Ккехн заговорила. Спутать рлашский с богомольским было невозможно, в этом языке было гораздо больше согласных — впрочем, по нашим понятиям, гласных по-прежнему было многовато. Говорили они недолго, при этом рлаши выдавала только короткие реплики, похоже, что-то уточняла. Потом рлаши села на задний конец тела, не опираясь на передние лапы, подняла лицо вверх и громко, немелодично и очень сложно заорала.

Через некоторое время вдали раздался аналогичный крик, и мне показалось, что кричащий звук за звуком воспроизводит сообщение.

— Это дальний язык, — объяснила мне Ккехн. — У них нет телефонов, но они могут громко кричать. И используют это для связи на больших расстояниях. Я попросила их передать людям, что я на Аккио, где я нахожусь, и чтобы они нас забрали и дали нам телефон. В трех релеях отсюда есть станция с человеческим телефоном, так что сообщение дойдет быстро. Насколько я поняла, мы в трех тысячах километров от посольства, поэтому лететь они будут несколько часов. Даже если они отправили самолет, когда увидели наш прыжок и вход в атмосферу.

— А они его увидели?

— Не знаю. Пока новостей от людей по рлашской сети не было.

Одна из рлаши заговорила. Теперь Ккехн слушала и подавала короткие реплики. Потом она сказала:

— Она предлагает пойти с ними к логову. По их законам, мы попавшие в беду, поэтому они должны оказать нам помощь. Помощь связью они предоставили, но они предлагают нас накормить, и могут пустить в логово отдохнуть, пока летят люди.

— А чем накормить?

— Сырым мясом, чем еще? Я его ела, оно довольно вкусное, и безопасно для дыркынз. Может быть, потрохами.

— А может, они разрешат нам его, хотя бы, пожарить?

— На чем?

— Например, на костре. У меня есть зажигалка.

— Наверное, разрешат. В лесополосах обычно много хвороста. Кстати, а почему ты все еще не снимаешь... не выключаешь экран?

Я посмотрела на ее распушившуюся шерсть и на рлаши. Они тоже выглядели довольно пушистыми, и шерсть у них явно была длиннее нашей.

— Мне кажется, тут довольно холодно, — сказала я.

— Ну да. Мы в умеренной полосе, и тут осень. Видишь, листья уже желтеют.

Я огляделась. Вся растительность была зеленой, что было для меня крайне непривычно. Но после ее слов я обратила внимание, что кроны многих деревьев были тронуты желтыми и желтоватыми мазками, а некоторые даже и красными.

— Я бы, правда, не сказала, что прямо холодно. Все-таки выше нуля, — продолжила Ккехн.

— Нуля?

— Точки замерзания воды, — уточнила она. — Правда, как солнце зайдет, будет прохладнее. Может, и ниже нуля. А зимой тут вообще снег лежит.

Я выключила экран. Первым эффектом был шок от потока незнакомых запахов, про который рассказывали участники экспедиции на Тчун. Судя по поведению Ккехн, она ничего похожего при выключении экрана не чувствовала — возможно, потому, что уже была здесь.

У меня закружилась голова и мне пришлось сделать несколько вдохов только через дыхала. Это помогло, и я осознала, что, действительно, тут было прохладно. Я как-то внезапно поняла, что последние лет десять провела либо в контролируемом климате космических аппаратов, или в тропиках, где мне нужно было адаптироваться к жаре, но не к холоду.

— А откуда ты знаешь про снег? — спросила я, немного совладав с дыханием. — Тебе рлш сказали?

— Не совсем. Они мне сказали название клана, а я примерно помню карту.

Выдержка из протокола заседания комиссии по контакту с дркнз.

Александр Самойлов, председатель комиссии: Контр-адмирал, как вы представляете себе войну с арахноидами? Мы не знаем их боевых возможностей, но громоотвод "Джебадии" они расплавили. Что мы точно знаем, что их корабли невообразимо превосходят наши по маневренности. Хуже, чем было с серафимами.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Насколько я понимаю, у них нет беспилотных маневрирующих аппаратов. Авианосец против них, правда, будет не очень-то полезен, я больше рассчитываю на эсминцы. Авианосец предназначен для бога.

Александр Самойлов: Сколько там, вы говорите, эсминцев? Двадцать? У каждого по тридцать две ракеты в залпе, боекомплект пять залпов, правильно?

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Вы считаете, этого мало? Мы видели одновременно только три корабля в космосе!

Александр Самойлов: Мы не знаем, как выглядят производственные мощности по строительству таких кораблей. Тем более, как они выглядят с орбиты. А, как бы это сказать, бондарные заводы у них по всей планете. Возможно, на большинстве из них делают резервуары для водокачек или что-то еще в таком роде. Но на наших снимках резервуар водокачки не особо отличается от корпуса корабля. Худшее, что я могу себе представить, если они могут разобрать водокачку и сделать из нее корабль. Скажем, за пятнадцать минут. Тогда это правда будет похоже на операцию "Рагнарек", водокачки-то у них тоже по всей планете. И тысячи драконов, способных летать на крейсерском сверхзвуке. Это я считаю только больших, от которых мы видели инверсионные следы по всей тропопаузе. А есть ведь еще средние, которые "Джебадию" эскортировали. И у этих средних была под пузом какая-то длинная хрень. Я не думаю, что это был просто фаллический символ. И мы вообще не знаем, сколько у них таких! Похоже, они их держат в каких-то закрытых стойлах, поэтому мы их всех одновременно не видим.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: А они могут вывести их в космос?

Александр Самойлов: Я думаю, при планировании конфронтации со слабоизученным противником надо рассчитывать на худший случай. Мне командир "Джебадии" рассказывал, как эти средние разворачиваются в стратосфере. Летят встречным курсом на двух с половиной махах, потом останавливаются. Просто останавливаются в воздухе, даже без потери высоты. И набирают те же два с половиной маха в другую сторону за пять секунд.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: А они смогут это повторить в вакууме?

Александр Самойлов: Их провожатая говорила, они отталкиваются от планеты, а не от воздуха. Значит, по крайней мере, пока они видят планету...

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Это ни на чем не основанные фантазии, противоречащие всем нашим физическим знаниям!

Александр Самойлов: На арахноидской планете мы видели много противоречащего нашим физическим знаниям. Один опыт с громоотводом... И, в общем, мы имели много возможностей понаблюдать за маневрами их кораблей в вакууме. От чего бы они ни отталкивались, это не реактивная тяга. Утешает только то, что они тоже говорили, что наша техника противоречит всем их знаниям. Но даже если про физику, как вы себе представляете шестнадцать же при отталкивании от стоячего воздуха? Да еще в стратосфере? Просто оцените площадь того, чем надо отталкиваться! Что бы это ни было, оно не может использовать воздух. А значит, должно работать и в вакууме. Я же говорю, при планировании войны надо рассчитывать на худший случай. Вспомните операцию Рагнарек! А тут вы даже не сможете сказать, что у вас не было оснований такое предположить! И это мы еще не знаем, на что способны их экраны! Точнее, уже знаем.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: На что?

Александр Самойлов: Мне вот передали данные, как Кытыз с Ккехн стартовали. Попытались изобразить гравитационную дугу, говорят. Они прут на пятнадцати махах... через ну, это была уже верхняя стратосфера, но они сияли и сверкали как натуральный метеор! А когда они вышли из атмосферы, не было никаких признаков обугливания! Я уже сомневаюсь, что это был такой же экран, что мы видели. Но, чем бы ни была защита, если она способна выдержать такое полтораста секунд, нитрид неона оно с запасом выдержит. Даже на сильно встречном курсе.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Господин Самойлов, я вас, кажется, понимаю. Дежурную группу корабли снабжения уже не догонят, но на резервные мы возьмем дополнительные спецбоеголовки.

Когда мы шли к логову (это слово меня несколько настораживало), из-за лесополосы послышался немелодичный вопль. Ккехн и рлаши остановились и навострили уши. Крик продолжался довольно долго. Потом Ккехн обменялась с хозяевами планеты несколькими репликами, рлаши снова села (встала?) на задний конец тела и закричала. Только после того, как ее крик повторили за лесом, Ккехн повернулась ко мне.

— Есть плохие новости и хорошие. Потеряны все ансибль-соединения. Похоже, мы во временной петле. От племен Акшарла и Ффрла мне передали, что по закону я рлаши, поэтому они не обязаны выдавать меня людям. И не будут, если я сама не попрошу.

— В смысле, рлш?

— В прямом. В смысле, по закону. Поскольку меня удочерили рлаши, я пользуюсь всеми правами... Короче, у людей это называется гражданство.

— А что такое Кшр и Ффр?

— Акшарла — племя, из которого происходят мои приемные родители. Точнее, моя... как по-вашему называется родитель, который не мама?

— Никак.

— Понятно. А Ффрла — племя, на территории которого мы находимся. Я сказала, что пока что не прошу меня выдавать, и попросила уточнить, что будет с тобой.

— И что они ответили?

— Пока ничего, это же релейная сеть. Ты же слышала, как это работает. Ограничитель даже не в скорости звука. Она может передавать сообщение дальше только когда отправитель закончит. Возможно, им придется назначить голосование. Но тогда они не смогут решить тебя выдать, как минимум, до конца голосования, а тут прямая демократия, это может занять несколько дней. А не решив, соответственно, не выдадут.

— Подожди, а почему сразу вообще возник вопрос, выдавать тебя людям или нет?

— Потому что временная петля значит, что я могу стать небесным духом. Или помочь кому-то. А значит, мной должна заниматься полиция Особой Точки.

— Особой Точки? Как ноль делить на ноль?

— Ну, типа того. Небесных духов иногда тоже так называют, хотя скорее это больше похоже на ненулевое число делить на ноль. Это организация, задача которой предотвращать создание духов. Говорят, они не смогли предотвратить ни одного, и с каждой неудачей они просили дополнительное финансирование. У них самый мощный военный флот под единым командованием в Известном Космосе.

— Неудачи??? То есть, такие небесные духи существуют?

— Официально отрицают, но говорят их около десятка.

— А они нам помогут?

— Понятия не имею. Я же говорю, про них официально ничего не сообщают, а неофициально я не общалась с теми, кто что-то точно знает.

— А ты говоришь, самый мощный военный флот? Эти... — я обвела глазами пастбище и безруких рлаши. — Они как-то смогут ему противостоять?

— Возможно, им и не придется. У рлаши реакция гораздо лучше, чем у людей, поэтому человеческие космические флоты используют рлаши в качестве... не знаю ваше слово... в общем, они наводят оружие. В том числе, насколько я знаю, и флот Полиции Особой Точки. Вряд ли они будут стрелять по своим. А пока что это и не нужно. Если нет ансибль-соединения, они не смогут сюда прыгнуть.

— Но петля... она же ограничена во времени? Когда-то она кончится?

— Да. Но, может быть, к этому времени я сама себе что-то смогу сообщить. Или что-то еще случится. Я не понимаю, как это работает. А если не работает, то, наверное, я и для Полиции Особой Точки буду не интересна.

Мы подошли к тому, что Ккехн называла логовом. Оно, действительно, больше напоминало логово животных, чем жилье разумных существ. Невдалеке от большого дерева в земле была дыра, перед которой было немного вытоптанной травы. Свод дыры подпирался выгнутыми ветками. Вход был ненамного ниже обычных дверей в наших домах, но почему-то при одной мысли забраться туда я испытала приступ клаустрофобии.

Из логова нам навстречу выкатились четверо пушистых шариков. Они что-то говорили, по-моему, даже кричали на рлашском. Взрослые рлаши и Ккехн что-то им отвечали. Мне показалось, что дискуссия заняла гораздо больше времени, чем первый разговор Ккехн после нашей посадки. Потом Ккехн повернулась ко мне:

— Они просят, чтобы я их почесала человеческой расческой. А мою забрали. Не дашь свою?

Просьба была крайне неожиданная, я даже растерялась. Расческа — предмет личного пользования, давать ее чесать инопланетян... А собственно, если дело в гигиене, чем я таким могу от инопланетян заразиться? А главное, мне казалось, что Ккехн лучше чем-то заняться.

Впрочем, когда я сейчас это пишу, я понимаю, что это мне надо было чем-то заняться. Я была потерпевшая крушение на чужой планете, среди инопланетян, с которыми у меня не было ни одной общей фонемы, не то, что слова. И я была в самом центре какого-то, как выражалась моя сестра, замеса, масштаб которого далеко выходил за пределы моей родной планеты и моего воображения. А Ккехн тут не только знала языкb и помнила карту, но даже, оказывается, имела гражданство. И, похоже, понимала, что происходит. Или, во всяком случае, вела себя так, будто она так считает.

Я дала расческу Ккехн. Как только расческа оказалась на виду, дети рлаши пришли в огромное возбуждение и сбились в кучу вокруг Ккехн. Я не понимала, о чем они говорили, но Ккехн как-то быстро организовала их в очередь и стала расчесывать им спины и затылки, явно с большим знанием дела.

И тут из-за леса, с другой стороны, не там, где была релейная станция, раздался крик рлашской дальней связи. Ккехн навострила уши и тут же, пока рлаши за деревьями еще кричала, начала мне переводить, что нашли упавшие с неба предметы, обугленные деревянные круги и сферический камень. Камень раскололся.

— Камень? — переспросила я.

— Рлаши видели только человеческое стекло, оно совсем не похоже на ваше. Знаешь, я очень боялась, что эти доски кого-нибудь убьют, или аккумулятор взорвется.

— Я его насухо разрядила, — сказала я. — Слушай, а ведь нам надо туда сходить. Мне надо забрать параметрические самописцы и вычислители, и там есть комплект выживания. Палатка, спальники. А главное, мы можем использовать обломки на дрова. Это далеко?

— Нет, — сказала Ккехн. — Буквально вот тут, за лесом. Кытыз, знаешь, я читала много человеческой фантастики, про космос, в том числе еще времен когда они не летали к звездам. Но мысль использовать обломки корабля на дрова, по-моему, нигде не встречалась.

— А куда их еще? А нам надо мясо пожарить.

— Да не надо. Оно сырое, по-моему, вкуснее. Хотя я аккийское мясо вообще ни разу жареное не пробовала. Земное да, и в школьной столовой, и мы в человеческие кафе ходили

— Ну за палаткой-то по-любому сходить надо. И за самописцами. Ты понимаешь, где это?

— Да, только надо хозяев попросить. Тропу в лесополосе найти не так-то просто.

В общем, занятие нам нашлось. На Дкз, лесополосы — это искусственные посадки, с деревьями одного или определенных видов, посаженными в один или несколько рядов. Здесь это были совершенно дикие заросли. На курсах по выживанию меня возили по лесам разных климатических зон, но такого я нигде не видела. Все-таки большинство лесов на нашей планете как-то окультурены. Даже если их не подвергают периодическим рубкам, то все-таки ухаживают, убирают сухостой и бурелом. На севере, где-нибудь в районе Рифтового озера, есть совсем дикие леса, но они периодически горят, что также не позволяет бурелому накапливаться бесконечно. Здесь же, как я понимаю, рлаши не позволяли лесополосе гореть, но никак хозяйственно не использовали. Как мне показалось, лежащих деревьев в этом лесу было гораздо больше, чем стоящих, даже если посчитать весь подлесок.