Также в глаза (правда, в первую очередь в нос — запах был в коридорах стойкий), бросалась антисанитария. Хоть и видно было что бетонные полы коридоров метутся и моются, но сквозняками тянуло запахи гниющих отбросов из мусорных баков, стоящих на кухнях и не менее гнусные запахи поломанных туалетов.
А если туалеты поломаны, то, как бы их уборщики ни убирали, на следующий день всё равно будет 'навалено'. Впрочем, в этом, была видна также и крайне низкая культура проживающих. Буквально, ходящих под себя и самим себе.
По коридору то и дело встречались личности одна колоритнее другой — от бомжевато-алкоголической, до откровенно уголовной. Последний, типаж представлял из себя некую личность, говорящую с акцентом, и с внешностью уроженца какой-то из южных республик. Вероятно кавказских. Вёл себя этот тип весьма развязно, нагло и вызывающе. Даже уступать дорогу не удосужился. Но когда он попытался устроить дискуссию насчёт уважения его персоны вместо того, чтобы отреагировать на вежливое предложение посторониться, Михаил, будучи весьма не хилым человеком, просто молча взял того за грудки и переместил как мебель в сторону.
Оценив силу противника только потеряв сцепление ботинок с полом, этот 'соискатель уважения', решил больше не перечить и помалкивать. Тем более, что следом шли люди на лицах которых явственно было написана не рабская покорность, а Достоинство. Да и Владимир, зная психологию таких ничтожеств, зыркнул на того так, что тот съежился.
Вообще, Владимир был по природе очень любопытен, и любил наблюдать за людьми.
Это его качество особо обострилось после длительного сидения на Марсе. Может потому, что сильно стосковался по человеческому обществу. И даже такие 'тараканы' какого только что отодвинул в сторону Михаил, его тоже интересовали. Возможно, в этом интересе и был некий налёт интереса энтомолога, увидевшего особо колоритный экземпляр насекомого, но всё равно...
Свои же люди были гораздо интереснее. И не только потому, что это были именно что Люди, а не 'тараканы'. Люди всегда интереснее любого экземпляра двуногого животного, как бы оно не разбрасывало пальцы, не пыжилось и не строило из себя нечто великое. Эти самые 'тараканы' как бы они ни возвеличивали себя в словах или вещах, что любят на себя вешать и вокруг себя ставить, вряд ли по многообразию психических реакций поднимутся выше банального суслика. Того самого полевого зверька, что ничего в башке своей узкой не имеет кроме жратвы, защиты 'своей территории' и 'траха'.
К сожалению, пока в этом новом Мире Владимир не встречал никого, кто был бы выше суслика. Поэтому он с особым интересом наблюдал за реакцией и поведением своих друзей. Особенно, если принять во внимание, то обстоятельство, что все они попали в ситуацию, весьма близкую к той, что когда-то так сильно его самого 'покусала'.
Михаила, похоже, толкал вперёд Долг. Долг, взваленный на себя ещё тога, когда он брался вести группы людей в суровые и экстремальные условия зимних походов. Он отвечал за этих людей и перед другими людьми, и, прежде всего, перед своей совестью. Может, ему и было весьма тоскливо, страшно и муторно, но сейчас ему нужно было быть примером для группы. Поэтому — стиснутые зубы, стальной взгляд и решимость идти вперёд до конца. Каким бы этот конец ни был.
Эльмира.
Эта спокойная, уравновешенная, и поразительно красивая дама, была типичным исследователем. Только истинный исследователь может написать докторскую диссертацию в двадцать пять лет, и не теряться в очень опасной обстановке, продолжая исследовать это опасное окружение. Она смотрела по сторонам пристально, тут же старалась увиденное классифицировать, сбить в схемы и проверить тут же те самые схемы на прочность и истинность. Возможно она из всей группы наименее из всех заморачивалась думами о возможных опасностях, предпочитая решать проблемы, не как Михаил — на опережение и упреждение (его статус руководителя к этому обязывал) — а по мере их возникновения. Избегать крупных неприятностей при такой жизненной философии, ей помогало, по-видимому, просто природное чутьё, интуиция, и, возможно, ещё и везение.
Юра Чернов представлял собой человека, вечно озабоченного всем и вся. Чувствующего ответственность за любое дело, к которому он даже только прикасался. Из таких выходят очень суровые координаторы и руководители групп, которых уважают не за строгость, а за компетентность. В последнем Юра был ещё в самом начале своего пути, но уже сейчас, он старался, также как и его сердечная подруга Эля (это было ясно всем окружающим, как бы он и она это не скрывали), изучать всё. Причём не только то, что непосредственно входит в круг их прямых обязанностей. Может именно по этой своей общей черте — тяге к исследованию, они и сошлись. Ныне Юра очень сильно переживал, что возможно, по какой-то дикой причине, он и именно он стал причиной той катастрофы, из которой вся группа сейчас пыталась выкарабкаться. Хотя бы по той причине, что налаживал со своей бригадой измерительную аппаратуру.
Поэтому — также как и Михаил — сур-ровый взгляд, решимость во взоре, и... совершенно беспричинное чувство виноватости.
Николай. Этот тип людей очень часто встречается именно в таких группах туристов-экстремалов. Типичный любитель приключений, и, причём, никак и никаким боком не сходный с такими же, 'асфальтовыми' любителями приключений. Последних отличает от первых именно безответственность и почти полное отсутствие здравого рассудка. Если эти последние, 'асфальтовые мальчики' и рискуют, то для них риск самоценен. Риск ради риска. Для таких, как Николай — риск, это необходимый фон самого приключения, который надо не максимизировать (чего часто на свою задницу добиваются 'асфальтовые мальчики'), а свести к минимуму. Николай любил риск, но только в тех разумных пределах, которые позволяют добиться конечного результата — благополучного завершения всего мероприятия. Впрочем, если бы это было бы не так, то его бы отшили от группы и клуба ещё на стадии подготовки. Любители безрассудно рисковать не только сами рискуют вернуться домой в цинковой упаковке, но и подвергают риску остальных членов группы, ставя тех в условия запредельного риска для жизни. К сожалению, история спортивного туризма пестрит такими историями и в клубах уже давно выработался рефлекс и традиция как можно быстрее или перевоспитывать или, если индивид попался из особо невменяемых, отшивать их.
Как правило, эти люди — типа Николая — также как и типа Эли — редко морочат себе голову насчёт текущих рисков, и перспектив даже самого опасного приключения. Они просто живут этим. И радуются жизни. Эта самая, его жизнерадостность проявляется также и в том, что он является любителем лёгкой дружеской пикировки. Также его плюсом в этом является то, что если он видит, что может обидеть своими словами человека, то тут же принимает всё на себя и старается своей показной придурью, как-то принизить себя, компенсировав невольную обиду своего товарища. Вот и сейчас, Коля шагал по общаге, с великим наслаждением разглядывал окружающие виды и типажи, и радовался. Радовался новым ощущениям, приключениям. И явно был полностью уверен в том, что именно их мероприятие, получившее такое неожиданное продолжение, завершится благополучно. В условиях, в какие попала группа, такая философия особо ценна, так как весьма заразительна по части настроения. Уверенность, которую излучает постоянно Николай, весьма хорошо заражает окружающих и поддерживает нормальный психологический климат в группе.
Вадик же был типичной ещё не устоявшейся личностью. Как и все слегка задержавшиеся в своём возмужании подростки, он имел кучу разнообразных подростковых комплексов, которые по мере сил и возможности, ему помогали изживать ребята из турклуба. Где по-дружески наставляя 'на путь истинный', где просто обеспечивая возможность показать себя и возвыситься в собственных глазах (суровые походы как нельзя лучше этому способствуют), а где и головомойкой, за вольный или невольный проступок. С точки зрения любой группы, этот парнишка был чем-то типа балбеса, которого необходимо 'поднимать'. До своего уровня. Как и всякая личность, перегруженная комплексами, он в группе был тем самым слабым звеном, которое нуждалось в особом пригляде и заботе. Что, все члены группы неявно и не гласно осуществляли.
Лена. По меткому выражению Юли, Лена была тем самым эльфом, которых весьма мало в обществе, но которые украшают и делают жизнь весьма яркой, возвышенной и интересной. Да, Лена была готова к суровым испытаниям Природой. Но она оказалась совершенно не готовой к чисто человеческому изуверству и подлости. К сожалению, удар по ней пришёлся в самую незащищённую область — она искренне верила людям, и привыкнув в своём Отечестве к атмосфере всеобщей поддержки и благожелательности, оказалась совершенно беззащитной перед тем, что с ней случилось. Теперь это была общая боль группы. Ныне она находилась в относительной безопасности, но дальнейшая её судьба и душевное здоровье сильно зависело от того, что удастся или не удастся сделать всем остальным по части возвращения или благополучному врастанию в местное общество.
Юля.
Боец. Явный. Эдакий Дракон в юбке. Чувствующий ответственность прежде всего за других людей. Себя же, свои болести и печали, отодвигающий на задний план. Весьма полезное качество именно для социопсихолога, кем она и являлась. Вероятно, с комплексом Жанны д'Арк. Владимир бы не удивился, если бы встретил её же но, например в боевой группе латиноамериканских партизан, с которыми он был некогда знаком близко. Созданный в пику 'Диким Гусям', корпус 'Добровольцев', поставлял 'вольнонаёмных специалистов широчайшего профиля' на национально-освободительные и революционные войны по всей планете. Она бы там со своими доблестями, смотрелась весьма органично и к месту. Че Гевара, хоть ныне и весьма постаревший, но всё ещё воюющий, её бы быстро оценил и продвинул вверх на командные должности. Весьма редко встречаются девицы, которые сознательно изучают единоборства на таком уровне, на который вышла Юля. Что-то такое было в её прошлом, что вывело её на такую стезю. Хорошее ли, плохое ли, но оно явно определило всю её дальнейшую судьбу и то, кем она ныне стала. То, что она именно вышла на тот уровень, что есть сейчас, говорило за то, что с той бедой — древней — она справилась благополучно.
Единственный и серьёзный её недостаток был в изрядной самоуверенности и желании переть напролом. С её эмоциональностью, это могло привести к беде. Впрочем, как заметил Владимир, она неплохо в экстремальных условиях эмоции контролирует.
Сам Владимир относился к случившемуся с их группой — что их 'занесло за тридевять Миров' — весьма философски. Тем более, что за три года пребывания вне Земли свыкся и с подобными 'приключениями', и мыслью, что они весьма возможны и в будущем. Ну а раз такая пакость может случиться, то... применяем все навыки, что помогли ранее выбраться благополучно из предыдущей . К тому же — что никто не знал, даже те, кто считался его ближними друзьями — он тайно записывал все свои впечатления от увиденного и услышанного. Для себя. По привычке, сложившейся ещё во время сидения на Марсе.
Он, также, старался как можно больше забот перевалить на свои плечи. По той причине, что он был в этой стезе более опытным, и считал себя обязанным как можно более смягчить удары судьбы, пришедшиеся на 'молодняк'.
Хоть он и был не намного старше большинства людей в группе, но если учесть его весьма тяжёлый опыт, тут ему сам статус прошедшего огонь, воду и медные трубы, обязывал шагнуть вперёд первым... как бы его не пытались в этом опередить менее опытные товарищи.
Когда они вошли в ту самую комнату, что им предназначалась, и свалили вещи у стены, покрытой лет пятнадцать обоями (о чём свидетельствовали их останки в виде ободранных ошмётков) пришла пора оглянуться и задать вертевшиеся на языке вопросы.
— И как много эта 'роскошь' стоит? — спросил Чернов, которого беднота и грязь здешней общаги поразили не менее чем остальных.
— Ты удивишься, но не настолько много как могло бы быть — ответил Владимир.
— Трущобы какие-то... — буркнула Эля.
— Не трущобы, но и не шик, глубокомысленно заметил Владимир.
— Вы как: защищаете этот выбор, или действительно дёшево? — приподняв бровь вопросила Эля.
— Действительно дёшево... кстати, те цены, что вы увидите, делите на 200-250, чтобы перевести в привычные наши. Чтобы составить представление о реальности, а не ужасаться количеством нулей после значащей цифры.
— ... Но платить по номиналу!
— Естественно.
— У меня такое впечатление — вклинился Вадик — будто я попал в какое-то кино про Латинскую Америку эпохи семидесятых... или даже шестидесятых.
— Ну ты не далёк от истины — усмехнулся Владимир — здешняя страна — страна третьего мира.
— Ну ладно — решил Михаил взять ситуацию под свой руководящий контроль — сейчас 'упали' на что-нибудь, чтобы все сидели, и обсудим, что имеем.
— Думаю, что статус разведчика, за Владимиром надо закрепить. Он тут очень хорошо справился с текущей задачей.
Все закивали.
— Согласен? — спросил его Михаил.
Владимир неопределённо пожал плечами и ответил.
— Согласен.
— Далее. Если я правильно понял, то проживание в этом месте и в этой комнате даст нам ту самую передышку, которую надо потратить на поиск возможностей закрепиться.
— Так.
— Поэтому, предлагаю, пока оставить предыдущие обязанности за каждым те же. Ежедневные занятия по рукопашке, всё равно проводить.
— Без Юли? — удивился Вадик.
— Без Юли. Отрабатываем и оттачиваем то, что уже знаем.
Разведка
Владимир, с утра пораньше, пока ещё все спали, ушёл куда-то, как он сказал проснувшемуся Михаилу, 'присмотреться к обстановке и городу'. Для всех же остальных утро началось двумя часами позже и с сильного шума в коридоре общаги. Кто-то орал с акцентом, чтобы его отпустили, кто-то просто ругался, но всё это предварялось шумом падающих тел.
На первую реакцию своей группы — выбежать и посмотреть — Михаилу пришлось рявкнуть, чтобы никто не высовывался и напомнить 'для особо забывчивых', что они в городе на нелегальном положении. А раз так, то и встревать в разные разборки местных, даже на правах свидетелей, очень даже противопоказано. Ребята погрустнели и разошлись по своим местам. Только Эля, собирающаяся выйти из комнаты на кухню всё-таки переспросила: 'И долго нам так ждать?', красноречиво, кивком головы, указав на Николая, которого назначили ей в помощники, застывшего посреди комнаты с кастрюлей в руках.
— Думаю, что не долго — ответил Михаил, прислушиваясь у двери. Там, судя по доносившимся голосам шёл какой-то торг. Кто-то что-то выпрашивал. Потом раздался звук падающей железки и звуки шагов, в сторону их двери. Михаил резко отпрянул.
Дверь распахнулась и в неё вошёл Владимир. Он закрыл плотно, на засов дверь, осмотрелся и вопросительно уставился на всю кампанию.
— У меня что-то не в порядке с одеждой? — спросил он, наконец, не дождавшись вопросов и реплик.
