Вокруг вдруг начали вспыхивать тысячи маленьких ярких огоньков, яркой волной расходясь по траве от нас — и по всей полянке. Еще секунда и в воздух взмыла огромная стая светлячков, заполнив собой все свободное пространство. Крохотные искры мерцали и кружились, оседая на траву, и взмывали обратно в воздух, хаотично летали вокруг нас, скапливались в кучу и тут же разлетались, словно брызги света.
— Като, — шепнула я, не в силах оторвать взгляда от лениво мельтешащих светящихся насекомых, — мы словно летим среди звезд.
Вся наша перепалка выпала у меня из головы. Я ошарашенно глядела на великолепное зрелище, развернувшееся на поляне. Хранитель вдруг порывисто обнял меня и взял мое лицо в свои ладони.
— Почему, Саша? Ты спрашиваешь — почему? — он прижался к моим губам и выдохнул, — потому что меня тянет к тебе, как магнитом и я не могу справиться с этим. Потому что, когда вижу, как до тебя дотрагиваются другие — во мне рождается бешеная ярость, которая ослепляет меня и не дает адекватно соображать.
И впился в мои губы, на этот раз страстно, словно хотел выпить меня всю. Руки Като сжали мою талию, выдавливая воздух, прижимая к своему горячему телу. И я ответила на его поцелуй, со всем желанием, которое затопило мой разум. Хранитель рыкнул и его язык проник в мой рот, лишая меня остатка рассудка. Боги, как он целовался! Я не могла различить — где его дыхание, а где мое, а в глазах левира опять полыхнул зеленый свет, ярко очертив черную радужку.
— Ты делаешь меня слабым, Александра, — шептал он в перерывах между поцелуями, — это опасно, это злит меня. Ты и есть моя слабость, Александра. Никуда не отпущу.
— И не надо, — шепнула я, и он снова завладел моими губами.
Я не могла поверить в происходящее. Он же говорил, что этого больше не повторится. Колени предательски дрожали и подгибались, я буквально висела в его объятьях, позволив себе запустить руки в его волосы, черные, как сама тьма. Но он первым оторвался от меня и отступил на шаг назад.
— Нельзя! — сказал он, не сводя с меня взгляда.
— Като, — я еще пребывала в головокружительной страсти, — у тебя глаза светятся.
— Что? — не понял он.
— Глаза, говорю, светятся, — повторила я, осмысливая его недавнее признание, — зеленым.
— Я же хранитель.
— Да, но я вижу это всего второй раз, первый был тогда... в страже, — и тут до меня дошло, — постой! Что значит — нельзя?
Левир нахмурился и сжал кулаки:
— Мне нельзя иметь слабости, Саша. У меня очень много врагов.
— Разве здесь не безопасно? — он что, с ума сошел? Я не понимала.
— Здесь да. Но у меня есть еще подэгидные планеты, Саша. Так вот там меня не очень любят. Мне достались планеты предателя, и даже через сотни лет тяжело подчинять себе ящеров, сумевших расплодиться практически по всем землям. Для них я враг, но без энергии Ладира они не выживут. Мирятся с моим правлением.
— И что? Чем тебе твоя слабость может грозить? — я сделала ударение на 'твоя слабость'. Мне вдруг стало неприятно и обидно. И свет летающих светлячков перестал впечатлять.
— Ящеры до сих пор вхожи в четвертую самостоятельно. Пусть всего по двое, но их периодически засекают на наших территориях, приходят без приглашения. Говорят, у них есть один из порталов, оставшийся со времен Коруна, позволяющий проходить сквозь наши портальные щиты. Сюда они не заходят — Лютиций чует их, но Саша! Если они узнают о тебе — не миновать беды. Ящеры обязательно воспользуются этой возможностью.
— Бред — какой -то, — буркнула я, все больше поддаваясь непонятной грусти, сдавившей грудь.
— Не бред, — он подошел и сжал мои руки, — ты слишком мало знаешь о них.
— Я тебе нравлюсь, — с нажимом сказала, решительно сжав губы. Като погладил меня по щеке.
— Да, но я не могу себе позволить рассчитывать на большее. Это поставит под угрозу всю эпоху. Все, к чему я шел с большим трудом.
— У великого хранителя есть вещи, с которыми он не сможет справиться? Не хватит сил? — я чуть прикрыла глаза от его нежной ласки.
— Я должен себя контролировать. Всегда, — твердо, но грустно произнес левир.
Вырвавшись из его рук, я отошла назад и иронично посмотрела на него.
— Извини меня, Като. Но ты дурак! — рявкнула и направилась быстрым шагом прочь с поляны.
— Саша, постой!
— Не смей приближаться! — остановила рванувшего ко мне хранителя, — я не буду тебе мешать... править своей территорией!
Я отвернулась и углубилась в чащу, где сорвалась на бег. Меня сжигала обида. Что за упрямый осел? Очевидно же, что нас тянет друг к другу. У меня, конечно, не очень много опыта в любовных отношениях, точней, почти никакого, но распознать взаимную симпатию я могу. Особенно после таких 'крышесносных' поцелуев. И тушить зажженную искру только из-за призрачной опасности? Он не может оторваться от меня, ревнует, тянет его ко мне. Но и поддаться этой тяги он не может — вдруг случится что?
— Ой, идиот! — взвыла я и ускорила бег.
Ворвавшись в терем, увидела презабавную картину. Стол убрали, зато возле камина поставили большие мягкие кресла, в которых сидели наши гости и чета отмитов. Потягивая вино из бокалов, они о чем — то мирно беседовали, тихо смеясь. Я бухнулась на свободное кресло, и Конн тут же поднес мне полный бокал.
— Спасибо, — поблагодарила я, — а что это?
— Всего лишь ягодный напиток, Александра, — насмешливо ответил советник, — боюсь, после вина ты опять куда — нибудь сбежишь по делам.
Я ничего не ответила. Беседа потекла дальше. Оказывается, они рассказывали друг другу про былые времена — после войны. Кто и как выживал, вспоминали смешные случаи и не очень. Но я не вслушивалась, глядя в камин, пыталась подавить в себе эту дурацкую обиду и злость. Ужасное ощущение — сдавливает грудную клетку, будто в ней завернулся тугой узел.
— Саша, ты слышишь меня? — помахал лапкой перед моим носом Пушик.
— А?
— Я говорю, попрощайся с гостями. Засиделись мы.
Увидела, что советники встают с кресел и направляются на выход, где стоял мрачный Като. Поблагодарила всех за замечательный ужин и приятное знакомство. Трое советников пожали мою руку, уверяя, что рады мне не меньше, а Конн опять поцеловал ладонь, задержав её в своих руках чуть дольше приличного. Не знаю, как на это отреагировал хранитель, потому что не смотрела на него — боялась что узел в груди станет еще больше. Когда дверь за советниками и левиром закрылась, я буркнула спокойной ночи и умчалась в свою спальню. Отмиты заметили мое состояние и благодушно не стали лезть с расспросами. Уже засыпая, решила, что буду держаться от Като подальше. Гордость не позволяла мне переубеждать его в чем — либо, упрямость хранителя бесила неимоверно, а его непринятие нашей тяги друг к другу обижало до слез. Ох зря он меня поцеловал, только распалил еще больше.
Глава 19. Неожиданная встреча и новые предатели.
Овиры нещадно палили, заставляя чувствовать себя, как в сауне. Трава в поле пожухла и легла на землю, задавив стеблями мелкие цветки, пробивающиеся сквозь заросли высокой живокости. В воздухе стоял удушливый аромат степной растительности, ветер огибал стороной это странное место, а насекомые попрятались в ожидании вечерней прохлады. Мы медленно ехали на обычных лошадях, обливаясь потом и все больше натягивая на лица белые капюшоны легких плащей, стараясь укрыть от жарких планет любой открытый участок кожи.
— Через час будет оазис, там дождемся сумерек и продолжим путь, — оповестил нас Като, уводящий лошадь вправо. Я и Пуш послушно последовали за ним. Говорить не хотелось, хотелось пить, но много воды не разрешал хранитель, потому что стало бы еще хуже. Мы ехали к главному храму всех четырех богов, на треклятый совет, где должны были свергнуть Прима с его престола хранителя. Огромное поле, окружавшее храм обладало странным свойством, не пропуская никакую энергию, и храны здесь не действовали. Как и порталы. Нейтральная территория, без жизненных потоков, усеянная только степной растительностью и населенная мелкими грызунами.
Наконец, достигнув небольшого островка с маленьким озерцом, окруженным деревьями, мы спешились, умылись и напились воды. Без сил я села, опершись спиной на ствол и наблюдала, как отмит и левир выкладывают провизию. Оракул все еще был очень слаб и не смог отправиться на совет. Авадалла выслала ему библиотечный хран, и он записал на него свои показания, готовый в любой момент подтвердить их, но после своего полного выздоровления. Я прикрыла глаза, вспоминая прошедшие дни. Старательно избегая встреч с черноглазым, пропадала на стройке, изводя услужливого Рэйса, засыпая его предложениями и требованиями. Отчитывала нерасторопных строителей как заправский прораб, ругала поставщиков за испорченный брус, объясняла методику изготовления и кладки паркета, требовала песочную и гравийную подушки под укладку полов, рисовала эскизы деревянной мозаики, которой планировала отделать стены. В общем, отрывалась, как могла, стараясь не допускать мыслей о хранителе. Лютик появлялся во второй половине дня и кроил скалы под наши чертежи. Пусть я была где -то излишне строга, зато дело спорилось и строительство дома пошло резвыми темпами. Однажды я уснула над наскоро сколоченным столом, а очнулась уже в своей спальне, но Рина упорно молчала и не хотела говорить, кто меня донес до терема. Она же и носила на площадку еду, поругивая меня за увлеченный труд. Пуш и Клара пропадали в храме, где после званого ужина, околачивались все четыре советника. С Като мы сталкивались пару раз, и то, в пороге, где я спешно здоровалась с ним и старалась убраться с глаз подальше. Мне было обидно, очень. Я упорно не хотела понимать, почему он там, где не надо проявлял свою железобетонную упрямость и стойкость, не видела этой опасности, накручивала себе до того, что уже думала, что он специально так сказал, чтобы не обидеть меня. А его ответная страсть мне только показалась, а признания послышались. Раз, он хотел поговорить со мной, но я позорно сбежала, сославшись на то, что меня ждет Рэйс. Струсила.
— Саша, — отвлек меня от воспоминаний Пушик, — за вон теми кустиками отличная заводь. Неглубокая, и вода там чище, сходи, искупайся.
Он показал на заросли молодого ивняка, и я благодарно кивнула ему. За ними действительно оказался песчаный бережок и полукруглое ответвление озерка. Скинув с себя одежду, предварительно убедившись, что мои спутники заняты и не собираются глядеть в мою сторону, я с блаженным вздохом зашла и опустилась в прохладную воду. Перевернулась на спину и застыла, наслаждаясь остужающим эффектом. Като поймал меня вчера возле двери в мою спальню, когда я еле передвигая ноги, шла с намерением и желанием обнять мягкую пуховую подушку.
— Завтра совет, Саша. Встаем рано, отправляемся сразу после завтрака.
Я даже не обратила внимания тогда, как он был напряжен, так устала. Зато сейчас вспомнила, как беспокойно он глядел в мои глаза, порываясь сказать еще что — то, но я кивнула и молча закрыла за собой дверь. Мы выехали сегодня утром, ушли порталом до какой — то деревушки с длинным названием, на границе второй и третьей эпох. Там взяли лошадей и направились сюда. Като и Пуш обсуждали предстоящее событие, объясняя мне детали и правила поведения на совете. Каждый хранитель имел право взять с собой до четырех сопровождающих, но только если они имели значение для предстоящего собрания. Говорить им разрешалось только с позволения хранителей. Высказывались в порядке, определенном инициатором. Потом голосование и вынос решения, скрепление его договором на всех четырех энергиях, специальная клятва и смена хранителя. По мере приближения, меня начало охватывать тревожное чувство, чувство, что что — то должно произойти. Не хорошее, неприятное и опасное. Но на все мои высказанные опасения, Като махал рукой, уверенно твердя, что совет хранителей пройдет так, как мы хотели. А ведь они ни разу за все эти года не собирались, тем более по такому важному поводу. Будь я Примом, обязательно бы придумала, как выкрутиться. Не думаю, что он настолько глуп, чтобы не понять причину собрания. Поэтому моя тревога не проходила.
— Сан, с тобой все в порядке? — раздался голос левира где — то неподалеку. Я охнула и опустилась на ноги.
— Все хорошо! Скоро выйду! — крикнула я, оглядываясь и не находя хранителя.
— Поторапливайся, — сказал он из-за зарослей.
Черт! Наскоро помывшись и выжав волосы, я оделась и вышла к спутникам. Пока мы перекусывали, Овиры, наконец — то, стали гаснуть и жара спала.
— Долго еще? — спросила у мужчины, помогая ему убрать остатки еды обратно в седельные сумки.
— В общем — то нет, — ответил он, — храм будет сразу на спуске, за холмом. Просто я не хотел, чтобы мы появились там в таком виде.
Я понимающе кивнула. Предстать перед остальными хранителями потными и грязными я не хотела тоже.
Мы покинули оазис и, обойдя небольшой пригорок, поднялись на холм. В низовье раскинулась небольшая лесная чаща, с редкими и полуголыми деревцами, за которыми стояло удивительное сооружение. Огромная широкая круглая башня, поверхность которой, словно хрусталь, переливалась всеми цветами радуги.
— Из чего стены? — удивленно спросила хранителя.
— Велейский камень, прозрачный только до середины. Никто не знает происхождение этого храма, но ходят легенды, что Овиры отсюда начали создание реальности, — ответил Като, и мы начали спуск. По мере приближения башня увеличивалась и я увлеченно разглядывала причудливые узоры, по которым, словно вода текло отражение Овиров. Очень красивый храм, огромный, необычный и сказочный. Возле башни было несколько деревянных заброшенных построек непонятного предназначения, возле одной такой мы спешились и привязали лошадей.
Я подправляла седло на своей кобылке, когда услышала знакомый, почти позабытый бас:
— Саша?! Ты?!
Замерла. Не может быть! Медленно повернулась и увидела Лиуса верхом на муке. Тот смотрел на меня с ошарашенным лицом, зажмурился, открыл глаза, нет, не показалось.
— Ну, здравствуй, наставник, — улыбнулась шокированному левиру. Вот как знала, что обязательно встречусь с ним еще раз, не такая уж и большая эта планета, чтобы дорожки наши не пересеклись.
— Живая! — прогремел Лиус, соскочил с Наргиза и подбежал, стиснув в могучих объятьях, так, что воздух разом вышел из легких. Отстранился, повертел в разные стороны и нахмурился, — где ты шлялась?! Мы весь мертвый лес обшарили, бандюков кучу переловили, а тебя и след простыл. Уже думали, что зашибли тебя в проклятой чаще!
И опять крепко обнял.
— Что, все планы вам переломала? — хрипела я, пытаясь выкарабкаться из клещей Лиуса.
— Дура ты, Сашка, — пробасил наставник, отпуская, наконец, мою потрепанную тушку, — я скучал.
Он улыбнулся и погладил меня по щеке. Я улыбнулась в ответ, тоже ведь часто вспоминала упрямого учителя.
— Лиус! — раздался недовольный голос хранителя, все это время недовольно наблюдавшим за нашими лобызаниями, — отойди от Александры!
Мужчина задвинул меня за свою широкую спину и грозно произнес:
