Он не знал, как реагировать. Он понимал, что это не были необоснованные вопросы, но у него не было никакого желания вновь переживать некоторые из своих худших воспоминаний. Собиралась ли она спросить его в следующий раз, как умер Сириус?
— Мне жаль, Элизабет. Ты спрашиваешь меня об одном из худших дней в моей жизни. Я действительно не хочу говорить об этом.
Она напряглась.
— Ты прав, мне так жаль, — сказала она. — Я не могу поверить, насколько это было глупо и бесчувственно. — Она свернулась от него в клубок.
Он почувствовал немедленную потребность успокоить ее.
— Не расстраивайся, — сказал он, обнимая ее.
— Немного трудно помнить, что ты реальный человек, — сказала она. — Что иронично, учитывая, что у меня есть все доказательства, которые я могла бы потребовать, прямо рядом со мной. Я слышала истории о тебе с тех пор, как была маленькой девочкой — сначала сказки о том, как тебя обучали на вершине горы бессмертные чернокнижники, а затем обрывки, которые появлялись в Пророке на протяжении многих лет. Я помню ту историю о том, как ты все еще плакала по ночам из-за своих родителей.
Гарри раздраженно вздохнул.
— Это было полностью выдумано, — проворчал он. — Я никогда не говорил ничего подобного.
— О нет, правда? Мы с сестрой прослезились, когда прочитали это, — сказала она.
Он начинал чувствовать раздражение и вспомнил одну из насмешек Оуэна на тренировке в тот день:
— На самом деле никому до тебя нет дела. Они заботятся только о Мальчике, Который Выжил.
Гарри знал, что было несправедливо применять это к Элизабет, но он чувствовал неприятную пропасть между собой и ее восприятием его. И он знал, что отчасти виноват в этом — как она могла ожидать, что узнает настоящего Гарри, когда он избегал всех ее вопросов?
— Наверное, мне скоро следует лечь спать, — сказал он. — Утром у меня тренировка, а в субботу мой первый матч. Надеюсь, ты останешься на ночь — я все еще должен тебе завтрак.
Она расслабилась и сказала:
— Да, я бы этого хотела. Я просто хочу сначала умыться и надеть ночную рубашку.
— Действительно ли ночное белье необходимо? — он спросил. — Мне очень нравится, что на тебе сейчас надето.
Она перевернулась и поцеловала его.
— Я думаю, тебе это понравится, — загадочно сказала она, прежде чем встать с кровати.
Когда она вернулась, на ней был лишь обрывок ночной рубашки, который, по его признанию, тоже был довольно милым.
— Моя сестра настояла, чтобы я принесла это, — призналась она.
— Ты должна поблагодарить ее от меня.
Они заснули, свернувшись калачиком, но когда Гарри проснулся, он сидел на краю кровати, отвернувшись от нее. Она все еще спала, но взгляд на часы на тумбочке показал, что ему нужно ее разбудить.
— Элизабет, — пробормотал он, нежно поглаживая ее. — Нам нужно вставать, если ты хочешь позавтракать. — Она скорчила гримасу и натянула одеяло.
Он настаивал, его голос стал немного громче.
— Сейчас половина восьмого. Хочешь, я приготовлю тебе завтрак?
Ее глаза медленно открылись, и она сказала:
— Э-э, да. Спасибо.
Он подождал мгновение, давая ей первую возможность воспользоваться туалетом, но она ею не воспользовалась. Поэтому он, наконец, встал с постели и позаботился о делах как можно быстрее.
Когда он вышел, она стояла, и ночная рубашка была несколько скручена вокруг ее торса.
— Вот, — сказал он, расправляя его, а затем целуя ее для пущей убедительности.
— Спасибо, — пробормотала она, прежде чем войти в ванную.
К тому времени, как она вышла, он уже оделся, и она нашла свою маленькую сумочку и достала из нее мантию, предположительно для своей работы в отделе каминов.
— Тебе нужно надевать это так скоро? — он спросил. — Я не совсем готов увидеть тебя, скрытую под волшебной мантией. Мы можем использовать согревающее заклинание, если на кухне слишком холодно, но этого не должно быть.
— Хорошо, — сказала она, улыбаясь. — Тогда, может быть, мы спустимся вниз? — Он кивнул, и они вместе спустились вниз.
— Так что бы ты хотел съесть? Я могу приготовить для вас классическое английское жаркое, омлет по-французски или блинчики, если вы предпочитаете.
— Блинчики звучат чудесно. У вас тоже есть свежие фрукты?
— Да, я позаботился об этом, — сказал он, и они прошли на кухню.
Стол был сервирован шестью различными блюдами с традиционными английскими блюдами для завтрака, а также континентальными блюдами, включая круассаны и нарезанный сыр. Кричер стоял рядом с ним с довольным выражением лица.
— Кричер, — строго сказал Гарри. — Что все это значит?
— Завтрак, хозяин!
— Разве мы не обсуждали это? Кажется, я припоминаю, что согласился сегодня утром приготовить завтрак сам.
— Да, хозяин. Но, конечно, Мастер говорил фигурально.
Гарри посмотрел на Элизабет, которая, казалось, была смущена тем, что стояла перед Кричером в одной лишь короткой ночной рубашке.
— Мне жаль, — сказал он. — Похоже, у нас возникло недопонимание.
— Все в порядке, — сказала она. — Но, может быть, вы могли бы одолжить мне фартук или что-нибудь в этом роде?
— Конечно, — ответил он. — Но я думаю, что Кричер мог бы сейчас удалиться в свою комнату и оставить нас наедине, — многозначительно добавил он.
— Да, Мастер! — сказал он, прежде чем аппарировать с громким треском.
Элизабет хихикнула.
— Я начинаю подозревать, что ты на самом деле не умеешь готовить.
— Это неправда, — запротестовал он. — Если бы не было преступлением выбрасывать всю эту еду впустую, и, честно говоря, если бы я не боялся репрессий, я бы приготовил тебе что-нибудь прямо сейчас.
— Мне просто придется утешиться домашними круассанами и вареньем из черной смородины, — сказала она, садясь.
Они поели вместе, и, конечно, еда была вкусной, но их разговор был ограниченным. Она спросила о его тренировках по квиддичу, и он рассказал в общих чертах, но обнаружил, что ему не хочется говорить о своих тренировках с Оуэном или даже о деталях его взаимоотношений с товарищами по команде. Ее позабавило, что местные магглы считали себя элитными воинами под прикрытием, и хотя она не указала, что в его случае это было правдой, они оба чувствовали себя неловко из-за того, что было недосказано.
Вскоре после этого она полностью оделась и была готова к работе, и он проводил ее к камину.
— Спасибо, что пришли и остались на ночь, — сказал он. — Это было прекрасно. Ты прекрасна.
Почувствовав намек на окончательность, она сказала:
— Мне понравилось узнавать тебя. И так оно и было... самое приятное. Я должна выразить свою благодарность твоей бывшей подружке.
Он не мог удержаться от смешка, представив себе, как Джинни читает письмо Элизабет.
— Ты сама не так уж плоха, — сказал он, и они поцеловались еще раз.
— Ты знаешь, как меня найти, как только действительно научишься готовить завтрак.
— Звучит заманчиво, — уклончиво сказал он, и она еще раз улыбнулась ему, прежде чем взять щепотку летучего порошка и пройти через пламя.
У Гарри еще было время до того, как ему нужно было прийти на тренировку, поэтому он вернулся на кухню за вторым круассаном. Не исключалось, что он снова свяжется с Элизабет, но он знал, что это произойдет не скоро. Он лениво подумал, не проще ли было бы встречаться с магглами, но тогда ему пришлось бы скрывать еще больше, чем с Элизабет.
Он решил пригласить Гермиону на ужин тем вечером, подозревая, что она все еще нуждается в поддерживающем слушателе. Он оставил свой вечер незапланированным на случай, если захочет провести еще один раунд с Элизабет, но, очевидно, это больше не входило в планы. Однако не было никакого смысла расстраиваться из-за этого. У него была прекрасная пара ночей с прекрасной ведьмой, и он знал, что на свете есть еще много таких. А пока он мог погрузиться в практику и посмотреть, куда приведет дорога дальше.
Глава 12
Текст главы
К тому времени, когда Гарри отправил Гермионе письмо с предложением поужинать, он опаздывал на работу, и у него не было времени на обычную болтовню перед тренировкой. Что его вполне устраивало — он не хотел ненароком выдать, чем занимался прошлой ночью.
Все утро он с нетерпением ждал окончания обеда, когда наконец наденет официальную форму "Канониров" и сфотографируется со своей командой. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь хотел фотографироваться, особенно для публики, но он гордился тем, что он Пушки, и он уже был высокого мнения о своих товарищах по команде. Он помнил все плакаты Рона, и ему нравилась идея видеть себя увеличивающимся и исчезающим из поля зрения.
В то же время он был немного смущен своим волнением. После стольких лет избегания внимания ему казалось неправильным наслаждаться этим сейчас. С первых дней в Хогвартсе его презирали как искателя внимания — Малфой и Снейп в частности. Гарри легко мог представить, как мастер зелий насмехается над ним за то, что он присоединился к "Пушкам": "Рад обнаружить себя знаменитым, высокомерным, как его отец".
Он вспомнил, как накануне огрызнулся на Оуэна: "По крайней мере, мне есть из-за чего быть высокомерным, блядь неблагодарный". Несмотря на то, что Оуэн похвалил его за эти слова, Гарри все равно чувствовал себя неуютно. Ему не нравилось думать, что он лучше других или что он в чем-то особенный, но иногда это было трудно игнорировать. В конце концов, он был Мастером Смерти, и Дамблдор сказал ему, что только один человек из миллиона может объединить Дары.
Гарри не смог сдержать улыбки при мысли о том, что он может таким образом подразнить какого-нибудь Ловца-соперника. "Заткнись, придурок — я истинный мастер Старшей палочки!" Или, может быть, "Я дважды пережил Смертельное проклятие, ты, гребаный олух!" Или "Я убил пятидесятифутового василиска, когда мне было двенадцать — что ты тогда делал, придурок?" У него возникло искушение попробовать это на Оуэне, просто ради смеха.
В то же время существовала тонкая грань между тем, чтобы быть особенным, и тем, чтобы быть уродом, оскорбление, которое он слышал всю свою жизнь. Более того, Волдеморт превыше всего ценил быть особенным, и он, безусловно, преуспел в этом, но Гарри помнил сморщенную оболочку души, которую он видел на Кингс-Кросс.
Почему все не могут быть экстраординарными? он задумался. Оуэн, например, был, вероятно, лучшим учителем, который у него когда-либо был, возможно, за исключением Ремуса. Сириус был ослепительной падающей звездой в жизни Гарри, а Дамблдор, при всех его недостатках, был единственным в своем роде. Тонкс тоже была уникальна, независимо от ее способности к метаморфозе, и даже Фред, оставивший после себя дубликат, оставался незаменимым.
— Мы все гениальны, — решил Гарри. Так что плохого в том, чтобы вести себя как высокомерный придурок на поле? По словам Оуэна, этого требовала игра, и, конечно, Гермиона сказала бы ему, если бы он стал невыносимым. "В этом нет сомнений", — подумал он с удивлением, представив ее праведный гнев.
Утренние летные тренировки, как обычно, были потрясающими. Тренеры заставили их попрактиковаться в выполнении трюковых полетов, включая удержание метлы одной рукой и другие экстремальные маневры. В идеале они не были бы необходимы во время матча, но это были важные навыки, которые нужно было освоить на всякий случай.
Гарри заметил, что Оуэну пришлось пропустить некоторые упражнения, предположительно из-за его травм. Когда прозвучал свисток, означающий окончание утренних тренировок, он подлетел, чтобы проверить его.
— У тебя нет одноногого грипа Ленивца, старик? — спросил Гарри.
Оуэн вздохнул.
— Боюсь, что нет. Великая драка 96-го положила этому конец.
Они слетели на землю и направились к зданию.
— Мне жаль, что у вас были все эти травмы. Я склонен предполагать, что целители могут вылечить что угодно, кроме ран от проклятия, поэтому отрезвляюще осознавать, насколько мы все еще хрупки.
— Да, — согласился Оуэн. — Это почти заставляет усомниться в мудрости занятий спортом, в котором участвуют железные шары, летящие с максимальной скоростью. Но что я могу сказать? Я без ума от квиддича.
— Разве не все мы такие, — усмехнулся Гарри. — Я забыл, за какой факультет ты играл в Хогвартсе?
Оуэн остановился и посмотрел на него, озабоченно нахмурившись.
— С тобой все в порядке?
— Да, я в порядке. Что случилось?
— Ты только что спросил меня, за какой факультет я играл.
— Прости, — ответил Гарри. — Полагаю, ты сказал мне об этом на прошлой неделе. Обычно я не забываю такие вещи.
— Нет, все гораздо хуже, — сказал Оуэн. — Я отчетливо помню, как говорил тебе, что вообще не посещал Хогвартс. Я думаю, нам следует немедленно поговорить с Целителем.
— Ты не учился в Хогвартсе? — спросил Гарри. — Значит, ты учился в Шармбатоне? Или где-то в Северной Америке?
Оуэн подвел Гарри прямо к столу Лары.
— Целитель Макалистер здесь? Я думаю, у Гарри потеря памяти, возможно, из-за удара бладжером во вторник.
Глаза Лары расширились, и она сказала:
— Да, он в своем кабинете.
Гарри был озадачен реакцией Оуэна, а также все еще интересовался, в какую школу он ходил. Вскоре они добрались до кабинета Целителя, и Оуэн описал, что произошло.
Целитель подвел Гарри к смотровому столу и начал накладывать диагностические чары. Он также провел вербальные когнитивные тесты и задал Гарри несколько вопросов на память, ответить на которые ему не составило труда.
— Я не думаю, что у него проблемы со здоровьем, — сказал Макалистер. — И, похоже, это его единственный провал в памяти со вторника. — Он повернулся к Гарри и спросил: — Ты контактировал с кем-нибудь, кто мог лишить тебя памяти? Я понимаю, что это абсурдный вопрос, но, возможно, в вашем распорядке дня произошли изменения, которые могли бы направить нас в правильном направлении.
Гарри на мгновение подумал об Элизабет, но отбросил эту мысль. Насколько он знал, она даже не использовала свою палочку, и это казалось не в ее характере.
— Нет, я не могу вспомнить никого. Полагаю, моим единственным отклонением от рутины был вчерашний ужин в Хогвартсе с Минервой Макгонагалл. Но она ни за что бы не стерла мне память.
— Хогвартс! — воскликнул Оуэн. — Я так и знал!
— Прошу прощения? — переспросил Гарри, и Макалистер выглядел таким же растерянным.
— В Хогвартсе должна быть защита, или, может быть, в еде есть что-то такое, что заставляет людей забывать о других волшебных школах, — заявил он.
Макалистер и Гарри ответили почти одновременно.
— Другие волшебные школы? В Британии?
— Да, — решительно сказал Оуэн. — Я думаю, что всего существует около тридцати школ. Например, я посещал одну под названием Блокхерст.
— Почему я никогда не слышал о них раньше? — встревоженно спросил Гарри.
— Вы слышали о них раньше, — настаивал Оуэн. — На прошлой неделе. Я думаю, что Гэри — единственный из новичков, кто посещал Хогвартс.
У Гарри закружилась голова, и начали формироваться смутные воспоминания.
— Я думаю, Джанет всегда говорит о Северном Сквиффинге... это одна из школ?
