-Кто там? — спросил я с интонацией галчонка из Простоквашино, понимая, правда, что здесь это не оценят.
-Слесарь Печкин, Игорь Олегович.
От такого я даже привстал в кресле мехвода.
-Как Вам наш танк?
-Недостатков пока очень много. А конкретно этот — еще не танк, — ответил я.
-Извините?
-Пока военпред не примет — это продукция, а не танк.
-Да он и не примет... — вдруг осекся слесарь.
-Не понял?
-Товарищ командир, возьмите меня на фронт! Меня не отпускают, а я немцев бить хочу!
-С этим потом разберемся. Почему не примет?
-Да вот... — и тут его прорвало — Движок масло кидает, обороты не дает. Башня при повороте влево примерно на шестидесяти градусах закусывает через раз. Если военпреда обком не заставит — не примет, честный мужик. А этот, который третий с Вами, будет опять орать и партсобрание до поздней ночи устраивать по поводу невыполнения плана. Он и так всех задрал своими собраниями.
-А мне говорить не боишься?
-А чего бояться? Даже если расскажете кому — может бронь снимут, да на фронт пошлют.
-А та машина — у ворот?
-Которую краном притащили?
-Да.
-У неё КПП при движении по складу развалилась... На улице стояла, ждала. А тут только что затащили в цех. Минут десять до вашего прихода на тросах на крану висела.
-А еще такие есть?
-В цеху нет, а на территории еще где-то три штуки спрятали. И одну двойку с четырьмя сломанными торсионами.
Выбравшись из танка, я подошел к сопровождающим. Предложил им пройти в курилку, что бы не мешать в цеху. Краем глаза успел заметить, что шестерка сборщиков от первого танка разошлась по другим участкам. Курилкой оказалась застекленная деревянная веранда около совмещавшая в себе еще и роль тамбура при выходе на другой стороне цеха.
Когда мы остались втроем, я сразу начал задавать вопросы.
-Сколько танков сегодня уже принято?
-Ни одного — тихо ответил военпред.
-Мы вечером итоги подведем — нашелся парторг.
-Я могу рассчитывать вечером на эти две машины?
-Да.
-Хрена там! Не пущу, пока я военпред!
-Всеволод Георгиевич! Что Вы такое говорите!— взбеленился парторг — Вы хотите сорвать план?
-Эти изделия и еще несколько — небоеспособны! И протолкнуть их в части я вам не дам!
-Вы специально тут комедию разыгрываете перед товарищем из Москвы? Из личных побуждений? На меня и на товарища Зальцмана клеветать хотите?
-Это не танки!
-А что же? Вы в своем уме?
-Пока это куча запчастей! Вернее две кучи! И еще четыре где-то по территории разогнаны, или скорее растянуты!
-Клевета! Товарищ майор, арестуйте его!
-Да пошел бы ты!!! Слышь, майор, эти машины надо переделывать.
-Вы давно на заводе, полковник? — вступил я в разговор.
-Неделю.
-Сколько забраковал?
-Семь! Из них три все-таки доделали. А тот, в который ты лазил, еще не предъявляли.
-Вы сговариваетесь! Я в особый отдел! Там на Вас найдут управу! — выбегая прокричал парторг.
-Сука, — прокомментировал военпред.
-Слушай, — посчитал в голове я — один лишний на территории... получается.
-Двойка. Давно стоит, с мая. Торсионы лопнули. Четыре передних — точно. Подозреваю один из третьей пары, но проверить не получается — ни людей ни времени.
-А поменять?
-В конце смены все толковые уже уставшие страшно, а этот деятель каждый день всякие собрания устраивает. Хорошо цехов много — больше двух в день не успевает обработать. В среднем раз, иногда два на цех за неделю приходится. Вместо лишних двух-трех часов отдыха.
-Не боишься рассказывать, Всеволод Георгиевич?
-Дальше фронта не пошлют, меньше танка не дадут. Одно плохо — найдется согласный на замену — брака в войска больше пойдет...
В курилку начали входить рабочие. Народ молча смотрел на нас.
-Хреново работаете товарищи... Брака дохрена... — сплюнул я.
-Но мы стараемся! — неуверенно сказал кто-то.
-Я бы даже спросил не на немцев ли работаете? Почему в Харькове и Сталинграде каждый день новый танк хоть чуть-чуть, но лучше вчерашнего? А на тягаче вон даже отопление кабины смастерили!
-Мы тут говорили о производстве, но если это не касается количества, никто даже слушать не пытается. Говорят — "нарушение технологии". Зато если есть возможность отчитаться о перевыполнении плана — тут же внедряют, даже не проверив, — высказался Печкин — Товарищ майор, возьмите меня добровольцем!
-Вот товарищ Печкин собирается на фронт, а с ним наверняка еще кто-то... А теперь давайте посмотрим. Как танкист, или пехотинец, Вы, товарищ Печкин, равноценны любому другому, не пусть почти равноценны. А вот придет на Ваше место тетя Глаша из беженцев и на место Васи со сборки КПП, и на место Коли с моторного производства и что будет? Выпуск танков вообще ляжет? А Вы на фронте с голым пузом и гранатой на двоих, в составе танкового батальона из трех Т-26 во встречный танковый бой пойдете? И толку? Вы сейчас здесь нужнее! И здесь Вы больше немцев убиваете, чем если бы в окопе сидели или в прицел танка смотрели! Вы меня понимаете? Любой побег на фронт с Вашего завода, это хуже дезертирства! Вы лучше думайте, как танк лучше сделать, хоть чуть-чуть. К Вам будут прислушиваться, это я гарантирую!
-Хотелось бы, товарищ майор.
-Давайте так, — вступил в разговор военпред — Все предложения ко мне, я постараюсь их донести до КБ и технологов, а Александр Александрович сделает так, что нас будут слушать, и все наработки просчитают, и если они на пользу — будем внедрять!
Народ загомонил, соглашаясь и стал расходиться. Всеволод Георгиевич пригласил меня в свой кабинет, где мы подробно составили доклад о положении на заводе. Напечатали его в трех экземплярах, один отправили в Смольный, другой на аэродром группы Преображенского, третий в на имя наркома Малышева. С Преображенским договорились заранее, что он при первой возможности будет переправлять мою корреспонденцию в Москву, где её встретит лично Старчук.
После составления доклада, к директору я не пошел, а сразу направился на проходные. Оксана как раз прогревала двигатель эмки. Дальше мы поехали на завод Большевик, мне более известный как ?184. Настроение моего водителя улучшилось. За руль я не полез, предоставив ей полную свободу действий. Правда, предложил не торопиться. Видимо волнение она все-таки поборола и ошибок она делала гораздо меньше.
-Оксана, а ты как попала за руль этого лимузина?
-Вы уж скажете... Мама в Смольном работает. В гардеробе. Она и попросила принять в гараж. Я же только летом школу закончила, никуда поступить не успела, а тут и работа и паёк чуть больше.
-Понятно. Давно самостоятельно ездишь?
— Второй раз. До этого только с инструктором. А, что, совсем плохо?
-Для второго раза даже хорошо... Тем более на этом чуде техники. Тебя ко мне на сколько прикомандировали?
-Не знаю, пока нужна буду...Вернее пока машина нужна. — покраснела она.
-А вот с этого места поподробнее... Мне жилье определили, или как?
-Куда скажете, туда и поедем. Вообще у меня бумага есть, по ней комнату в любой гостинице предоставят. Только сразу скажу — холодно там. С отоплением совсем плохо.
-Я вообще холод не люблю. Что там за отопление?
-Где-то типа каминов, где-то полуживое паровое.
-А еще какие варианты есть? — поинтересовался я — А то печку самому топить неинтересно.
-Ну, можно к нам. — вновь покраснела она.
-Не понял?
-Мама на работе почти безвылазно. Я Вам в её комнате постелю.
-А ты не боишься?
-Вас? Боюсь! До дрожи... только не знаю почему это говорю.
-А отец где?
-Не знаю, он политрук. Прямо перед войной на Ханко поехал. С тех пор никаких вестей.
-Извини...
-Знаю о чем Вы могли сейчас подумать! Я не такая. Правда.
-Я ни о чем не подумал. Не приписывай мне лишнего. Ты одна у родителей?
-Нет, брат есть младший. Тринадцать лет. Мы приехали. Завод "Большевик".
-Мы продолжим. Охрану не стесняйся — заходи греться, не мерзни в машине. — сказал я и направился к проходным.
А вот руководство этого завода никто о моем визите не предупредил. До встречи с директором прошло пости сорок минут. Завод мучался с производством Т-50. В войсках этот танк мне не встречался, поэтому я с интересом облазил его. Впечатление он произвел двоякое — с одной стороны — не намного лучше "Саблезубых", пожалуй принципиально лучше только мотором. А с другой — этакая "сушеная" тридцатьчетверка... Люк мехвода с лобовой брони убрали еще в ноябре, оставив щель с "ресничками", как на люке ранних т-34, смотровые лючки в скулах корпуса заменили призмами с такими же "ресничками". Вобщем танк совершенствовался и дешевел одновременно. Но объемы выпуска были очень невелики, в первую очередь, из-за малого количества двигателей. Правда моторные цеха пополнялись оборудованием, но для монтажа не хватало рук и кранов. На мой вопрос, почему — было отвечено, что Кировский завод имеет приоритет. Еще меня проводили на экспериментальный участок, где штучно собирали плод моего больного воображения — САУ-203-Штурм.
После визита на танковые заводы я вернулся на аэродром в хозяйство Преображенского. Оксане на ночь отвели комнату в кубрике телефонисток, а мне Евгений предложил слетать с майором Пусэпом на сольное выступление по Пиллау. Основная группа должна была вылететь на Кенигсберг после нас. Не в последнюю очередь нашей задачей было отвлечение групп немецких перехватчиков. И внимание на нас будет, и топливо дежурные группы пожгут — почти пустыми будут к подлету наших, и может в сторону уведем. Вылетели на ДБ-2. До места дошли спокойно. Даже зенитки обстреливали нас как-то лениво. В этот раз штурмана не было, я занимал кабину один.
Вскоре в прицеле неясно стали различаться какие-то суда. Я нажал кнопку сброса. Самолет привычно дернулся вверх. В наушниках раздался голос стрелка.
-Товарищи офицеры, у нас гости. Со стороны материка четыре двойных. От Кёнига поднимаются одномоторные. Какие и сколько точно не вижу.
-Принято.— ответил Пусэп— От Риги еще шесть двойных. Кажется нас зажали. Саныч, смотри на рижских. От других есть шанс оторваться.
-Принято. Командир, может газу и попробуем разойтись с рижскими на встречных? Может нос не задерут точно? — подал идею я.
-Исполняю.
Самолет еще чуть чуть набрал высоту, и на получившемся ракурсе, я заметил форму крыльев рижских, соответствующую "пешкам"
-Командир, с Риги идет наша группа разграждения! Это явно "петляковы"!
-Добро! Сейчас попробуем связаться. Значит скоро будут наши основной группой.
-Двойные перестали набирать высоту, идут на наших.
-Принято, что могли, мы сделали. Кажется, получилось, как задумано. Идем домой.
Преследовать нас даже не пытались. После посадки, мы с Энделем Карловичем доложили Преображенскому результаты вылета, и отправились по блиндажам на отдых.
А-1
— Товарищ командир, вызвали? — спросил летчик, вошедший в большой штабной блиндаж.
— Да, капитан, к тебе тут из 'Красной Звезды' корреспондента приехал — комполка кивнул в сторону сидящей на стуле молодой девушки в военной форме. Она видимо замерзла, пока добралась, до их аэродрома, и теперь пила чай из большой железной кружки, держа ее двумя руками. Хорошее освещение позволяло рассмотреть ее красивое лицо и тонкие пальцы, держащие горячую кружку. Одета она была в белый командирский полушубок, а ее белая шапка с красной звездой лежала на столе. Но необычным было не это, необычными были светло-серые волосы. Такой цвет не мог быть естественным. 'Наверное, покрасила' — подумал летчик — 'Но цвет выбрала какой-то странный, лучше бы в каштановый покрасила. Но это женщины, кто их поймет, что у них на уме'.
Девушка встала и протянула руку для рукопожатия: — Военкор Немоляева Надежда.
— Командир эскадрильи капитан Покрышкин — представился вошедший летчик и добавил — Александр Иванович.
— Капитан, проводи товарища военкора в столовую и накорми с дороги, заодно и поговорите — дал ц. у. комполка.
— Есть — ответил Покрышкин. И уже обращаясь к военкору, добавил — давайте я ваш портфель понесу.
Столовая располагалась в метрах ста от штаба, так что дошли быстро, даже не успев озябнуть на холодном зимнем ветру. Прейдя в столовую, летчик помог девушке снять полушубок, и усадив ее за стол, взял на себя роль гостеприимного хозяина. Принес ей тарелку горячих щей, хлеба и чаю. От каши она отказалась. Но, несмотря на протесты, Покрышкин принес ей добавку первого со словами: 'Кушайте, кушайте. Горячая пища всегда нужна, а особенно на войне, тем более зимой. Сначала поешьте, а потом все вопросы. И пока чай не допьете, отвечать не буду'.
— Александр Иванович, мне поручили написать о вас статью для 'Красной Звезды', так что попрошу вас уделить мне час времени.
— Да хоть два часа, погода нелетная, так что спешить мне некуда, я весь ваш — молодому человеку, а ему не было еще и тридцати, было приятно находится в компании такой красивой девушки. Особенно если эта девушка корреспондент такой газеты, да еще и статью про него писать будет.
— Вы один из лучших летчиков истребителей в нашей авиации — начала официальную часть военкор Немоляева, при этом она достала из портфеля карандаш и несколько листов бумаги, которые положила на стол и приготовилась записывать вопросы и ответы.
— Ну, это вряд ли, есть много других летчиков, которые воюют гораздо лучше — лесть конечно приятная штука, но человеком Покрышкин был скромным и поэтому даже слегка оробел от такого начала.
— Летчиков хороших у нас много, это правда — согласилась девушка, но не все летчики предлагают и разрабатывают новую модель воздушного боя. Новые тактические приемы. А вы вот не испугались авторитета бывшего вашего командира полка.
— Да, тут не только моя заслуга. Я сам до чего-то додумывался, с ребятами обсуждал, а в начале декабря вызвали в штаб фронта, все внимательно выслушали, а потом дали почитать материалы по тактическим приемам воздушного боя. Там и мои идеи прописаны и многое из того, что я только предполагал, а что-то и такое, о чем я даже и не думал. Получается, кто-то наверху и без меня сообразил, что старые приемы уже не работают. Так что моей заслуги в этом нет.
— Вам предлагали перейти на другую должность, готовить летчиков, разрабатывать новые методики, а вы отказались — в глазах Надежды читался не только профессиональный интерес журналиста к интересной теме, но и чисто человеческий интерес к этому необычному летчику. Прошедшему годовой курс подготовки за семнадцать дней и сдавшему все экзамены на отлично.
— Как говорил Чкалов, настоящий летчик как птица, он без неба не может. Да и пользы от меня тут больше, чем от моего сидения в кабинете — говорил он так, как будто отними у него завтра небо, и послезавтра он умрет.
-Настоящий моряк не может без моря, а настоящий летчик не может без неба.
Девушка записала его слова и продолжила задавать вопросы — А какой истребитель, по-вашему, лучший.
Александр Иванович улыбнулся, услышав этот вопрос — Да, как вам сказать, у каждого истребителя своя задача, под которую он создается и для решения которой используется. Например, МИГ хорош как высотный перехватчик, а в собачьей свалке от него проку мало. Это уже задача Яков и Лаггов. Но у них вооружение слабовато, пулеметы калибра 7,62, они называются ШКАС, лучше менять на УБС. Но вам наверно это не интересно?
