| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вообще она знала его уже давно, почти с самого своего детства, но почему-то только теперь она прониклась к нему сочувствием и даже некоторой нежностью. Она даже подумывала попросить его в качестве хозяина для одного из ее птенцов. Но это будет еще не скоро, а сейчас она сама не могла понять, что же заставляет ее так пристально вглядываться в осунувшееся лицо с заострившимися скулами...
Внезапно глаза человека распахнулись, и он попытался сесть на кровати. Тут же тревожно запищала его круглая оболочка, но он не обратил на нее ни малейшего внимания — человек смотрел прямо на птицу. Пронзительно зеленые глаза на исхудавшем лице казались еще больше, но в них горел все тот же неукротимый огонь, который так удивлял и восхищал ее раньше.
— Стрела, — позвал ее человек, и она даже не удивилась тому, что он ее узнал — иначе и быть не могло. Два взмаха мощных крыльев — и вот она уже сидит, крепко обхватив протянутую к ней руку. Острые когти, должно быть, больно царапают кожу, но человек даже не поморщился — он не отрывал взгляда от глаз гостьи.
— Стрела, — удовлетворенно подтвердил человек, и ей почудился вздох облегчения в его голосе. — Если ты здесь, значит, с Рьеном все в порядке. Но вот Лета... Стрела, мне кажется, с ней что-то случилось. И мне срочно нужен твой хозяин.
Птица беспомощно и хрипло вскрикнула, и тут в комнату ворвался доктор Ортес с целой свитой помощников.
— Дерек! Когда ты очнулся? Это Стрела тебя разбудила? Как ты себя чувствуешь? — на человека посыпался град вопросов, а птица смиренно поникла под обвиняющим взглядом магистра и, повинуясь его отрывистому кивку, направилась к окну. Оглянувшись, она успела увидеть протянутые к ней руки и умоляющий взгляд человека, который продолжал шептать:
— Найди Рьена, пожалуйста, найди...
* * *
Хмурый и болезненно бледный, но как всегда безукоризненно одетый эльф мрачно смотрел на танцующий свой непрерывный танец огонь. Притихшая Кайле устроилась в кресле в самом дальнем углу комнаты, освещаемой лишь пламенем камина, и ее почти не было видно. За окном царила глубокая ночь, и казалось, что весь мир растворился в ее чернильной темноте, и во всей вселенной не осталось никого, кроме них двоих.
Внезапно почти полную тишину комнаты нарушил мелодичный голос Кайле:
— Рьен... Что ты теперь будешь делать?
Эльф неопределенно повел плечами и наконец обернулся. Глядя в ставшее таким чужим и бесстрастным лицо, Кайле чувствовала горечь потери — его и своей. Он потерял друга, а она, кажется, сейчас навсегда теряет свою любовь...
— Думаю, я останусь здесь еще на несколько дней — нужно собрать вещи Леты, разобраться в ее бумагах... А потом вернусь в Академию — кто-то же должен рассказать им о случившемся.
Сухой надтреснутый голос был так не похож на переливающийся серебряными колокольчиками голос Рьена, что Кайле заставила себя вновь поднять глаза и убедиться, что это действительно он. Внезапно тень удивления, промелькнувшая на лице эльфа, на миг оживила скорбную маску:
— Стрела! — удивленно пробормотал Рьен и вгляделся куда-то далеко-далеко, сквозь каменные стены замка — а спустя минуту его лицо озарила привычная и так любимая ей улыбка:
— Дерек очнулся! И он вроде бы в порядке...
И тут же вся его радость потухла, как будто порыв ветра из распахнувшегося окна задул все свечи в праздничном зале:
— О Боги, Кайле... Что я ему скажу?..
* * *
Я рывком распахнул тяжелую деревянную дверь и без колебаний шагнул в сияющий всеми цветами радуги зал. На мне уже не было этого отвратительного черного костюма — и мне было все равно, пропустит ли меня Кристальный зал без него или нет. Но дверь открылась без всякого сопротивления — а жаль, в глубине души я надеялся, что меня тут же испепелят на месте за вопиющее нарушение правил.
Зал был даже наряднее обычного — но мне не было никакого дела до этих красот. Расстояние до всё еще сбегавшего вниз по стене водопада я преодолел в несколько мучительно долгих минут — каждый вдох давался с трудом, обжигая легкие и вызывая злые слезы. Наверное, я никогда больше не смогу войти в этот зал снова. И если бы я не разбил тот бокал с водой, мне бы и сейчас не пришлось стоять здесь, в этом мягком рассеянном свете разноцветных кристаллов, которые всего несколько часов назад так равнодушно взирали на то, как умирает вместо меня моя любимая.
Ледяная вода послушно наполнила высокий бокал — точную копию разбитого, и в нее мягко опустилась голубая горошина. Прозрачные бирюзовые искры брызнули от нее во все стороны, ударились о хрустальные стенки и потухли, растворившись в воде.
Я устало прислонился к массивному мраморному столу, разглядывая на свет содержимое бокала, в котором сейчас была растворена крошечная капля голубой крови бесстрашной, решительной и такой упрямой Леты... Полная, абсолютная апатия завладела мной, и я даже не удивился, когда мне на плечо вдруг легла чья-то легкая ладонь — и это при том, что в зале совершенно точно никого не было, да и быть не могло.
— Что, ваше высочество такие напитки только через соломинку пьет? — раздался негромкий голос, в котором сквозь насмешку проступала безграничная тихая нежность. — Так вы это, не стесняйтесь — если что, я мигом за ней сгоняю!
А вот тут я уже не поверил своим ушам. А заодно и глазам, когда, обернувшись, увидел широко улыбающуюся Лету — живую и совершенно реальную! А уж когда эта язва, хитро сощурившись, притворно скуксилась и запричитала:
— Вот так всегда, поверишь, значит, в легенды о вампирах, приедешь к ним в логово, умрешь даже, чтобы кровушки могли вдоволь нацедить — а они ее пить отказываются... — тут уж все сомнения отпали сами собой. В общем-то, в тот момент я бы мог выпить воду из вазы, где до этого неделю простояли срезанные полевые цветы, и ничего не заметить — а уж несколько глотков прозрачной холодной воды из бокала и вовсе показались ничего не значащей мелочью. Особенно по сравнению с последовавшим за этим поцелуем...
* * *
Тонкие изящные пальцы, унизанные драгоценными кольцами, судорожно стиснули край дорогого шелкового шарфа. Да как она посмела, эта нахальная девчонка — прибрала к рукам Кейрета, разрушила проклятие, а теперь еще и умудрилась вернуться в мир живых! С ее смертью оставалась еще крошечная надежда хоть как-то исправить положение, довести начатое дело до конца — пусть и без помощи Толлена, — но теперь... Скомканный шарф с надорванным краем полетел в сторону, а хрупкие пальчики сомкнулись на рукояти извлеченного из складок платья небольшого, но даже на вид очень острого кинжала. И так едва различимая фигура отступила еще дальше в тень. Что ж, война уже проиграна, и этого не исправишь. Но вот добавить к меду победы терпкую горечь потери ей еще вполне по силам...
Глава 22.
— И все-таки как хорошо, что твоя Стрела не умеет разговаривать ни с кем, кроме анимагов, а Дерек не догадался попросить кого-нибудь из них вызвать тебя! — серебристые колокольчики задорного смеха Кайле в предрассветной тишине разносились далеко вокруг. Мы сидели на так полюбившейся всем веранде "Закатного луча", и оказалось, что рассветы здесь ничуть не менее прекрасны. Едва пробивающиеся золотистые лучи сначала робко, затем все смелее и смелее разгоняли утренние сумерки, и серая хмарь лениво уползала, прячась от солнца по темным углам. Но, пожалуй, улыбки на радостных лицах друзей сияли даже ярче просыпающегося светила.
Сразу после моего такого неожиданного возвращения в мир живых, мы с Кейретом помчались к его сестре, где, по всем предположениям, должен был быть и Рьен. Так и случилось — мрачные, словно предгрозовые тучи, они сидели по разным углам уютной комнаты Кайле и даже не смотрели друг на друга. Но на открывшуюся, что называется, "с ноги" входную дверь они взглянули на удивление единодушно, и на лицах обоих расплылось совершенно одинаковое выражение недоумения, неверия и наконец абсолютно сумасшедшего счастья. Не буду говорить о едва не треснувших в медвежьих объятиях хрупкого эльфа моих бедных ребрах, и о моей насквозь промоченной слезами Кайле рубашке, и очень надеюсь, что на припухшие от поцелуев Кейрета губы они не обратили внимания...
И вот теперь мы наслаждались каждой минутой вновь обретенной жизни на веранде лучшего из всех известных мне трактиров, и болтали обо всем на свете. Как только прошел первый шок, Рьен тут же связался со Стрелой и велел ей найти кого-нибудь из анимагов, чтобы можно было с чистой совестью успокоить Дерека. Надо было видеть лицо эльфа, который не любил и, вообще, не очень-то умел врать, особенно близким людям, когда Стрела нашла учителя Рьена:
— Скажите Дереку, что с Летой все в порядке... О, нет, ничего не случилось... И вообще, это были два самых скучных месяца в моей жизни...
И я ужасно обрадовалась, узнав, что Дерек невероятно быстро идет на поправку — если бы меня попросили составить шкалу замечательности событий последних суток, эта новость заняла бы твердое второе место — сразу после Айриного "ты не вполне мертва и еще можешь вернуться".
Но, несмотря ни на что, крошечный червячок тревоги мешал мне наконец расслабиться и ни о чем не думать. Он возился и ворочался где-то в груди, оставляя серый налет беспокойства на чистой радости возвращения. И я никак не могла вспомнить, что же меня так тревожит. Смутное ощущение уже почти сформировалось в отчетливую мысль, как вдруг мои тягучие размышления вдребезги разбились раздававшимся с внутреннего двора пронзительным криком хозяина таверны, добродушного полуэльфа Дина. Вскочившие со своих мест вейры настороженно замерли, но крик внезапно оборвался, и в наступившей тишине послышались изумленные возгласы. Спустя несколько мгновений на веранде появился и сам Дин, бледный, с капельками пота на висках. В руке он осторожно держал какую-то странную бесформенную штуковину, у которой была ручка самого обычного кухонного ножа, но вместо лезвия имелся какой-то странный металлический ошметок. Больше всего это походило на то, как если бы сделанным из свежего хлеба ножом с размаху ударили бы по столу.
Как оказалось, Дин приводил в порядок внутренний дворик, когда чуть не случилась трагедия — его старший сын тренировался в метании ножей (наверное, эльфийская любовь ко всякого рода метательно-стреляющему оружию проснулась), и очередная стальная оса с бешеной скоростью неслась к нарисованной на стене мишени, когда во дворик выкатился младший сын Дина. Он был еще совсем кроха, но летящему прямо в голову малыша ножу на это было абсолютно наплевать.
И вот дальше-то и начиналось самое интересное — закричавший от ужаса и собственного бессилия Дин, у которого в роду никогда не было способностей к магии металла, вдруг смог остановить нож в полете, да при этом еще и расплавить его в тонкий бесформенный блин. Правда, ножу до изумительно зеленых огромных глаз ребенка оставалось лететь всего чуть-чуть, но это уже мелочи.
И теперь совершенно ничего не понимающий полуэльф растерянно крутил в дрожащих руках испорченный нож и жалобно смотрел на нас с Кейретом — он тоже был вчера в Кристальном зале и своими глазами видел мою смерть, поэтому триумфальное воскрешение "дождя" сперва вызвало у него вполне обоснованный страх — Дин решил, что я призрак. Правда, когда я решительно потребовала на завтрак его замечательных горячих булочек, все сомнения отпали сами собой, но теперь он был твердо уверен, что я что-то вроде нового вейранского божества. А "божество" так же глупо, как и все остальные, таращилось на блиноподобный ножик и ровным счетом ничего не понимало.
— О! А вот и первый тэй'ни проснулся! — жизнерадостный голосок Тэй невозможно было спутать ни с кем другим, поэтому я уже не удивилась, когда, обернувшись, узрела сияющую довольством девушку. Она казалась еще прекрасней, чем обычно, и если бы существовали вулканы, которые извергали бы здоровье и красоту, Тэй точно была бы одним из них.
— Что ты имеешь в виду? — взволнованно спросил Кейрет, и Тэй улыбнулась еще шире:
— А то, что теперь в тэй'ни недостатка у меня не будет. Вы же знаете, со времен Алой войны магия крови была под негласным запретом, и не было ни одного вейра, кто разбудил бы свою кровь. Кроме вас с Летой. И как выяснилось, это произошло не зря — ее голубая кровь подарила частичку ее дара каждому вейру, и теперь все они — слышите, абсолютно все! — владеют магией металла! — ликующий голос Тэй взвился под потолок, и в наступившей тишине вновь зазвенели золотые монетки ее смеха:
— Так что скучному существованию конец, дел у меня теперь будет невпроворот!
Давно рассеялась оставшаяся после исчезновения Тэй полупрозрачная дымка, затихло эхо ее переливчатого смеха, а мы всё стояли и никак не могли до конца поверить в ее слова. Так значит, вот что случилось сегодня с Дином — он впервые неосознанно воспользовался магией металла...
От размышлений меня отвлек немного виноватый, но все же полный решимости голос Рьена. Эльф тянул меня за рукав в сторону выхода из "Закатного луча":
— Лета, я, конечно, все понимаю, воскрешение из мертвых и все такое... Но через несколько дней нам предстоит возвращаться в Меору, и пока ты еще куда-нибудь не вляпалась, давай напишем уже отчет о нашей практике! Ну и вещи соберем, в конце концов...
Я жалобно оглянулась на Кейрета, в надежде, что он найдет, что возразить решительно настроенному эльфу, но он лишь легонько прижался губами к моему виску и прошептал:
— Не расстраивайся, это займет всего несколько часов...
Как ни печально было это осознавать, но "несколько часов" растянулись на целый день. В моей комнате было идеально чисто — хотя я так и не поняла, когда там успели убрать следы чудовищной смерти магистра Толлена, — и все мои вещи были на своих местах. Мне пришлось слово в слово повторить Рьену рассказ магистра о его роли в случившемся, и не сказать, что это далось мне так легко. Но, когда рассказ был закончен, я с удивлением поняла, что мне стало гораздо легче — видимо, я очень нуждалась в том, чтобы разделить с кем-нибудь этот груз.
Сосредоточенно хмуривший брови Рьен, выслушав меня, категорично заявил, что мы должны обязательно описать в отчетах все произошедшее — это-то и заняло у меня почти весь день и, по всей видимости, займет еще и следующий. В результате поздним вечером, когда неугомонный эльф наконец оставил меня в покое и ушел к себе, я еле нашла силы доползти до кровати. Не знаю, в усталости здесь дело или в моей вечной беспечности, но предательский шорох я услышала слишком поздно, уже когда к тревожно забившейся жилке на моей шее прижался холодный и, скорее всего, очень острый нож. Я замерла, боясь пошевелиться и страшась даже поглубже вдохнуть.
Медленно, очень медленно я отодвинулась назад и села, прижимаясь к спинке кровати. Из темноты комнаты выступила размытая фигура, а когда неверные огоньки свечей выхватили из мрака ее лицо... Эти прозрачно-льдистые глаза я узнала бы среди тысяч других, и холодная маска безразличия на лице могла принадлежать только одному существу во всем мире. Передо мной была королева собственной персоной.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
