Пламя во тьме (полный текст)

— Личный дневник Мелисандры, который она нечаянно обронила?

— Все, что угодно, — Миссандея даже не улыбнулась иронии подруги, — любую зацепку, любую улику, имеющую отношение к исчезновению Рейстлина.

Королева съязвила, потому что отчаянно не хотела возвращаться в покои мага — от одной лишь мысли об этом ей становилось невыносимо стыдно. Но, с другой стороны, в словах наатийки определенно имелся смысл. Посему Дэйнерис, поупрямившись еще немного, все же согласилась с предложением Миссандеи.

Покинув свои комнаты, Матерь Драконов по мраморной лестнице спустилась на тридцатый этаж. С тяжелым сердцем, которое от волнения билось сильно и часто, она проследовала к знакомым черным дверям. Дени знала: они не заперты, но просто коснуться их было для нее стократ тяжелей, чем отодвинуть самый неподъемный засов. Собрав в кулак всю свою волю, она ступила за порог гостиной мага. И, как и в прошлый раз, внутри ее встретила беспросветная темнота и абсолютное гнетущее безмолвие.

'И снова я явилась сюда незваной', — подумала Дэйнерис с горечью, зажигая от факела несколько свечей в канделябрах. — 'Уже ведь заглядывала недавно, да еще и приводила с собой гостью'.

Девушку окружало все то же, что и вчера: изящные предметы мебели, шкафы и полки с аккуратно расставленными книгами, колдовские принадлежности и красивые безделушки. Королеву всегда восхищало умение Рейстлина сохранять безупречную чистоту и порядок в таком количестве всевозможных вещей. Каждый предмет здесь напоминал ей о маге, об их вечерах, проведенных вместе, о драгоценной возможности украдкой полюбоваться его руками — обо всем, что она, быть может, уже потеряла навсегда. Дени вдруг почувствовала, что ее силы на исходе — боги, как же ей сейчас было больно и страшно! Она оказалась, как никогда, близка к тому, чтобы опуститься на пол и разрыдаться в голос от охватившего ее отчаяния.

И вдруг королева заметила краем взора смутный голубоватый отсвет на дальней стене гостиной. Сначала она подумала — ей померещилось, но нет: мерцающее зарево было реально. Вероятно, этого явления стоило поостеречься — мало ли, какие артефакты могли пробудиться в отсутствие мага. Но в столь тягостную минуту Дэйнерис не вспоминала об осторожности. Не колеблясь ни секунды, она направилась к источнику странного света.

Оказалось, лучи проливались из-за чуть приоткрытой двери в библиотеку. Войдя внутрь, королева обнаружила, что свет испускало уже знакомое ей Око Дракона. Реликвия покоилась на золотой подставке, на треногом столе между стеллажами, заполненными колдовскими книгами. 'Очень странно — Рейстлин, закончив работу, всегда уменьшал Око и возвращал его в потайной карман, — вспомнила Матерь Драконов. — Возможно, здесь кроется какая-нибудь зацепка?'.

Но у странности в ту же минуту нашлось объяснение. Приблизившись к Оку, девушка увидела в нем отражение мрачного пейзажа: это была долина у подножия холма, покрытая саваном пепла. 'То самое место, где Рейстлин уничтожил дотракийскую орду, — Дэйнерис сразу все поняла. — Он искал меня с помощью Ока, и, узнав о дотракийцах, так заторопился, что не успел его убрать.

Хоть маг и предостерегал королеву, что Око таит в себе смертельную опасность, Матерь Драконов не испытывала страха перед мистической сущностью реликвии. Напротив, заглянув в глубины сферы, девушка почувствовала умиротворение, словно ей улыбнулся старинный приятель после долгой разлуки. Переливы красок под хрустальной поверхностью манили Дени, вызывали у нее желание дотронуться до Ока — она почти могла видеть эфемерные руки, протянутые ей навстречу в дружеском жесте. Игнорировать это приветствие было неловко и неприятно.

'В конце концов, если бы Око хотело меня убить, то убило бы еще в прошлый раз, — рассудила Матерь Драконов. — Пожалуй, я попытаюсь задать ему свой вопрос — а там уж будь что будет'.

То, что королева собиралась сделать, было опасно до безрассудства, но, приняв решение, она уже не колебалась. Медленным плавным движением Дэйнерис возложила руки на сияющую поверхность древней реликвии.

В тот давний, первый раз прикосновение к артефакту уподобилось мгновенному провалу в ночной кошмар, ибо Око предупреждало девушку о страшной опасности. Но сегодня все случилось по-иному. Эфемерные 'руки' мягко сжали ладони Дени, пальцы ее словно бы погрузились в нечто теплое и приятное. Это чувство напомнило Дэйнерис о ритуале, который некогда проводил с ней Рейстлин: ее объял текучий жар, наполняющий тело блаженной невесомостью. А затем она услышала в мыслях голос Ока, имеющий больше сходства с силой стихии, нежели с голосами живых существ. То была симфония, гармонично сплетенная из сотни оттенков звука, от чистых и высоких, словно звон серебряной струны, до вкрадчиво-шелестящих, как шепот осеннего ветра.

'Наши приветствия молодой госпоже. Вы можете не объяснять нам ничего: мы видим, мы знаем о том, что омрачает ваши думы. Вы ищете черного мага, не так ли? О нем вы желаете нас спросить?'

— Да, — Дени ответила вслух. — Как мне найти его?

Око вспыхнуло особенно ярко, сияние в нем закружилось водоворотом. Разум девушки заполнил калейдоскоп образов, каждый из которых представлял собой нечто большее, нежели просто картину. Ответ на вопрос, где искать Рейстлина, запечатлелся сразу в ее сознании. Через несколько секунд Дэйнерис уже знала все, что хотела узнать. Ошеломленная, она замерла, переживая невольный трепет перед открывшейся ей силой Ока. Но раздумывать о случившемся не было времени — стоило воспользоваться новым знанием как можно скорее.

— Я... премного благодарна вам, — проронила девушка несколько растерянно. — Но прежде, чем я уйду, позвольте задать один вопрос. Почему вы мне помогли? Рейстлин говорил, вы ненавидите... — Дени вдруг замешкалась, усомнившись в последнем слове.

Впрочем, Око завершило вопрос за нее.

'...Ненавидим людей? — голоса прохладно рассмеялись на сотню переменчивых ладов. — Верно, маг не посвятил вас в то, что недавно выведал у нас... Пусть он сам расскажет вам при встрече. И если вы желаете, чтобы встреча сия состоялась, юная госпожа, сейчас вам следует поспешить'.

Взволнованная Дэйнерис торопливо покинула библиотеку. Прокручивая в мыслях полученные сведения, она быстрым шагом возвратилась в свои покои. Как оказалось, Даарио уже прибыл из разведки — ступив на свой порог, королева услышала голоса в гостиной. Нахарис о чем-то беседовал с Миссандеей. Когда Дени вошла в комнату, переводчица и наемник встретили ее мрачными взглядами — похоже, известия, которые принес Даарио, были отнюдь не радостными.

— Побери Иные эту ведьму — не понимаю, в чем дело, — хмуро процедил Нахарис сквозь зубы. — Она наверняка скрывается в Красном Храме, в том самом, где раньше было святилище Благодатей — больше ей негде прятаться. Я нашел свидетеля, который видел, как она заходила в здание. Я выведал у жрецов — не без помощи пыток, конечно — о тайном помещении под храмом для отправления ритуалов. И этот зал я тоже нашел... вот только Мелисандры там не было. Готов поклясться, я чувствовал в воздухе запах ее благовоний, словно она ушла за минуту до моего появления. Уверен, проклятая сука водит всех за нос с помощью магии.

— Именно так, — спокойно согласилась Дэйнерис. — Она использует иллюзии, чтобы скрыть последнюю дверь в свои личные покои. Но теперь я знаю, где находится проход, и могу указать дорогу.

Под взглядами двух пар удивленных глаз королева, возвысив голос, велела:

— Собирайте своих людей, Даарио — мы отправляемся за Рейстлином прямо сейчас.

А Рейстлин Маджере, тем временем, очнулся от оцепенения в совершенно незнакомой ему комнате.

'Проклятие... где это я? Где Дэйнерис? Что случилось?'

Он лежал на чужой кровати, непривычной и неудобной. В изголовье маг не обнаружил своего верного посоха. Зато, по крайней мере, его тело по-прежнему прикрывало черное одеяние для сна. Рейстлин чувствовал себя вполне сносно, его колдовские и телесные силы успели полностью восстановиться — сейчас он не ощущал и следа сонливости. Мага тревожил лишь один вопрос: как и почему он попал в это неведомое место?

Приподнявшись на постели, чародей с настороженным вниманием огляделся по сторонам. Округлую комнату, изысканную, богатую, со стенами, отделанными темным деревом, мягко освещало пламя в камине за кованой решеткой. Комната определенно походила на опочивальню — вот только кому она принадлежала? В воздухе витал сладковатый аромат, который показался магу смутно знакомым — томная вкрадчивая смесь экзотических пряностей и благовоний.

Дверь немного приотворилась, и в спальню бесшумно, словно кошка, заглянула рубиновоокая Мелисандра. Ее невероятные красные волосы были распущены, они ниспадали тяжелым шелком до округлых бедер. Увидев, что Рейстлин пришел в сознание, женщина шагнула в комнату. На губах ее играла полуулыбка, обманчивым сиянием подобная болотному огоньку, что манит в гибельную трясину.

— Магистр, — промурлыкала Мелисандра, аккуратно притворив за собой дверь, — наконец-то вы очнулись. Долго же мне пришлось ждать... Но ожидание порою придает моменту особенную сладость, не правда ли?

От красных очей жрицы разом веяло и жаром, и безжалостным северным холодом. Прислужница Огненного Бога смотрела на черного мага так, как не смотрела ни одна другая женщина до нее: с неизъяснимой жаждой, с похотью, которая могла бы снова пробудить вулканы Древней Валирии. Не сводя с Рейстлина сего демонического взора, колдунья плавно приблизилась к его постели. Чародей, внутренне подобравшись, сухо вопросил:

— Где я и где королева? Что случилось?

— С королевой все в порядке — и с вами, как вижу, тоже, что не может меня не радовать, — Мелисандра ответствовала спокойно, невозмутимо, но порочный пламень в ее глазах разгорался все жарче. — Пять суток вы пребывали на грани жизни и смерти. Ее Милость дозволила мне использовать жреческое искусство, дабы помочь вам — и, хвала всемогущему Владыке, ритуал удался.

Манера речи красной женщины внушала Рейстлину резкую неприязнь — в каждом ее слове скользила нота лживого яда, нота фальши, очень убедительной, но все же фальши. С настороженной неприязнью он следил за каждым ее движением, пытаясь понять, что она задумала — а она определенно что-то задумала. Из одежды на ней был один лишь алый шелковый халат, и под тонкой тканью, сияющей самоцветным блеском в соседстве с белоснежной кожей, дышало теплом безупречное тело. Верно, любой мужчина сошел бы с ума от желания обладать ею — но Рейстлин не чувствовал ничего. Знойная красота жрицы не могла затмить его проклятый взор: она являла собою лишь пепел, который будет развеян ветрами времени.

А Мелисандра, не подозревающая о бессилии своих чар, продолжила с бархатной учтивостью:

— К слову, я взяла на себя смелость излечить и некоторые ваши старые недуги... Вы ведь чувствуете себя по-иному, не так ли?

Рейстлин не понял, чем вызван вопрос жрицы: он не заметил в своем состоянии никаких особенных изменений. Его самочувствие было точно таким же, как и прежде колдовского оцепенения.

— Не могу об этом судить, — бесстрастно проронил маг.

В воздухе, пронизанном ароматами сладких трав, повисло молчание. Впрочем, ведьма тотчас заполнила паузу очередной наигранной любезностью:

— Ах, прошу простить мою неучтивость. Вы ведь почти пять суток ничего не ели и не пили — верно, у вас совсем пересохло в горле. Не желаете отведать моего вина?

Чародей сдержанно кивнул: он знал, что если Мелисандра попытается его отравить, он сразу это поймет. Но жрица безо всякого обмана принесла ему красное вино в кубке — отнюдь не такое вкусное, как сорта Сильванести, однако вполне сносное. Маг сделал несколько приятных глотков, не прекращая, тем не менее, внимательно следить за каждым жестом красной женщины. Проклятым зрением он различил возле жрицы контур некоей ауры, созданной с помощью силы крови. Насколько мог судить Маджере, аура эта имела влияние на сознание окружающих, внушая мужчинам неодолимую похоть. Похоже, красная ведьма явилась к нему едва одетой отнюдь не случайно. Она не намеревалась ограничиться одними лишь жаркими взглядами: о нет, она хотела, чтобы он взял ее, как мужчина. Намеки Мелисандры были столь же прозрачны, как и тонкая ткань, эфемерно прикрывающая ее тело.

— Вам нравится? — она склонилась к Рейстлину, как бы невзначай демонстрируя глубокий вырез своего одеяния.

— Весьма недурно, — он отставил бокал в изголовье постели, по-прежнему храня непроницаемо-равнодушное выражение лица. Взгляды жрицы и мага скрестились опасно близко. Огненные очи Мелисандры буквально пожирали Рейстлина, но он как будто бы намеренно делал вид, что ничего не замечает. Эта его бесстрастность лишь сильнее раззадоривала красную женщину.

Мелисандра первая разрушила игру: присев на край постели, она потянулась к магу, подалась к нему всем телом. И чародей ответил на этот порыв: он коснулся золотой рукой лица колдуньи, как если бы хотел притянуть ее к себе для поцелуя. Второй же рукой он вдруг выхватил из рукава кинжал и резко вонзил Мелисандре в шею.

Женщина пронзительно вскрикнула, широко распахнув рубиновые глаза. Лезвие вошло ей точно в сонные артерии, и алая кровь заструилась по белой коже, обильно заливая халат. Жрица отшатнулась от мага, хрипя сквозь стиснутые зубы, лицо ее исказилось не только страданием, но и страшной ненавистью. Словно в полубеспамятстве, она подняла руки, пытаясь схватить рукоять кинжала. Это ей не удалось — вместе с жизнью Мелисандру покидал и контроль над собственным телом. Она упала на пол в луже крови, насквозь пропитавшей ее волосы и одеяние, такое же красное, как кровь. С уст ведьмы сорвалось невнятное асшайское проклятие, которое перешло в глухой рык, исполненный бессильной злобы. А затем случилось то, что Рейстлин наблюдал уже множество раз: все тело колдуньи покрылось серыми пятнами и трещинами, и распалось в прах, словно истлевший лист бумаги. Даже кровь Мелисандры, уже пролившаяся на пол, стремительно свернулась и обратилась в едва различимый пыльный след.

Рейстлин свершил убийство, по его понятиям, весьма грязным способом, потому что знал: жрица собиралась его убить. Заклинатели крови умеют красть не только жизненную силу, но даже магию через прикосновения. Чернокнижник не строил иллюзий, будто Мелисандра хотела с ним переспать потому, что он возбуждал в ней желание. О нет, не он сам, а только его могущество. Этого могущества колдунья жаждала уже давно — наверняка она с первой минуты знакомства искала случая получить желаемое, а заодно избавиться от опасного соперника. Близость с Мелисандрой лишила бы мага всей его чародейской силы, а затем и жизни. Но жрица не учла, что Рейстлин не способен испытывать влечение, и потому не подвластен привороту. Если бы чернокнижник и захотел, то все равно не сумел бы вступить с женщиной в связь. Странно даже, что осторожная и хитрая ведьма не потрудилась узнать о сопернике больше — иначе она бы не допустила ошибку, стоившую ей жизни.

Картина последних событий для мага вполне прояснилась. Ему оставалось лишь узнать, как Мелисандра сумела к нему подобраться настолько близко.