По велению короля. 4-я книга Шпиона

— Сам герцог подписал эту бумагу. Как такое может быть? Вы не шутите, сеньор? — потухшим голосом спросил он меня.

Из его потерянно-убитого вида можно было сделать только один вывод: бедняга решил, что "наследник" пришел забирать последнее, что у них осталось. Дом.

— Не бойся, приятель. Я пришел не забирать, а давать. Хочу вам помочь.

— Помочь? Как? Вы согласны оплатить долги господина графа?

"Господин граф. Интересно. Он что до сих пор верен своему хозяину? Итальянский Хатико?".

— Вот для этого я пришел.

Слуга какое-то время смотрел на меня, пытаясь понять, что это: какая-то хитрая игра или человек действительно решил помочь. Судя по его растеряно-задумчивой физиономии он так ничего не решил и поэтому спросил: — Зачем вам это нужно, сеньор?

— Человек я хороший. Такой ответ тебя устроит?

— Наверно, — растерянно пробормотал Матео. — Только у нас долгов на сумму более пятидесяти дукатов, сеньор. На прошлой неделе приходили городские стражники. Их наняли торговцы. Они не желают больше ждать денег.

— Понял. Что еще?

— Дрова. Наш господин ночами спать не может, дрожит от холода.

— Ты знаешь где взять дрова?

— Да, сеньор.

— Отлично. Займемся вашим хозяйством. Пошли.

Спустя несколько часов камин в комнате, где спал граф, вместе со своими слугами, заполыхал, а на пустующей кухне грузчики сложили приличный запас дров. Пока Матео занимался этим делом, я познакомился с его женой и графом. Если с женщиной мы быстро разговорились, то граф произвел на меня тяжкое впечатление. Запавшие глаза, впалые щеки, беззубый рот и космы грязных седых волос, но хуже всего это были его глаза. Они были пустыми, словно у покойника. Спустя какое-то время пришел лекарь, которого привел слуга. После осмотра графа и его слуг (пришлось настоять на этом) я заплатил ему за работу, затем отправил Матео в аптеку. Вернулся он не один, а вместе со слугой из ближайшей таверны, где я заказал горячий обед. После того как они поели, я отправился со слугой по лавкам, где оплатил все их накопившиеся долги, а затем дал Матео, который теперь смотрел на меня, как на ангела, сошедшего с небес, тридцать дукатов.

— Будешь покупать еду, одежду, и прочее. Теплое одеяло графу, постельное белье... Ты понял. Сразу предупрежу, начнешь сильно воровать, а я об этом узнаю, беги сразу далеко. Так далеко, насколько возможно.

— Сеньор, да как вы можете так говорить! Да пусть меня кинут в геенну огненную, если я брошу своего господина. Хотите поклянусь на библии?

— Хорошо. Верю. Ты теперь знаешь где я живу, если что не так, приходишь ко мне.

— Я понял, сеньор. Все понял. Мы вам так благодарны...

— Через несколько дней зайду, узнаю, как у вас дела, — оборвал я его на полуслове.

— Сеньор, мы, с женой, каждый вечер будем молиться за вас. Если бы ни вы... Эх, был бы у графа такой сын, как вы, мы бы ни бед, ни горя не знали.

Спустя несколько дней я навестил их во второй раз. Вымытый граф лежал под новым одеялом. Он спал, когда я пришел, что меня устроило, так как говорить с безумцем у меня не было ни малейшего желания, поэтому постоял перед его кроватью несколько минут и вышел. Переговорил с Матео и его женой. Узнал, что деньги у них еще есть, а главное, никто им больше не докучал. Выйдя из здания, посмотрел наверх. Герб семейства да Монтельфо был очищен специально приглашенными рабочими, и теперь был вполне различим. Щит, а на его фоне был нарисован орел, сжимающий когтями змею.

"Надо будет как-нибудь спросить у Матео, что он означает, — подумал я. — А заодно насчет девиза узнать".

Вскочив на коня, тронул поводья и неторопливо поехал по широкой дорожке, в сторону ворот. Выехав на улицу, завернул за угол и оказался на шумной, полной народа, торговой улице. Торговцы кричат и зазывают народ, покупатели пытаются сбить цену, нищие сидят, протягивая руки за милостынею, стражники, опираясь на алебарды, со скукой наблюдают за человеческим круговоротом. Знакомая картина, поэтому глаз захватывает только отдельные эпизоды. Например, едущий на муле священник. Впереди него шел слуга, который вел правой рукой за повод животное, а в левой он держал колокольчик, который, время от времени, встряхивал, чтобы прохожие дали дорогу его господину. Проезжая мимо таверны, недалеко от входа, стояли две смуглые и стройные молодые итальянки. Судя по раскрашенным лицам и распущенным шнуркам на лифах, это были шлюхи, которые рассчитывали подцепить пьяных. На выезде из рынка встретился глазами, ехавшими на лошадях, с двумя молодыми дворянами, после чего последовала короткая оценка нарядов, в результате чего мы почти синхронно кивнули друг другу. Я уже давно перестал обращать внимание на городские звуки, но работа точильщика, который работал около лавки мясника, затачивая тесак, ударила по ушам так, что я невольно сморщился.

"Пора убираться отсюда. Все, что мог, я сделал, — вместе с этими мыслями пришло понимание того, что мне здесь уже надоело и хочется домой.

"Интересно, Арлет добралась до Рима или уже едет назад? — не успел я озадачить себя этим вопросом, как мне на глаза попалась ювелирная лавка. — Дьявол! Надо не забыть девочке привезти пару сувениров из Италии".

Обогнув базарную площадь, проехал мимо ряда телег, с которых сельские жители торговали своей продукцией и тут вдруг неожиданно, подувший в мою сторону, ветерок пригнал тошнотворный запах гнилья от ближайшей мусорной кучи, заставив меня снова сморщиться. Еще через пять минут я добрался до постоялого двора. Кинув поводья слуге, я направился в обеденный зал, где рассчитывал найти Риккардо, но вместо этого наткнулся взглядом на секретаря посла. Привычно бросил взгляд по сторонам, оценивая обстановку и только потом подошел к столу, за которым сидел шевалье Жан де Виспер. На столе стояла кружка с вином, а на деревянном подносе лежали, нарезанные крупными кусками, колбаса и сыр. Мы оба знали, как относимся друг другу, поэтому вместо вежливого приветствия обошлись короткими кивками.

"Судя по внешнему виду, Жан, за последний месяц, похоже не сильно преуспел. Вид серый, морда скучная и зависть из глаз никуда не делась".

— Меня снова приглашают на бал-маскарад? — насмешливо поинтересовался я.

— Не в этот раз. Пришло письмо и посол решил тебя с ним ознакомить.

— Есть будешь? Я плачу, — неожиданно и довольно нагло предложил я шевалье. Мне очень хотелось посмотреть на его реакцию. О том, что я стал итальянским виконтом ему было известно, так что дворянской этики я не нарушил, но гонор истинного дворянина, имеющего несколько поколений дворян, должен был заставить отказаться от наглого предложения. Может быть так он и поступил, но в этот момент к нам подошла подавальщица, молодая женщина с приятным лицом и хитрым взглядом.

— Сеньоры?

Сейчас, я смотрел не на нее, а на сидящего, напротив, шевалье. После нескольких секунд колебания, он все же слегка кивнул головой в знак согласия. Я повернул голову к служанке.

— Что может нам предложить, моя несравненная и очаровательная Джованна? — спросил я женщину.

Живя на постоялом дворе уже долгое время, мне поневоле пришлось изучить имена всей прислуги, а хозяин заведения, похоже, уже стал считать меня своим добрым приятелем. На мой вопрос служанка лукаво улыбнулась и ответила: — Все, что вашей душе угодно, дорогой сеньор. Есть овощная похлебка и рыбный суп по-милански. Могу принести жаренные фрикадельки по-римски или Пармский слоеный пирог. Для разжигания аппетита советую взять маринованного угря или соленого сыра. Из вин могу предложить испанское, греческое и тосканское. Если возьмете греческое, то закусывая его пышными булочками, политыми медом, вы ощутите райское блаженство, — при этих словах служанка, ничуть не стесняясь, чуть приподняла руками свою пышную грудь.

— Джованна, у тебя совесть есть?! — с шутливым негодованием воскликнул я. — Мой друг, шевалье, чуть слюной не захлебнулся, глядя на твои прелести.

Женщина весело засмеялась, при этом в упор глядя на Жана. Шевалье, к моему удивлению, почему-то нахмурился, чем еще больше развеселил служанку. Ее громкий, заливистый смех привлек внимание нескольких посетителей.

— Мне овощную похлебку и кусок пирога. Ну и... кружку тосканского.

— Я возьму угря, суп по-милански и пирог. Еще греческое вино и булочки, — скороговоркой выдал свой заказ шевалье.

Джованна, еще раз улыбнулась, затем развернулась и покачивая бедрами, неспешно пошла на кухню.

— Так что за письмо? — наконец поинтересовался я у шевалье, с явным интересом глядящего на задницу удаляющийся служанки.

— Тебя, Ватель, отзывают во Францию.

— Когда ехать?

— Посол сказал, что если у него нет больше никаких обязательств перед герцогом, то может ехать хоть завтра.

— Отлично. Мне уже до чертиков надоел этот город.

Жан бросил на меня внимательный взгляд, потом спросил: — Куда тебе торопиться? Вон как у тебя все хорошо складывается. Хорошие деньги, как я слышал, получил, да еще виконтом стал.

В ответ я только пожал плечами, после чего наш разговор оборвался. Быстро поев, я расплатился за себя и Жана, затем спросил служанку о Риккардо. Оказалось, что того нет в гостинице. Решив, что завтра все равно не поедем, отправился на конюшню и предупредил конюха, чтобы приготовил лошадь, после чего поднялся к себе и переоделся в парадную одежду.

"Пришло время наносить последние визиты".

Свой первый визит я нанес графу да Градо. Дома я его не нашел, поэтому мне пришлось ехать во дворец герцога. Спустя полчаса ожидания у ворот, появился слуга и провел меня через парк, во дворец. С первых слов нашего разговора стало ясно, что он в курсе моего отъезда.

— Что-то надо передать? — нейтрально спросил я итальянского графа и агента французского короля.

— Свежих новостей нет, а то, что надо, его величество уже знает. Мы с тобой вряд ли больше увидимся, виконт, поэтому решил еще раз выразить тебе свою благодарность, — и он, со смешком, протянул мне свернутый в трубку лист бумаги. — Владей, наследник.

Стоило мне развернуть документ и пробежать глазами текст, как я тут же поднял глаза на графа. Тот, в очередной раз, сумел меня удивить. Это была выкупленная им закладная на родовой дворец семейства да Монтельфо.

— Ваше сиятельство, у меня даже нет слов. Ваша щедрость не имеет границ. Я...

— Не стелись, Ватель. Теперь, я думаю, мы с тобой квиты, — с этими словами, граф встал.

Идя обратно, еще раз прокрутил его поступок в голове и решил, что это все-таки не благодарность от чистого сердца, а премия наемнику за хорошо выполненную работу. В его добрые чувства трудно было поверить, так как предательство, ложь, подкуп и изворотливая осторожность — являлись четырьмя китами итальянской политической системы любого из городов государств Италии.

"Недаром Людовик так тесно общается с итальянцами. Головастый мужик. Заменил силу — хитростью, а французскую феодальную политику — итальянской системой обмана, коварства и жестокости".

Несмотря на подобные мысли я уже давно не порицал ни его действий, ни самого короля, так как тот был человеком своего времени, тем более что несмотря на его подлость, жестокость и коварство у него была благородная цель — объединение Франции в единую, цельную державу.

Вскочив на лошадь, я направился к "своему" родовому гнезду. Матео и его жена, стоило им узнать, что дом их господина больше не находится в закладе, радовались этой новости, как дети, после чего я отправился с Матео в филиал банка Медичи, где на его имя положил двести дукатов, а кроме этого вручил ему кошель с наличными деньгами. Мы вернулись обратно, где под радостными взглядами семейной пары слуг я попрощался с "отцом", постояв минут пять у его кровати, а в конце прочитал молитву в его здравие. На пороге, прощаясь, Матео спросил, когда можно ждать моего возвращения, на что я только пожал плечами. Старый слуга перекрестил меня и сказал, что они с женой будут молиться за меня до самой смерти.

Вернувшись на постоялый двор, я, наконец, застал Риккардо на месте и сообщил ему, что мы уезжаем. Судя по его виду, мой телохранитель, одновременно, как обрадовался, так и огорчился этой новости. Несмотря на смертельный риск, ему, на родине, было особенно хорошо.

Большую часть следующего дня, мы занимались подготовкой к путешествию, затем я навестил посла, чтобы узнать, не нужно ли ему что-либо передать его величеству. Мои услуги графу не понадобились, но уехал я не сразу, слушая последние новости, которые привез послу гонец, прибывший из Франции сутки назад. От него мне стало известно о взятии города Лектура королевскими войсками и смерти одного из злейших врагов Людовика графа Жана V д'Арманьяка и о том, что брошен в тюрьму герцог Немурский.

"Похоже, из основных противников Людовика остался только герцог Бургундии. Король настырный и упорный. И этого добьет со временем".

На следующий день, рано утром, мы покинули Милан. Дорога назад оказалась вдвое короче, так как дороги просохли и теперь можно было скакать во весь опор. Города, постоялые дворы, таверны сменяли друг друга, приближая нас к цели, к тому же путешествие оказалось спокойным, да и погода радовала.

Стоило мне подъехать к городским воротам Тура, как я неожиданно ощутил вылезшее откуда-то изнутри чувство тщеславия. Выехал из города Клодом Вателем, простолюдином, а возвращаюсь виконтом да Монтельфо. Правда, как оно появилось, так и исчезло. Пусть дворянство в эти века имело ряд достоинств и привилегий, но рвать жилы чтобы достичь подобной цели я не собирался. Впрочем, заниматься самокопанием было не в моей натуре, к тому же меня сразу отвлек от мыслей праздничный шум. За время путешествия мой календарь сбился, поэтому я никак не ожидал, что день нашего приезда в Тур придется на 1 мая, на праздник святых Иакова и Филиппа. Шум в городе стоял невероятный. К крикам зазывал и уличных торговцев добавились песни и хохот, звуки труб и барабанов, веселившихся горожан. На ближайшем перекрестке я расстался с Риккардо, который поехал к своей женщине, а сам развернул лошадь в сторону постоялого двора "Дубовый лист".

Поздоровавшись с Жераром, первым делом я узнал о Арлет, но, как и предполагал, девушка еще не вернулась. Честно говоря, мне было приятно вернуться домой, хотя подобное название для "Дубового листа" никак не подходило, выпить с Жераром стакан хорошего вина, услышать новость о новой любовнице короля, жене ювелира, вкусно поесть. Теперь это была моя жизнь, которая меня уже давно не тяготила, более того, я считал, что именно простота жизни и человеческих отношений придавала ей своеобразную прелесть. От хозяина "Дубового листа" мне стало известно, что сейчас король находится в отъезде. По слухам, гуляющим в народе, он находился в "рабочей" поездке где-то под Пуатье или под Буржем, а когда я сказал, что между этими городами большое расстояние, Жерар только весело усмехнулся и ответил, что это не его слова, а так говорят люди.

На следующий день мне подтвердили в королевской канцелярии, куда я отвозил письмо, подписанное герцогом, что ни Людовика, ни Оливье сейчас нет. На мой вопрос, когда можно ждать короля, был получен сухой ответ чиновника, что это только одному богу известно. Теперь мне только оставалось ждать возвращения, как моей невесты, так и короля, чтобы окончательно завершить дело с женитьбой.