— Какого чёрта? Вам что надо, ушлёпки?
Если даже меня рассвирепевший голос и обезумевший взгляд Абрамова заставил испуганно вздрогнуть, чего уж говорить о тех парнях, которые робко переглядывались между собой.
— Да ничего, так, познакомиться хотели, — поднявшись на ноги и, кажется, вмиг протрезвев, один из парней, отступая назад, успокаивающе выставил вперед руки. — Извини папаша, мы кажись, перегнули....Пойдёмте парни.
Только когда эта троица, всё ещё испуганно на нас оглядываясь, отошла на приличное расстояние, Вячеслав резко обернулся ко мне, вцепившись в мои плечи и похоже едва сдержавшись, чтобы несколько раз ощутимо меня не встряхнуть.
— Тебе на месте не сиделось? Какого чёрта к ним потащилась? Пивка попить захотелось? Быстро в машину!
Вернувшись в автомобиль, я с гулко стучащим сердцем ждала, подошедшего обратно к кассе, но теперь уже поминутно оглядывающегося на меня мужчину. Когда он залез обратно в машину и мы уехали со злополучной заправки, я хотела разрушить эту угнетающую тишину, но так и не нашла, что сказать. Во-первых, меня дико сковывал этот пропитанный раздражением взгляд мужчины, а во вторых из головы всё никак не выходило одно слово — 'папаша'. Если даже меня передёрнуло, когда тот парень, явно ничего не соображая, испуганно его брякнул, то, что уж говорить о Вячеславе...Я просто нутром чувствовала, что львиная доля его раздражения вызвана даже не тем, что я по глупости наткнулась на этих парней, а именно этим случайным, но таким едким словом.
Когда мы поехали к коттеджу и я, так ничего и, не сказав, поплелась следом за мужчиной в особняк, я уже не думала о том, как он представит меня домашним. Да все, похоже, ещё спали. Нас встретила только экономка, с которой Абрамов сухо поздоровался и дал ей какие-то распоряжения.
— Слав, послушай... — войдя вслед за мужчиной в его кабинет, неуверенно начала я, но Абрамов резко меня перебил.
— Я прямо сейчас уезжаю в аэропорт, скоро уже самолёт, а ты иди, если хочешь, позавтракай и ложись спать, ещё рано.
Даже не поднимая на меня взгляда, мужчина сложил в портфель какие-то документы и, кажется, собирался уходить, но я не могла вот так с ним расстаться, практически в ссоре.
Отдёрнув мужчину за локоть, я, едва сдерживая слёзы, просто прокричала:
— Да погоди ты! Давай хотя бы поговорим!
Абрамов остановился, видимо всё-таки решив дать мне возможность высказаться, зато теперь я сама уже не знала, что сказать. На ум не приходило ничего нужно. Говорить об этих парнях не хотелось, но и оставлять всё как есть тоже было нельзя.
Когда тишина уже слишком надолго затянулась и мужчина, видимо уловил моё отчаяние, он, кажется, решил сжалиться. Тяжело вздохнув, он обернулся и уже в следующую секунду притянул меня к себе, нежно прошептав на ушко:
— Всё хорошо, маленькая. Не волнуйся, всё в порядке, — успокаивающе гладя меня по голове, Слава ещё несколько минут держал меня в объятиях, видимо сам не зная, что сейчас можно сказать. — Я поеду, уже пора. Не знаю точно, во сколько завтра вернусь, но не забывай, что ночью тебе придётся вернуть должок за мороженное.
И хотя мы оба рассмеялись после этих слов, всё-таки я чувствовала, что мы расстаемся, не сказав друг другу чего-то очень важного. И всё время, пока мужчины не было рядом, я не могла успокоиться, словно предчувствуя новый, куда более сильный удар, который обрушился как снег на голову и в одночасье на мелкие куски разорвал всю мою жизнь.
* * *
*
На часах не было ещё и восьми. В такое время сотрудники только начинают подползать в офис, и то кроме охранника вряд ли получится кого-то застать. Логичнее было бы сначала заехать домой, распаковать чемодан и хотя бы позавтракать. Но, несмотря на то, что мужчина обычно всегда так и поступал, сегодня, даже не отдохнув после долгого перелёта, он сразу решил ехать в офис. Почему? Ответ прост. Дома он бы непременно с НЕЙ столкнулся, а сейчас Вячеслав был попросту не готов к этой встрече. Весь прошлый день ему удавалось не думать о Камилле. Проблемы с продажей завода, трёхчасовые переговоры, несметное количество заполненных договоров просто вытеснили все мысли, не касающиеся работы. Зато сегодня, когда всё уже было улажено, и жизнь вновь входила в свой обычный ритм, Вячеслав больше мог не думать о ней. Без преувеличения, она не выходила из мыслей ни на одну секунду. Стоило закрыть глаза — тут же появлялся её образ, эта нежная, невероятно живая улыбка, изумрудные, проникающие в самую душу глаза, вызывающие мурашки во всём теле ямочки на щёчках....
Мужчине пришлось резко помотать головой, чтобы избавиться от очередного ведения. Это уже походило на какой-то психоз, совершенно очевидную и всё больше пугающую Абрамова одержимость. Сколько раз на дню он думает о ней? Когда она успела стать ему, без всякого преувеличения, жизненно-необходимой, и главное, как он это позволил? Всегда рассудительный, устанавливающий строгие правила не только в работе, но и во всей жизни, он вдруг так неожиданно и казалось уже совершенно неисправимо потерял голову по этой мелкой, едва окончившей школу девчонке. И, несмотря на волну нереальной, ранее никогда, за все свои сорок с лишним лет не испытываемой эйфории, пришедшей с этой совершенно внезапно напавшей на него влюблённостью, чем больше Вячеслав думал о девушке, об их отношениях, тем искуснее мрачные мысли плели паутину у него в голове. Невзирая на все романтические, поселившиеся в груди чувства, мужчина ещё не потерял способность здраво смотреть на ситуацию, отбросив все эмоции как минимум на второй план. И если действительно не брать во внимания эти подростковые, никак не вяжущиеся с образом взрослого уже давно сформировавшегося мужчины, чувства, то Абрамов ясно видел как минимум три пугающих его проблемы в этих отношениях.
Первая бесспорно возраст. Что бы кто ни говорил, сколько бы в красивых книжках о любви не писали, что цифры всего лишь цифры и для настоящих чувств они не являются существенной преградой, Вячеслав всё больше начинал убеждаться, что это не так. По крайне мере не для него. И та встреча с какими-то пьяными парнями на автозаправке только окончательно развеяла все его иллюзии. 'Папаша' — ещё никогда от не испытывал столько отвращения, брезгливости, а главное — ужасного разочарования всего лишь от одного слова. Да это было одно слово, но оно сразу ставило всё на свои места. По крайне мере мужчина понял, что с первого взгляда была видна эта диковинная разница в возрасте и ничего здесь не помогало. Ни активные занятия спортом, ни полный переход на здоровое питание и постепенный отказ от вредных привычек. Да, в свои сорок два года он был подтянут, свеж, всегда стильно одевался и, пожалуй, ему легко можно было дать лет на пять, а то и семь меньше, чем было на самом деле. Но это ничего не меняло. Как бы он не убивал себя в спортзале и не следил за своей внешностью, он всё равно слишком стар для неё. Зрительно их даже не воспринимают как пару. В глазах обычных, незнакомых с ними людей, он даже не тянет на её возлюбленного. Пока его за отца принимают, а кто знает, вдруг скоро и в дедушки запишут? Пускай, сама эта мысль была отвратительна Вячеславу, но она имела место быть. Как не тяжело было это признавать, но молодые годы уже давно помахали ему ручкой. Через десять лет ему будет за пятьдесят, а ей не исполнится и тридцати. И тут проблема была уже не только во мнении окружающих (на него мужчина по большому счёту мог легко забить), гораздо страшнее было понимание, что к тому времени, когда все её девичьи наивные мечты и мимолётные чувства пройдут (в чём он нисколько не сомневался), она сама может захотеть быть с другим мужчиной. Тут либо скажется желание попробовать чего-то нового, либо ей захочется отношений с таким же молодым мужчиной, которого она наверняка уже действительно по-настоящему полюбит. Последнее было больнее всего. Вячеслав просто не мог представить, что с ней рядом может быть кто-то другой, что она сама будет признаваться в любви другому мужчине. И что тогда? Сможет он её отпустить? Как бы ни кровоточило сердце, и пробивающая до костей дрожь только от одних таких мыслей ни охватила каждую клеточку тела, Абрамов понимал, что не имеет никакого права портить жизнь этой молодой девушке. И, когда она полюбит другого мужчину (а он почему-то даже не сомневался, что рано или поздно это должно произойти), он будет вынужден её отпустить.
Вторая, не менее важная проблема — её образование. Она окончила школу. Нужно было думать, причём уже в очень ускоренном темпе, куда определить её учиться? Камилла хотела стать врачом, но проходной бал в медицинский университет даже на коммерцию был высок. Она неплохо сдала экзамены, химию с биологией около восьмидесяти баллов, а вот русский, чего и следовало ожидать — завалила. Никакие их занятия, на которых надо признаться, они занимались совсем не тем делом, которым следовало бы, не помогли. Она набрала чуть больше сорока балов и для человека, только недавно приехавшего в Россию, это совсем неплохо, но в институт с такими показателями вряд ли примут. Конечно, мужчине не составило бы никаких трудов всего лишь сделать один звонок, после которого Камилла тут же была бы зачислена, но...кем её представить? За кого ему просить? За дочку своих давних друзей или за любимую девушку? Последний вопрос Вячеслав стал себе задавать с того самого момента как начались их отношения. Он не знал, когда и как её представить своему окружению и вообще стоит ли это делать? Конечно, рано или поздно придётся выйти из тени, но мужчина до последнего пытался оттягивать этот момент. И вовсе не потому, что не воспринимал Камиллу всерьёз или что ещё более абсурдней, стеснялся её, как не раз девушка обиженно ему высказывала, просто Вячеслав совершенно не хотел окунать её в эту светскую тусовку, иначе говоря — болото стервятников, которые, стоит ему только на секунду потерять бдительность, ничего не оставят от его девочки. Но всё-таки сильно затягивать с этой конспирацией было нельзя. И Вячеслав решил, что как только он получит депутатское кресло, он объявит о своих отношениях с Камиллой.
И, наконец, была ещё одна, третья, самая серьёзная проблема. Заключалась она в том, что мужчина потерял голову. Просто сошёл с ума рядом с этой, неизвестно как завладевшей им целиком малышкой. Он никогда и не думал, что может так ревновать, безумно, как какой-то одичавший зверь, причём ревновать по поводу и без, просто заводясь от одного, случайно брошенного взгляда. Он никогда раньше не думал, что может нуждаться в ком-то как в воздухе. Что может скучать, просто всего какой-то час не чувствуя её рядом, не слыша звонкого, такого искреннего и нежного смеха, не видя самой прекрасной, озаряющей всё вокруг неземным светом улыбки...Она занимала едва ли ни каждую секунду его мыслей. И надо признать, ничего особо хорошего в этом не было. В то самое время, когда наступил переломный момент в его карьере, да и по большому счёту вообще во всей жизни, ему надо было полностью погрузиться в работу, а не думать каждые полминуты, где она и с кем.
Но, несмотря на все эти совершенно очевидные и вполне серьёзные препятствия, Вячеслав даже не думал о расставании. Сдаваться, только потому, что есть какие-то трудности? Нет, это было не в его духе! Плевать на все проблемы, он преодолеет, справится с ними. Да и какое они вообще имеют значение, когда ему так хорошо? Впервые в жизни он чувствует себя абсолютно счастливым. Всего одна её улыбка способна оттеснить какие бы то ни было переживания в сторону. Ему безумно нравится сидеть с ней вечером у камина, жевать попкорн и смотреть какую-нибудь романтическую ерунду. Ещё больше нравится просыпаться, держа в объятиях своего сопящего ёжика, и наслаждаться теми минутами, когда он просто может так открыто любоваться ею, терзаясь вопросом: чем же он заслужил такое счастье? Нет, если есть хоть малейший шанс быть рядом с ней и сделать её такой же счастливой, Вячеслав ни за что его не упустит!
Как и стоило полагать, в офисе кроме охранника никого не было. Точнее, пара особенно ответственных, видимо по природе чистых жаворонков сотрудников уже проскальзывала по коридорам, но ни секретарши, ни кого-то из руководства ещё не наблюдалось. По крайне мере так Вячеслав думал пока не вошёл в свой кабинет и не увидел сидящего за его креслом Никольского.
— Оп-па, ты кабинетом не ошибся? — усмехнувшись, Вячеслав занял своё место, когда Никольский освободил кресло. — Чего так рано припёрся?
— Некогда отсыпаться. А ты я смотрю в хорошем настроении?
В отличие от хмурого и почему-то строго смотрящего на него Никольского, Вячеслав действительно, после своих утренних размышлений пребывал в одном из лучших расположений духа.
— А чего грустить? Документы о продаже завода оформлены, сделка состоялась. Никаких проблем больше нет.
— Проблем нет? — невесело усмехнувшись, Олег ещё больше нахмурился. — А ты вчерашнюю газету читал?
— Нет, а что там пишут? Судя по твоему лицу, очередной конец света объявили.
— Хуже, — протянув мужчине свернутую пополам газету, Никольский мрачно усмехнулся, — как тебе такое нравится?
С веселой, слегка даже высокомерной улыбкой на губах, Вячеслав перевёл взгляд на разворот номера, почему-то пребывая в полной уверенности, что опять недоброжелатели, которых перед выборами развелось очень много, очередную ерунду напечатали, но стоило только увидеть заголовок 'Любви все возрасты покорны. Кто сказал, что сорокалетнему мужчине нельзя любить семнадцатилетнюю девушку, тем более, когда перед этим мужчиной открыты даже правительственные двери?', а под ним фотографию, где они с Камиллой, входят, а точнее почти вваливаются в подъезд, не прерывая страстного поцелуя, как всякая улыбка сошла с в мгновение побелевшего лица. Руки онемели, а сердце пропустило тысячу ударов за секунду.
— Ладно, — видя ступор, в который впал его друг, Никольский смягчился. — Не накручивай себя сильно. Засудим мы эту газетку по фронтам. Надо только снимки на экспертизу отдать и получить доказательства, что это всё монтаж, — продолжая внимательно следить за почему-то совершенно не меняющейся реакцией на всё таком же мертвецки-бледном лице Абрамова, Олега вдруг самого передёрнуло. Помрачнев, мужчина хотя и усмехаясь, но всё же с долей какой-то опаски, спросил, — это ведь монтаж, да?
* * *
*
— Ты меня осуждаешь да? — продолжая раскачиваться на качелях, тихо, с долей грустной усмешки в голосе, спросила Полина, так и не отрывая глаз от своих колен.
— Осуждаю? Нет, конечно. Я, наоборот, за тебя очень рада, — странно, хоть я ни капли не слукавила, а улыбка получилась какой-то фальшивой. Да я действительно была рада за подругу. Своими силами, без какой-то посторонней помощи поступить учиться в престижный университет в Финляндии — это вообще, что-то из ряда фантастики. А для Полины это к тому же огромный шанс добиться в жизни всего чего она хочет, но... — А как же Антон? Ты ведь ему до сих пор не сказала, а уезжать уже надо будет скоро....Вдруг он будет против?
— Тогда расстанемся, — сразу, без каких-либо колебаний, мрачно ответила девушка. Видимо она уже сама не раз думала об этом. — Хотя итак, наверное, расстанемся. Жить в разных странах, видеться максимум раз в полгода, а всё остальное время просто созваниваться...разве это отношения? Нет, я не верю в любовь на расстоянии.
