Глаза Гитлера опасно сузились:
— И что вы предлагаете?
Гальдер чуть помедлил, видимо стараясь подыскать для ответа максимально нейтральные выражения, после чего тихо, но уверенно произнес:
— Если ситуация не изменится, то сразу после ликвидации последнего вражеского плацдарма на континенте следует приступить к подготовке эвакуации наших войск с Сицилии.
После этих слов Гитлер все же взорвался. Срываясь на свистящий шепот, фюрер буквально прошипел:
— Вы отдаете себе отчет в своих словах, генерал?
Начальник штаба сухопутных войск подтянулся, едва не щелкнув каблуками начищенных до зеркального блеска сапог:
— Да, мой фюрер! Если же вы считаете, что я не соответствую занимаемой должности...
— Довольно, Гальдер! Я не хочу даже слышать об оставлении Сицилии!
Генерал упрямо склонил голову, демонстрируя вскочившему фюреру безукоризненный пробор, и с упорством работающего механизма продолжил:
— Мой фюрер, вне зависимости от ваших желаний, наши войска при сложившемся соотношении сил не в состоянии осуществить контрдесантную операцию и очистить от противника Сицилию. Дальнейшие попытки цепляться за Мессинский плацдарм приведут лишь к ненужным потерям в людях, технике и плавсредствах. В перспективе же такие действия могут обернуться разгромом группы Виттерсгейма, если противнику всё же удастся захватить господство в небе над проливом, а такая возможность имеется...
— Кто еще так думает? — Гитлер обвел тяжелым взглядом, сидящих за столом генералов и маршалов. Высказаться решился лишь Йодль:
— Разрешите, мой фюрер?
Дождавшись отрывистого кивка, начальник штаба оперативного руководства верховного командования Вермахта заговорил в своей обычной манере, напоминавшей рассуждения вслух:
— Я не согласен с генерал-полковником в его оценке боевых возможностей наших вооруженных сил. В данный момент наша армия сильна, как никогда, и ход боевых действий это полностью подтверждает. Поэтому я считаю, что мы имеем возможность развить достигнутый успех и постараться окончательно перехватить у противника инициативу. Это лучше любых чисто-оборонительных мер подорвало бы любую планомерную подготовку нового англо-американского вторжения в Европу.
— Что конкретно вы предлагаете, генерал?
— Я полагаю разумным не ограничиваться обороной "крепости Европа", а напротив — действовать активно. Создавшаяся обстановка благоприятствует проведению масштабных наступательных операций за пределами Европейского континента. Положение британских войск на Ближнем и Среднем востоке — не стабильно. Наиболее боеспособные войска западных "союзников" задействованы в Италии, либо все еще пребывают на Британских островах. В то же время группа Кемпфа заканчивает в настоящий момент подготовку удара на Тегеран. Я предлагаю расширить эту частную операцию, придав ей характер стратегического наступления, имеющего целью захват всего района Персидского залива. В случае успеха нашего наступления в данном регионе, войскам "содружества" будет нанесен сильнейший удар, а перед Вермахтом откроются новые перспективные операционные направления. В частности, появится возможность наладить прямое взаимодействие с нашими японскими союзниками, а также существенно повлиять на позицию Турции. Я считаю, что это будет наиболее действенным способом срыва нынешней стратегии англосаксов, направленной на изоляцию, окружение и постепенное удушение Европы.
Гитлер подозрительно прищурился:
— То есть вы предлагаете перенести центр тяжести текущего противостояния из центральной части Сердиземноморского бассейна в район Персидского залива и угрозой нефтяным полям Ирака и Ирана заставить "союзников" отказаться от активных операций против Сицилии и материковой Италии?
Йодль невозмутимо кивнул:
— Именно так, мой фюрер. Нынешние же бои на Сицилии и в Калабрии послужат отличным прикрытием для наших планов на Востоке, надежно приковывая к себе силы и внимание противника. Поэтому я предлагаю не эвакуировать Мессинский плацдарм, а напротив — всячески его укрепить, продемонстрировав нашим оппонентам решимость драться за остров до конца. Такой способ действий, наряду со стандартными мерами дезинформации, лучше всего послужит делу маскировки наших наступательных планов в Иране.
— Генерал Вёлер!
Бессменный начальник штаба Манштейна, представлявший на этом совещании группу армий "Юг", встрепенулся:
— Мой фюрер?
— Сможет ли ваша группа армий обеспечить длительное удержание плацдарма на Сицилии?
Генерал на секунду задумался, стремительно перебирая в голове все возможные варианты развития событий, которые он со своим командующим тщательно прорабатывали в последнее время, и, стараясь сформулировать ответ, который бы удовлетворил фюрера, при этом не сильно нарушив их собственные планы. Приемлемое решение отыскалось довольно быстро:
— Да, мой фюрер. Попытки выбить группу армий Александера с острова в сложившихся условиях вряд ли имеют шансы на успех, но консервация текущего положения возможна, хотя и потребует значительно больших материальных и людских затрат, чем оборона по побережью Калабрии. Особенно существенный вклад потребуется от Люфтваффе, так как без достаточно надежного прикрытия с воздуха проходящих через пролив линий снабжения поддержание группы Виттерсгейма в боеспособном состоянии станет невозможным.
— Это единственное условие?
— Да, мой фюрер.
— Герман?
— Люфтваффе готово и впредь прикрывать морские перевозки на Сицилию, столько, сколько потребуется.
— Хорошо! Альфред, составьте соответствующую директиву. Паулюс! Немедленно приступайте к проработке мероприятий, необходимых для осуществления новых операций на Персидском направлении. Герман! Ты лично отвечаешь за бесперебойность транспортного сообщения в Мессинском проливе. На этом пока всё. Совещание окончено, господа.
Генералы и маршалы молча покидали свои места, стараясь не смотреть на сжавшего побелевшие губы Гальдера. Указание Гитлера по подготовке предстоящего наступления, отданное через голову начальника штаба его непосредственному заместителю, лучше всяких слов говорило о том, что дни генерал-полковника на его нынешнем посту — сочтены.
* * *
Гейдрих небрежно бросил фуражку на стол и, блаженно потянувшись, чуть ли не рухнул в кресло, расслабленно вытянув ноги и развесив руки на подлокотниках — благодать!
"Эти совещания у фюрера довольно таки утомительны. Причем не столько в физическом, сколько в эмоциональном плане. Всё время приходится поддерживать себя в состоянии максимальной концентрации, тщательно следя за реакцией окружающих на любые, даже самые незначительные, известия, и обдумывая каждую произнесенную фразу. Эх, плюнуть бы на все эти недомолвки и пространные намеки... Нельзя! А то последствия могут быть, самые что ни на есть, тяжелые, чему есть множество примеров, самым свежим из которых является сегодняшнее решение об отставке начальника штаба сухопутных войск.
Говоря по совести, Гальдер сам виноват — за столько лет на своем посту мог бы уже и научиться докладывать фюреру в более мягкой форме. Брал бы пример с того же Йодля. Хитрый Альфред, поднаторевший во внутриведомственных интригах во времена негласного противостояния ОКВ и ОКХ за влияние на фюрера и право на фактическое управление вооруженными силами, явил на последнем совещании великолепный образец изящной риторики. Фактически он ни в чем не опровергнул старика Франца, но при этом смысл сказанного развернул на все сто восемьдесят градусов, просто сместив акценты в своем докладе. Да, отбить Сицилию сейчас невозможно, да оборона плацдарма будет обходиться очень дорого, причем чем дальше, тем дороже. И, скорее всего, через месяц-другой, остров таки придется покинуть в любом случае, как и предсказывал теперь уже практически бывший начальник штаба ОКХ. Но! И это очень важное "но", в рассуждениях Йодля все это было подано не как неизбежное зло, а как хитрый отвлекающий маневр, который в самом скором времени послужит делу общей и окончательно победы. Этакая жертва пешки, ради выигрыша слона, если прибегнуть к шахматным аналогиям. В результате ОКВ теперь на коне, а у ОКХ скоро появится новый начальник штаба — такие дела..."
Деликатный стук в дверь прервал ленивый поток мыслей шефа РСХА, заставив его разом подобраться. Гейдрих единым плавным движением перетек из позы расслабленного созерцания в положение сосредоточенного внимания, и когда, спустя пару секунд, дождавшись строго-повелительного возгласа "войдите!", в распахнувшуюся дверь проник, как всегда улыбающийся и жизнерадостный, начальник шестого управления, его глазам предстал собранный и предельно деловой шеф крупнейшей спецслужбы Германии, с головой погруженный в неотложную работу.
— Приветствую, экселенц! Вы, как всегда, в делах?
— Как видишь, Вальтер, как видишь... А как продвигаются твои переговоры?
Шелленберг улыбнулся еще лучезарней, хотя это и казалось невозможным:
— Великолепно! Всё прошло, как по маслу.
— Рассказывай.
Бригадефюрер задумчиво пробежался взглядом по потолку кабинета, словно собираясь с мыслями, после чего начал свой обстоятельный доклад, растянувшийся минут на сорок. Когда он, наконец, закончил, Гейдрих еще некоторое время сидел неподвижно, меланхолично вертя в пальцах карандаш, затем, словно очнувшись, уточнил:
— Значит все-таки Власов?
— Да, экселенц. Эта кандидатура видится в данный момент оптимальной. Он достаточно честолюбив, чтобы стремиться возвыситься, и в то же время достаточно умен и осторожен, чтобы не пытаться выйти из-под нашего контроля. К тому же из высокопоставленных и авторитетных генералов РККА, взятых в плен во время Восточного похода, он первым пошел на полноценное сотрудничество и был наиболее энергичен и последователен в своем решении.
— Хорошо. Будем считать, что кандидат на должность командующего утвержден. Кстати, название для армии уже придумали?
— Штаб Власова предлагает остановиться на аббревиатуре РОА — Русская освободительная армия.
Гейдрих отрицательно покачал головой:
— Нет. Такой вариант не подойдет. Не сейчас, по крайней мере.
— Боитесь политических осложнений, экселенц?
— В том числе. Пока что не будем дразнить наших противников зря, ограничимся более нейтральным названием. Например, РНА — Русская народная армия. Оно должно неплохо подчеркнуть всенародный характер и национальную идею, в то же время не призывая напрямую к агрессии, рardon*, к освобождению.
— Такой вариант также рассматривался. Я думаю, он не вызовет у наших новых союзников никаких возражений.
Слово "союзники" Шелленберг произнес с нарочитой иронией, явно подчеркивая неравноправный характер намечающегося сотрудничества. Гейдрих в ответ только хмыкнул — сама идея каких-то возражений со стороны недавних военнопленных, объявленных у себя на Родине преступниками, выглядела, по меньшей мере, не серьёзно. Однако его лицо почти сразу же вновь приняло озабоченное выражение:
— Кстати, о возражениях. Как прошло согласование с Вермахтом.
— В общем, неплохо. Они и сами собирались навести порядок во вспомогательных частях, так что наше предложение пришлось ко двору. Тем более, когда выяснилось, что Гиммлер тоже претендует на контроль над иностранными формированиями.
— Наш сельский учитель всё никак не успокоится... тем лучше. Он сам толкает армию к сотрудничеству с нами.
Шелленберг никак не прокомментировал последний пассаж, ограничившись лишь понимающей улыбкой, однако следующая фраза патрона заставила его встрепенуться.
— Так на что мы можем рассчитывать, Вальтер, а главное: когда?
— Штаб армии и 1-я дивизия будут сформированы в Плескау уже этой осенью. Части РОНА* в Брянске к этому же времени будут переформированы во 2-ю дивизию. Заодно почистим эту шваль, а то от них уже больше проблем, чем пользы. К зиме закончится формирование 3-й, которую планируется собрать из отдельных охранных и полицейских батальонов. Также осенью-зимой будет сформирован казачий кавалерийских корпус из двух дивизий, в которые намечается свести все отдельные эскадроны и сотни, распределенные в настоящий момент между нашими частями на востоке. Параллельно запланировано формирование белорусской пехотной дивизии и ряда отдельных вспомогательных частей. Общая численность этой армии к весне следующего года должна достигнуть ста тысяч человек. Помимо этого вне структуры РНА на базе отдельных легионов будут созданы дивизии "Идель-Урал" и "Нойе Туркестан". Вооружение — трофейные системы советского образца. Форма — напоминает старое обмундирование российской императорской армии. Устав и боевые наставления — советские, с небольшими коррективами.
— Это правильно, не стоит пытаться их переучивать, да и вообще особо усердствовать в их обучении. Основной упор — на дисциплину, а не на тактическое мастерство. Нам нужно покорное пушечное мясо и политический символ, а не элитные воинские части. Да и наших партнеров из Вермахта такая политика устроит куда больше.
Начальник разведки согласно кивнул, а глава имперской службы безопасности невозмутимо продолжил:
— В общем, я доволен твоими успехами, Вальтер. Пока что всё идет в соответствии с нашими планами. Конечно, до их реализации еще далеко, но всегда лучше подготовиться заранее. Возможно, после завершения текущего конфликта и нового размежевания сфер влияния, нам представится случай окончательно решить восточный вопрос, не откладывая это дело на потом. Тогда наличие собственной "русской" армии будет очень кстати... Если же обстоятельства сложатся неблагоприятно, то этой структурой всегда можно будет пожертвовать... или просто использовать в качестве колониальных войск. Раз уж Райх претендует на гордое звание империи, то такой атрибут нам просто необходим. Как считаешь, Вальтер?
Шелленберг вежливо усмехнулся:
— Вы, как всегда, правы, экселенц.
* * *
Ганс также находил идею вспомогательных войск вполне уместной и полезной. Причем он, как и его начальство, трактовал это понятие чрезвычайно широко: последнее время корпусом СС в качестве вспомогательных использовались итальянские войска, запятнавшие себя участием в недавнем мятеже, а именно старые знакомые из дивизии "Наполи".
Положение недавних союзников было двойственным. С одной стороны вина дивизии, выступившей на стороне Бадольо, была несомненна. С другой — участие "неаполитанцев" в мятеже оказалось чисто формальным. Фактически "Наполи" разоружилась по первому требованию оказавшихся по близости эсэсовцев. Итог этих непоследовательных действий: все время, пока шли бои у Салерно, личный состав просидел в своих казармах под "домашним арестом". В основном потому, что всем заинтересованным сторонам разыгравшегося конфликта было слегка не до них. Но ситуация изменилась и вопрос: что делать с полупредателями общеевропейского дела? — встал в полный рост. В результате высокие договаривающиеся стороны в лице командования группы армий "Юг" и представителей обновлённого итальянского генерального штаба, недавно реформированного Муссолини, пришли к компромиссному решению относительно дальнейшей судьбы незадачливых повстанцев. Командование дивизии в полном составе отправилось под суд, а разоруженных рядовых и младших офицеров использовали на ремонтно-восстановительных работах под Неаполем в качестве своеобразной трудовой армии.
