— Хокаге-сама, я просто дома расслабляюсь и веду себя как мне хочется. Должно же быть место, где мне не нужно притворяться. От этого честь Скрытого Листа не страдает, правда?
— От этого страдают твои товарищи.
Ее глаза остекленели.
— У меня нет товарищей.
Он вздохнул.
— Неужели тебе не понравилось взаимодействовать с командой?
Она неопределенно пожала плечами. Хокаге отложил трубку в сторону.
— Ладно, ты не хочешь облегчить мне задачу, а ведь кроме тебя мне есть чем заняться. Давай начнем по порядку, — он достал из пухлой стопки бумаг на столе лист с ее ответами на письменном экзамене, еще раз бегло просмотрел и опять положил на стол, прихлопнув ладонью. — Как это понимать?
— А что не так? — Рена затрепыхала ресницами, пытаясь изобразить саму невинность.
Ее лист был исписан мелким неразборчивым почерком. В прыгающих, перепутанных и наползающих друг на друга строчках с большим трудом просматривались смутные очертания ответов на поставленные вопросы. А все свободные промежутки были заполнены пространными рассуждениями на тему того, у кого тут в аудитории списывать нужно, у кого — можно, какие способы для этого лично она может применить и почему ей это лень делать. Этого как будто показалось ей мало, и оставшееся свободное место она заполнила витиеватыми узорами, делая текст практически не подлежащим дешифровке.
— Рена, какая задача стояла на первом этапе? — Хокаге сохранял спокойствие.
— Списать, желательно не заметно, — она пожала плечами.
— И?
— И я этого не сделала, потому что постановка задачи не стояла прямо. Наша рабочая этика предусматривает возможность отказа от выполнения неопределенно поставленной задачи во избежание ненужной или даже вредной самодеятельности.
— Ты передергиваешь.
— Хокаге-сама, этот этап просто фикция! И цель его была скорее определить, кто решительно настроен продолжать проходить экзамен, несмотря на риски. Проверка навыков по сбору информации — всего лишь отвлекающий маневр. У этого экзамена не одно потайное дно, а я ужасно не люблю без нужды заниматься такой чисто формальной ерундой. Вы вполне осведомлены о том, что я знаю правила и умею следовать им буквально, если того требуют обстоятельства. Да и мои навыки по сбору информации в самых разнообразных условиях вы проверяли уже не однократно, поэтому эта письменная работа не имеет совершенно никакого веса в оценке моих навыков шиноби.
— Ты невыносима!
— Зато полезна.
Хокаге вздохнул и опять крепко затянулся.
— За каждый этап экзамена начисляются баллы. Оценивается не столько выполнение выдвинутых перед вами условий, сколько ваши действия, направленные на решение поставленной задачи. Первый экзамен, который ты написала, самый простой, а уже вызвал много споров среди комиссии — его можно считать как пройденным, так и с треском проваленным.
— И за кем решающее слово?
— За мной.
— И вы пригласили меня сюда, чтобы озвучить свое решение? — голос Рены стал напряженным.
— Нет, чтобы его принять, — Хокаге смотрел на нее очень внимательно. — Ладно, твою мысль по первому этапу я уловил. Засчитано. Давай дальше разбираться. Что ты мне предлагаешь думать по поводу Леса Смерти?
— Давайте разбираться, я-то не против. А там что не так получилось? Команда собрала полный комплект свитков и добралась до Башни, все как и заказывали.
— Не команда, а ты собрала свитки, — Хокаге невозмутимо дымил и рассматривал неуемную подчиненную из-под полей шляпы. — А это было испытание умения работать в команде, и тебя об этом многократно предупреждали. Очень трудно засчитать твои действия в данном этапе как правильные.
Она поморщилась.
— Де-юре было озвучено другое. И требование было выполнено буквально до последней своей точки. К тому же команда собрала дополнительный комплект свитков уже без моего вмешательства.
— Ну да, опять ты цитируешь букву закона, забывая о его духе. И снова противопоставляешь себя команде. Мол, вот мои свитки, а вот — ваши, и давайте не лезть в песочницу друг друга. Что ты по этому поводу мне скажешь?
— Скажу, что цель была достигнута, а команда почти не пострадала. К тому же, насколько мне известно, та же команда из Сунны выехала исключительно за счет Гаары. Почему это не вызывает вопросов?
— Потому что они под юрисдикцией своего селения, а решение об их заслугах принимает Казекаге.
— В любом случает прецедентов хватает, — Рена улыбнулась.
Хокаге поморщился.
— А дальше что ты чудила?
— Ничего!
— Так, — он перевернул несколько листов пухлого доклада, который лежал перед ним, — что там у нас по списку? Ага, а по списку у нас избиение куноичи из Сунны. Причем драка в непотребном виде в общей душевой на глазах товарищей этой самой куноичи.
— Она первая начала! Я клянусь, что не нарывалась на драку, ссориться начала она! Я спокойно купалась себе, а она начала ко мне цепляться. И ударила тоже первая! Я позволила ей сделать это несколько раз, давая время одуматься, а потом просто дала сдачи!
Хокаге ожег ее таким взглядом, что Рена почувствовала, как у нее вспыхнули уши.
— Конечно, так оно и было, но почему ты не упоминаешь того факта, что именно ты раздула конфликт, подзуживая ее?
— Все равно она первая ко мне прицепилась!
— Зная тебя, я очень сильно сомневаюсь.
— Но почему именно я должна терпеть, когда меня откровенно провоцируют? Она всего лишь получила то, что заслужила. Не вижу ничего плохого в том, что за Конохой закрепиться репутация селения, которое не оставляет безнаказанным провокации, даже самые мелкие.
— Ладно, тут, может быть, ты и права, но метод, который ты выбрала, недопустим. Нужно быть мудрее, а тут юношеский максимализм во все поля, — Хокаге перевернул еще страницу. — Ты самовольно покинула Башню и вернулась в Коноху.
— Это опять-таки не запрещено. Я не получила никакой дополнительной помощи, только собрала некоторые личные вещи, совершенно не имеющие веса в дальнейшем экзамене.
— И шлялась где-то в лесу всю ночь. Чем ты занималась и с кем была?
— Книгу читала и пиво пила. Не хотела мозолить глаза окружающим...
— Сама?
— Да.
Хокаге сверил ее недоверчивым взглядом.
— Ничего подозрительного не видела?
— Нет.
— Это хорошо. Утром, когда ты вернулась в Башню, от тебя пахло алкоголем и канабисом, а немного позже в тот же день ты была найдена Нейджи Хьюгой в состоянии сильного наркотического опьянения.
— Да, было. И что?
— Я хочу, чтобы ты дала оценку своему поведению.
Рена вздохнула тяжело-тяжело.
— Хокаге-сама, вы ставите передо мной вопрос с подвохом. Чего вы от меня добиваетесь? Раскаяния? Нет, я на это не способна, и вы знаете об этом не хуже меня. Да и что мое раскаяние изменит, если этот период уже пройден? Неужели вы думаете, что я добровольно попрошу о дисквалификации, растоптанная угрызениями совести за свое поведение?
— Ох, Рена... Как же я устал с тобой бодаться! Ты же знаешь, что я могу наказать тебя своей волей Хокаге.
— Накажите, — она подняла на него невинный взгляд.
— Я же могу заставить тебя вычерпать все общественные уборные кофейной чашкой.
— И они будут вычерпаны до последней капли.
— Вот только я не удивлюсь, если нечистоты потом окажутся у меня в спальне.
Взгляд Рены стал еще более невинным.
— О, Хокаге-сама, как я могу?!
— Хватит! — он грохнул кулаком по столу. — Я же просил тебя не высовываться, а ты что натворила?
— Что?
— Ты в курсе, что по деревне поползли интересные слухи, что одна не в меру наглая куноичи, которая носит хитай-атэ Листа, спуталась с сыном Казекаге?
— По поводов слухов не уверена, а вот о личности этой наглой куноичи могу выдвинуть предположения.
— Рена! Ты действительно не понимаешь, что вы оба можете стать причиной серьезного конфликта между нашими селениями? Я уже имел на этот счет разговор с Казекаге. И пока он был вежлив и больше пытался выяснить, стою ли я за этой вашей сомнительной связью.
— Коноха и Сунна в относительно добрососедских отношениях, и на период проведения экзамена, раз уж мы допустили их присутствие на нашей земле, не существует прямого запрета на общение между мной и Гаарой.
— Зачем ты это делала?
— Мне было скучно, а Гаара дал мне то, что не смогла дать вся Коноха. Тот самый тип взаимоотношений и особый вид противостояния, которого я так долго искала. В Гааре нет жалости, нет снисходительности. Он давит на меня от всей души, не сдерживаясь и не делая скидок на что-либо. А еще он больной психопат, который понимает меня и принимает такой же больной, как и он.
— Рена, я хочу в сто двадцатый раз предложить тебе пообщаться с психологом. Твой настойчивый мазохизм меня уже пугает. Ты понимаешь, что Гарра невероятно опасен? Он совершенно не контролируемый психопат.
— Нет, я не пойду к мозгоправам, делать мне там нечего. И я прекрасно понимаю, что Гаара явно не невинная деточка из ясельной группы, но это ничего не меняет. К тому же хочу акцентировать ваше внимание на паре интересных моментов.
Хокаге перестал хмуриться и с возросшим профессиональным интересом посмотрел на нее:
— Та-а-ак, интересно...
— Во-первых, Гаара, как вы правильно заметили, сын Казекаге. Учитывая последние тенденции наследования титула, он вполне может стать приемником Годайме. Но даже если этого не случится, он имеет колоссальный потенциал рангового роста. Думаю, будет полезно, если Гаара разовьет эмоциональную привязку к Конохе.
— Да, это хорошая идея. Если ты справишься, конечно.
— Во-вторых, гораздо полезнее, если такой опасный шиноби будет под наблюдением. За ним гораздо удобнее следить, если всегда точно знаешь, где его искать.
— В твоей постели, что ли, его ловить?
— Нет, мы еще не спали, — невозмутимо ответила Рена. — А в-третьих, если мне удастся затащить его в постель, то он может под действием обстоятельств рассказать что-нибудь очень личное. Он — сын Казекаге и, скорее всего, имеет доступ к интересным делам своего селения. Будет полезно, даже если он просто в момент минутной слабости расскажет о своих собственных заказах. В этих вопросах он совершенно наивен, не имеет никакого сексуального опыта, поэтому этим можно воспользоваться.
— И ты так спокойно об этом говоришь? — Хокаге смотрел на нее с печалью.
— А что такого? Мою специфику вы знаете, — Рена пожала плечами.
И проникновенным отеческим голосом, от которого Рену передернуло, Хокаге спросил:
— Ты уже задумывалась о своем будущем?
— Конечно. Я хочу получить ранг токубецу-джонина по моей специализации.
Хокаге устало потер глаза ладонями и помассировал виски.
— С тобой невозможно разговаривать. Ладно... Иди к своим, а я подумаю, что с тобой делать.
— Но какой смысл мне оставаться в группе, если командный этап пройден? Я думала, что мне больше не нужно общаться с этими, — она сделала неопределенный жест пальцами.
Хокаге поднял на нее глаза и нехорошо улыбнулся.
— Я придумал тебе наказание — теперь ты относишься к этой, — он повторил ее жест, — команде. Поздравляю.
— Вы наказываете в первую очередь не меня.
— Разберетесь.
— Хокаге-сама, так что там с моим экзаменом?
— Допущена. Готовься к последнему бою.
Рена встала на ноги и подняла свою корзинку.
— Хорошо. Я тогда пойду.
— Иди, — он кивнул ей. — А на обратном пути зайди к секретарю и напиши подробнейший отчет о последних двух неделях и свои предложения по поводу Гаары.
Рена сжала зубы, но промолчала, только позволила себе чуть громче хлопнуть дверью.
Отчет занял у нее весь день, потому что она знала, что ее писанину проверят со всей скрупулезностью и при малейшей халатности с ее стороны заставят переделать с нуля. Подобный опят имелся, поэтому Рена, высунув язык от усердия, со всем прилежанием подробно описала все похождения, вплоть до цитирования своих поэтических бесед с Гаарой. Наконец внушительный свиток был сдан, и Рена вышла на улицу, которая дышала наступающим вечером.
К тому времени, как она добралась до ворот своего дома, глаз совсем заплыл и настроение опустилось ниже всех допустимых пределов, а солнце почти село. На зубах завязло тесто дайфуку, который она сжевала еще днем, и теперь она жаждала поскорее добраться до зубной щетки.
— Я дома! — привычно крикнула в пустой коридор Рена, переступая порог и разуваясь. Разумеется, ей никто не ответил, но ей иногда хотелось услышать чей-то родной голос в ответ. Пусть даже собственное эхо, но как на зло планировка дома напрочь исключала эхо.
Дом, принадлежащий Рене, стоял в небольшой впадине между двумя невысокими холмиками как в ложбинке девичьих грудей. К нему прилегал небольшой аккуратный сад с одной стороны и несколько естественных бассейнов с минеральной горячей водой с другой. Всего источников было три, как и бассейнов, которые они наполняли: в одном вода была совершенно прозрачной и холодной, во втором — как кипящее молоко, а в третий стекала из первых двух, так что он представлял собой нечто среднее. Вода, наполняющая эти бассейны, сбивалась в несколько суетливых ручейков и в шлейфе пара неспешно текла куда-то в лес, который подступал почти к самому дому. Бортики бассейнов еще очень много лет назад обложили черным мрамором с серебряными прожилками, но на том решили и остановиться, потому что дно было гранитным с редкими вкраплениями базальта.
Дом был двухэтажный, добротный и обнесенный трехметровой стеной с арочным входом. Фундамент собрали из камня, а стены выгнали из кирпича и обшили деревом. Дом был построен в не типичной для Конохи тяжеловесной манере и сильно диссонировал с традиционной архитектурой. В качестве компромисса внутренние комнаты были оформлены больше в привычном местному населению стиле — в основном старинными раздвижными бумажными стенками, тростниковыми ковриками, картинами тушью на шелке и бронзовыми светильниками — никакой современной техники. Исключение составляли ванная комната, кухня и гостиная, набитые всем необходимым. Ну и сеть аудиосистемы, которая обеспечивала идеальное звучание любой музыки в каждом углу дома. В доме также нашлось место для оружейной, небольшого тренировочного зала, библиотеки и огромного подвала. Широкая веранда с левой стороны дома переходила в крытую галерею, которая заканчивалась купальным домиком на источниках. Последним нюансом был домик для чайной церемонии, спрятавшийся в глубине ухоженного сада, но пользовались им крайне редко. По крайней мере Рена там еще ни разу не была ради распития чая — периодически заходила, чтобы вымести нанесенный ветром сор и протереть пыль.
В том же саду прятались домики для духов и кормушки для птиц. Порой трудно было отличить одно от другого, что Рене невероятно нравилось. Тем более что сейчас сад только начинал цвести, и можно было рассмотреть каждый поспешивший распуститься бутон, а не теряться в их несметном множестве, как будет уже через пару дней. В вечерних сумерках величаво покачивались огромные белые воронки белены, отдававшие ветру свой тяжелый, сладкий дух. В траве стрекотали цикады, постукивала о круглый голыш, привезенный с берега океана, бамбуковая трубка, когда выливала воду, да музыкально пела травяная лягушка в крошечном стоячем прудике, отороченном камышом с там и сям разбросанными листьями водяной лилии. Ее же белые, желтые, лиловые и блекло-сиреневые плотные, как будто отлитые из дорогого ароматного воска, цветы замерли на поверхности, отражаясь в воде, как в зеркале, так, что казалось, будто их в два раза больше, чем было на самом деле. Рена давно подумывала запустить в пруд пару водяных змей, чтобы уменьшить поголовье лягушек, но все никак не могла собраться пойти, выбрать и купить.
