— Да, рена Кирстен.
— От опасности?
— Да.
Элисон уже успела рассказать то, что узнала, и теперь ждала реакции рены. Мало ли что?
Все же муж, тридцать лет вместе, двое детей, могла бы и в истерику впасть, и на Элисон накричать, и обвинить во всем... почему нет?
Астрид тоже подозревала худшее, потому что коснулась локтя подруги.
— Кири, ты как?
— Никак, — глухо ответила женщина. — я понимаю...
— Лисси не врет. Я знаю...
— Я тоже знаю. Я никому не говорила, где Эрки оставила, муж сказал — на мусорку, а разве так можно? Я и втихорца, и прихожу туда, посижу, поговорю... никто не знал.
— А что там за блондинка? И конверт?
— Если про блондинку еще выяснять, то конверт... Лисси, ты говоришь, Эрки показал, что и где?
— Да, — вздохнула Элисон.
— Муж еще неделю на шахте, у них смена десять через десять, дети там же. Мы можем прямо сейчас поехать домой? Астрид?
— Хочешь посмотреть, что и как?
— Хочу.
Элисон кусала губы. Думала.
— Мне придется ехать с вами. Чтобы никто не увидел...
— Думаешь, кто-то может быть рядом?
— Думаю, пару дней этот кто-то может и выждать, а вот потом... не знаю. Эрки считал, что опасность близко.
Женщины переглянулись.
Кирстен решительно поднялась из-за стола.
— Элисон, я понимаю, я не могу тебя об этом просить...
— Можете, — махнула рукой Элисон. — Эрки попросил. Едем?
— В сарае есть велосипеды, — кивнула рена Астрид.
А что?
По городу, считай, другого транспорта почти и нет. Рамбили? Так заправлять замучаешься. И дорого это, очень. Кони? Тоже прекрасно, но держать — кормить — ухаживать кто должен? Рена Астрид?
Вот и остается, либо ножками, либо велосипед. У рены Астрид несколько было, большие, трехколесные, с корзинками, чтобы все поместилось при случае, их и взяли. И спустя час были уже у дома рены Кирстен.
Элисон прислушивалась всю дорогу, косилась в сторону. Она-то видела крупную серую тень, которая бежала рядом с ними, стелилась над травой, не приминая ни былинки. Сейчас, зная, кто это, зная имя, она могла видеть и самого хранителя. И пес был этому рад. Свильнул в сторону, показывая что-то, Элисон насторожилась, но — нет.
Это он не на людей.
— Эрки просит поехать туда, — девушка махнула рукой.
Трехколесный велосипед — машинка очень проходимая, так что доехать было несложно, но... след же останется.
Так что пришлось пешочком. Не так далеко, но... и не рядом с домом. Загнали велосипеды под деревья, в тень, да и пошли ножками.
В дупле старого дерева стояла склянка с керосином, лежали тряпки... Кирстен коснулась одной из них.
— Старая рубашка сына. Я хотела на тряпки пустить, а она куда-то делась.
— Угу, — кивнула Элисон. — Далеко тут до вашего дома?
Кирстен оглядывалась по сторонам.
— По дороге минут двадцать. А напрямик, может, и минут пять — семь, я помню это место. Эрки это дерево нравилось.
Элисон промолчала.
Чего уж тут, и так понятно...
— Эрки спокоен. Верните все на место и пойдем к дому.
* * *
В сарай попасть было несложно. И конверт найти — тоже, с таким-то советчиком и помощником.
Элисон показывала, а рена Кирстен сама вытащила конверт, пожала плечами, и при свете керосиновой лампы вытащила первую бумагу, углубилась в чтение.
Прочитала, скрипнула зубами, протянула все Элисон.
Девушке много времени не потребовалось на осознание, она кивнула и передала бумагу рене Астрид.
— Кири, ты у нас богатая наследница?
— Видимо, да.
В конверте было завещание. Некий рент Лигон оставлял рене Кирстен хороший дом в столице и крупную сумму денег.
— Кто это?
— Мой дядя по матери. Мы и не общались почти...
— Ну, он вас не забыл, — пожала плечами Элисон. — что дальше делать будете?
— А что тут можно делать? Пойду в полицию, — скрипнула зубами рена. — Спасибо тебе... сейчас я все верну на место, потом едем в город, страшновато мне тут одной оставаться, а с утра и пойду.
Элисон кивнула.
Отговаривать она не стала, слишком уж в плохую комбинацию складывалось показанное верным псом. Только вот...
— А можете вы меня не упоминать? Пожалуйста?
— Да, Кири. Ни к чему девочке такая известность. Скажи — сама нашла?
— Ну...
— Придумаешь, — решительно отмахнулась рена Шафф. — может, молоток тебе понадобился, вот и полезла. Срочно. Или гуляла, да запах унюхала. Придумаем, что получше сказать, а девочку и правда не тронь. Элисон тебе и так, чем могла — помогла, да и будет.
Кирстен подумала пару минут, и кивнула.
— Да, наверное.
— Ты еще и о другом подумай. Что дальше делать будешь? В столицу поедешь?
Рена пожала плечами.
— Вряд ли. Что мне там делать, я тут всю жизнь прожила, дети тут...
— Может, кто из детей поедет?
— Не думаю. У них тут и жизнь, и дела, и все остальное. Девушки, старший жениться собрался...
— Тогда тем более надо это решать. И Кири, может, тебе пока ко мне переехать? Или к Ханне?
— Ты думаешь, Астрид?
— Увы, Кири, если дело дошло до такого...
Элисон кивнула и поднялась из-за стола.
— Рены, вы простите, я пойду спать?
— Иди, конечно, детка. А мы, две старухи, тут посплетничаем на досуге.
Элисон кивнула и отправилась спать.
* * *
Рент Миттермайер с тоской покосился в окно.
А ведь так хорошо начиналось утро. И вот, сидит перед ним женщина, вся бледная, глаза красные, тоскливые...
— Рена Верраш, давайте все с начала? А я сейчас запишу как следует. Протокол оформим, дело официально начнем.
— Да, рент Миттермайер. Так получилось, у меня полотенце упало... упала вешалка для полотенец, пошла я в сарай, молоток и гвозди взять, не сидеть же десять дней, пока муж на смене будет. А я в сарае и не бываю, считай что, никогда, гвозди сразу не нашла, пошла копаться, ну и... вот, нашла на свою голову.
— Говорите, завещание.
— Да, причем адресованное мне. Я всех деталей сейчас не перескажу, но там дом в столице и хорошая сумма денег.
— Какая не помните?
Рена быстро вывела на листе цифру
— В золоте.
— Однако...
Слифт посмотрел и присвистнул.
— М-да, за такое и убивают!
Рена закрыла лицо руками, Ноэль сверкнул глазами на молодого дурака. Нашел, что говорить!
— Я после этого сама не своя. Пошла бродить по округе, знаете, мы раньше с собакой гуляли, много, а потом Эрки не стало, а гулять я привыкла, я так успокаиваюсь...
— Понимаю, рена, — рент Миттермайер похлопал ее по руке. — Я, когда хочу успокоиться, в горы ухожу, есть у меня там пара любимых мест.
— Вот. И у Эрки они были, — женщина не выдержала, всхлипнула. — А тут иду я, и чувствую, что пахнет, да неприятно так... керосином. Я и встревожилась, сейчас хоть и начало лета, но пожары...
Ноэль закивал. Что такое пожары, он знал. И лучше сто раз перепроверить и двести — подумать. Если загорится... тут и люди, и дома, и зверье всякое, и посевы...
Страшно это. Очень страшно.
— Ухожу с того места — нет запаха, вернулась — есть. Начала все осматривать, дошло до того, что деревья обнюхивать принялась, думаю, может, какая зараза керосином дерево облила? И почуяла... там бутыль с керосином. А еще огниво, и рубашка. Моего сына.
Рена Кирстен всхлипнула уж вовсе жалобно.
— М-да... просто так это в лесу держать не будут, — помрачнел окончательно рент Ноэль. — Все, я записал, проверяйте. И поедем на место, посмотрим, что и как.
— А нас не увидят?
Рент Ноэль подумал немного, и кивнул.
— Да вы правы, рена. Давайте так, вы сейчас едете в дом, а мы с вами. Слифт, переоденься в гражданское, да попроще.
— Зачем?
— А рена наняла двоих рабочих, чтобы ей в доме что-то сделали.
— Может, надо загримироваться? — глаза стажера вспыхнули энтузиазмом. — Парик, грим... я могу попросить в театре!
Рент Ноэль печально вздохнул.
— Слифт! Обычная гражданская одежда, шляпа и кожаная куртка. Вопросы есть?
— Нет, рент Миттермайер!
— Вперед!
Сам Ноэль отправился в соседнюю комнату, там, в шкафу, у него хранилась гражданская одежда. Мало ли, что случится на службе? Иногда и в грязи с ног до головы приходишь, вот, чтобы так не ходить по городу, он и держал на службе штаны, рубашку, ту же куртку... мало ли что? И ведь пригождается же!
Слифт уже сбежал.
Ноэль переоделся, и вышел к рене Кирстен.
— Все будет хорошо, рена Верраш, не переживайте, полиция вас защитит.
Кирстен хлюпнула носом.
— Рент... неужели из-за денег, мой сын... вот что страшно-то! Из-за каких-то паршивых денег!
Ноэль только вздохнул.
Из-за этих 'паршивых денег' и убивали, и умирали, и собой торговали, а уж мать приговорить... чего только не насмотришься, в полиции-то!
— Держитесь, рена. Мы вам поможем.
Лучше сейчас пошевелиться, чем потом получить пожар и труп. Всяко лучше.
* * *
В роли работника Симон Слифт был блистателен.
Он уронил две полки, попал себе по пальцу молотком и был вдохновенно осыпан мукой из злобно раскрывшейся банки. Теперь рене Кирстен и правда требовалась помощь по хозяйству.
— Ну ты и осьминог! — ворчал Ноэль, прибивая на место полку. — Сказали ж тебе — изобразить! А ты чего полез?
— Да я только поправить, кажется, она косо висела.
— А летела как? Прямо по умной головушке?
— Рент Ноэль!
— А почему осьминог?
— Потому что у осьминога руки не из плеч, а из головы. А вместо головы... гхм... — название некоторой части тела как-то не принято было произносить при ренах, но Миттермайер доказал, что он не зря служит в полиции. — Вместо головы та часть, которая между спиной и ногами. Ты что — по дому ничего не делал никогда?
— Мама рабочих нанимала, — надулся Слифт, понимая, что осьминогом его честят по заслугам. — Я учился!
— Оно и видно... стажер!
— Не ругайте его, научится, поди, — махнула рукой рена Кирстен. — Пойдете в сарай?
— Пойду, конечно.
Завещание рент Ноэль оценил полицейским взором. Осмотрел гараж, но решил, что некоторые вопросы можно и потом задать. Завещание-то и правда — вот оно. Лежит, кушать не просит.
И причитается рене по нему и правда крупная сумма денег и дом в столице, хоть ты сейчас переезжай, да и живи на проценты! Не жизнь — сказка! Чья-то мечта. А сбылась у другого... за такое убивают?
Еще как!
На исправление косяков стажера ушел примерно час. А потом рент Миттермайер выскользнул из дома через заднюю дверь.
Найти указанное место было несложно. И время подумать у рента Ноэля тоже было, поэтому, вернувшись в дом, он строго посмотрел на рену Кирстен.
— Рена, вы мне что-то недоговариваете.
— Рент?
— Рена Кирстен, я понимаю ваше состояние, и я полностью согласен, все это очень серьезно, но вы мне кое-что не договорили.
— Что вы хотите услышать, рент?
— Молоток и гвозди находятся на виду, а вы полезли вглубь. Дерево ничем особенно не пахнет. Я готов поверить, что вы это все нашли, но явно не так, как рассказываете.
— И тем не менее!
— Рена, не надо делать из меня идиота. Пусть это не пойдет в протокол, пусть останется между нами, но я хочу знать. Вдруг это нам поможет?
Рена Кирстен опустила глаза.
— Ладно... только не считайте меня безумной. Мне начал сниться мой пес, Эрки. Он выл, тревожился, тянул меня прочь из дома, я пожаловалась подруге на кошмары, а у подруги живет молодая магичка. Рена Баррет.
— Ага.
— Мы с Астрид попросили ее растолковать этот сон, и Элисон помогла нам. Она сказала, что, если Эрки хочет мне что-то сказать, он получит возможность это сделать. Я плохо понимаю все эти магические дела. Как она объяснила, есть люди более восприимчивые, есть менее чуткие. Я как раз не такая чуткая, но Элисон усыпила меня, и мне приснился Эрки, который и привел меня к этим двум местам.
— Вот даже как...
— Я понимаю, это звучит безумно, рент. Но все верно без Эрки я никогда бы ничего не нашла. Элисон сказала, что пес слишком меня любит, он тревожился за мою жизнь — и пришел.
— Вот еще чушь! — топнул ногой рент Слифт. — Теперь сама она это и подстроила! Или вообще вас загипнотизировала! Внушила, что хотела!
— И рубашку сына тоже украла? Будучи без году неделя в городе и ни с кем толком не знакома? — цыкнул на ретивого дурака Ноэль. — Помолчи, дай подумать.
Симон обиженно примолк, а Ноэль вспомнил случай, которому... нет, не он, но его наставник был свидетелем. Было дело.
Конюшни, если кто понимает, дело достаточно грязное. Там и скачки, и деньги, и подтасовки, и все остальное. Вот, жил в конюшне конь. И жил в конюшне кот. Дружили они — не разлей вода, кот старше был, коня с жеребенка знал, чуть не на голове у него ездил, при полном конском попустительстве. Ночевал в его стойле, относился к коню, как к своему котенку. Да и такое бывает.
Прожил кот, сколько ему по кошачьей жизни положено, да и помер. Конь затосковал ужасно, чуть сам не помер, но как-то выкарабкался, оправляться стал, а тут и дело к скачкам.
Хозяин рассказывал так, один раз ночью тот самый конь как взбесился. Кое-как его успокоили, рабочие ушли, сам он спать пошел, ночью глаза открывает, а на окне — тот самый кот. Сидит, желтыми глазами смотрит, мявчит недовольно. Потом зашипел, по руке его царапнул — и растаял, как струйка дыма. Тут-то хозяин и проснулся, и засыпать больше не стал — в конюшню кинулся.
Вовремя прибежал, как раз успел поймать негодяя, который собирался ее поджечь.
А конь тот сразу же и успокоился.
И показывал мужчина руку с царапинами, и были они самые, что ни на есть, настоящие, кошачьи, и заживали очень и очень долго. И еще один раз кот приходил, когда тому самому коню хотели потихоньку сухожилие проколоть. Было такое.
Конюха подкупили перед самым заездом...
Так что верил рент Ноэль в такие случаи. Даже не верил, при чем тут вера или ее отсутствие, он-то просто знал. Так — бывает.
Редко бывает, но даже церковь про души у животных молчит.
Почему?
А если их признать, то как потом кушать? Это ж близко к людоедству получается, ты ж разумное существо поедаешь, одухотворенное. А если не признать... но бывали случаи, когда зверье любило до смерти — и за ее гранью. У людей память короче. Хотя глядя на эту рену, она своего пса тоже любила до безумия.
И показалось Ноэлю — или нет? Словно рядом с ее бедром серая тень мелькнула, так собаки и ходят рядом со своим человеком.
Даже если и показалось...
— Рент Ноэль...
Кто бы сомневался, Слифт просто не мог утерпеть.
Миттермайер махнул на него рукой.
— Рена Кирстен, вы понимаете, что нам надо будет переночевать у вас в доме? А может, и не один день?
— Чего ж непонятного, рент Миттермайер. Оставайтесь, сколько понадобится, мне спокойнее будет. Спасибо, что поверили.
— Мне не восемнадцать лет, рена, и побывал кое-где, и повидал много. Где спать можно будет? Нам бы сейчас лечь подремать, ночью-то и не получится, поди. Я лягу, а Слифт сейчас в город отправится, расскажет все ренту Мюллеру, и вернется потихоньку. Ты понял, Слифт?
