Принцесса в Академии. Том 1

Я попыталась удержать дверь, но моя масса, помноженная на ускорение, неумолимо несла деревяшку по оси до тех пор, пока та не стукнулась о противоположную стену.

Последовала немая сцена. Не знаю, кто опешил больше: я, Магнус или его гостья.

— Так это и есть твоя подружка? — выдохнула я.

Паук ещё не оправился от изумления, но попытался вернуть контроль над ситуацией:

— Да! — с вызовом ответил он.

— Магнус, но она...бабочка!

— И что?

— А ты паук!

— И что? — с нажимом повторил он.

— А то, что пауки питаются бабочками!

Он на секунду окаменел, а потом отвернулся от меня и погладил лапкой трепещущее, как лепесток мака на ветру, крылышко:

— Прости, любовь моя, мне жаль, что тебе пришлось это услышать.

— А ей что, мама-бабочка и папа-мотылек не рассказывали?!

Магнус не удостоил это ответом.

Гостья была изумительно красива: широкие, как парус, алые крылья с золотистой окантовкой, сплошь в кружеве переливающихся прожилок, два фиолетовых пятнышка на каждом и изящно изогнутые усики с гагатовыми капельками на конце. Она дрогнула ими в мою сторону, видимо, о чем-то спрашивая на языке, понятном только Магнусу, и не издав при этом ни звука.

— Да, думаю, сейчас это будет лучше всего, — поспешно ответил он извиняющимся тоном.

Бабочка снялась с места и, ласково мазнув его на прощание крылышками, вылетела в форточку. Как только она скрылась из виду, паук снова повернулся ко мне, всем своим видом демонстрируя, что разборки предстоят нешуточные.

— Как ты могла! — напустился он на меня.

— А что я такого сказала?

— Ты намекнула на то, что я могу её съесть!

— Я ни на что не намекала, а так прямо и сказала. О чем ты думал, влюбляясь в бабочку?

— А о чем все думают, влюбляясь?! Да ни о чем! Иначе влюбленных на свете не существовало бы.

— Да, но бабочка? — не унималась я.

— Почему это вампирам можно влюбляться в людей, а мне в бабочку нельзя?

— Вампиры — это всё сказки, Магнус, а ты уже взрослый паук.

— Я современный паук, — возразил он, — которому чужды подобные предрассудки. Кстати, меньше всего ожидал от тебя подобного снобизма!

Чувствуя, что спор набирает обороты, я постаралась придать тону спокойствие и, как мне казалось, убедительность:

— Ты, наверняка, принял за любовь какое-то другое чувство. Вот я, например, тоже люблю имбирные пряники, но мне в голову не приходит влюбляться в них! Чувствуешь разницу?

— Не смей сравнивать Арахну с имбирным пряником! — разозлился он.

— Кого??

— Арахну! Её так зовут, — возликовал он и забегал по подоконнику, возбужденно размахивая лапками. — Это знак, указующий перст! Где это видано, чтобы бабочек так называли? Нет, всё неспроста! Она предназначена мне судьбой!

Я решила зайти с другой стороны:

— А о ней ты подумал? О её безопасности?

Паук резко остановился и холодно сложил лапки перед собой:

— Что ты имеешь в виду?

— Представь, что будет, если вы, к примеру, поссоритесь, и ты в порыве гнева съешь её...ну, или надкусишь, — поправилась я, заметив, как он возмущенно напыжился.

— К твоему сведению, я ради неё стал вегетарианцем!

— И поэтому ты сегодня за завтраком лопал кузнечиков, аж за ушами трещало!

Едва это сказав, я вспомнила его странную реакцию на подношение мадам. Так вот в чем было дело! Не слишком-то, наверное, приятно видеть сородичей своей возлюбленной, сервированными к завтраку...хотя о чем это я — раньше его это не смущало. Вспомнила я и то, как старательно он выбирал кузнечиков, откладывая бабочек в сторону. Но тогда я не придала этому значения — Магнус всегда был привередлив в плане еды. Мало ли, вдруг ему сахарная обсыпка пришлась не по вкусу... То, что причина совсем в другом, мне и в голову не приходило.

— У пауков нет ушей, — отрезал он.

— Не придирайся к словам.

— И я имел в виду, что стал вегетарианцем в отношении чешуекрылых. 'Небабочкоедом', если так тебе больше нравится. Ради неё я даже вступил в Лигу Воздержания, оставив в рационе всего несколько видов насекомых.

Я набрала в грудь побольше воздуха для новых аргументов, но он сделал нетерпеливый жест лапкой, отсекая все возражения.

— Разговор окончен. Я не хочу больше это обсуждать. — Он вернулся к своей паутинке, устроился в гамаке и отвернулся к окну. — Думал уж кто-кто, а ты меня поймешь.

Грустный тон заставил меня устыдиться. А ведь Магнус прав: я сейчас поступаю в точности, как мой отец — отнимаю у него право выбрать собственный путь, навязывая общепринятые нормы. Да и кем они приняты? Покажите-ка мне этого 'Обще', который почему-то решает за других!

Я подошла к окну и встала рядом:

— Прости, Магнус. Кажется, я поторопилась с выводами...и была слишком категорична.

Он шевельнулся, но ничего не ответил, продолжая лежать, отвернувшись от меня и чуть раскачиваясь.

— Она красивая...как вы с ней познакомились?

Против этого он не смог устоять. Главная особенность влюбленных в том, что они готовы часами разглагольствовать об объекте своей страсти, причем смыслу и связности в этих высказываниях отводится роль статистов.

Он перевернулся на спину, закинул лапки за голову и мечтательно уставился в потолок:

— Помнишь тот день, когда я встал раньше тебя?

— Это когда мы опоздали на встречу с Озриэлем? Ты ещё помогал Эмилии оформлять букеты и... — тут я запнулась и пораженно докончила, — она прятала в бутоны бабочек. Так, значит, тогда вы и встретились?

— Да, Эмилия отпустила её, сказав, что жаль будет помять такие крылышки (ну, ты же видела Арахну, конфетка, а не бабочка!). Для бутонов подходили более ординарные виды, помельче и попроще в плане конфигурации. Потом была вся эта беготня с проверкой в лекарской башне...

— И я отослала тебя, попросив предупредить, что задержусь...

— Да, — подтвердил Магнус и оттолкнулся ножкой от стекла, качнув гамак. — Я вернулся совершенно помятый (в прямом смысле — я ведь полдня просидел в твоём кармане) и вымотанный. Устроился вот на этом самом месте, поднял глаза, и каково же было моё удивление, когда на раме я увидел её... Солнце висело низко над городом, отражаясь бликами от крыш, печных труб и флюгеров, и её крылышки горели багрянцем, а прожилки рассыпали искры. Должно быть, одна из них попала прямиком в моё сердце, потому что с того дня....

В общем, вы с легкостью можете представить себе дальнейший рассказ, ибо речи всех влюбленных похожи. Приводить его я здесь не стану. Достаточно будет упомянуть, что на фоне их с Арахной истории любви препятствие на пути легендарных Рома и Джулии — надуманный пустяк. Кстати, оказалось, что его метка в форме сердечка сыграла во всём этом не последнюю роль: бабочка находила её очень милой.

— Прими мои извинения, Магнус, — сказала я, когда он закончил. — Я напустилась на тебя, толком не разобравшись в ситуации. Я была неправа, но больше такой ошибки не совершу и не стану препятствовать вашим отношениям. Достаточно будет и тех трудностей, которые возникнут сами собой по ходу дела.

Паук вскинул лапку:

— Стой.

Я замерла.

— Зачем?

— Хочу насладиться этим моментом: принцесса просит у меня прощения!

— Да ну тебя! — я шутливо качнула гамак, и Магнус едва успел ухватиться за паутинку, чтобы не вывалиться, а потом мы оба расхохотались.

Мир был восстановлен.

— Ты не поверишь, — начал было он, — не далее, как три дня назад... — Он резко замолк и уставился за окно, где уже окончательно стемнело. — Ты это слышишь?

— Что именно?

— Этот странный звук...

— Это Шебутной переулок, здесь скорее обычный звук покажется странным... — Я прервалась, потому что тоже его услышала, и тут же подскочила на месте. — Это филин?

— Кто?

Я в паре слов пересказала ему новости про вечеринку, уже направляясь к двери. Взявшись за ручку, я обернулась и добавила:

— Странно, Озриэль сказал, что придёт только в полночь, а сейчас нет и десяти...

* * *

Палаточники уже свернулись, телеги стояли накрытые мешковиной до следующего рабочего дня, и лишь в нескольких лавках горел свет, пробиваясь из-за закрытых ставней. Я повертела головой. Условный сигнал повторился, и я поспешила к росшему у обочины деревцу, откуда он доносился.

Вы не поверите, это действительно был филин! С минуту я укоризненно глядела на силуэт с янтарными глазами, примостившийся на нижней ветке, а потом вернулась в лавку.

Ложная тревога повторилась ещё дважды. Похоже, Шебутной переулок стал сегодня местом притяжения все филинов королевства.

— Может, это? — лениво позевывая, прокомментировал Магнус и махнул на черноту за окном.

Я прислушалась.

— По-моему, кто-то просто полощет горло...

Но на этот раз Магнус оказался прав. Видимо, Озриэль тоже не знал, как кричат филины...

* * *

Мадам стала для ифрита неожиданностью. Он поджидал нас в тени у проулка и помахал рукой, обозначая своё присутствие. Когда мы подошли ближе, я разглядела перекинутые через руку плащи.

— Извините, тут только два, — растерянно сообщил он. — Я не знал, что вы тоже будете, мадам Гортензия.

— На нас же темные накидки, — возразила я, настороженно косясь на плащи. С некоторых пор я не доверяла этому элементу одежды.

Накидки были идеей Магнуса. Кстати, сам он сказал, что нагонит нас в пути, и отправился на поиски Арахны, с которой собирался пойти на вечеринку.

— Это плащи-хамелеоны. Подстраиваются под местность, по которой вы идете, — пояснил Озриэль и поспешно добавил: — Я взял их не там, где ты думаешь, Ливи. Они честно добыты на сером рынке.

— Я никогда не сталкивалась с хамелеонами, но как 'подстраиваются под местность' соотносится с оранжевым цветом и салатовыми блестками?

Такое ощущение, что все магические плащи шьет один производитель. Может, они и наделены отменными волшебными качествами, но вот над дизайном ему ещё работать и работать.

— Любой магический плащ нужно надеть, чтобы активировать свойства. Некоторые ещё и обязательно застегнуть, — подала голос Эмилия и смущенно опустила глаза. — Ну, так мне рассказывали...

Озриэль глянул на неё с явным одобрением:

— Верно!

— Ничего страшного, — сказала мадам. — Мы с Эмилией вполне можем укрыться одним плащом, правда, Эмилия?

— Конечно!

Звоночки сводницы заиграли в моей голове свадебный марш.

— Эмилии лучше разделить плащ с Озриэлем, — вмешалась я.

— Даже не знаю... — пробормотала Эмилия.

— Вообще-то, гхм, ээ, да... — сказал Озриэль.

Предложение, помимо того, что преследовало вполне определенную цель — сблизить влюбленных не только на духовном, но и на пространственном уровне — представлялось также вполне разумным, из-за соотношения в росте: Озриэль был следующим по высоте после моей напарницы, а наименьшая разница пролегала между мной и мадам. Однако в ходе примерки стало ясно, что они не умещаются под одним плащом, так что в итоге делить укрытие пришлось нам с Озриэлем.

— Сюда, — сказал он, и мы двинулись в указанном направлении.

Держась подворотен и проулков, мы добрались до выхода из города. Пару раз пришлось неподвижно замереть, пережидая патруль. Даже в такое время суток, когда все шторы на окнах задернуты, и, соответственно, никто не может оценить их старания, стражники шли, чеканя шаг, громыхая висящими на боку саблями и распевая во всё горло положенную по уставу колыбельную. В первые несколько ночей я просыпалась от неё через каждый час, но потом привыкла и перестала обращать внимание.

Идти под одним плащом было не то чтобы неудобно — непривычно. А ещё моему боку, находившемуся со стороны Озриэля, стало жарко. Время от времени я проверяла, на месте ли 'волшебная палочка' и диадема, которые я спрятала в широком кармане накидки, и поправляла фисташки. Оба кулька я устроила под платьем на груди, исправив некоторые упущения природы. Орешки, конечно, заранее очистила и растерла в ступке.

Не знаю, что заставило городские власти поставить такую редкую решетку на воротах — то ли соображения экономии, то ли поощрение озорства — но мы без труда проскользнули меж прутьев и выбрались за стену. Сразу за ней начинался склон.

Крупная желтая луна плавилась в небе головкой сыра. Всё это время я волновалась, что Магнус нас потеряет, и то и дело оборачивалась. Когда мы спустились вниз, природное нагромождение камней вкупе с небольшой рощицей послужили надежной защитой, скрыв нас от тех, кто способен различить в ночную пору едва заметное шевеление на местности.

Раз или два мне казалось, что я что-то вижу в темноте, но повернувшись в ту сторону, я заставала только безмятежный пейзаж. Сперва я списывала это на разыгравшееся воображение, а потом вспомнила, что сегодня мы далеко не единственные, кто пробирается на вечеринку. И, наверняка, каждый горожанин выбрал свой собственный способ.

За рощицей располагался ровный каменистый уступ, от которого сбегал крутой спуск. Внизу чернела лощина.

— Сейчас, минутку, — сказал Озриэль, делая знак остановиться, и принялся рыться в карманах.

Я всё поглядывала назад, когда моё запястье безо всякого предупреждения обхватил мохнатый браслет, приблизив меня к седине и сердечным заболеваниям.

— Вас за милю видно, — прошептал Магнус так, чтобы мадам не услышала. — Зачем вы так вырядились?

— Магнус! — прошипела я, отходя от испуга, и добавила тише: — Но как ты нас... ах да, — перебила я сама себя, — паучий иммунитет к магическим штучкам.

Как и с преобразующим внешность плащом, чары накидки-хамелеона на него не действовали. Я сразу представила себе эту картину: залитое лунным светом плато, и три оранжевые кочки, переливающиеся салатовыми блестками и буквально вопящие: 'Я здесь!'

— А где Арахна?

Ответ вынырнул из темноты и завис рядом с нами, тревожа воздух легкими крылышками.

— Далеко ещё до места? — поинтересовалась мадам.

— Миль пятьдесят, плюс-минус, — отозвался Озриэль

— Тогда мне не стоило надевать каблуки...

— Не волнуйтесь, идти не придётся, — успокоил он и, высунув руку из плаща, продемонстрировал лежащие на ладони толстые цветные палочки. — Мелки, — торжественно провозгласил он.

— О, тогда всё ясно, — обрадовалась мадам.

— Отличная идея, — поддержала Эмилия, голос которой цвёл от восторга.

— Здорово придумано! — шепнул Магнус, и, поймав мой взгляд, развел лапками: — А что, просто поддерживаю компанию. Уверен, Озриэль сейчас всё разъяснит.

— Что это, Озриэль? — спросила я.

— Пространственные мелки. Одна секунда — и мы на месте.

— Я думала, для такого волшебства нужно специальное разрешение, и нарушителей легко вычислить по изменению магического фона, разве не так?

— Их я купил там же, где и плащи. Они чуть дороже обычных белых пространственных, зато снабжены функцией заметания следов, — пояснил ифрит и принялся чертить большой круг. Благо каменистая поверхность это позволяла. — А вы пока расставьте их точно по линии на равном расстоянии друг от друга, — добавил он, протягивая нам холщовый мешок.

Мы с Эмилией развязали тесемки и заглянули внутрь. Там лежал коробок спичек и куча свечей в форме уточек. Я вынула одну и покрутила. Она пахла пчелиным воском.