— А чего мне их стирать? — Не понял Зубов намёка местного мыслящего насекомого. — Я что, побегу в крепость на своих двоих, как дурак-пехотинец? — Скривился Зуб сомнительно и прищурил глаза.

— Ну, это я не знаю — надо попробовать. Каждый организм строго индивидуален в ответных реакциях, — туманно отметил Пчёл, — Но хуже точно не будет. — Чир решительно закрыл пробкой отверстие в бочке, бесцеремонно толкнув Зуба в сторону. Бурчать пчёл научился не хуже старшины. — Выдохнется ещё с такими выпивохами. Водку сёрбать не боится, а лекарство видите-ли — наркотик смертельный. — Шершень сплюнул в море, передав телепатическое и презрительное 'Тьфу' в голову офицера. Если бы Зубов не знал пчёла хорошо, то подумал бы, что тот обиделся. Чтоб успокоить товарища и напарника Олег сунул 'лекарство' ко рту и втянул содержимое внутрь. Облизнул ложку, положил на бочку и застыл, пробуя вкусовыми рецепторами 'пчелиную глюкозу' и гоняя нектар по полости рта языком и воздухом. Зелье оказалось приятным, немного сладко-кислым, как аскорбинка в детстве и с привкусом неведомого фрукта. Офицер проглотил порцию и посмотрел на Пчёла в ожидании.

Трутень повернул голову в сторону Зуба и в упор пялился на пограничника, строго, не мигая сотнями выпученных вперёд фасеток. Потом попятился, отступая подальше от человека. — Теперь зачерпни из второго бочонка и выпей! — Коротко приказал Рразг. — Олег быстро открыл, набрал, выпил и закрыл второй затычкой другую бочку.

— Ты чего? — Спросил офицер напарника и почувствовал, что тело становится лёгким, а все мышцы организма хотят метнуть его куда-нибудь вдаль и желательно за горизонт. Тугая горячая волна немыслимого 'оргазма' окатила офицера изнутри, разлившись и затопив огненной магмой все клеточки, молекулы и атомы. Вдруг, Зубов увидел каждую мелочь в толпе на берегу, узор пуговиц, отдельные нитки швов одежды, каждый волосок в прическах встречающих моряков женщин. Нос втянул запахи с дистанции не менее трёх километров. Мозг четко разложил полученную информацию, отмечая как на карте в картинке местности расположение предметов, вещей, состояние песка на берегу, листьев на пальмах, влажность стен внешней стены базы. Думая, что сходит с ума Зубов сообразил, что точно знает количество людей находящихся внутри периметра, их пол, возраст, температуру тела, настроение, направление движения, положение в пространстве. От нахлынувшей информации голова закружилась. Руки автоматически вытянулись вперёд в поисках опоры. И Олег почувствовал, как такой опорой стал воздух, упруго оттолкнувший растопыренные ладони офицера. Зуб как-то само собой сообразил, что смесь газов неожиданно стала для него чем-то вроде земли для ног. И он вполне может ходить по воздуху аки посуху!!! Держаться за него руками, как за ветки деревьев. От такого ощущения перехватило дыхание. Олег поднял ногу и как на ступеньку поставил на 'пустоту' воздуха. Нога, почуяв опору, распрямилась в колене и подняла Зубова над палубой на седьмую часть метра. Олег подтянул вторую ногу, качаясь и стараясь не упасть. Не удержавшись, свалился бы на палубу, но руки уцепились инстинктивно и держали тело над палубой плашмя. Пришлось переступать и руками и ногами, чтоб осторожно встать в привычное положение.

— ААААА! ОО! УУУУх ты! Ёрш! — только и успел сказать пограничник, балансируя в новых для него ощущениях и расширившихся возможностях. Сознание начал заливать немыслимый восторг от понимания открывавшихся возможностей. — Пришлось подойти к надстройке и уцепиться рукой за поручень. Кожа, как то автоматически, отметила тут же температуру, состав и срок службы краски, что была нанесена на поверхность металла. Полученная Информация ушла неосознанно и закрепилась где-то в клетках памяти и рассортировалась сама, ожидая своего часа и необходимости быть вызванной. Горизонт событий резко расширился по радиусу во все стороны не менее, чем на три километра и продолжал расширяться по мере усвоения принятой внутрь жидкости. Зубов 'видел', чувствовал и знал свойства, состав и историю морского дна и воды, внутрь под корабль насквозь. Пчёла разглядел изнутри и снаружи, как рентгеном. — Ни хрена себе, попил водички!

— Не спеши, Орлег. Медленно привыкай. — Советовал Пчёл, не приближаясь. — Не делай резких движений, а то можно повредить ткани тела. Тихонько ногами двигай. А то улетишь в море, — предостерёг шершень.

— УУУУУУУ. Пчёоол, а я по воздуху летать смогу? — осторожно подошёл к борту Олег и ухватился руками за ограждение. Голова кружилась немного. Металл бруса смялся, как пластилин, впечатывая контур пальцев и ладонь в поверхность стали.

— С первого раза вряд-ли. А вот по воде должен хорошо ходить. Жидкость плотнее воздуха. А соленая ещё и мягче. — Обнадёжил Пчел, по-прежнему выдерживая дистанцию от человека.

— Чего-то прыгнуть вверх хочется до Луны, аж свербит в коленках! — если предыдущие неудачные хождения Зубова по воздуху никто видеть не мог. То сие желание полностью раскрывало происходящее с офицером для жителей военно-морской базы. Рразг удержать Зуба не успел. От могучего толчка, палуба в месте, где находились ноги пограничника, прогнулась, сам корабль, как поплавок, будто кто-то дернул вниз в воду огромной и сильной ручищей, потом отпустил. От прыжка Олег взлетел над кораблем на двадцать-тридцать метров, как пробка, выпущенная из бутылки с шампанским вином. Панаму унесло в сторону набегающим потоком. Далее произошло вообще невообразимое. Зубов остановился в воздухе твердо, удерживая равновесие руками и ногами. На причале стих игравший до этого духовой оркестр. Раздались крики желающих спасти Зубова моряков, нервных мужчин и женщин. Затем, наблюдая, как парит человеческая фигурка в робе морпеха, с пистолетом на боку, люди на земле и судах обеспечения затихли. Олегу пришлось-таки поворочаться на месте, привыкая, чтоб не свалиться на бок. Затем он сделал шаг, другой, медленно — третий. Осторожно пошёл именно над морем, страхуясь. Мол, если вдруг этот сон исчезнет и придётся падать сверху на жесткую и твердую землю, которую ещё помнил, как опасную и плотную среду, то вода всё ж помягче покажется.

Пчёл аккуратно взмыл над морем с палубы, и тяжело полетел возле пограничника с двумя бочонками в лапоногах, помогая советом, и просто присутствуя рядом и на всякий случай.

— Слушай, Пчёл. Ты с самого ннначалла, знал? Что так и будет? — Заикнулся Олег, и приноровившись, убыстрял шаги удаляясь от 'Неуязвимого' в сторону Белой горы, как по азимуту, соображая своё место и связывая в голове местоположение возвышенности.

— Предполагал, конечно. Но чтоб так быстро и эффектно — не ожидал. Морякам 'до свиданья' сказать не хочешь? — Знал бы Пчёл, чем закончится, то может и поостерегся бы предлагать.

— Точно, не хорошо получилось. — Олег даже не подумал, что как-то не сомневаясь сообразил, что с высоты тридцати метров и на дальности по горизонтали в двести пятьдесят, и шуме моря его услышат на причале, корабле и буксирах. — Парни! Мне срочно надо на гору! Вернусь завтра! Празднуйте без меня! — изо всех силенок крикнул Олег, ничуть не понимая последствий, и что он орёт, как минимум в трёх средах. От крика народ на берегу попадал кто-куда, зажимая уши и взметая полы и края платьев. 'Неуязвимый' привалило набок, придвинув вплотную к причалу, буксиры, как котят к кошке, прижало к борту шлюпа. Волна от корабля окатила лежащих людей полуметровой высотой соленой воды, перекатившись через весь причал. Пчёла швырнуло и кувыркнуло в воздухе так, что он еле выпрямил полёт над самой поверхностью бухты и чуть не выронил драгоценные бочонки.

— Млять, Орлег! Ты потише дергайся, слизь летающая, а то так разобьёмся к черту вашему и дьяволу! И бочки потеряем! — зло ругнулся по-человечески недошершень, набирая высоту и тряся головой после звукового и волнового удара.

Олег, так приноровился к положению в воздухе, что побежал, увеличивая дальность каждого прыжка с каждым разом. Восторг бушевал внутри, требуя ещё быстрее нестись по воздуху аки посуху. И ещё очень хотелось обогнать Пчёла, во что бы то ни стало. Или хотя бы не дать трутню догнать себя.

Капитан третьего ранга и командир 'Неустрашимого' первым сообразил, что примерно могло произойти, и связался через узел связи базы со старшиной 'на заставе'.

— Привет, Николай Иванович! Это Панкин с базы. Как жизнь? — Грязнову не понравился ни сам звонок, ни стандартное 'Как жизнь?'. Слишком неожиданно и ни к месту, и ко времени.

— Да потихоньку. Что там мои, вернулись? — Поинтересовался старшина вежливо, мол, где там Зубов и Варлам Нежина, поглядывая в окошко столовой. Рразга своим старшина считал только наполовину.

— Так, ээ. Из-за этого и звоню. Тут, этот ваш полосатый и летающий насекомый размером с осла и Зубов решили в цитадель по воздуху прибыть, — осторожно описывал происшедшее Панкин, отбиваясь и отвечая в объятиях встречающих. — Так, я чего звоню, чтоб твои парни не сшибли в воздухе этих парящих балбесов на подлёте к городу. Они низко пошли. Хорошо? — побеспокоился опытный капитан третьего ранга о трутне и 'Бегущем Олеге'.

— Понял. А что так спешат? Даже не погостят у вас на морском песочке? Или что не поделили? — встревожился старшина. Не дай бог поругаются пограничники с советом капитанов — и не видать бесплатных обозов с боеприпасами, приборами, оружием и инструментами, как своих ушей. Это ж какой урон городу, перед боем с Большим Зонги. Грязнов раздвинул границы городских стен ещё дальше от реки, создав вторую полосу заграждений на случай штурма или осады. Практически старшина огородил предместье со всеми постройками, мастерскими, конюшнями и складами. На радиус от пещеры с проходом не поскупился. Отмерял восемь километров во все стороны и упер стены крепости в подножие горы огромной подковой, перекрыв сверху несущими арками Золотинку. Городок пограничников при этом становился акроплем перед речкой внутри города и сторожил подход к пещере. Само собой, что самое ценное старшина охранял с крупнокалиберными пулемётами на башнях. И с этих башен вполне можно было вести и зенитный огонь. Зуб об этом, на радостях освоения воздушного и прочего пространства, после употребления амфитаминов от Царицы Северного Роя, забыл. И вполне мог нарваться на заградительный огонь к завтраку. Панкин успокоил старшину.

— Все нормально, но так спешат, как будто живую и мертвую воду нашли или философский камень открыли. Даже не попрощались толком. Так вы их там не поубивайте от неожиданности. Ну, всё, давай Иваныч, у нас тут мероприятие. Сам понимаешь. Почти месяц мотались по морям, причем по верху и в волнах. Укачало, надо расслабиться. — Сказал Панкин и отключился.

— Угу, — буркнул в трубку Василий Иванович и позвонил часовым и передал информацию дозорным. Сгоряча и с автомата можно пальнуть. С Пчёлом народ то был знаком, но за месяц чего только не забудешь.

Юрка Фадиенко стоял в это утро на башне и сонно щурился под крышей в тенечке, наблюдая сверху не так вперёд и по сторонам за стеной, как за девками, что сновали туда-сюда по хозяйственной надобности через центральные ворота 'Крепости' внизу. Особенно Юрке нравились амазонки, что весьма редко попадались на глаза потому, как работали с мамонтами на строительстве стен, валке леса, подвозе материалов и вывозе мусора. И, что характерно, народная молва подтверждалась. У них действительно начали отрастать, отрубленные по приказу Амелии по локоть левые руки. Амелия, как старшая над амазонками, дважды в день проскакивала через ворота на любимом кентавре, распугивая грозным видом редкую детвору и баб. Утром и вечером, как часы. А ещё через ворота с Амелией начала ездить в паре Белоснежка. Одна из амазонок, выделенная среди прочих старшиной за светлые волосы, стройную фигуру и синющие глазищи. Пример старшины для Юрки был подспудно важен и воздействовал, как руководство к действию. Тем более, что оставшиеся в живых после второго штурма пограничники давно уж переженились и жили в пограничной слободке и даже ждали увеличения в семьях. Однако службу никто не отменял. И старшина вынужден был сконцентрировать своих бойцов в 'Акрополе', как теперь все чаще называл внутреннюю цитадель крепости, что преграждала путь к пещере. Проснувшийся город начинал шуметь криками возниц, скрипом телег, ржанием запрягаемых лошадей, детскими играми, воплями петухов в курятниках, мычанием не доенных с утра коров и блеянием овец в гурте, что гнали на продажу к рынку. Вся неспешная утренняя суета расслабляла Юрку и воздействовала на сержанта умиротворительно. Поэтому он не сразу заметил, среди редких в небе голубей и прочих летающих птиц, явление бегущего по небу Зубова и лениво эскортирующего офицера гигантского любителя мёда.

Встрепенулся Фадей от того, что услышал, как кто-то запустил самодельный лифт с противовесом и быстро поднимается по нему на башню акрополя. Зыркнув вниз, дядя Федя опознал сквозь плетенку клети старшину и тут же ухватился за бинокль, поднеся окуляры к глазам. Прямо, как пограничник с плаката, бдительно обозревая по дуге окружающее пространство. Как только 'лифт' остановился и дверь открылась, сержант развернулся и тут же начал рапортовать.

— Тащ старший прапорщик, за время несения службы... — старшина прервал доклад махнув рукой, мол понятно, энергично шагнув вперед и начал что-то искать в облаках взглядом.

— Федоренко, ничего странного не видел? — не по уставу поинтересовался Грязнов. Старшина Юрку любил за частичку безалаберной сущности детской простоты шута горохового и посему держал в ежовых рукавицах дисциплины. Такой демократичный подход, да ещё с утра дядю Федю ошарашивал.

— Никак нет тащ старпрапорщик? А что Зонги снова лезет? Так может пулемёт расчехлить? — проявил неуёмную инициативу в присутствии командира и 'отца родного' Федоренко.

— Стоп, ну-ка глянь в бинокль — что там за пляма на горизонте от базы летит к нам? — остановил желание Юрки отличиться на пустом месте старшина, и указал пальцем на точку, что медленно

приближалась над деревьями леса.

— Та птица небось летит большая, тащ прапорщик. Вон, как чинно не спешит. — Предложил свою версию происходящего сержант, но бинокль к глазам приложил и завертел кольцами настройки резкости на обоих окулярах. Да так и застыл с открытым ртом. Над лесом по верхушкам деревьев, пугая взмывающих в небо птиц, осторожной трусцой бежал начальник заставы и держал 'под мышкой' руке предмет похожий на маленькую бочку.

— Ну, что там, Федоренко? — прищурился старшина и приложил ладонь ко лбу 'козырьком'.

— ААААА!!!!УУУУ!АААА!ОООх, ты! — смог вымолвить дядя Федя и вытянул руку вперёд.

— Чего — 'Ох ты'? Толком говори! — рыкнул старшина, вглядываясь в даль.

— Таааам тащ кккапитан... бежит над деревьями...по воздуху... ногами...И этот, его жук летит рррядом! — Да к то ж в такое поверит! Тут и черт заикаться начнёт и ангел. И сумасшедшим сочтут. Поэтому Юрка 'оторвал' бинокль от глаз и протянул старшине, чтоб тот сам смог удостовериться, что сержант всегда говорит чистую правду на этой не нормальной планете чудес, волшебства, неслыханной дикости и жестокости.