И Смех, И Грех

— Надо же какой улов, ещё и сладкое на закуску, сейчас попробуем...

— Не успеешь...,— выкрикнула она.

Лена подняла ствол в небо и нажала на курок. Выстрел оглушил её, отдача чуть не вышибла оружие из рук, но она справилась.

— Эй, ты пришибленная. Мы пошутили. Закурить хотели попросить, а он не курящий,— забасил старший.

— Положите всё на место, по ногам пальну.

— Ты чего сдурела? А ну не балуй,— заверещал низкорослый со свинячими глазками.

Она не сбавила тона, наоборот, страх подстёгивал.

— Сам сказал пришибленная. Положил всё туда, где взял.

Ребятня матерясь отвалила. Когда она подошла ближе, в воздухе ещё кружил запах самогонного перегара, лука и сала.

— Чёрт бы их побрал,— ругался Андрей, собирая вещи,— шабашники с пьяного угару. Где-то видно что-то строят. С ночной гульбы возвращались. Народ разношёрстный.

— Вот это показательный пример того, что каждый мужик должен иметь работу в пределах досягаемости его семьи, иначе вот такой беспредел получаем.— Прикончила своей бабьей философией его рассуждения Лена.

— Хотя всё твоё рассуждение свелось к простому, но я уже так себе думаю, может, в этом простом и заключена часть истины. Дети растут без материнского и отцовского глаза. Мужчины не беспечными толпами шастают сами по себе, женщины кукуют в своём мирке... Надо думать тем, кто на верху эту думу и кончать с шатаниями в стране. Пока можно что собрать, надо постараться собрать народ в кучку. Такое утро сволочи испоганили.

— Давай убираться отсюда.

Дальше они старались обойтись без романтики. Ночевали у сморщенной годами бабки в бревёнчатой избе, рассматривая старые фотографии на стенах с пришпиленными к рамкам выцветшими букетиками цветов. Проникались рассказами про прошлую жизнь и пили чай с клубничным вареньем из больших чашек, наполняемых из пузатого вздрагивающего словно простуженный при кашле самовара. Андрей, слушая ностальгию бабки по тем не лёгким, но таким молодым и весёлым 50— ым, качал в знак понимания головой. "Скорее всего, психологию поколения "коммунальных квартир", во многом определяла именно эта коммунальность. Что в обществе, что в жизни — сплошной коллективизм. С одной стороны, конечно, люди не были одни. Всегда можно было рассчитывать на подставленное плечо, на помощь. Но с другой стороны — отсутствие почти всего личного, без чего многим тоже не легко обходиться. Вот и получается, с одной стороны — коллективные веселья, в парках, домах культуры, просто дворах и улицах. А с другой — хотение чего-то личного, своего, индивидуального. Которое и погнало их из этой коллективизации в "личное", "моё". Настроили многоэтажек, частных домов, получили квартиры, купили торшеры, серванты и стало скучно. Вот и мечутся их души между прошлым и настоящим. Бабка говорила о Сталине, и в голове у неё был сумбур. Она понимала, что он тиран, но и считала его чуть ли не отцом. Наверно, это в генах уж у славян заложено и плохое и хорошее оно наше и отказываться ни от чего не хотим. И это правильно. Мы страна. Мы народ. Мы Россия. И Гришка Отрёпьев и декабристы, царь Николай, товарищ Ульянов с большевиками и даже Ельцин с его забубонами, они все наши доморощенные не вражеский десант". От разговоров его сморило. Глаза слипались. Слабость ещё держит тело в плену, а тут дорога выматывает... Лена извинилась перед хозяйкой и провела его на кровать. "Господи, обзавелась ещё одним ребёнком, кто б мне сказал зачем?!" На утро бабка наварила яичек, нарезала домашнего хлеба. (Печёт сама, далеко ходить за покупным). Натушила картошки с домашней сметаной. Вкусно! Накормила на дорожку. И долго стоя у своего покошенного забора, махала им в след. Когда ещё бог завернёт к ней таких славных путников.

Дорога пока на многие, многие километры была прямой и хорошо накатанной. Мимо мелькали если не сёла, то небольшие города. Какую-то часть пути они ехали под впечатлением этой встречи, её вышитых подушек, вязаных подзоров и салфеточек. Но часики тикают и жизнь берёт своё, а новые встречи с настойчивостью вытесняют прежние. Моросил дождь, и Лена подобрала на остановке молоденькую девушку с новорождённым ребёнком.

— Куда ж ты в такую погоду?

— А назад сесть нельзя?— озадачила она Лену вопросом на вопрос.

— Нет, муж после операции может ехать в основном лёжа и на доске.

— Жаль? Только у меня денег много нет. Я автобус ждала. Мне до электрички,— поправляя мокрые волосы тараторила она.

— Я тебя без оплаты довезу,— улыбнулась Лена.— Зачем рискуешь так?

Та прикрыла дверку за собой и тяжело вздохнула собираясь рассказать про то, что её погнало в такую погоду.

— Так получилось,— потупилась она, старательно закрывая синяк на щеке. — А ладно вы всё равно чужая. Я от парня сбежала. Такая любовь была, как в кино. Я всё бросила и за ним помчалась. Мама ругала. Пыталась втолковать в мою голову, что гражданский брак это не официальный и любовь моя вовсе не любовь, а у меня на всё был готов свой ответ. "Любовь штампом в паспорте не определяется, и мужика загсом не удержишь. Все так живут". Оказалось все живут по — разному. Девочка, когда родилась, Славик словно с рельсов сошёл. Жизнь прежнюю притормозить не захотел, ребёнка же не бросишь и не побежишь с ним в бар или бильярдную пиво пить. Я с ребёнком, а он с подружками. Гражданский брак, вольный полёт. Никто никому ничего не обязан. А когда за выступление по морде получила... Вроде как после кровавого тумана прояснение нашло. Любви-то ведь и не было. Той, про которую пишут, один секс, да и то не он, а что-то животное. Вот, пока он на работе. Собрала кое — какие шмотки получше в сумку и ходу. Стою, а автобуса нет и нет. А тут ребята его знакомые прошли, ну, думаю, скажут ему и мне хана. Повезло. Вы подобрали.

Лена посмотрела за окно. Дождь всё не переставал, но солнце выползало из-за туч. Это превратило дождинки в серебряные нити. Здорово! Но она вернулась к разговору.

— Да, невесело. Куда же ты теперь?

— К мамке. Куда ж ещё. Убегала, она просила, чтоб, если что возвращалась, как бы там не сложилось домой. Она ждёт и любит. Кому мы кроме мамок нужны,— прижала она к груди шевелящийся свёрток.

Лена довезла её до электрички. Помогла донести вещи и посадила в вагон. Андрей держал над ними зонты. Потом они долго ехали молча. Всё оттого, что Лена была молчаливая.

— Ты расстроилась, потому что эта дурочка сломала себе жизнь?— погладил её по щеке Андрей.

Лена показала глазами ему за окно. Дождь закончился и туча откатила назад.

— Эта как раз только разбилась в кровь, но поднимется. У неё хватило силы, наберётся и ума, но есть тысячи других, ломающих её каждый день, не задумываясь или махнув рукой. Бабы даже по своей природе не заслужили такого, понимаешь?

— Но всем свои мозги в голову не вложишь и потом они тоже не святые. Мы с братьями стараемся колотиться втроём...

— Мы с сёстрами тоже, но, как реагировать на то, что попадается на глаза. Та бабуся со старыми фотографиями, эта девочка с синяком...

— Как с кинофильмом — просмотрела и забыла. У тебя сердца не хватит всех пожалеть.

Лена разозлилась.

— Значит, тебя мне тоже надо было кинуть в той машине, проехав мимо от греха подальше.

— Ох, куда тебя занесло. Девочки ты помогла? Помогла. Бабку слушала? Слушала, а больше ей ничего и не надо, молодость ты ей и коммунизм вернуть не в силах. К тому же денег мы ей за ночь прилично отвалили. Всё, приплюсуй крестики к добрым делам и забудь. Ты тоже согласилась возиться со мной не бескорыстно, помнишь?

В стареньком салоне повисла тишина.

— Ты что хочешь расплатиться со мной за услуги?— побелела Лена.

Он удивился такому повороту её мысли, хотя удивляться, как раз тут было нечего. Знал же её характер. Мог бы и не болтать всё подряд.

— Дьявольщина. Останови машину. Я просил остановить, ты что, оглохла?— раскричался он.

Она выполнила. Он вышел первым, отойдя от обочины на полянку и привалившись спиной к дереву, потянулся. Потом обхватил плечи руками. Губы подрагивали, а лицо было белым. Поэтому он старался стоять к ней спиной. Сказал, стараясь безразличным тоном:

— Зараза, устал неимоверно. Лен, расстели плед, отдохнём.

Она вышла не сразу, громко хлопнув дверкой. Расстелила плед и ушла обратно. "Почему у мужиков мозги задним числом думают. Ляпнул. Вот что теперь делать? Буду лежать один, как последний идиот",— ругался Андрей на себя и лежал. Лежал час, другой, стрелки перевалили на третий... Лена не выдержала. Подошла, встав у его ног. Проскрипела:

— Сколько ещё ты будешь валяться здесь?

Он не приподнимая головы, буркнул:

— Пока ты не сядешь рядом.

Она топнула ногой и прокричала:

— Тогда я поеду одна, а ты добирайся, как знаешь.

Он закинул нога на ногу и не двинулся с места. Резона уступать ей сейчас после того, что натворил нет. Лучше упрямиться.

— Езжай...

Она сделала шаг от него и опять прокричала:

— Вот и поеду.

— Вот и езжай,— устало проныл он.— Езжай, езжай...

Она ушла в машину, двигатель заработал, Андрей приподнял голову "Неужели уедет?" Но нет порычав, машина не двинулась с места. Лена подошла и села рядом.

— Что ты хочешь?

— Твоего прощения и поцелуя... совсем не обязательно, моя красота, обижаться на мужскую дурь.

— Это не дурь. Всё правда. Мы возвращаемся. Ты платишь мне, как и договорились за уход и наши дорожки больше никогда не пересекутся.

Он упал на спину и объявил:

— Тогда я остаюсь здесь на пледе, а ты езжай. Сними, сколько считаешь нужным денег и будь счастлива.

Лена ушла в машину, о чём известила его хлопнувшая дверь. Но через полчаса вернулась опять. Присев на краешек попросила.

— Андрюша, поехали, я так по дочке соскучилась, а из-за твоих капризов мы потеряли три часа.

— Это не капризы. Я люблю тебя, а ты не хочешь мне верить. Жизнь без тебя пошла кувырком. Что ж делать, если сошлись на одной дорожке два однолюба. Не вопрос, будь он жив, но ведь его нет и ты свободна. А со мной вообще катастрофа. Даже психологи обещают однолюбу одиночество, потому что другого идеала для таких как я, больше не существует. Наверное, смешно, но бывает и такое. Мальчишкой влюбился, утоп по уши в тебе. До сих пор помню твою грудь, живот вдавившие меня в стену. Так бы и стоял не рыпаясь вечно или каждый день рвал из-за тебя кулаки, лишь бы разнимала. Лена, сама подумай, нет человека давно — это не любовь уже, а зависимость. Только любой тебе скажет, что зависимость — это болезнь. А болезни подлежат лечению. Почему это не может быть увлечение мной?! Судьба сжалилась надо мной и свела, а ты бросить грозишься. Ты не представляешь, что это будет такое, снова грохнуться, разбиться, встать с карачек, видеть каждый день свою разбитую рожу, зализывать раны... Так лучше пристрели меня здесь, сейчас.

— Господи, что ты городишь...

— Давай разберёмся. У тебя же никого нет, и не было столько лет. И я тебе нравлюсь. Не слепой же я. Пусть не любишь, но нравлюсь. Зачем мудрить, отбрасывая меня так. Или ты считаешь себя недостойной полноценного чувства? — попробовал он зацепить её ещё так. — Леночка, ну, пожалуйста...

— Есть хочешь?

— Я тебя хочу насовсем, на всю жизнь...

— А пить?

— Ленка?

— Иди в машину...

— Не пойду.

— Ну, не здесь же мириться, бугорок просмотр хороший, лежишь, как на картинке...

Обрадованный он припустил в машину, а Лена спрятав плед в багажник, закрыла дверцы и к его неудовольствию поехала. Он покрутил головой:

— Обманщица...

Она бросила ему через плечо.

— Взрослая баба, которая всегда найдёт выход.

— Лен, мне не до шуток...

— Значит, займись серьёзным делом, например, работой.— Нет, она конечно не сторонница разбойного вранья. Но иногда жизнь подсказывает и, следуя ей приходится применять небольшие хитрости.

Куда деваться, достал компьютер. Дальше занятый работой на "ноутбуке" Андрей действительно помалкивал, стараясь ни ляпнуть ещё чего. С подружками другая складывалась картина. Девицы глотали всё не моргнув глазом и он привык не одёргивать себя. Он платил, они терпели. Подходя к вопросу упрощенно и считая это своей работой всего лишь. Оказалось чувства и деньги, это разные вещи. Лена бы не обиделась и просто забрала валюту, если б не нравился я ей",— дошёл он в своих рассуждениях до того, что грело душу. "К тому же, оказывается, мужчины и женщины по разному смотрят на одни и те же вещи. Сильный пол мыслит глобально, ворочая крупномасштабные проекты, а женщины щиплют по мелочам, уделяя последним огромное внимание. Отсюда и обиды с нестыковкой. Он сказал не подумавши, а она трагедию не хуже Шекспира сочинила. Разве не понятно, что он любит её, а всё остальное мелочи. Чёрт! вот за эти мелочи она и цепляется. Но куда деваться, если бабья порода так обожает делать из мухи слона. Ни под какой лупой не разглядеть в их поступках логики. Ведь ничего такого не сказал только правду, чего собственно обижаться-то. А она вон как взвилась. Это всё от того, что девчонки привыкли жить по красивым картинкам, читать романы, смотреть фильмы и непременно с ахами и охами. А Андрей романов не читает, он вообще последней книжкой "Золотой ключик" прочитал. Из фильмов смотрел "Мужскую работу", да "Терминатора". Всё время, каким он располагал, уходило в деловое русло. Телевизор ради новостей иногда включал и то засыпал. Ему вообще не понятно, с какой стати люди глупостями засоряют свою жизнь. Копаясь в мыслях, он не смотрел по сторонам. Везёт и везёт. Проявил заинтересованность только тогда, когда машина свернула в посёлок, на дороге к которому его расстреляли. Вон и обгорелый скелет его машины промелькнул в кустах. А когда машина встала у соседнего с братом дома, он понял, с кем свела его судьба. "Ещё и языком молол насчёт участка, козёл". Словно услышав его мысли, в окно машины упёрлась козлиная морда. За козой нагрянули две разномастные девушки. В смысле, рыжая и беленькая. Они с интересом наблюдали за машиной. Любопытная шустрая маленькая девочка и, совсем уж невероятно, два его брата. Огромный пёс старшего брата царапал ручку, норовя открыть и проникнуть в салон. "Вся семейка в сборе, даже рыжий Матвей вон на крыльце посиживает, гостей намывает, придётся открываться, к тому же, кажется, чужих нет". Он погудел, и Лена нырнула в салон.

— Это мои братья и можно не прятаться, осторожничая.

— Невероятно.

— Почему?

— Выйдешь, узнаешь.

— Лен?

— Они собрались жениться на моих сёстрах...

— Значит, я на правильном пути. "Но ведь она говорила, что младшая ненормальная?" Постой, но помнится ты говорила, что младшая юродивая?

— Ой, я сама ничего не поняла. Вон она, рядом с Виктором стоит.

Димка ещё раз присмотрелся. Девица была совсем не такой, какой ожидал он её увидеть по описанию сестры. Перед ним была самая обыкновенная женщина. Вернее— необыкновенная. Такой её делали стройное тело, зелёные глаза, рыжая грива и совершенно неземное состояние— нежно смущённое, немного нерешительное.

— Да, явный перекос, рыжая мало походит на деревенскую дурочку. Вернее совсем её не напоминает.