Внезапно я опомнился, лихорадочно прячу камень и, не осознавая, что делаю, щёлкаю пальцами, пространство мгновенно заполняется синими вихрями. Это же "двери" в другие реальности, как же забыл об этом! Дико оглянувшись по сторонам, делаю для Вита-са неожиданный бросок к старинной книге, цепляю палкой, подкидываю, удачно ловлю подмышкой.
— А!!! — орёт упырь, натягивая веки на голову Вия, из чёрных как пропасть глаз вырывается тёмное пламя.
— Покажите мне его!!! — грохочет голос.
— Вот он!!! — вытягивает длинный палец Вита-с.
В это мгновенье, подтягиваю к себе воздушную синюю змейку и ... ухожу. Смрад подземелья словно сдувает раскалённым ветром, я вновь в теле дракона. Над головой низкие багровые тучи, земля безжизненная, в глубоких трещинах и вся запорошена пеплом, я вновь в Отстойнике.
Гл.17.
Взмахиваю крыльями, стремительно набираю высоту, несусь над равниной как стратегический бомбардировщик, над Вселенской пропастью клубится туман.
Пастух возникает в дали как мушка дрозофила, но быстро увеличивается в размерах и вот, рядом зависло огромное кошмарное чудовище с множеством стебельков на каждом из которых, блестящий глаз.
— Как я погляжу, его тянет в Отстойник.
— А он настырный дракон.
— Ему здесь явно нравится.
— Одним словом, турист.
Пастух разговаривает сам с собой, невольно улыбнулся, определённо, у него шизофрения.
— А ты правильно мыслишь, в нас разум многих, — на необъятном теле открывается щель слюнявого рта, — для чего ты зачастил сюда, твои Вселенные в других мирах?
— Убежал от неприятностей, — искренне говорю я.
— Сюда, в Отстойник? — громыхнуло так, едва перепонки не лопнули, с трудом догадался, он смеётся. — И как ты думаешь выбраться отсюда?
— Некогда было думать, — мрачнею я.
— Чисто человеческое качество, — по необъятной долине пронеслись бесчисленный шквал из молний, природа чутко реагирует на эмоции Сторожа Людских Душ.
— Невероятный симбиоз человека и дракона. Может бросить тебя в Отстойник и посмотреть, что получится?
— Это милая шутка? — холодею я.
— Одна из реальностей.
— Нет, я не хочу! — энергично воспротивился я.
— Твоё право. Ладно, не хочешь не надо, я отлучусь ненадолго, лет на сто, а там решу, что с тобой делать.
— Э-э, ты чего, какие сто лет, я от старости умру! — вскрикиваю я.
— Драконы живут долго, — звучит равнодушный голос.
— Но я ещё и человек!
— Тогда тебе в Отстойник.
— Всё же ты шутишь? — в великой тревоге вглядываюсь в бесчисленные огни холодных глаз.
— Да? Ну, раз считаешь, что я шучу, пусть это будет так.
— Верни меня обратно! — потребовал я, и мне показалось, что я не рычу, а пищу, словно маленькая мышь.
— Желаешь попасть в свои неприятности?
— Нет. А можно их как-то обойти? — с надеждой спрашиваю я и от переизбытка чувств изрыгнул из себя огненный клуб пламени.
— С этого места ты можешь вернуться лишь в искомую точку ... и не плюйся огнём, здесь итак жарко!
— Меня это не устраивает, не для того прибыл сюда, чтоб результат стал нулевой, — я едва сдержался, чтобы вновь не выдохнуть пламя.
— Он не подумал, чисто человеческое качество, — в небе вновь вспыхнули молнии.
— Может, это и так, но ты всесильный. Помоги мне! — я пытаюсь изобразить скорбное выражение, но получилось лишь оскалить пасть.
— Всесильный? Да я скромный пастух, наслаждаюсь Вечным покоем.
— И всё же не откажи мне в помощи, — я в скорбном порыве складываю у груди свои когтистые лапы, подлетаю к его глазам, вблизи они не такие и маленькие, можно в зрачок влететь как в московское метро.
— Не знаю, насколько тебе понравится моя помощь, но единственный путь сдвинуть точку возврата, это пролететь над Пропастью.
— И всё? — не верю я.
— Именно так, — бахрома с бесчисленным количеством глаз от волнения приходит в хаотичное движение.
— Так просто?
— Лично б я бы не рискнул, — из пасти чудовища хлынула жгучая пена, — вдруг зацепит одна из душ. Что творится в том котле, одному Создателю известно, может в нём возникли новые агрессивные формы жизни. Человеческая душа субстанция непредсказуемая, как говорится: "чужая душа — потёмки".
— Интересная мысль, — фыркаю я, извергнув из себя клуб огня. — Неужели ты боишься?
— Не хочу попасть в другую Реальность, мне и здесь хорошо.
— А что на другом краю пропасти?
— Ох, если б я знал ...
— Зачем же ты тогда меня туда посылаешь?
— Надоел ты мне, да и собаки скоро прилетят, могут покусать. В любом случае, точка возврата, с иного края Пропасти будет иная. Это единственный шанс избежать ждущих тебя неприятностей и найти другие ещё более крупные, — над выжженной степью вновь проносится шквал из бесчисленных молний, Пастух опять веселится.
— Что это? — холодея от страха, замечаю, как где-то вдали, возникают извивающиеся клубки из щупалец, когтей и пламени.
— Собаки почуяли твои эмоции, тебе следует поторопиться.
— Тогда пока! — со злостью выкрикиваю я и на огромной скорости устремляюсь к Пропасти.
— И тебе того же, — мои мозги едва не скрутили тяжёлые мысли чудовища.
Выжженная земля и низкие тучи словно схлынули, зависаю над клубящимся живым туманом. Кожей чувствую со всех сторон пристальное внимание, где-то внизу начали происходить некие подвижки. Цепенея от страха, рванул вперёд, воздух над телом раскаляется, несусь как болид, ворвавшийся в атмосферу, но мир внизу, словно застыл во времени. В тумане возникаю многочисленные завихрения, души, отпихивая друг друга, пытаются вырваться на поверхность, их гложет любопытство, кто ж такой умник, решил посетить их владения.
Трепещу крыльями, словно букашка в паутине, конца Пропасти не видно. Внезапно на пути взметается столб из шипящего пара, как ракета пробивает тучи, на пути возникает тень и крючковатые пальцы обозначаются в бурлящей субстанции, злобная ухмылка застилает всё небо.
С воплем шарахаюсь в сторону, но призрачные руки настигают.
— Помогите!!! — ору я в отчаянье.
— Меня зовут? — всколыхнулся внизу живой туман.
Нечто невообразимо сильное выбирается на поверхность и ударило по призрачным рукам. Злобная усмешка искажается и съёживается как расплавленный воск, утекает обратно в клубящийся мир.
— Кто ты? — звенит, словно серебряный колокольчик мягкий голос.
Озираюсь по сторонам, тело сотрясает дрожь, даже чешуя поднялась дыбом.
— Какой милый зверёк, ты меня не бойся, — в пространстве возникает детское личико в забавных кудряшках. — Ты хомячок? — оно приблизилось, и меня словно погладили по спине. Внезапно она удивляется: — Это ты? — произносит странную фразу.
— Ребёнок? — удивляюсь я. Нечто знакомое мелькает в её облике, моя душа затрепетала. Если б у меня были дети, я посчитал бы её своей дочкой ... но это абсурд, такого не может быть... и к тому же она такая огромная!
— Я Влада, а рядом моя мама. Ты не бойся, теперь тебя никто не тронет. Хочешь у нас пожить?
— Нет!!!
— Извини, я не хотела тебя пугать, — сияющее лицо девочки трогает добрая улыбка. — Ты хочешь перебраться в свой мир? — догадывается она.
— Ты мне поможешь? — задыхаясь от радости, спрашиваю я.
— Конечно. Жаль, что не хочешь погостить у нас, — чистая, осязаемая как материальный предмет, грусть, вызывает во мне слёзы.
— Мне сейчас нельзя, — искренне говорю девочке, — попробую в другой раз.
— Буду ждать, — пространство заискрилось в безграничном веселье. — Была рада тебя видеть, — словно старому знакомому обращается она.
Возникает тоннель, наполненный яркими звёздами: — Тебе туда! — шепчет до боли знакомый голос.
Материализуюсь во дворе соседнего дома, аккурат, напротив двух пьяниц, пытающихся наскрести денег на бутылку водки. Они окидывают меня тусклыми взглядами: — Дай копеек двенадцать, — оживляется один из них.
Выгребаю всю мелочь, сую в жадную ладонь, удивляясь их реакции и посмеиваясь, иду в скверик. На полпути останавливаюсь, в великой досаде всплёскиваю руками, я забыл магическую книгу в Отстойнике, но чтоб вернуться обратно, большого желания нет.
Катя и Рита, сидят на скамейке, о чём-то весело болтают, автомат небрежно брошен рядом с дамской сумочкой. Просто идиллия!
— Ты уже пришёл? — задаёт Рита глупый вопрос. — А где ты так вымазался?
— Автомат ...
— Что, автомат? — мило улыбается она.
— Спрячь.
— Плечо отдавил, он маленький, но тяжёлый, даже не ожидала такого, — хлопнула она пушистыми ресницами, но нехотя запихивает его под пальто.
Катя без очков, наверное, носик натёрла, окидывает меня изумрудным взглядом, зрачки — едва заметные щели: — В подвале был?
— Был.
— Книгу нашёл?
— Да. Но затем потерял, — сознаюсь я.
Где?
— В Отстойнике.
— Загадками говоришь, напарник, — щурит она чудесные глаза.
— Это иное время, может и другая Вселенная.
— Э как, тебя далеко занесло, за тобой глаз да глаз нужен, — поджимает она пухлые губы.
Рита смотрит на меня во все глаза, в них великое удивление.
— С Вита-сом встретился, слегка подрались. Он с местным упырём был, сейчас обозлён до крайности, видимо, к ночи ринется упырей оживлять на древнем кладбище. Так что, девочки, придётся сегодня пострелять.
— Так мы не против, а чего вечера ждать, — с боевым задором произносит Катя, — ты говоришь, он в подвале?
— Боюсь нам пуль не хватит, он Вия вызвал.
— Какого Вия? — пугается Рита.
— Обычного, одним взглядом всё живое в прах обращает.
— Какая сволочь, в потусторонний мир влез, — вскипела Катя.
— Почему сволочь? — удивляюсь реакции напарницы, — он сам потусторонний.
— Все же, к дому стоит подойти, — тоном, не терпящим возражения, заявляет Катя.
— Как скажешь, подруга, — в принципе я с ней согласен, а вдруг получится выследить упырей.
Катя окидывает меня жгучим взглядом. О, как он похож на тот, который я видел у неё в далёкие двухтысячные года. Как необычно сознавать, что в теле столь юной особы сидит умудрённая опытом роскошная женщина.
Рита неодобрительно покосилась на неё, резко встала, автомат нагло вылез из-под полы пальто, хмурю брови, девушка нехотя его прикрывает.
Дом находится слегка в низине, к нему ведёт крутая дорога, а вверху стоит бутовый забор. Расположились за стеной и стали наблюдать. Всё до обыденности спокойно: во дворе женщина вешает бельё; двое пьяниц купили бутылку водки, с радостными улыбками расположились за разлапистыми кустами, аккуратно расстелили замусоленную газету, нарезают вареную колбасу, видимо с моей мелочи им даже хватило на закусь; детвора, в песочнице, лепят из песка замки; на балконе поливает герань полная мадам, на голове, торчат в разные стороны бигуди ...
— Вон тот упырь, что меня заманил в подвал, — я тихо толкаю Катю.
Из подъезда, в заляпанной краской одежде, показался мой старый знакомый. Он отвешивает комплимент неряшливой пожилой женщине, щурится от яркого света, подходит к скамейке, начинает готовить её к покраске. Подбегает соседский мальчик, просит кисточку, упырь расплывается в улыбке, треплет его по волосам, что-то нашёптывает на ухо. Затем берёт мальчика за руку и ведёт со двора: — Мария Фёдоровна, не извольте беспокоиться, мы сходим за краской, здесь недалеко, в соседнем подвале, он у вас настоящий помощник, — заискивающе кланяется он женщине с бельём.
Женщина благосклонно кивает: — Витюня, слушайся Якова Михайловича.
— Куда этот гад его ведёт? — всполошилась Рита.
— Кровь высасывать, — в омерзении ощетинилась Катя.
— Я с Ритой пойду за ними, а ты побудь здесь, Вита-с должен скоро выйти.
Катя яростно раздувает ноздри, мне даже показалось, что из них вылетело пару искорок, она нехотя кивает, видно очень хотела сама разобраться с упырём.
Поспешно спускаемся вниз, стараясь не терять его из виду.
— Рита, дай автомат, — требую я. Девушка безропотно стягивает его с плеча и передаёт мне.
— Оружие на пол, руки в стену! — грозный окрик застаёт нас врасплох.
Скашиваю глаза. Всё же засветились, нас держат под прицелом три милиционера.
— Ребята, у нас есть разрешение, я сотрудник КГБ.
— Оружие на пол!
— Да чтоб вас, вы операцию нам срываете! — взрываюсь я, а тем временем упырь с мальчиком исчезают в соседнем дворе, любая минута смерти подобна.
— Будем стрелять на поражение! — выкрикивает милиционер, но я улавливаю дрожь в голосе лейтенанта.
Откидываю автомат в сторону.
— Руки к стене!
— Позвольте удостоверение показать, — во мне как снежный ком нарастает раздражение.
— В участке разберёмся! — слышится холодное звяканье наручников.
Внезапно сущность Риты искажается, хрустит позвоночник, и вот, на месте милого лица скалится морда матёрого питбуля, с громовым рычанием кидается на блюстителей закона. Словно в замедленной съёмке, взлетает в воздух разорванное тело молодого лейтенанта. Рвётся шинель у другого, оголяя кровавые кости рёбер. Третий, в ужасе пытается бежать, но Рита, в образе кошмарного питбуля, в прыжке настигает его, ломает позвоночник, отрывает голову, лапой прижимает обмякшего человека к земле.
Я прибываю в ступоре, некоторое время ничего не соображаю.
— Мне жизнь ребёнка, важнее этих мужчин! Бегом, Кирилл! — словно сквозь вату слышу Ритин голос.
Хватаю автомат, несусь следом за ней. Забегаем в соседний двор, упыря с мальчиком нет.
— Они уже спустились в подвал! — я набегу снимаю автомат с предохранителя.
Этот подвал ещё более жуткий, чем тот, в котором я побывал раньше. Трухлявая дверь висит на одной петле, вниз ведут земляные ступени, стены, набухшие от влаги и вот-вот, сомкнутся друг с другом. Всюду грязные сети подвальных пауков, множество слизней кормятся плесенью, чёрные жуки задирают брюха, выпускают зловонные струйки ядовитой жидкости.
Странно, но я вижу в темноте, мои глаза светятся, их зелёные отблески пляшут по стенам.
Рита, срывая паутину, несётся вглубь подвала, я едва поспеваю следом. Ступеньки заканчиваются и переходят в уровень заброшенных сараев. В самом конце подвала, упырь держит вздрагивающее в ужасе тельце мальчика и уже готовится вонзить в тонкую шейку узкие клыки. С яростным рычанием Рита бросается вперёд, но упырь непостижимо быстро отскакивает, бьёт рукой, на пальцах, которых торчат длинные когти. С визгом, вся окровавленная, Рита отлетает к стене, но вновь бросается на него. Тот запрыгивает на стену, ловко избегает её клыков, вновь рвёт ей тело.
— Рита, в сторону! — кричу я и пытаюсь прицелиться. Но хитрый упырь заслоняется девушкой и целится клыками ей в шею. Рита жутко взревела, прокусывает ему плечо, хрустнула ключица. Упырь тонко вскрикивает и почти кусает её за шею. Мешкать нельзя, выпускаю очередь из автомата. Серебряные пули веером расходятся в кромешной тьме, вышибая щепу с трухлявых дверей, но пара пуль, впиваются в плоть упыря. Поросячий визг звучит как приятная музыка. Рита, пользуясь моментом, отпихивает его от себя, орошая кровью гнилую землю подвала, благоразумно бежит ко мне.
