Все в сад!

По запутанному лабиринту узких коридоров и лестниц землян провели на второй этаж, где и развели по двум находящимся рядом кабинетам.

Маше достался правый. Хорошо это было, или плохо, она не знала. Может, у попавшего в соседнюю комнату Вити условия были лучше, а может — хуже. Первое, что бросалось в глаза при входе в 'Машин' кабинет — это большой стол посредине помещения. За ним на стуле с высокой спинкой восседал человечек без особых примет. Впрочем, если бы даже таковые приметы и имелись, разглядеть их со своего места, находящегося, естественно, напротив дознавателя, у девушки особых шансов не было. Так как прямо ей в глаза бил свет из зарешеченного окошка, находящегося строго над головой хозяина кабинета. Зато её лицо в этом свете видно было превосходно.

В левом углу кабинета имелся столик поменьше, за которым восседал человечек, вполне могущий сойти за отца или старшего брата маленького 'крысёныша', встреченного путниками в разбойничьей деревне. По крайней мере, внешнее сходство было разительным.

На столике перед 'старшим крысом' имелись чернильница, перо и солидная стопка бумажных листов.

Отвлекло девушку от знакомства с окружающей обстановкой лёгкое покашливание дознавателя.

Когда Маша повернула голову, тот жестом указал на жёсткий неудобный табурет напротив себя, и, дождавшись, когда она усядется, приступил к допросу.

Уже через час Маша во всех подробностях представляла, как себя чувствует выжатый лимон. А конца-края этим мучениям видно пока не было. Вопросы сыпались один за другим, причём иногда следующий вопрос вытекал из ответа на предыдущий, а иногда его тема была очень далеко от того, о чём спрашивалось до сих пор. Некоторые вопросы повторялись по нескольку раз, то слово в слово, то с чуть-чуть изменённой формулировкой.

'Крыс' в углу быстро строчил пером, иногда от старания даже высовывая язык. Но стопка исписанных листов перед ним не росла. Так как эти листы забирал время от времени бесшумно заходивший в допросную человек.

Взамен он, правда, приносил другую стопку, но клал её на стол не стенографисту, а дознавателю. Тот бегло просматривал написанное, не прекращая обстреливать вопросами ёрзающую на табурете девушку.

Маша, из Интернета, телевизора и по рассказам знакомых знакомая с методами работы стражей порядка в местах, где она раньше проживала, сильно опасалась, что её начнут бить. Более того, с поправкой на царящее здесь средневековье, можно было ожидать знакомства с такими интересными достопримечательностями, как местные аналоги дыбы, испанского сапога, и прочих подобных милых вещиц.

Но нет. Дознаватель общался с ней вежливо, спокойно, ни разу за всё время допроса не то что не поднял руку, но даже обошёлся без угроз, и, более того, не повысил голос.

Однако девушка чувствовала себя, словно после трёх суток форсированного марша по пересечённой местности. И это не смотря на то, что врать почти не приходилось.

Указания Элдуисара, которым она следовала, были просты: рассказывать про свою жизнь на Земле, про перенос в этот мир, и про все приключения в нём правду, только правду, и почти ничего, кроме правды, за исключением одного момента.

В отряд, двигающийся к непонятной цели они с Витей попали не в добровольном порядке, а в принудительном. Эльф и гном поставили землянам магические Печати, чтобы привязать к себе и использовать в качестве дармовой рабочей силы и пушечного мяса. В принципе, если смотреть со стороны, так оно и выглядело. Парень и девушка тащили часть груза, который, не сильно кривя душой, можно было считать собственностью нелюдей, привлекались к хозработам на привалах, а в эпизоде с разбойниками даже использовались в качестве 'наживки'. В общем, то, что несчастные Маша с Витей дожили до сегодняшнего дня, явно являлось чудом. Эту версию Маша вот уже битый час и излагала. И надеялась, что Витина версия не сильно отличается от её.

Вопреки ожиданиям девушки, рассказ о попадании сюда из другого мира дознаватель воспринял без недоверия. Словно они с Витей здесь не первые такие. Даже, вроде заинтересовавшись, немного порасспрашивал о её жизни на Земле. Как называлась страна, где она проживала, имя правителя, самые большие города, и даже основные праздники. После чего, видимо, вспомнил о своих основных обязанностях, и, поскучнев, вернулся к беседе по событиям уже после переноса.

Наконец, когда Маша почти уж совсем выбилась из сил, Дознаватель попросил её немного подождать, а сам куда-то вышел. 'Крыс' тоже подхватился из-за своего столика, и исчез из поля зрения девушки. Скорее всего, вышел. Этого она проверить не могла, так как вместо дознавателя в комнату вошёл охранник. Разместился он за Машиной спиной, что девушку ужасно нервировало. Казалась, она физически чувствовала сверлящий затылок взгляд.

При малейшей попытке пошевелиться или посмотреть в сторону, не то что уж оглянуться, следовал строгий оклик: 'Не двигаться!', 'Не оглядываться!'

Приходилось сидеть, уставившись в одну точку и лихорадочно прокручивать в памяти фрагменты допроса, чтобы проверить, а правильно ли всё сказала. Однако это оказалось занятием безнадёжным. От волнения Маша не запомнила добрую половину из того, о чём говорила. Это было плохо. Если спросят о чём-то вот таком 'незапомненом' ещё раз, существовал риск ответить как-то по-другому. И тем самым вызвать дополнительные подозрения.

Сколько она так просидела — полчаса час или два, девушка сказать не могла. Долго.

Наконец позади послышался лёгкий скрип открываемой двери, и мимо неё к своему месту просеменил дознаватель. Когда он проходил рядом, Маша уловила аромат вина и запах... Пожалуй, жареного мяса.

'Эх, теперь он подкрепился и может ещё полдня продолжать в том же духе', — тоскливо подумала девушка, пытаясь унять бурчание в голодном желудке.

В самом деле, вольготно рассевшийся в своём кресле человечек выглядел заметно повеселевшим. Однако оказалось, что доволен он вовсе не тем, что может продолжать мучить вопросами свою юную собеседницу.

Прокашлявшись, дознаватель объявил:

— По результатам предварительного расследования вы и ваш жених признаётесь потерпевшими от рук нелюдей. Исходя из этого, вы можете требовать через суд долю имущества ваших обидчиков. Кстати, суд состоится завтра утром. На нём вы выступаете в качестве свидетелей. Сразу скажу — такие процессы у нас долго не длятся. Утром начало, к обеду — обвинительный приговор, вечером — казнь. После казни — праздничный фейерверк, — дознаватель усмехнулся. — Так что свои требования по имуществу заявляйте прямо с утра. Сейчас вы освобождаетесь из-под стражи, но до окончания суда покидать город вам запрещено. Ночь можете провести в гостинице 'Золотой Лев'. Её содержит мой родственник. Передайте ему эту записку, — человечек нацарапал несколько слов на клочке бумаги, после чего протянул его Маше, — и он предоставит вам номер и покормит бесплатно. Так как все найденные при вас ценности конфискованы до решения суда. Всё. Не смею вас больше задерживать, — дознаватель поднялся со своего места. — Конвой! Проведите девушку до выхода!

С табуретки Маша поднялась не сразу. Какое-то время ушло на осмысление того, что она только что услышала. Нет, она, конечно, приложила все усилия, чтобы допрос закончился подобным образом. Но по мере пребывания в этом неуютном кабинете надежда, что её вдохновенному вранью поверят, причём вот так вот быстро, постепенно таяла. Таяла... Таяла... И вот, когда она испарилась уже практически полностью, свершилось чудо!

— Я... Могу идти? — неуверенно переспросила Маша, опасаясь, что что-то не так поняла.

— Идите.., — отмахнулся дознаватель, который к этому времени на подследственную уже не смотрел. Он был поглощён складыванием в извлёчённую из ящика стола папку накопившиеся за время допроса бумаги.

Девушка оглянулась. За спиной у настежь раскрытой двери нетерпеливо переминался с ноги на ногу необъятный охранник.

Маша медленно поднялась с табуретки, постояла пару секунд неподвижно и на негнущихся ногах поковыляла к выходу. Почти дойдя до двери, остановилась, обернулась, и, запинаясь, скороговоркой протараторила:

— До свидания.

Дознаватель, не поднимая головы, молча кивнул, продолжая возиться с бумагами.

Конвойный за спиной девушки молча положил свою лапищу ей на плечо, отчего она, присев, чуть не плюхнулась на не очень чистый пол, и резко развернул её к двери.

— Вперёд!

Снова потянулся кажущийся бесконечным лабиринт из коридоров и лестниц. Маша шагала, повинуясь командам топающего позади охранника, от которого так и разило чесноком. 'Хоть не перегаром' — успокаивала себя девушка, вспомнив, как когда-то давно, ещё на Земле, ехала утром в час пик в автобусе, а сзади стоял тип такой же комплекции, как у этого борова. И, постоянно икая, распространял вокруг себя такой, гм, аромат, что Маша уж думала, что живой до своей остановки не доедет. И, главное, отойти в сторону никакой возможности...

От нахлынувших воспоминаний её передёрнуло. Нет уж, сейчас ситуация намного лучше. Тем более, что впереди ожидает свобода. Свобода... Как, оказывается, это много. Кто бы мог подумать...

Наконец-то за очередным поворотом оказалась закрытая на замок окованная железом дверь.

— Стоять!, — послышался позади окрик охранника.

— Стою, — буркнула Маша. И уже тише добавила. — А то бы я прошла сквозь закрытую дверь.

Конвоир протиснулся к двери, чуть не расплющив девушку. Щёлкнул замок, и тяжёлое полотно отворилось, открывая путь...

Нет, пока ещё не к свободе. Просто в очередную комнату. Посреди которой стоял Витя. Видок у него был... Скажем так, ошарашенный.

Маша взвизгнула и с порога кинулась парню на шею. Не потому, что так полагалось по 'легенде', а просто от радости. Витя тут же был расцелован и засыпан вопросами типа 'ты как?', 'всё в порядке?', 'нас отпускают, ты знаешь?'.

Вопросы сыпались с такой частотой, что отвечать на них обалдевшему от налетевшего на него вихря в девичьем обличье парню было просто невозможно. Ибо он просто не успевал вымолвить и слова.

Наконец Маша пришла в себя и, засмущавшись своего порыва, отклеилась от Вити.

— Да, меня тоже отпускают, — поделился новостью наконец получивший возможность говорить парень. При этом он с сожалением вздохнул. Можно было подумать, что это сожаление относится к тому, что его отпускают, а не к тому, что его выпустила из объятий Маша.

Охранник, всё это время с интересом наблюдавший за процессом воссоединения освобождённой из плена нелюдей влюблённой парочки, запер дверь, через которою он с Машей сюда вошел, и, отперев другую (всего в комнате их было четыре — по одной в каждой стене), буркнул: — За мной! — и скрылся в открывшемся за дверью узком коридоре.

Витя решил проявить хорошие манеры, пропустив даму вперёд. А сам замкнул шествие. Коридор оказался относительно коротким. Но всё равно вскоре пришлось передвигаться чуть ли не на ощупь, ибо окон в нём не было, а висевший в специальном кронштейне рядом с входной дверью факел охранник брать с собой не стал.

Шагов через двадцать сопровождающий остановился и снова зазвенел ключами. Судя по звукам, сопровождавшим его манипуляции с дверью, тут был не только врезной замок, но ещё и засов.

Маше с Витей казалось, что этот боров возится уже целую вечность. Но на самом деле до того момента, как дверь распахнулась, прошло всего-то секунд двадцать — двадцать пять.

Охранник прошёл вперёд и сделал шаг в сторону. В освобождённый дверной проём хлынул яркий солнечный свет.

Парень с девушкой, не сговариваясь, ринулись наружу. И остановились, щуря заслезившиеся глаза.

Повертев головами по сторонам, они обнаружили, что большой площади, через которую их провезли, нигде не было видно. Позади возвышалась увитая плющом или ещё чем-то подобным вьющимся глухая кирпичная стена. Впереди — такая же стена, но без плюща и на пару метров пониже. А вправо и влево тянулась узенькая безлюдная улочка.

— Приказано вывести вас через чёрный ход, — пробасил конвоир, при свете показавшийся не таким уж и страшным. Просто большой добрый дядька. — На площади толпа собралась. Требуют немедленной казни для нелюдей. — Вас-то они встретят с радостью, но могут малость помять от избытка чувств. Так что идите направо, — охранник махнул ручищей, указывая направление, — Потом на перекрёстке ещё раз направо. Пройдёте через арку и выйдете на площадь с другой стороны. А там, куда дальше — вам сказали.

Проинструктировав подопечных, конвоир, не задерживаясь, неожиданно шустро нырнул обратно в тёмный проём. Дверь, чуть скрипнув, затворилась, и Маша с Витей остались одни.

— Ну, и что делать будем? — поинтересовалась девушка у своего спутника.

Витя опасливо оглянулся на запертую дверь.

— Для начала давай отойдём чуток.

— Думаешь, подслушивают? — тихо спросила Маша, после того, как было пройдено с полсотни шагов.

— Не знаю, — так же тихо ответил Витя. — Но лучше перестраховаться.

Перекрёсток, о котором говорил охранник, обнаружился буквально через минуту. Тут тянущиеся справа и слева глухие стены заканчивались, и дальше уже начинался обычный город. Обычный для живущих в нем горожан. А для землян он был похож на декорации фильма о средневековье. Узкие улочки, двух— и трёхэтажные домики, натянутые через между ними на уровне второго этажа и выше верёвки с сушащимся бельём... Только декорации обычно бывают яркие и красивые, а тут всё как-то... Обшарпано и хмуро.

Кроме того, Маше и Вите, отвыкшим уже от больших скоплений домов и людей, здесь было не очень уютно. Точнее, очень неуютно. Город как будто давил на плечи. И очень хотелось поскорей его покинуть. Вот только, к сожалению, пока это было невозможно.

— Странно, — пробормотала Маша, оглянувшись на перекрёстке по сторонам.

— Что именно? — Витя тоже покрутил головой направо и налево, и ничего подозрительного не обнаружил. — Никого нет.

— Вот это и странно. Не вымерли же они все.

— Гм... Действительно, — Витя оглянулся ещё раз и вынужден был признать правоту подруги. — Мама говорила, что у нас было точно так же, когда первый раз показывали кино про Штирлица.

— Сомневаюсь, что у них есть телевизоры, — покачала головой Маша.

— Зато у них есть площадь перед Магистратом. Помнишь, охранник говорил?

— Про площадь помню. А про Магистрат... Что-то нет.

— При мне там двое разговаривали. А я слушал. И про Магистрат... И ещё кое про что. Потом расскажу. Пойдём.

Витя заторопился не просто так. На одной из расходящихся от перекрёстка улиц, а именно, на левой, появились люди. И парню они отчего-то очень не понравились. В его памяти всплыли слова из какой-то случайно читанной на Земле книжки. 'Гильдия воров'. 'Гильдия убийц'. Слова вызывали, мягко говоря, не самые приятные ассоциации.

— Пойдём-пойдём, не останавливайся, — поторопил Витя свою спутницу, положив ладонь на рукоять меча.

Маша сначала не поняла, почему надо торопиться, но, оглянувшись, быстро сообразила что к чему, и прибавила шаг.

— Думаешь, могут напасть? — обратилась она к Вите.