— Слишком много бед на его ношу. К сожалению, об этой скрытой от наших глаз угрозе мне ничего не известно.
— Некромантия устраняет любые препятствия и все еще является самым надежным из всех способов, — съязвила старуха, хотя ее усмешка была спокойно проигнорирована.
— Если у тебя нет возможности отследить источник этого духа, я могу попытаться предложить свою помощь. Ты лишь скажи, с чего мне стоит начать. Небольших зацепок будет достаточно, чтобы я смогла достать из под земли тварей, посмевших позариться на мою собственность.
— Из под земли ты их вряд ли достанешь. Кто бы то ни был, угнездившееся в ней существо не просто не человек, но нечто, от чего веет божественным присутствием. Если самолично начнешь с ней бороться, кто знает, чем это может закончиться. Быть может, ты даже навлечешь на себя гнев богов. Они нередко развлекаются, напустив на землю что-нибудь якобы случайным образом.
— Взаимоотношения с богами больше по твоей части. Но... для чего он им мог понадобиться?
— Не знаю, и надеюсь, что знать не придется. Между нами заключен договор, потому это дело будет доведено до конца, но действовать отныне придется вдвойне осторожно. Кстати, — она указала на оставшиеся у кровати доспехи рыцаря, — я заберу некоторые вещи, который держал при себе король. Вроде этого.
— Для заклятья, верно понимаю?
— Избавлюсь от возможных препятствующих элементов ее обихода. Но верно, другую часть заклеймлю. Доспехи целиком охватывают тело, и посему смогут должно исполнять функцию замкнутого барьера.
Стоя за столом, фея закончила с приготовлением темной жидкости, за которой изначально и приходила старуха, и передала склянку ей.
— Можешь забирать доспехи и все, что посчитаешь нужным.
— Разумеется, — она протянула руку и немедля выхватила колбу, после чего снова сгорбилась и отвернулась. — Если что, технология этой скверны тебе теперь известна. Мало ли.
— Если его нужно окружить как можно большим числом объектов этого твоего таинственного проклятия, — Моргана с хмурым видом зашла в соседний зал, ведя за собой ведьму, — возможно, тебе пригодится это, — и с видимым отвращением указала ей на хранящееся там огромное светящееся копье.
— Хмм... — она почти вплотную приблизила к нему свое лицо, как можно ближе вглядываясь потускневшего цвета глазами. — Святое оружие.
— В последнее время самое используемое. Для него это одновременно и оружие, и символ как правителя британской земли с той поры, как был потерян избирающий короля меч. Пока он владеет им, никто не имеет права усомниться в его статусе.
— Неужели... — протарахтела старая ведьма, что-то заметив. — Скажи мне, откуда оно?
Моргана вопросительно склонила голову.
— Не могу знать. Хотя я являюсь сестрой правителя и ближайшим от него претендентом на царский трон, ведомо мне о жизни нынешнего короля все равно меньше, чем бы хотелось. Больше всего об этом копье, помимо его создателя, скорее всего, известно лишь Мерлину, и даже сам Артур не смог бы ответить на твой вопрос.
Старуха притронулась к копью и ударила по полу своей тростью, после чего оружие мгновенно исчезло.
— Не стану больше тебя отвлекать. Можешь возвращаться к своим делам, — сказала она напоследок прежде, чем как и всегда беззвучно испариться в стенах крепости.
Артур... а точнее, его истинное обличье в женском теле, едва дыша, покоилось на алтаре. Основной слой остывшей жижи осыпался, открывая оцарапанное клыком тело. Многочисленные ранки с засохшей в них жидкостью потемнели, превратившись в язвы.
— Процесс почти подошел к концу, — заключила Безымянная, жизненный срок которой был несоизмеримо больше большинства живущих в мире созданий. Божественное оружие материализовалось подле нее, как и сияющие доспехи.
* * *
Женщина неспешно моргнула, придя в сознание вот уже во второй раз. Подвальное помещение больше не было для нее незнакомо, потому ее не удивило, что она проснулась именно там, даже не зная этого места. Поднявшись, она поняла, что чувствует себя не так, как всегда. В груди появился почти забытый за долгие годы вес женского бюста. Затем пришло и осознание, что наложенная ранним временем магия волшебника была развеяна, и она стала такой же, как в годы своей юности. Однако в сравнении с той прежней жизнью, у ее нынешнего превращения была одна отличительная черта: ее кожа была бледна добела, будто принадлежала не живому человеку, а покойнику.
— Неужель я мертва, а муки, насылаемые на меня адской старухой, лишь были началом испытаний перед вратами в преисподнюю?
Она поднесла руку к голове, к тому месту, где должен был быть разрез от меча. Однако, притронувшись к ней, она не смогла ничего почувствовать. Ни боли, ни раны, ни даже самого прикосновения. Она с силой сжала кулак, но услышала лишь хруст в суставах.
— Ежели я умерщвлена и попала не в рай, а в горящую бездну, — она разжала кулак и с обеих сторон осмотрела ладонь, удостоверяясь в реальности происходящего. — Для пущих страданий разве не стоило мое восприятие боли умножить, вместо того, чтобы меня его лишать? Подобное снисхождение от Дьявола — не уступило бы прощению Господа. Оно не может быть безвозмездным.
Она сошла с алтаря и в спокойной обстановке ознакомилась с подвалом, в котором было только гудение разноцветных сфер и горящих свечей.
— На комнату пыток это мало похоже... Скорее, на лабораторию?
Нечто отдаленно похожее с этим залом она могла наблюдать до недавнего времени в кабинетах своего замка, в котором работал не один, а несколько волшебников. Хотя с уходом главного из них, и их наставника, — прославленного Мерлина, — других волшебников в замке после этого почти не осталось.
Одним из наиболее значимых объектов в комнате был стоящий на противоположной стороне от алтаря стол, на котором и готовились все талисманы и необходимые для ритуалов атрибуты. На его поверхности стояла, а точнее, была поставлена сидя небольшая фигурка: жутковатая тряпичная кукла с защитным ртом и выцветшей светлой травой вместо волос. Хотя она не была живой и не могла пошевелиться, женщину не покидало ощущение, что она следит за каждым ее движением. Когда та подошла к столу, то почти мигом поняла, кого должен был изображать этот набитым травами мешочком. Она даже не успела заметить, как подошла к нему вплотную.
— Лучше это здесь не оставлять, — произнесла она и решительным движением подняла со стола куклу, крепко ее сжав. Произошедшее после этого она осознала с трудом. Швы на рту куклы разошлись, после чего в ушах женщины раздался звон такой силы, что вынудил ее свалиться на колени. После мгновенного вдоха, ее дыхание остановилось: будто между ней и воздухом образовалась незримая стена, препятствовавшая попаданию окружающего воздуха внутрь ее легких. Прошла секунда, и тогда она почувствовала укол в сердце; все вокруг словно остановило свое течение в едином потоке времени. Сердце отбило стук, сильнее всех прежних, и принудительно остановилось; время повернулось в свое привычное русло. За этот отрезок времени мир успел лишиться тысячей жизней и не меньше их подарить. Жизнь женщины не относилась ни к к одним, ни к другим, но и не осталась среди тех, кто пережил это мгновение без изменений. Ее уши вновь заложил чудовищный гул. Несмотря на прекративший работу качающий кровь орган, ей удалось замахнуться рукой и бросить куклу в стену.
Кукла отлетела от нее, и по всему ее наспех сшитому нитками телу начали расходиться неровные швы, из щелей которых потекла некая субстанция, резко пропитавшая своим тошнотворным зловонием все, что было вокруг. Чем больше ее вытекало, тем быстрее на глазах таяла кукла, превращаясь из-за вырывающейся на поверхность жижи в одноцветную серую лужу, будто будто растворяясь к кислоте. Непереносимый звон раздавался до той самой поры, пока голова куклы целиком не сровнялась с каменной плиткой.
Хотя кукла исчезла, ни дыхание, ни биение сердца у женщины не возобновились. Почему мое сердце не бьется? Почему я ничего не могу почувствовать? Почему моя кожа бледна, будто принадлежит почившему трупу? Ей казалось, что ответ на это она дала еще до того, как притронулась к этому созданию. Но одно дело узнать ответ, другое — суметь принять. Именно находясь в такой неопределенности, ей послышался чей-то зов.
Недалеко от алтаря, посреди этого чуждого и безумного места, покоилась вещь, принадлежавшая не только ей, но всему ее государству. Владея им, она бы не преклонилась ни пред кем, будь то вражеские иждивенцы, ведьмы или даже демоны. 'Оно' звало ее, 'оно' не могло позволить ей уйти из этого места одной. 'Оно' словно гласило: для того, чтобы выжить, им нужно быть вместе. Вместе — их не остановить даже смерти. Не сомневаясь в этом гласе, она пошла за своим последним в этом мире спасением и оружием.
— Даже думать не смей, — пригрозил ей хриплый голос, — если только не желаешь навечно повергнуть свою душу в бездонную пучину небытия. Взгляни на себя — ты одурманена, и только делаешь, что думаешь о том, как бы вернуть его в свои руки. Ты одержима им, и ходишь по очень тонкой грани от того, чтобы окончательно потерять голову.
Появление из ниоткуда взявшейся старухи не удивило женщину и даже не привлекло ее внимания. Она не хотела слушать того, кто уже пытался ей навредить, более того, зовущий ее голос отрицал каждое сказанное старухой слово: 'Ей что-то нужно, она что-то задумала. Стоит с ней связаться — и ты пропадешь. Истина — она во мне. Истина — в силе. Истина — в оружии'. В тот момент это было истиной. Ей можно указывать лишь до той поры, пока она безоружна, потому что в ином случае условия бы диктовала уже она.
— Не вынуждай меня снова применять силу. Мне бы этого не хотелось, — с долей угрозы произнес полный магической силы голос, обладатель которого приподнял трость в таком же положении, как это было при раннем призыве голема. Угроза не показалась женщине беспочвенной, и та смогла ее заставить остановиться всего в паре метрах от своего оружия. Женщина медленно развернулась:
— Хорошо, я даю тебе шанс объясниться. Но стоит мне почувствовать ложь в твоих словах, и тебе стоит ждать худшего.
— Объясниться? И ты мне при этом еще угрожаешь?
Женщина прижала руку к месту смертельной раны, как если бы та болела, а она хотела приглушить ее или хотя бы почувствовать через нее боль жизни, но ничего подобного не было даже близко. Только тогда она заметила, что, находясь в ситуации, угрожающей ее жизни, она была необычайно спокойна. Пожалуй, даже больше, чем когда либо.
— Со мной что-то не так, и без твоей вины в этом не обошлось. Для меня в такой ситуации взяться за оружие вполне оправданно, — она украдкой взглянула на копье, — но я понимаю, что к этому меня что-то неестественно направляет, — в ответ на угрозу старухи, она угрожающей показала в ее сторону пальцем. — Хочу предупредить сразу, что после того, что ты со мной сделала, у меня к тебе нет никакого доверия, потому тебе придется хорошо постараться, чтобы изменить мое мнение о себе. Каким бы искусным волшебником ты ни была, одной магии тебе против меня будет недостаточно.
— Хо-хо. Шутница. Однако меня несказанно радует, что тебе хватило ума остановиться в нужный момент. В отличие от любящих проводить в конюшнях свой досуг 'рыцарей чести', у меня нет пристрастия лишний раз мараться в навозе.
— Утверждаешь так, словно тебе незачем меня бояться.
— Именно. Ты, видимо, этого не помнишь, но мне уже приходилось ставить тебя на место. Точнее, не тебя, а того, кому ты была вот-вот готова отдать свое тело, — она недвусмысленно указала на копье за спиной женщины. Женщина обернулась, чтобы убедиться, что позади не было кого-нибудь другого. — Да, да, оно самое, — подтвердила старая, говоря об оружии.
— Хочешь сказать, оно пытается мной завладеть? Что это за ересь.
— Тебя саму не удивило, как быстро твое ярое желание покинуть это место сменилось поисками этого оружия, хотя ты знать не знала о его присутствии? — Старуха обошла ее, при этом не приблизившись к ней ни на шаг. — В мире существует несчетное множество священных оружий, они обладают разными свойствами. Нас с тобой интересует лишь одно из них. Ронгоминиад — копье, что сияет на конце света. У этого оружия, в отличие от многих других, имеется своя судьба и свое предназначение — оно ведет людской вид в новый век, закрывая старый, нынешний. Оно обладает своей волей, и желает исполнить ниспосланное для него предназначение. Ты, король, — обратилась ведьма к ней как к нижестоящему, — была готова встретить свою смерть. Она была неизбежна и запечатлена в книге судеб. Если бы ты не получила в свое распоряжение это оружие, а оно в ответ не приняло тебя, то твоя жизнь бы так и сложилась. Да, оно могло повести тебя по своему пути, но ты умерла раньше предписанного ему срока, за который он бы выполнил свою задачу. Потому у него оставалось два решения: либо ждать другого достойного обладателя, который возьмется за исполнение заложенной в него функции, либо завладеть твоим телом, чтобы уничтожить старый мир и создать новый. Без моего вмешательства, сейчас бы тебя уже не было, и твоим телом владел бы этот лишенный какой-либо человечности святой дух. Твоя душа — стала бы его кормом, твое тело — стало бы его временным сосудом. Когда я бралась за твое спасение, то даже не думала, что последствия этого окажутся настолько существенными. Но если ты возьмешься за оружие сейчас, еще не успев твердо встать на ноги, оно полностью тебя поработит, и это значит, что все, что я до этого делала, было сделано напрасно. Так ты жаждешь отдать себя во власть духа, юная барышня?
Ведьма утверждала одно, голос, пробравшийся внутрь женщины, твердил совершенно обратное.
— Ответь, я мертва и нахожусь в аду?
Старуха хихикнула.
— Нет, ты все еще в мире живых. Вырвана с того света, хотя и не задаром. Не совсем живая, но и не совсем мертвая. Ты — пограничная, неупокоенная душа. Но при всем этом, ты — это ты. Именно то, что хотел получить мой заказчик.
— Что еще за заказчик?
— Со временем узнаешь. А сейчас, будь добра, отойди от этого артефакта, пока с тобой ничего не стряслось. Я поступила не совсем осмотрительно, оставив его здесь. Надеюсь, я достаточно убедительно донесла, что не собираюсь причинять тебе вреда. Для меня, в первую очередь, важна твоя сохранность.
— Либо ты хорошая лгунья, либо говоришь правду. Я не смогла распознать лжи в твоих словах. Видимо, все эти зверства надо мной были только для того, чтобы спасти меня. Но кому я могла быть нужна? Я не смогла состояться как правитель. Многие из моих поданных меня ни во что не ставили, кто-то презирал меня даже из моего ближайшего окружения. Возможно, мне было бы лучше не пережить битву на том кровопролитном холме и встретится с миром мертвых.
— Сгинула бы ты, но не твое тело, — вставила свое слово ведьма.
— Хотела бы я сказать, что этот зов в голове меня пугает, но почему-то не могу. Диктуя мне свою волю, он меня только настораживает. Ты можешь считать, что добилась своего: я тебе верю, — женщина на несколько шагов отдалилась от сверкнувшего золотой вспышкой копья.
