Зверь лютый Книга 39 Валькирия

Хашар.

* * *

Хашар (с арабского — "благотворительность") изобретен Сельджукидами в X веке. Изначально — трудовая гос.повинность.

В средневековом Иране — повинность для постройки больших зданий, оросительных каналов, оборонных работ, охотничьих облав. Позже — ополчение. Затем взаимопомощь: предоставление рабочего скота и рабочей силы, день добровольного безвозмездного труда, помощь одному из членов общины в постройке или ремонте.

В Узбекистане 21 в. хашар — субботник, безвозмездная уборка территории силами граждан. Ещё так строят чайханы, мечети, школы.

В русской традиции хашар связывают с монголами. Они переняли хашар в Хорезме, но изменили смысл: рабский труд пленных при осаде и штурме города. Особенно запомнилась манера посылать пленных первой волной атакующих.

* * *

— Ч-чего?

— Неважно. За ляхами должен идти... загряд.отряд. Половина — твоих, Горюн, половина — абордажные команды.

Дальше они сцепились между собой. Адмирал и вертухай. Каждый доказывал, что у него нет людей, что есть куча спешных работ...

— Всё сказали? Людей нет и не будет. Работ много и будет больше. Пустой спор.

— Э... княже... ежели с ободритами... мы ж могем и без ляхов. Чего там? — Пяток, ну десяток мужиков лесных.

Турман умеет считать. Но не думать. Нетрудно снести один-два посёлка. Трудно пережить "ответку".

— Ты...! Вы...! Со своими заботами...! Хренью всякой! Десяток лесовиков унять не можете! А дело не сделано! Место не подготовлено! Кораблям даже пришвартоваться негде! Бани нормальной нет! Да вы тут вообще...!

"Они тут вообще" сидели как привязанные. Воевать без согласия ободритов нельзя. А те не хотят, боятся. Ливы их уже били неоднократно.

Русских мало, они пришли-ушли. А мы остались, и нас ливы...

Раздрай. "И рыбку съесть...".

Ситуация изменилась с сегодняшним приходом кораблей. С боевыми командами и многосотенным полоном. Горюн — умница. Сумел предусмотреть новые возможности, подготовился хоть как-то, хоть на уровне планов. Изменения нужно использовать.

— Дик! Уймись. Парусные команды у тебя работали постоянно. А абордажники и самострельщики — отдыхали. Им дела не было. Вспомнят боевую науку. Ещё. Горюн говорит не о разовой вылазке против десятка лесовиков в одном посёлке, а о большой войне, о зачистке округи от враждебного племени. О сотнях ворогов.

Как-то родным повеяло. Семь лет назад, усевшись на Стрелке, я очень похоже столкнулся с эрзя.

Группа юнцов поозорничала — побил. Впрягается их родня. Наших бьют! Этих бью — подтягиваются дальние кланы, родня родни. "Кольцо войны" расширяется. Обеспечить плотную защиту своих — нет сил. И остаётся только одно: бей первым, бей на упреждение, бей "их всех". Так, чтобы "сила родства" стала меньше "страха смерти".

— Корабли уйдут. А враги останутся. Война останется. Нужен вспомогательный контингент. Я надеялся на ободритов. Но они пытаются играть свою игру. Своих сил — нет, союзников внятных — нет. Остаётся слепить из имеющегося. Нужно начать. Проверить людей. Сформировать костяк из полонян-крестоносцев. Потом увеличивать отряд по мере необходимости. Иначе сворачивать стройку и ждать пока сюда придёт сотня-две драгун. Год теряем. Твои корабли, Дик, остаются без базы. Где зимовать будешь?

Зимовать им где-то придётся: с декабря по апрель Рижский залив замерзает. В холодные зимы лёд становится, особенно по берегу, и в других заливах. Ни один из четырёх портов на Балтике, которые мы осваиваем, пока не готов. По гидрологическим, экономическим или политическим причинам. Но здесь — всё в наших руках. Если не считать вредных соседей и ненадёжных союзников.

Забота о зимовке кораблей оказалась излишней: в последнем декабрьском рейсе "шилохвосты" попали в шторм и затонули. Об этом позже.

— Горюн, ты собрался раздать ляхам оружие. Чтобы что-то дать, надо это что-то иметь.

— А оно есть! У нас же топоры и лопаты!

Топор в средневековье — штатное оружие. Много чаще, чем меч, хотя и реже, чем копьё. Правда, наш лесорубный топор тяжелее боевых "топорцов". Есть плотницкий "звонарёк" — тот полегче. Есть "бородатые топоры", немного. Я про такой тип рассказывал. Похожи на бердыш без верхней части. Тяжёлые топоры лучше насадить на длинные топорища.

Что сапёрная лопатка страшное оружие в рукопашном бою — знаю. Правда, сапёрных здесь нет: штыковые и совковые.

— Э... У нас на складе тысяча топоров и две тысячи лопат. Только... у нас топорищ нет. И черенков. Заготовки есть. Их бы остругать да попилить. За неделю справимся. Потом насадить и вперёд.

— Нет. Время не ждёт. Ливы видели корабли. Что они сделают? Убегут? И трофеев не будет. Или наоборот — соберутся? Тогда будут большие потери.

Откуда-то из первой жизни вдруг промелькнул кадр: Михалков идёт в атаку, а за ним толпы гражданских с черенками лопат.

Тут даже черенков нет. Только обрубки. Ну так и гражданских тоже нет. Одни крестоносцы.

* * *

У Михалкова эпизод — запредельное напряжение душевных сил, высший градус "безбашенности" в безысходности.

Здесь подобное не норма, но часто. Причина: нет пушек и пулемётов. А в бою с холодным оружием варианты палок вполне уместны.

Бо — боевой японский шест, гунь — китайский, шалапуга — русский, бой жердями в "Робин Гуде", нунчаки, боевой пест, бандитские биты 90-х...

Русские пехотные уставы нач. 20 в. определяют для винтовки со штыком "укол" (выпад) и "парад" (блок). Да, оглоблей противника не проколешь, но морду своротить на сторону можно. Одоспешенных, искусных в боевых искусствах врагов — не ожидаю. Крестьяне-лесовики. Крестоносцы — шляхта, воины "по отечеству". Приёмы копейной атаки и защиты — часть их проф. подготовки.

* * *

— Раздать оглобли и дубинки. Добавь бэров. Это оружие от маори. Народ такой есть. Я видел у тебя кучу булыжников. Бэр — булыжник в оплётке из верёвки. Вроде кистеня. Одним ударом разбивает голову.

— Ого. За ночь сделаем.

— Утром Кадлубек проведёт воспитательную работу. В смысле: проповедь. Посмотришь добровольцев, раздашь дубьё и камни. И пусть выдвигаются. Остальных по работам расставишь.

— Я? Я хотел сам... ну... возглавить. А по работам у нас всё расписано, помощник справится.

Ещё до рассвета началась суета, колокол ударил побудку. Контингент, позёвывая, почёсываясь и поругиваясь, потянулся к речным берегам. Кто отлить накопившееся, кто морду лица сполоснуть. Проверка в духе библейской: настоящий воин воду пьёт не с ладони, а лакает — "настоящих" не выявила.

Затем построенная толпа выслушала пламенную проповедь Кадлубека. Всё-таки, универ в Болонье даёт качественное образование, как минимум — в риторике.

Пафос, искреннее стремление донести до слушателей истинную правду, забота о спасении страждущих душ, готовность указать путь чистых праведников к достижению цели жизни каждого христианина — сияющему вечному райскому блаженству, звучали выразительно и убедительно. Красочное описание счастья пребывания в элезиуме заставило многих прослезиться.

Достаточно были описаны и возможные блага, получаемые здесь, в мире тварном. Упомянул он, и даже продемонстрировал оружие, которое будет вручено "рыцарям веры". Его примитивность особенно подчеркнёт величие подвига, ибо какая сталь, какие измышления мастеров земных могут сравниться с силой Господа нашего?

Бедняга Винцент аж вспотел. Пришлось похвалить за успешно проведённую пропагандистскую работу.

"Успешную": на вопрос кто пойдёт сражаться с неверными — сотни три желающих.

Это больше, чем мы предполагали, но Горюн отработал чётко: статус крестоносцев был сразу возвышен по сравнению с остальными. Они получили миски с двойной порцией каши, маслом и рыбой. А остальным пришлось стоять и ждать. У других была отобрана "лишняя" одежда, частью переданная особенно раздетым добровольцам, честью порезанная на ленточки для бэров и крестов, которые нашили на одежду. Наконец, храбрецы перешли по только что наведённому мостку через Красную Двину, и скрылись в лесу, где их ожидали проводники от Буривоя. Следом протопал сводный заград.отряд.

А остальной контингент занялся обычной рутиной. Полсотни гожих топоров, которыми прежде работали люди Горюна, застучали по деревьям, освобождая от бора и саму горку, и её окрестности. В собранном из жердей балагане собирали два токарных станка с ножным приводом — черенки для лопат обтачивать, заскрипели вертикальные пилы, распуская брёвна на доски, застучал пяток ручных мельниц — этот звук теперь будет постоянно, пока ветряные или водяные меленки не поставим, землекопы принялись рыть могилы под будущих покойников, выгребные ямы, погреба для ожидаемого имущества... и др. и пр.

"Первый блин — комом". Но не так, как я ожидал.

Буривой решил порешать свои проблемы. Вывел отряд в нужную точку. Ему нужную.

Верстах в семи к северу есть протока, соединяющая озеро, которое позже назовут Кишезерс, с Двиной. Предполагалось, что отряд пройдёт вдоль речного берега и переправится на северную сторону. Для того вниз по реке к протоке сплавили учан.

Небольшой пеший марш необходим для минимальной проверки личного состава: все ли могут просто идти вместе? Может, кому-то сильно приспичит в лес убежать? При свободе перемещения в общей толпе формируются группы, что тоже... познавательно.

Буривой вывел отряд к другому, восточному, озерному концу протоки. Где на мысу тоже поселение ливов. Как потом выяснилось, родственников жены среднего князя ободритов.

У микровождей микроплемени, какие-то микро.полит.игрища, а у нас весь план кампании сломался! Впрочем, это типично для любого военного плана. Даже до столкновения с противником.

Буривой привёл и сказал:

— Вот, ливы.

— Ё! Так это ж не те!

— А разница?

Горюн оглядел подтягивающееся толпу полуодетых полубородатых мужиков с палками в руках и камнями в тряпочках, нервно передёрнулся, задёргал веком и сказал:

— Воины! За Езуса Криста и евоную Матку!

Воины сказали:

— Иезус! Иезус!

Все побежали вперёд.

Всё случилось быстро, аборигены даже не успели закрыть ворота в заборе: вопящие ляхи забежали внутрь и принялись быть по головам всё попавшееся.

Отставших крестоносцев даже не пустили в селение:

— Вас тут не было! Когда мы кровь проливали и слуг диавольских побивали.

Их навьючили трофеями и отправили в расположение. А основная часть отряда направилась к месту предполагаемой переправы. Но вместо того, что перебраться на северный берег протоки, просто загрузилась в учан и поплыла вниз по течению. Ноги прошедших боевое крещение можно поберечь.

Версты через три Буривой сказал:

— Здесь.

Учан — плоскодонный, осадки почти ничего, въехал бортом на берег. Народ попрыгал на песочек. И побежал вверх на дюну. За дюной — поселение ливов. Позже, веке в 19 там церковь построят, пока — посёлок язычников.

Здесь и плетень покрепче, и народу побольше, и ворота заперты.

Противник думал, что он подготовлен, но когда по головам защитников прошёлся град в сотню булыжников, а потом по спинам соратников через плетень полезли оскаленные небритые морды...

Войсковая операция — всегда бардак. К этому надо быть готовым и не вырывать волосы из разных мест собственного тела в порыве чувств.

Технология "нашествия". Многократное, в 10-30 раз, локальное численное превосходство. С обоих сторон холодное оружие, дистанционного почти нет. Если у нападающих есть крепкая мотивация, типа райских кущ, а у защищающихся нет явного превосходства в вооружении и фортификации...

"Трупами завалил"?

Нет, при таком соотношении численности и используемом оружии потерь почти нет. Лив мог, конечно, попытаться ткнуть ляха копьём. Но за время своей попытки он получал столько ударов дубинками и булыжниками, что не доживал до конца выпада.

В восторге от случившихся побед и обнаруженного пива, крестоносцы потребовали "продолжения банкета". Горюн, тоже пребывая в эйфории от успехов в роли полководца, произнёс типа:

— Ну, за победу!

Все погрузились снова в учан и через версту вошли в следующую протоку, соединяющую с Двиной следующее озеро. Ободриты указали местоположение очередного посёлка ливов.

— Ну, сща... потретим!

Увы, облом: пусто, жители сбежали, скот угнали. Всё-таки, дымы над сожжёнными поселениями далеко видны.

Загнать храбрых героев-крестоносцев назад в лоханку... было не просто. Горюн пообещал, что подобное веселье теперь будет каждый день. А Кадлубек восславил храбрецов перед лицом Господа. И отпел убиенных язычников, отпуская им грехи.

Говорят, что душа человеческая сорок дней после смерти ходит по земле. Если успеть её отпеть по христианскому обряду, то она не отправится в ад, а заслужит вечное прощение. Не знаю, сам не пробовал, подтвердить или опровергнуть не могу.

Горюн вернулся уже затемно. Никакой. От выпитого и пережитого. Едва людей развели на постой, как прибежал мальчишка от ободритов:

— Буривоя убивают!

Средний из ободритских вождей, узнав об успехах крестоносцев, науськиваемый своей женой, родню которой истребили сегодня утром, попытался убить Буривоя. Собравшийся "совет народа" перешёл в кровавую свалку. Тут подоспевшие мои самострельщики дали залп. А абордажники и драгуны ударили "в палаши".

* * *

Для знатоков: эта команда — конская. В смысле: для кавалерии. Но когда коней нет, а палаши есть — можно и "по-пешему".

* * *

Утром Буривой был единогласно избран единственным вождём племени. Оба других вождя и пара десятков их особо упорных сторонников погибли. Имущество покойных раздали соратникам Буривоя. Сам он принёс мне торжественную присягу с вечной верностью. За что и был награждён кафтаном красного сукна с золотой строчкой по обшлагам и воротнику.

Был бы Буривой из моих — за самодеятельность в выборе цели в походе наказал бы. Но единственного союзника, особо ценного знанием здешней местности, пришлось наградить,

Появление полона позволило от подготовительной стадии строительства перейти к начальной. Работа закипела. Деревянные части для лопат, топоров, носилок, тачек... расчистка и выравнивание площадок, дорожек... ряд спешно смётываемых бараков различного назначения. Сепарация полона: выявление умельцев хоть чего, хоть цирюльников. "Все профессии нужны, все профессии важны".

Горюн, награждённый "Владимиром" IV степени, был очень доволен, рвался повторить.

Увы, из-за вокняжения Буривоя и свар у ободритов, временно прекратилась разведка. Да и по правде: а чего там, "за ленточкой", искать? — Работы идут внутри зоны, рыбу ловят на реке. Небольшому стаду трофейных коней, коров и овец хватает выпасов рядом. Кругозор — вёрст пять от горки. И хватит.

Мы с Диком и Горюном решали текущие вопросы. Я, например, пытался придумать как выбираться отсюда домой, коли на здешних порогах ливские разбойники сидят. Вдруг среди ночи заявляется Буривой с каким-то молодым ливом, старательно изображая неотложность запыханностью. Пыхтели они как два маленьких стареньких паровозика. До первой фразы. Потом изображательность прошла — пошла реальность.