Некромантка. Общий файл

— Что с тобой случилось? — ласково проведя пальцами по её щеке, спросил маг.

Гелла привычно передёрнула плечами, как всегда поступала, когда показывала, что на вопрос отвечать не будет, просто потому, что н е ж е л а е т. Отвернулась, только на миг, потом снова бросилась ему на шею, прижалась лицом к плечу, чтобы не видеть глаз, и начала рассказывать. Сдавленно, не пытаясь подобрать слова, перескакивая с одного на другое, не скрывая судорожные всхлипы, словно лёгкие отказали в один момент. Она рассказывала, не скрывая ничего: и про обе смерти, и про воскрешения, и про предательства и поиск тепла, и про веру в любовь, и про пророчество это идиотское, чтоб тому, кто его написал, икалось сильно и долго...

Она выплёскивала всю ту боль, весь страх, неопределённость, отчаяние, что долго, по капелькам копила на дне души. Артемис молчал, только обнимал её за плечи, словно удерживал её на грани, не давал провалиться в тьму, охранял от всего мира. Поддержка, защита без фальшивых обещаний, без натянутого "всё будет хорошо".

Позже Шестая недоумевала, что заставило её выложить малознакомому магу всё о себе, ведь даже близнецам, ставшим родными-близкими-понятными, она так и не открыла своей истории. Отмалчивалась на все вопросы, недовольно поводила плечами, когда кто-то начинал слишком уж настырно строить дурацкие предположения... И всеми силами она отгоняла от себя мысль, что столь внезапная откровенность — всего лишь попытка отплатить магу за его тепло. Что это всего лишь единственное, что может она сделать для человека, которым питается, как оголодавший вампир: открыть душу. Вывернуть наизнанку, дать оружие против себя — доверить всю себя, вложить жизнь в его ладони. Обречь на ответственность за себя.

Закончив свою исповедь, Гелла продолжила сидеть, уткнувшись лицом в куртку мага, хотя она уже была насквозь мокрой от слёз. Оплавленная, скособоченная свеча ещё горела, огонёк плясал так, словно хотел сорваться с фитиля, как бабочка с булавки. Луна скромно смотрела в другие окна, ночь входила в своё самое тревожное и тяжёлое время.

И именно в этот момент дверь беззвучно отворилась, и в келью ступила Джет.

Окинув комнату одним внимательным оценивающим взглядом, от которого, казалось, не укрылся даже тоненький слой пыли на стенах, дуэнья стремительно подошла к подросткам и схватила мага за ухо. Он не изменился в лице, покорно поднялся, всё же не глядя женщине в глаза.

— Так, молодой человек, убирайтесь отсюда, — отчеканила наёмница, сверля юношу холодным и острым, как зазубренный наконечник стрелы, взглядом. — И чтобы я вас до Турнира не видела. Ясно вам?

— Абсолютно, — бесстрастно кивнул Артемис и направился к двери.

— Стоять. Комнату покинешь тем же путём, которым и пришёл, — и Джет бескомпромиссно кивнула на окно.

Холодное замкнувшееся лицо мага тронула улыбка и, прежде чем лёгкой тенью выскользнуть в окно, он наклонился и прижался губами к тыльной стороне ладони растерянной, испуганной Геллы.

— Спокойной ночи, маленькая леди.

— Споко... — Она не договорила, ведь говорить уже было некому. Силуэт мага исчез во тьме.

Дуэнья неодобрительно покачала головой, с громким стуком захлопнула ставни. Обернулась к воспитаннице.

— Надеюсь, сегодня читать тебе нотации не надо?

"Она знает!" — мелькнула паническая мысль.

— Нет, — улыбнулась девушка, вытирая слёзы с ресниц. — Всё в порядке.

— Ну-ну, — как-то провокационно ухмыльнулась леди Джет'ара, прежде чем покинуть свою любимую подопечную.

Убирая фолианты со стола, Гелла вспомнила про букетик ландышей, но вместо мерцающих, колдовских цветов на книге Крейи лежали чёрные, сморщенные стебли, сразу же рассыпавшиеся прахом, едва девушка их коснулась.

Постоянно одергивая непривычно широкие рукава, маленькая леди вертелась перед зеркалом, периодически получая расчёской по затылку от мрачной и серьёзной дуэньи.

— Ты хоть пять минут можешь не вертеться?! — ласково прошипела Джет, пытаясь заплести пушистые волосы девушки в косичку. Непослушные лёгкие пряди вырывались, рассыпались белесым облаком, делая девушку ещё больше похожей на одуванчик.

Плюнув на бесполезное и бессмысленное занятие, Джет просто перетянула волосы девушки на уровне лопаток, закрепив скользящий узел. Гелла осторожно повела головой, робко коснулась тёмно-синей, под цвет глаз, ленты.

— А она не развяжется? — с сомнением поинтересовалась некромантка, едва удерживаясь от желания потянуть за кончик ленты. Что-то ей подсказывало, что дуэнья повторного заплетания не простит, а сама она — не выдержит.

— Развяжется, — надменно кивнула леди Джет'ара, скептически оглядывая результат трудов своих. Конечно, теперь Гелла выглядит не как служанка-замарашка или бродяжка, обряженная в приличную одежду, но для истинной леди ей не хватает уверенности в себе. Или такое впечатление — лишь обманчивость, мираж, и в больших детских глазах прячется не страх, а спокойствие?

— А смысл тогда завязывать волосы? — резонно спросила Гелла, поправляя ремень сумки.

— Глупенькая, — рассмеялась Джет, — неужели ты не знаешь, что если рыцарь на турнире решал сражаться во имя прекрасной дамы, то дама, в знак своего согласия, повязывала свою ленту ему на копьё! Ну ли на руку.

— Вы думаете, кто-то решит сражаться во имя моё? Сомневаюсь. На такое способны только близнецы, а они...

Гелла с трудом подавила печальный вздох и оставила фразу незаконченной. Несмотря на обилие занятий, бесконечные подготовки и тесты, несмотря на постоянные споры с Крейей, её выматывающие лекции, у девушки оставалось достаточно времени, чтобы скучать по шумным и несносным близнецам. Поначалу, девушка пыталась осторожно выяснить, надолго ли пропали её друзья и можно ли с ними связаться, но менторы только отмахивались от неё, а Высших некромантка избегала сама.

— Глупенькая, слепая девочка... Ну да, куда тебе с твоим-то храмовым воспитанием! Ты же совершенно не разбираешься в людях... Вот как раз близнецы и не стали бы корчить из себя твоих рыцарей. Они для этого слишком эгоистичны и практичны. Захотят тебя порадовать — подарят книгу или безделушку, или поделятся новой откопанной в пыльных фолиантах тайной, или предложат поучаствовать в испытании нового заклинания. А вот твой новый знакомый, — голос дуэньи чуть дрогнул, и это было на целое "чуть" больше, чем следует. Правда, Гелла не смогла уловить, с одобрением или неприязнью вспоминает Джет Артемиса. — Вот ему вполне может хватить фантазии и благородства поиграть в рыцаря.

Джет насмешливо дёрнула воспитанницу за кончик выбившейся прядки.

— Так что смотри не потеряй ленту раньше. Она тебе ещё пригодиться!

Добраться до Школы оказалось совсем не сложно. Достаточно было предъявить значки выпускников (маленькие яркие дракончики на воротниках), как надменные и мрачные крестьяне и лорды сразу становились добрыми и отзывчивыми, чуть ли не в дом, на хлеб-соль, тащили.

Так что путь от леса до Школы занял всего три дня, хотя вместе с Мастером они тащились все семь. Теперь же близнецы сидели на чердаке и терпеливо ждали, когда все соберутся на Полигоне — в самом глубоком подвале, тщательно экранированном от всего мира. Юным магам было не впервой подглядывать за закрытым мероприятием, они, как и все ученики, знали множество лазеек, тайных комнат, укромных ниш, откуда можно следить за старшими и невыносимо гордыми товарищами.

Правда, все более-менее подходящие уголки уже заняты пронырливой, предприимчивой мелочью, и опоздавшим близнецам остаётся только дожидаться начала, а уж потом на цыпочках красться в совсем уж тайное убежище, почти впритык с Полигоном, откуда всё великолепно видно и слышно, но где и попасться шансов на порядок больше. Раньше Алена и Рея выручало их феноменальное везение, нежелание Ареса их везде разыскивать и то, что об этой тесной и неудобной комнатке почти никто не помнил.

Вообще-то, она была рассчитана только на одного человека, и то — очень щуплого и низкорослого. И с трудом втиснувшись в один угол, близнецы вынуждены были признать, что для двух здоровых парней это убежище уже не годится.

Обменявшись одинаково кислыми и одновременно гневными взглядами, маги дружно перешли на мысленную речь, ведь слышимость была великолепной в обе стороны: и непрошеные наблюдатели слышали всё, что творилось на Полигоне, и судья мог разобрать в шуме сражений отчётливое шевеление где-то за его спиной.

"Как думаешь, она всё таки будет сражаться?..."

"Нет! Мастер же обещал!"

"Мастер много чего обещал... Например, превратить нас в пауков или подарить Гелле в качестве подопытных кроликов, если опять выкинем что-нибудь, из ряда вон выходящее... нда..."

"Ты тоже об этом подумал? Даже странно, что он ещё нас не догнал..."

Привычный обмен колкостями затих, едва начавшись. Мысленная речь не передаёт эмоций, все слова гладкие, обкатанные, ровные, словно кусочки льда из специальных формочек. Обмениваться такими — неприятно и холодно, каждая фраза звенит в черепной коробке, оставляет неприятный, несмываемый осадок где-то в глубине сознания.

Да и засечь мысленную речь не сложнее, чем обычный шум.

Близнецы припали к маленьким смотровым окошкам, не замечая, как три лёгких, невесомых тени пролетели по коридору и замерли у раскрытых дверей. Они тоже неплохо устроились: видели всех, но никто не замечал их.

Ведь карательницам вовсе не нужно, чтобы жертва их заметила, верно?

— Прекрасная леди, — В сером плаще и таком же сером костюме Артемис казался бесцветным, неинтересным, незаметным. Но только на первый взгляд. Гелла смотрела на него и думала о старинных гравюрах на холодном, таинственном серебре. Только в отличии от рисунков на металле, маг излучал ещё и пьянящее янтарное тепло, оставляющее на языке терпкий медовый привкус. А ещё рядом с ним чувствовалась его подавляющая, сводящая с ума мощь, послушным зверем свернувшаяся под маской величественного, властного спокойствия.

— Прекрасная леди, позвольте сегодня быть вашим рыцарем!

Ртутные глаза смеялись, хотя лицо юноши было серьёзно и одухотворено. Гелла с радостью подхватила эту игру, состроив возвышенно-печальную мину.

— Ах, мой рыцарь, — она соскользнула к нему со ступенек, одновременно стягивая с волос тёмно-синюю, почти чёрную ленту, — вы окажете мне честь...

— Нет, прекрасная дама, — он поймал её маленькую ладошку, поднёс к губам. — Эту честь окажете мне Вы.

Атласная синяя лента на предплечье мага казалась неправильной и чужеродной, она притягивала взгляд, и казалось, что так же она притягивает и несчастья.

Шестая вздрогнула, повела плечами, словно пытаясь избавиться от неприятного ощущения между лопатками. Ей казалось, что кто-то сверлит ей спину нетерпеливым, гневным взглядом. Хотя мало ли кто может быть не в восторге от разыгранного ими спектакля?

Артемис снова поклонился и лёгким пружинистым шагом отправился на арену, к остальным магам, и синяя лента на его предплечье была заметна издали, и она делала парня похожим на мишень.

Гелла поспешно опустила взгляд и вернулась на своё место — на ряд выше судьи, где обычно сидели представители Совета. Его единственный представитель, Высший Гидеас, обменивался с дуэньей туманными, но оч-чень ядовитыми замечаниями о Турнире, о магах и о Шестой. И когда некромантка скромно притулилась рядом с Джет, они не замолчали.

— Ну что вы, — со снисходительной улыбкой ленивой тигрицы растягивала звуки наёмница, наблюдаю за собеседником из-под полуопущенных век. — Детские игры не могут быть опасны...

— И между тем, — ярился Высший, — ей не стоило так явно выказывать свои предпочтения! Если... Когда менталист победит, никто не будет сомневаться, что победа его была подстроена!

— Ах, какая жалость, какая жалость... Неужели я так и не научила девочку выбирать действительно достойных, а не тех, кому победы подстраивают добрые дедушки-маги из Совета?!

Гидеас смешался, замолк, нервно перебирая тонкими пальцами по бархатному окоему рукава.

— Он сможет... в принципе, он один из лучших. Не в первой тройке, но в первой десятке..

— Туда он попал лишь после того как исчезли близнецы...

— Не перебивай меня, женщина! Он смог бы победить, но теперь, когда Шестая так явно продемонстрировала всем свои симпатии, ему просто не дадут шанса. Как бы мы не изворачивались и не пытались вытащить его за уши на первое место.

— А к кому мне надо было демонстрировать симпатию? — холодно, с едва сдерживаемой яростью, клокотавшей в горле, процедила Гелла, не поднимая на Высшего взгляда. Был бы это другой маг, она бы не влезла в разговор — воспитание не позволяло. Но этому она никогда ничего не простит, но этого она будет ненавидеть, будет злить его, будет мешать ему, что бы ни случилось. — К тем, кто прожигал мне спину ненавидящим взглядом? Тем, кто относился ко мне, как к говорящей обезьянке? К тем, кто с интересом наблюдал за моей травлей? Из-ви-ни-те, об этом мы не договаривались.

Выплюнув эти слова, Гелла демонстративно отвернулась, показывая, что она больше ничего не слышит и больше ничего не скажет. Пусть теперь со стеной беседуют, с их-то упорством её переубедить несложно будет.

Высший гордо промолчал, не позволил себе даже недовольный взгляд бросить на нахалку. Он прохладно извинился и перешёл к креслам менторов.

Джет, словно давно дожидавшаяся этого момента, расслабленно выдохнула и прикрыла глаза. Вежливая змеиная улыбка соскользнула с её лица, словно плохо закреплённая маска.

— Молодец, девочка, — на пределе слышимости прошептала она, и Шестая не была даже уверена, говорила ли её наставница хоть что-то. — Ты всё сделала правильно. Абсолютно.

Умиротворение и тишь сменились бесчувственным спокойствием, прячущим пустоту. Рядом с Геллой снова сидела надменная и презрительная дама, прячущая свою подозрительность под маской снобизма.

Что не давало Джет покоя, так это невнятное копошение где-то за спиной, словно кто-то притащил на Полигон двух шкодливых котят и оставил их без присмотра наедине с клубком шерстяных ниток. Правда, один котёнок всё-таки был, но аггел неподвижно сидела на полу у ног Шестой, изображая из себя опаловую статуэтку высокомерного сфинкса.

Опыт прожжённой, старой наёмницы, не раз спасавшейся из безвыходных ситуаций, не раз уходившей от облав, скрывавшейся от охот, говорил: за тобой следят. Кто-то смотрит тебе в спину, старательно расфокусировав взгляд, чтобы ты их не почуяла. Кто-то стоит, прижавшись к стене, сливаясь с ней. Кто-то боится, что его заметят...

Пока Высший и судья объявляли правила, пока проходила жеребьёвка и маги разбивались по парам, Джет испарилась в шуме и веселой, ненапряжённой болтовне.

Гелла осталась сидеть неподвижно, как котёнок у её ног. И обе — и некромантка, и аггел — не спускали взгляда с синей ленты на сером плече.

— Ну и что вы здесь делаете? — тихий, свистящий шёпот за их спиной походил на голос ветра, тонкого, болезненного сквозняка, внезапно обретшего плоть и кровь. Ни Ален, Ни Рей ни шевельнулись, они предпочли сделать вид, что им только послышалось. Но вот пальцы, стальной хваткой сомкнувшиеся на их ушах, уж никак не могли быть плодом воображения!