Реван (-3653) Дрю Карпишин

— Я сказал, казнены все, — отрезал Скордж. — Все двенадцать членов Темного Совета — даже те, кто не состоял в заговоре. Император решил преподать им урок, который забудут нескоро.

— Как такое вообще возможно? — удивился Реван. — Он напал на дюжину самых могущественных ситов во всей Империи? Сколько же у него солдат?

— Императорская стража вторглась лишь в дома Найрисс и еще двоих. Император посчитал, что они навряд ли откликнутся на его призыв. Остальных девятерых он собрал в своей цитадели за несколько часов до нападения. Никто из них не вышел оттуда живым.

— И что сейчас происходит в городе? — спросила Митра.

— Весть о бойне разлетелась быстро, — протянул Скордж. — Как и следовало ожидать, начался хаос. Тысячи и тысячи спасаются бегством, предчувствуя скорую гражданскую войну. Другие, напротив, спешат нанести удар по своим противникам, внезапно потерявшим могущественных покровителей. На улицах полно солдат.

— А что Император? — спросил Реван.

— Он объявил военное положение и ввел комендантский час по всему городу. Стража, как всегда, исполняет его приказы эффективно и беспощадно. Перед началом атаки Император ввел запрет на взлет и посадку в космопортах и обрубил всю связь с внешним миром.

— Он закрыл целую планету, — заключил Реван. — Хочет навести порядок до того, как другие миры прознают, что он прикончил весь Темный Совет.

— Ты говорил, он безумен, — пробормотала Митра, — но то, что он сделал, просто возмутительно. Можно ведь было решить проблему по-другому… А сейчас, прежде чем восстановится порядок, погибнут тысячи.

— В прошлый мой визит на Дромунд-Каас мне довелось заглянуть в темные глубины его разума, — сообщил им Реван. — Тысячи жизней для Императора — ничто.

— В прошлый твой визит?.. — повторил Скордж, ухватившись за его слова. — К тебе вернулась память?

— Я увидел свою старую маску — и во мне будто что-то перемкнуло. Сейчас я помню все, — признался Реван. — Мы с Малаком узнали о том, что ситы выжили. Мы явились сюда, на Дромунд-Каас, чтобы во всем разобраться. Выдавая себя за наемников, мы провели несколько месяцев, стараясь узнать как можно больше об Императоре и его народе. Уже тогда он планировал вторжение в Республику. Когда мы с Малаком узнали об этих приготовлениях, мы попытались остановить его. Мы встретились с императорской стражницей, которая согласилась провести нас в цитадель.

— Невозможно, — отрезал Скордж. — Стражи подчинены воле Императора, который вершит над ними могущественный ритуал в конце их обучения. Они никогда не пойдут на предательство!

— Да, но тогда мы об этом не знали, — пояснил Реван. — Нас завели прямо в ловушку. Император хотел, чтобы мы пришли: он поджидал нас в своем тронном зале. — Голос джедая упал. — Мы недооценили его мощь. Когда мы попытались атаковать, он даже не стал сражаться. Он просто сломил нашу волю. Он поработил наши разумы, превратил нас в марионеток, послушно исполняющих его приказы. Он отправил нас обратно в Республику в качестве авангарда своего вторжения. Велел доложить ему, когда сопротивление будет сломлено.

Но и он, в свою очередь, недооценил нашу силу. Наша воля оказалась крепче, чем он думал. Наши разумы исковеркали и исказили его приказы, и в конце концов мы стали считать, что действуем по собственному почину. Мы с Малаком перешли на темную сторону, но при этом нашли в себе силы стереть из памяти ситов и Императора, тем самым частично освободившись от его власти.

— Но вы все равно называли себя ситами, — озадаченно проговорила Митра. — Все равно напали на Республику и едва не разрушили ее. Согласна, потом джедаи захватили тебя в плен, и ты сам остановил Малака, но Республика все равно была уязвима как никогда. Почему же Император не напал?

— Он не знал о том, что произошло, — объяснил Реван. — Он ждал нашего доклада. Не дождавшись вестей, он предположил, что нас постигла неудача. Он вернулся к изначальному плану: медленно и методично наращивать силы, чтобы у Республики не осталось ни единого шанса остановить вторжение, когда оно начнется.

Митра покосилась на Скорджа, и тот мгновенно понял, о чем она думает. Он примкнул к джедаям, поскольку боялся, что вторжение в Республику окончится катастрофой. Но сейчас Реван намекнул, что Император мог преуспеть, и она опасалась, что новый союзник обернется против них.

Два дня назад он бы, возможно, так и поступил. Но все изменилось, когда Скордж сам встретился с Императором.

— Я не предам вас, — заверил он. — Когда я разговаривал с Императором, то на короткое мгновение коснулся его разума. То, что он сотворил с Нафемой, — лишь прелюдия к тем ужасам, которые он может обрушить на Галактику. Я полностью осознал, во что он превратился. И если его не остановить, он уничтожит нас всех. Это неизбежно.

— Красивые слова, — проронила Митра. — Но почему мы должны верить?

— Он не лжет, — заверил ее Реван. — Когда Император сломил мою волю, он заглянул в мой разум, и я увидел отражение его собственного зла. Вторжение в Республику — лишь первый этап его замыслов. Он одержим жаждой власти и бессмертия. Темная сторона для него — словно раковая опухоль, которая разрастается быстрее, чем он успевает подпитывать ее. Он пожрал целую планету — но по-прежнему голоден. А вместе с голодом приходит всепоглощающий страх. Он прожил тысячу лет — и знает, что может прожить еще не одну тысячу. Он боится смерти.

— Все ее боятся, — заметила Митра.

— Но не так, как он. Для него смерть — не просто конец физического существования. Целое тысячелетие Император провел, накапливая силы. Если он умрет, то потеряет все. Мысль о том, что бесконечная власть может выскользнуть у него из пальцев, попросту свела его с ума. Его разум извращен; он думает, что единственный способ сохранить достигнутое, — это уничтожить все потенциальные угрозы его власти.

— Нафема — только начало, — согласился Скордж. — Он будет уничтожать планету за планетой, его могущество и безумие будут расти — до тех пор, пока он не останется совсем один. Император пустой и безжизненной Галактики.

Митра в ужасе уставилась на собеседников.

— Ты была на Нафеме, — сказал Скордж. — Ты ощутила пустоту. Ты знаешь, на что способен Император.

— Она понимает, — произнес Реван, гораздо точнее Скорджа прочитав выражение на лице Митры. — Дело не в этом.

— Он закрыл Дромунд-Каас, — сказала Митра, подводя собеседников к мысли, которая только что пришла ей в голову. — Что, если он хочет повторить здесь то, что он сделал с Нафемой?

О таком варианте Скордж не подумал. Его передернуло.

— А это возможно? — спросил он. — Найрисс говорила, что ритуал на Нафеме занял несколько дней, если не недель. И Император обманом убедил сотни других могущественных ситов помогать ему, чтобы он мог использовать их мощь.

— Сейчас он сильнее, — отметил Реван. — Но даже если повторение возможно, сомневаюсь, что он зайдет так далеко. По крайней мере, не сейчас. Он слишком терпелив, слишком осмотрителен. Дромунд-Каас — сердце его новой Империи, средоточие его власти. Здесь слишком много ценных ресурсов, от которых он не сможет в одночасье отказаться. Но когда он будет готов, ничто не остановит его от вторжения в Республику.

— О чем ты? — спросила Митра.

Вместо Ревана ей ответил Скордж:

— Император вынужден держать свои замыслы в секрете, зная, что Темный Совет воспротивится ему. Но сейчас советники убиты. Любой, кто заступит на их место, будет держать в уме то, что случилось с его предшественниками, и от страха не сможет перечить властелину.

— Кроме того, он может использовать сложившееся положение, чтобы сплотить народ, — добавил Реван. — Он заявит, что Темный Совет сотрудничал с агентами Республики и лишь поэтому был уничтожен. Он будет утверждать, что заклятый враг вновь угрожает Империи ситов. Он убедит подданных, что единственная надежда — нанести удар первыми.

— Но он не станет делать никаких заявлений, пока не восстановит порядок на Дромунд-Каасе, — заметил Скордж.

— У нас не так много времени, — прикинула Митра, вспомнив, как стремительно императорская стража захватила крепость Найрисс.

— Стражи патрулируют улицы, следят за соблюдением комендантского часа, — сказал Скордж. — В цитадели осталась лишь горстка воинов. У нас идеальная возможность нанести удар по Императору.

— И в этот раз мне известны все его трюки и маневры, — заверил их Реван. — Я смогу оградить свой разум от его вмешательства. И вас научу тому же.

— Подождем до рассвета, — предложил Скордж. — На улицах будет меньше народу. И большинство стражей будет отдыхать в казармах после ночного патрулирования.

— Ладно, — сказал Реван. — У нас есть несколько часов, чтобы передохнуть самим.

Митра и Скордж кивнули в знак согласия, хотя сит сомневался, что кому-либо из них удастся этой ночью заснуть.

Глава 26

Скордж балансировал на грани забытья. Его организм был истощен, но разум бурлил. Сит ворочался, не в силах унять поток мыслей и отдаться во власть сна.

В отличие от своих союзников-джедаев, он не учился медитациям, позволяющим восстанавливать силы в кратчайшие сроки. Темная сторона подразумевала активные действия, а не успокоительное созерцание. Но Скордж знал, что если не попробует, то долгая и беспокойная ночь ему гарантирована.

Он сел, закрыл глаза и попытался открыться Силе. Дыша медленно и глубоко, он сосредоточился на том, чтобы впустить в свой разум поток бесконечных вероятностей, пронизывающих время и пространство. Прошло несколько минут, и он погрузился в полубессознательное состояние.

Реван неподвижно лежал на полу тронного зала цитадели. Израненные тела Митры и Скорджа, доживавших последние мгновения, покоились рядом.

Император приблизился: с холодным презрением во взгляде он навис над поверженными врагами. Скордж сделал попытку подняться и броситься наутек, но искалеченные ноги не держали вес тела. Все, что он сейчас мог, — ползти на брюхе, как червяк.

Его потуги привлекли внимание Императора. Храня молчание, тот опустился на одно колено, сдавил плечо Скорджа и перевернул его, чтобы он мог заглянуть в пустые глаза своего властелина.

Когда Император простер руку и опустил ее на лоб Скорджа, сит закричал.

Глаза Скорджа распахнулись, сознание вновь заработало на полную катушку. Его сердце бешено колотилось, а в ушах до сих пор звучало эхо собственного крика.

Он обвел взглядом пещеру и только тогда осознал, что крик был лишь у него в голове: ни Митра, ни Реван даже не пошевелились. Женщина сидела, поджав ноги — в той же позе, какую он часто наблюдал у Ревана в тюрьме Дарт Найрисс. Сам джедай, чуть сгорбившись, стоял на коленях напротив Т3-М4 и пересматривал голозапись своей жены и сына.

Скордж тряхнул головой, прогоняя остатки сновидения. Но образы не уходили из головы, и он постепенно начал понимать, что это был не просто ночной кошмар.

Не хватало размытого, сюрреалистичного ощущения сна. Образы были слишком живыми, а контуры каждой детали — слишком отчетливыми, чтобы их можно было принять за игру подсознания. Было лишь одно разумное объяснение произошедшего: Сила подарила Скорджу видение.

Руки Скорджа едва заметно задрожали, когда он наконец осознал, что именно лицезрел мгновение назад: собственную смерть от руки Императора! Хуже того, видение недвусмысленно намекало, что Ревана и Митру ждет схожая судьба. Он открылся Силе — и Сила дала понять, что их предстоящая вылазка обречена на провал.

Он бросил беглый взгляд в сторону джедаев, задумавшись, не стоит ли предупредить их. Но если он это сделает — поверят ли джедаи его словам? И поверит ли он сам?

Учителя в Академии почти не говорили о пророческих свойствах Силы. То, что он сейчас видел — это неизбежно или от судьбы можно уйти? Быть может, из-за сильной связи с темной стороной ему являются лишь искаженные видения или наихудшие варианты возможного будущего?

Проще всего было бы рассказать об увиденном Ревану и выслушать его мнение. Но Скордж понимал, сколь хрупко доверие к нему союзников. Если он признается, что считает их миссию обреченной на провал, они могут решить, что ему нельзя доверять. Или даже прийти к выводу, что он и станет причиной неудачи: в конце концов, видение явилось именно ему.

Скордж снова и снова прокручивал в голове увиденное, пытаясь взять в толк, что именно оно может означать и что ему со всем этим делать. Но после нескольких минут беззвучного диалога с самим собой он пришел к выводу, что в одиночку ему ответов не найти.

Он поднялся на ноги и направился туда, где сидел Реван. Т3 поставил голозапись на паузу, и объемные образы жены и сына Ревана повисли в воздухе.

— Могу я с тобой поговорить? — спросил Скордж и, не дожидаясь ответа, присел рядом.

— Можешь, — ответил Реван, не отрывая взгляда от голопроекции своей семьи.

— Я хочу узнать больше о Силе, — сказал Скордж. — Хочу понимать ее так же хорошо, как и ты.

Реван повернулся и бросил на сита недоуменный взгляд:

— Что, прямо сейчас?

— Возможно, это наша последняя возможность, — протянул Скордж. — Я много думал о том, что ты сказал мне в тот последний раз, когда мы разговаривали в темнице.

— Что именно?

— Ты знал, что Митра придет за тобой, потому что Сила послала тебе видение.

Реван улыбнулся:

— На самом деле я блефовал. Я пытался перехитрить тебя. Надеялся, что тебе приснится сон о моем побеге, и ты подумаешь, что это Сила велит тебе освободить меня.

— Именно так все и бывает, да? — спросил Скордж, немного разозленный признанием Ревана. — Они просто приходят к тебе во снах?

— Нет. Видение гораздо ярче и сильнее, чем сон. В нем есть насыщенность и глубина, а детали не стираются из памяти после пробуждения. Но я подумал, ты не почувствуешь разницы.

«Еще как почувствовал», — пронеслось в голове у Скорджа.

— Я не стану извиняться за ложь, — произнес Реван, неверно истолковав молчание собеседника. — И если тебе от этого станет легче, у меня было настоящее видение Митры — сразу после нашего разговора.

— Весьма маловероятное совпадение, — заметил Скордж.

— Такова природа Силы, — промолвил Реван. — Взаимосвязь причины и следствия не всегда линейна. Сила не ограничена пространством и временем; она течет сквозь нас и вокруг нас; она влияет на наше прошлое, настоящее и будущее. Возможно, я потому заговорил с тобой о видениях, что знал: Сила пытается что-то мне сказать. Или Митра явилась на Дромунд-Каас только потому, что я рассказал тебе о своем грядущем спасителе.

— Но она отправилась на твои поиски задолго до нашего разговора, — возразил Скордж.

— Тут все очень запутанно, — загадочно улыбаясь, ответил Реван. — Джедаи столетиями пытаются постичь пути Силы, но до сих пор понимают ее лишь в самых общих чертах.

Скордж в молчании переваривал сказанное, одновременно пытаясь сформулировать вопросы, которые позволили бы ему получить ответы, не выдав его тайны.

— Когда в видении тебе явилась Митра, был ли ты уверен, что она придет? Знал ли наверняка, что она освободит тебя?