За полынь-рекой

Горящие джунгли были оставлены позади. Ближайший берег, на расстоянии трех-четырех километров от реки, внезапно круто поднялся вверх цепью отвесных гор, увенчанных голыми ярко-красными утесами. Потом так же неожиданно снова стал умеренно всхолмлённым, сплошь заросшим пальмами, раскачивающихся и грузно склонявшихся при каждом сильном порыве ветра, точно по ним проезжала исполинская колесница.

Я заметил, что над лесом кружили странные птицеподобные существа с длинными клювами, снабженными частыми, острыми зу-бами, с крыльями метров четырёх в размахе. Матерь божья ко-ровка! Вот только птеродактилей не хватало для абсолютного счастья!

Крокодил, лежавший в прибрежной грязи, не обращал вни-мания на летунов. А зря! Поднявшись над водой на высоту около двадцати метров, птеродактиль кинулся в сторону берега, издав резкий, пронзительный крик, в одно мгновение сомкнул крылья и камнем упал на башку рептилии. Как ни стремительна была эта неожиданная атака, лапы нападавшего цапнули лишь грязь да ти-на, фонтаном поднявшиеся на том месте, откуда отпрянул кроко-дил. Тут же на десяток метров кругом вода вскипела и забурли-ла, появились другие крокодилы и кинулись на неудачливого воздушного охотника. Через мгновение от того ничего не оста-лось.

Миновали несколько лагун, окаймленных буйной зеленью, гряды разбросанных известняковых утесов, ступенчатыми высту-пами спускающихся к водам реки. Проплыли мимо нескольких ост-ровков, поросших бамбуком, папоротником и разнообразными де-ревьями. Эх, вот бы причалить к какому-нибудь, потому как в животе Топса началось громогласное бурчание, вегетарианцу настоятельно требовалось подкрепиться.

К обеду выплыли к дельте реки, над которой местами сто-ял плотный туман, что вызвало у меня настоящий шок и панику: это что же — сейчас в море вынесет? Караул, однако!

Сквозь туман я различал контуры берегов реки, видел ни-зинные луга, окаймленные камышом, кое-где на лугах смутно виднелись пятна кустарников. Со стороны лугов едва уловимо тянуло сыростью и ароматами цветов. Впрочем, туман разошёлся, высокие травы и прибрежные кусты обвисли под грузом росы, неподвижно застыв в полном покое. Воды реки спокойно омывали берега, поросшие осокой, между которой вклинивались заросли тростника. Блестели глянцевые блины листьев кувшинок, некото-рые бутоны, свечами отражаясь в темном зеркале омутов, уже приоткрыли зеленые створки и показали ярко-желтую середину.

Плот потащило в крайний левый рукав дельты. Я уже был готов пойти на риск и броситься верхом на Топсе в воду, чтобы достигнуть берега. Но как раз в том месте, где речной рукав впадал в огромный водоём, плот, наконец-то снова прочно сел на мель метрах в пятнадцати от серого песчаного пляжа.

Мешкать не следовало, я, грязно сквернословя, затащил на спину Топса тюки, спрыгнул с плота и побрел по пояс в тёп-лой воде. За спиной послышался скрип разваливающегося плота и умопомрачительный всплеск — Топс последовал моему примеру.

Выйдя на пляж, оглянулся. Брёвна бывшего плота уплывали прочь... куда? Ладно, через час-полтора узнаю, а пока отправлю друга-питомца в вон те папоротники, пусть поест. Да и самому потребить последние печёные жёлуди не мешало бы.

Не уверен, существует ли на Этом Свете что-нибудь срав-нимое по монументальности и эпичности с аппетитом трицератоп-са. Наверное, нет. Целый местный час (равный по протяженности 2,4 земным) за моей спиной слышался хруст методично пережёвы-ваемого папоротника, напоминающий шум работающего комбайна. Я же тем временем пытался осмыслить первую за всё время путеше-ствия находку, созданную руками людей. Плот. Из срубленных топором бревен. Скрепленный распиленными досками.

Вывод No1: очевидно, где-то рядом — люди. Не просто оби-тающие, но ведущие достаточно развитое хозяйство с уверенным использованием разнообразных металлических инструментов.

Вывод No2: совершенно неочевидно, что эти люди с распро-стёртыми объятиями, восторженно и гостеприимно встретят чужа-ка, прибывшего верхом на трицератопсе с бамбуковым луком в руках.

Вывод No3: мне крайне необходима как можно более подроб-ная информация (желательно в виде подробной карты) о том

-где я нахожусь;

-где расположены необходимые мне ресурсы;

-где находятся люди, так или иначе могущие мне пере-крыть доступ к жизненно важным ресурсам;

-где мне безопасно обосноваться так, чтобы расстояние от меня до ресурсов было оптимальным.

Вот как-то так.

Ну что ж, цели сформулированы, приоритеты определены, пора навьючивать сытого и довольного Топса для продолжения путешествия. Или для завершения? Где, всё-таки, мы? У места впадения реки в совершенно бесполезное для нас море или в озеро?

Ответ был получен, когда мы не просто увидели безбреж-ную водную гладь до горизонта, но и попробовали воду на вкус. Пресная. Значит — озеро. Что не может не радовать.

Итак, дано: обширная плодородная равнинная дельта боль-шой реки. Вопрос: есть ли смысл здесь оставаться? Ответ: только войдя в уже обосновавшуюся здесь самым прочным образом группу. Для одиночки же идеальным была бы небольшая, защищен-ная горами или холмами, уютненькая долина с речушкой.

Какие-то возвышенности просматривались на северо-востоке, куда я и направил мерное движение Топса.

За нами увязалась семья небольших — размером с чайник -всеядных пытавшихся найти что-нибудь подходящее для еды. Они очень напоминали лягушек, только бежевых и покрытых густым мехом. При такой-то жаре!

Их очень широкая и низкая голова по сравнению с мощным телом смотрелась забавно большой, а маленькие с тупым взгля-дом глазки были выдвинуты далеко вперед. Кости черепа, пред-положил я, тяжелы, очень толсты, внутричерепные полости — ма-ленькие, поэтому и мозг у них маленький, а значит и сообрази-тельность их очень слаба. Но это были чрезвычайно миролюбивые создания, так что я не возражал против забавной свиты.

Отца и мать семейства сопровождали несколько детенышей. Они уже умели разыскивать вкусных личинок и больших червей и во весь дух нетерпеливо гонялись за быстрыми жуками, которых вспугнули в густых зарослях травы. При этом они не забывали про осторожность и страх и соображали, что, следуя за могучим трицератопсом, избегут опасности, грозящей от хищника.

Впрочем, скоро самец мелкими шажками побежал к колючему кусту и скрылся в густом переплетении ветвей. За ним, озира-ясь, побежала самка, за семенили детеныши. В середине куста они приникли друг к другу и вся семья, сжавшись в комок, за-дремала.

Мой же день впечатлений и открытий продолжался.

Вот это да! Чьих трудолюбивых рук творение? Перед гу-стым кустарником возвышался грубый каменный идол, очень похо-жий на общеизвестные изваяние острова Пасхи. Я объехал его кругом, всмотрелся в угрюмые пустые глазницы. М-да, взбрело же кому-то не просто вытесать фигурищу из камня, но, главное. Припереть её сюда и поставить вертикально... Зачем? Где-то ря-дом находится обиталище глубоко верующих особей? Или смысл фигуры — другой, не связанный с религиозными культами?

Дважды вот это да! За зарослями кустов обнаружилась це-лая аллейка точно таких же четырехметровых хмурых фигур... раз, два, три... пять... восемь, девять... Топс отнёсся к ним с полным равнодушием: ну, торчат каменья в ряд, ну, высокие, эка неви-даль.

Если у идолостроителей нашлось свободное время — и не-мало! — для вытёсывания и установки, можно предположить, что они достаточно многочисленны, сильны и развиты. Недооценивать врага — самый дорогостоящий и болезненный вид самоубийства. Поостережёмся же, правда, Топсик? Готовность номер один! Под-тянул тетиву лука и подвинул пучок стрел поближе.

Избранный нами дальнейший путь оказался нелёгким: меша-ли крупные валуны и преграждал дорогу колючий кустарник, че-рез который "трёхрогомордый" пёр, словно танк... нет, маловато... словно бронепоезд...

Ещё через пару километров, сделав короткий привал, мы огляделись. И я почувствовал себя Русланом из пушкинской поэ-мы:

-"Найду ли краски и слова?

Пред ним живая голова.

Огромны очи сном объяты;

Храпит, качая шлем пернатый,

И перья в темной высоте,

Как тени, ходят, развеваясь.

В своей ужасной красоте

Над мрачной степью возвышаясь,

Безмолвием окружена,

Пустыни сторож безымянной,

Руслану предстоит она

Громадой грозной и туманной.

Да-да, вот именно: прямо по курсу "громадой грозной и туманной" высилась вырубленная из целой скалы голова. Все стандартные признаки наличествовали: опущенные в многовековом сне веки, плотно сжатые тонкие губы. Подкачал только нос кар-тошкой, критически отметил я. -"О вы, каменные стражи владе-ний неведомого народа! Вам не сдержать героя! Устремлюсь впе-рёд, вонзив мужественный взор в мрак неизвестности!"

Все чаще и чаще стали попадаться пустоши, или вовсе безлесные, или с растущими кое-где тощими, редкими, болезнен-ными и погибающими деревцами.

Сначала горный кряж высился по правую руку ровной, гладкой, отвесной стеной. Потом крутой склон сменился грядой отдельных глыб, затем россыпью камней, а дальше — мелкой галькой. Так что к восьми часам вечера мы были уже в предго-рье. Тучи здесь не ползли над самой землёй, а поднялись выше. Постепенно небо посветлело впереди, где тучи затягивали его не столь густой пеленой. Их края приобрели золотисто-оранжевые оттенки, а вскоре ниже их, под тёмной плотной поло-сой тумана, более светлой чертой обозначился новый подъём.

Там землю покрывали корявые и приникшие к почве стволи-ки непонятных кустов. Часто этих стволиков даже не было вид-но, потому что их покрывал густой мох, из которого наружу вы-глядывали лишь пучки тонких веточек, густо усаженных малень-кими, не больше ногтя мизинца, листочками. Зато острые шипы были длиной чуть ли не с палец! На одном и том же кусте можно было разглядеть и мелкие белые цветочки, и жёлтые неспелые ягодки. Постоянно попадались большие и маленькие лужи.

Ну надо же! Перед нами открылась выжженная широкая пу-стошь. Кое-где на ней торчали черные обгоревшие стволы. Веро-ятно, несколько лет назад гроза разыгралась в сухой сезон, молния ударила в смолистое дерево, то вспыхнуло, как свеча, от него загорелись кучи валежника. Ветер раздул лесной пожар, подобный тому, от которого мы спаслись. Выгорел большой уча-сток.

Радостные сюрпризы в этот день сыпались как из рога изобилия. Последним выпал самый большой подарок — я въехал в долину овальной формы между горными отрогами.

Я спрыгнул с шеи Топса и пошёл впереди, озираясь и бук-вально захлёбываясь от восторженного изумления. Потрясающее место! На западе зазубренными утесами, разбитыми тысячами трещин, серели крутые скаты холмов. Восточные холмы переходи-ли долину постепенно, широкими и пологими склонами. Почти в центре долины, занятой прекрасным редколесьем, кустарником и сочной травой. От первых горных уступов и далее вверх, к ши-рокому плато, тянулись лесные заросли, и среди них тёмными пятнами выделялись купы высоких кипарисов, финиковых и коко-совых пальм, фиговых деревьев, тропических дубов. Кроны боль-ших деревьев можно было различить достаточно ясно, даже в наступившем сумраке. Ниже редколесье уступало место поросшей травой широкой полосе, по которой были прихотливо раскиданы маленькие пятна орешника. Здесь на поверхность пробивался ру-чей, обтекал валуны и переливался через них маленькими водо-падами. Не обращая внимания на преграды, с веселым журчанием он спешил неустанно вперед, как будто не мог дождаться, когда его кристальные воды вырвутся прочь из долины. О! Три неболь-ших углубления (озерца? прудики?), заполненных нагретой во-дой: горько-солёной, минерально-газированной и пресной. Над источниками поднимался пар, вода слабо бурлила. Чистейший пе-сок, мягкая трава, пальмы вокруг. Парадиз, честное слово.

Безусловно, такое место не могло не привлечь чьего-то внимания кроме моего — вот и плетни. Заборы из оплетённых прутьями кольев охватывали несколько неправильной формы участков. Я ещё больше насторожился, сердце забилось чаще, дыхание перехватывало.

Ого! Полсотни крепких брёвен, вертикально вкопанных в землю. Настил из таких же брёвен на двухметровой высоте круг-лая хижина без окон со стенами их толстых бамбуковых труб и конической тростниковой крышей.

Где дом — там и хозяева, да? Я указал на угловую сваю. Топс понял правильно, подошёл и легонько боднул бревно. От его "легонька" постройка вздрогнула. Если бы внутри ожидала коварная засада, выскочили бы, рассудил я. Подтянулся на ру-ках, влез на помост и осторожно заглянул в хижину. Внутри, к моему вящему разочарованию, было совершенно пусто, пыльно и, кажется, заброшено. Хотя, если бы всё было завалено нужными мне вещами, да ещё и меблировано, вот тут бы я всерьёз засо-мневался на предмет галлюцинаций.

Как бы то ни было, я собирался объявить это место своей собственностью. Домом? Эмм... вряд ли... Интуиция подсказывала: пока что лучшим местом для ночлега слабого одиночки является то, с которого можно быстро улепетнуть. И это отнюдь не хижи-на с единственным входом (он же выход). Так что ночевать буду снаружи, а свайная постройка послужит чем-то вроде склада.

Сказано — сделано. Я снял оба тюка с спины Топса и за-тащил их в хижину. Потом мы поужинали: "трёхрогомордый" объел траву, которой заросли подходы к свайному дому, а я с удо-вольствием отведал спелых фиг, собранных по дороге. После че-го разжёг ставший обычным ночной дымный костерок, мы улеглись — Топс у свай хижины, а я — на шкурах, брошенных на бревна помоста

-Спокойной ночи! -пожелал я.

-Хр-р-р... -донеслось снизу.

Видение

Серый известняк, неровная стена. На ее фоне неспешно сначала появляется силуэт, потом очертания фигуры молодой женщины приобретают чёткость. Тёмно-каштановые волосы падают на плечи, на щеке — изящный рисунок тонкими золотыми линия-ми.

-Здравствуй. Рад снова встретиться.

-Здравствуй. Счастлива видеть. Ты пришёл?

-Точнее — дошёл.

-Хорошо! Замечательно, что ты здесь! Осталось совсем немного!

-Немного чего? -не понимаю я.

-Немного — до чего. -улыбаясь, поправляет она.

-До чего? — послушно повторяю я. -И кто ты?

-Не знаю... Помоги узнать...

Она исчезает.

05

А не объявить ли мне вчерашний день праздничным, поду-мал я, проснувшись и сладко потянувшись. Отмечать ежегодно, как День Удачи. И вообще сделать первым днём личного календа-ря? Новым годом Гая?

Сказано — сделано. Смена календаря в меню судьбы заняла менее двух минут. Удобная всё-таки штука, жаль такого инстру-мента управления собой не было в первой жизни. Итак, сейчас 2.30 утра первого дня первого года Новой Эры. А всё, что предшествовало, называется временем До Новой Эры.

-И что же в сей знаменательный день нам предстоит сде-лать? -спросил я, спрыгнув с настила вниз.

-"Начни с того, что пообещай больше не сваливаться мне на клюв!" -было написано на физиономии разбуженного трицера-топса.

-Не ври, не на клюв, -отмахнулся я. -Пойдём умоемся.

Купание в списке телесных удовольствий Топса стояло на втором месте после еды, так что уговаривать друга-питомца не пришлось. Отправляясь к трём бассейнам, я, на всякий случай прихватил с собой медные меч, нож и топор, а также лук со стрелами. Оставлять в новоприсвоенном складе не рискнул, вдруг жульё заберётся, не человеки, так обезьяны-клептоманы какие-нибудь.