— Мои спутники прибудут на борт в самое ближайшее время мсье... — раздался подозрительно знакомый голос.
Я обернулся.
Голос резко смолк, словно подавившись. Карий и зеленый глаза широко раскрылись, но лицо их обладательницы сохранило прежнее деловое выражение. Я испытал чувство дежа-вю, за последний месяц столкновение с людьми, считавшими меня мертвым, начало входить в число обыденных вещей.
— ... дю Понт, — голос справился с возникшим в горле комом и завершил фразу.
— Если не ошибаюсь, мадемуазель Штильрайм? — произнес я, вежливо поднимаясь с дивана, все-таки сидеть, когда дама стоит, было не слишком прилично.
— Вы ошиблись, мсье Бронн, мое имя Эльза Кралле.
— Конечно же. Я все перепутал. У меня такая отвратительная память на имена... — я галантно поклонился.
Дю Понт насупился.
— Вы знакомы?
— Нет, просто как-то встречались, — беззаботно улыбнулся я Жилю.
— На каком-то приеме, — дополнила меня Катрана... или Эльза...
— Что ж, тогда не буду тратить время на церемонии, — сухо отрезал Жиль, — мадемуазель Кралле представляет здесь новую часть нашей экспедиции, и располагает исключительными полномочиями до прибытия остальных. Вы, Танкред, будете выполнять ее указания, как если бы они исходили от меня. Вы все поняли?
Я кивнул и, надев шляпу, вышел на палубу.
Мой новый босс догнала меня через пару минут.
— Можно вас на минуту, мсье Бронн?
— Всегда к вашим услугам, мадемуазель... — я сделал вопросительную паузу.
— Сейчас Кралле, Эльза Кралле.
— Как вам будет угодно.
— Не буду скрывать, я крайне удивлена, застав вас здесь. У меня были совершенно иные сведения о вашей судьбе. Что случилось с Ялмаром?
— Он умер.
Впервые за все время нашего разговора ей немного отказало самообладание. Она вздрогнула и на шаг отступила от меня. Мне показалось, что в ее глазах промелькнул страх.
— Как вам удало... как это случилось?
— Ему не повезло.
С ним должен был быть человек... негр...
— Ему тоже не повезло.
— Он тоже... умер? — тихо спросила она.
Я кивнул.
— Я вас сильно недооценила, мсье Бронн, — заметила она после небольшой паузы, — вы не производили впечатления человека, способного на подобное.
— Впечатление может быть обманчиво...
Я решил не уточнять, что в случае с Ялмаром меня спасло стечение обстоятельств, а Иоганн погиб вообще случайно. В конце концов, репутация матерого бандита мне сейчас будет весьма кстати.
— Гаэтан будет удивлен, — продолжила девушка, — впрочем, скажу честно, много за вашу жизнь я все равно не дам.
— Посмотрим, — решительно заявил я.
Впрочем, на самом деле никакой решительности у меня не было.
Она посмотрела на меня с сомнением. Я уже хотел что-то ей ответить, но тут увидел поднимавшихся по сходням людей, и понял, что теперь я и сам не дам за собственную жизнь и ломаного гроша.
Высокую и худую фигуру Гаэтана Марии Никола Невера я узнал сразу, узнал и еще нескольких аденских знакомых. Так вот кого дю Понт привлек в качестве охраны экспедиции... В этом было разумное зерно. Но для меня это было крайне неудачное развитие ситуации. Я уже дважды ускользал из рук Невера. Третий раз мог оказаться для меня роковым.
Я оторвался от перил и нырнул в дверь надстройки раньше, чем они успели меня заметить. По крайней мере, я на это очень надеялся.
Так что делать? Как что? Бежать! Нет, я понимаю, что герой должен встречать опасность лицом к лицу. Но в данном случае это было бы, как говорили в таких случаях мои коллеги и товарищи бурных марсельских времен — "с финкой на паровоз". Краску у паровоза финкой я, может, и поцарапаю, но на выживание рассчитывать не стоит.
Я вбежал в свою каюту, не особо раздумывая схватил чемодан, швырнул в него, первое, что подвернулось под руку. Вынул из-под подушки любезно одолженный сицилийцем Розарио в Турине револьвер. Теперь надо быстро и по-английски, не прощаясь, покинуть яхту.
Я вышел из каюты и наткнулся на одного из новоприбывших. Видимо того или уже проинструктировали или у него просто была привычка стрелять в незнакомых. Он выдернул из кармана "Парабеллум". Осечка. Пока громила лязгал рычагами затвора, я отскочил за угол и поднял свое оружие. Как только тот высунулся из-за угла, я аккуратно сшиб выстрелом у него с головы соломенное канотье — отягощать свое положение лишними трупами я пока не собирался. Бандит пригнулся и отскочил обратно под прикрытие стены.
Я побежал на верхнюю палубу. Прыгать в иллюминатор я счел излишним. Не потому, что мне не хотелось искупаться в мутной портовой воде, а по причине того, что плывущий человек слишком выгодная мишень.
На верхней палубе стояли дю Понт, Невер, Катрана/Эльза и еще несколько человек. Я рванулся к сходням, постаравшись задействовать все мои спринтерские возможности.
— Держите его! — заорал дю Понт, — не дайте ему уйти!
Невер шагнул за спины стоявших перед ним, одновременно потянувшись к внутреннему карману сюртука.
Я развернулся, на секунду задержался и прострелил две дырки в переборке позади них. Невер стоял в толпе, и попасть в него, не задев других, было сложно, мои претензии к дю Понту были не настолько велики, а в женщин и случайных прохожих я избегаю стрелять принципиально...
Катрана вздрогнула, но осталась на месте, дю Понт отшагнул, споткнулся и упал на палубу, Невер пригнулся, укрывшись за опешившими моряками.
Я спрыгнул с мостика и побежал по сходням.
Сзади доносились крики.
— Держите его! Хватайте!!
Выскочив на пирс, я чуть не налетел на группу местных полицейских в фесках. Прежде чем они сообразили в чем дело, я проскочил между ними и помчался к ближайшим зданиям. Если я добегу до них раньше, чем Невер и его парни успеют начать стрельбу, то мои шансы можно будет считать уже неплохими.
Тут до полицейских дошло, и они, загалдев, бросились за мной.
Пришлось стрелять.
Два выстрела поверх фесок внушили полиции мысль, что в данном случае не стоит бежать слишком быстро, они залегли за тюками и ящиками и открыли беспорядочную пальбу. Моя искренняя благодарность тому, кто экономил на их обучении. Я смог покинуть пристань без единой царапины и устремился в лабиринт проходов между складами и остальными портовыми сооружениями.
Мое положение оказалось довольно сложным. Я начал стрелять первым и теперь доказать, что это самооборона, было уже затруднительно. Если бы не осечка у того бандита... Впрочем, если бы не та осечка, я бы сейчас ничего не рассказывал.
Я мчался среди всех этих проулков и отчетливо понимал, что дыхание у меня заканчивается. Возможно, стоило уделять больше внимания регулярным занятиям спортом. Я остановился и попытался прислушаться. Топот армейских ботинок был слышен вполне отчетливо. Точных данных о моем положении у полицейских не было, но направление они смогли определить верно.
Я выдохнул, и трусцой побежал дальше. На полноценный бег сил у меня уже не оставалось.
Площадь, навесы, торговцы... Куда дальше? Наобум побежал направо. Какой-то араб схватил меня за полу, бормоча что-то о несравненном качестве своего товара...
С той стороны площади донеслись крики. Я обернулся. Там мелькали красные фески полицейских. Щелкнул выстрел. Я увидел того самого парня с парабеллумом. Кого только Невер себе набрал? Сначала осечка, теперь вообще промазал... Я выстрелил в ответ. Громила выронил оружие и схватился за руку выше локтя. А ведь я целился в плечо.
Ошалевший торговец выпустил мою полу и с дикими криками шарахнулся в сторону. В мгновение ока на площади началось форменное столпотворение. Расталкивая прохожих, я побежал в какой-то переулок. Проклятье, как же душно. Если они начали в меня стрелять, значит, не хотят, чтобы я попал в руки полиции живьем. Мало ли что я там расскажу... Может сдаться? Нет. Пристрелят "при задержании".
Я остановился, привалившись к стене. Воздуха не хватало. Даже голова начала кружиться. Нет, определенно надо было по утрам заниматься гимнастикой. Я совершенно не в форме. Что за ерунда? Откуда эта кровь?
Я опустил глаза. Левый борт белого пиджака пошел ярко-алыми пятнами, медленно переходившими на брюки. Я был несправедлив к Неверу и его громиле. Похоже, тот все-таки не промахнулся... Да о чем я думаю! Я же ранен! Ранен!
В проходе возникла фигура в европейском костюме. Я не стал разбираться человек ли это Невера или случайный прохожий. В конце концов, нечего тут шляться во время перестрелки. Выстрелив в его направлении, я свернул за угол и поплелся дальше. Если я не ошибаюсь, у меня еще один патрон в барабане. А запасных сицилиец мне не оставил.
Дорогу перегородила телега. На козлах сидел человек в расшитом крестами черном капюшоне коптского священника. Я замахал на него револьвером, чтобы тот убирал с дороги свою колымагу. Откуда-то выскочила пара дюжих монахов. Они подхватили меня под руки, и моментально загрузили в повозку. Я вяло попытался сопротивляться, но револьвер вылетел из руки и с лязгом покатился по мостовой. Кажется, он даже последний раз выстрелил... Один из монахов забросил в телегу мой чемодан, который я каким-то чудом ухитрился не выпустить из рук до самого последнего момента, и задернул служившую пологом мешковину. Я рванулся, но тут силы меня оставили окончательно, я просто свалился на дно и затих. Потом стало темно.
Глава 5
Потолок был сводчатым. И белым. Также как и стены. Я рискнул приподняться на локте. Левый бок потянуло и он неприятно заныл. Я откинулся на подушку и осмотрелся. Маленькая комнатушка. Очень чистенькая. Крошечное, похожее на бойницу, оконце. Из мебели — кровать, тумбочка, табурет. На стене иконы. Значит, это копты.
Правой рукой я ощупал торс и левый бок. Плотно и основательно забинтовано. Профессионально, судя по всему. Крови вроде не видно. Но бок болит. Интересно насколько серьезно меня ранили? Я глубоко вздохнул. Левый бок отозвался резкой болью, но дыхание не перехватило, и кашля не было. Я задержал дыхание и начал считать, сколько смогу выдержать... Уфф. Немного. Ныряльщик из меня не выйдет, но легкие, судя по всему, не прострелены. Уже хорошо.
В дверь вошел сухопарый человек в монашеском одеянии. Увидев, что я очнулся, он сделал предостерегающий жест.
— Не надо вставать. Сейчас я позову настоятеля.
Я перестал дергаться, и решил подождать. В конце концов, особого выбора у меня не было.
Настоятель оказался добродушным мужчиной средних лет.
— Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, неплохо...
— Мы за вас молились.
— Большое спасибо. Чем я обязан столь пристальному вниманию с вашей стороны? И насколько серьезно я ранен?
— Не спешите. Понимаю, у вас много вопросов, — он присел на внесенный монахом стул.
— И мне очень хочется знать ответы, — добавил я.
— Сначала о ранении. Как мне сообщил врач, Господь был милостив к вам, и пуля лишь прошла по ребрам. Вы потеряли достаточно много крови, но серьезной опасности пока нет. Будем молиться, чтобы рана не загноилась.
Я еще раз пощупал бинты на груди. Похоже, мне крупно повезло.
— Так чем все таки я обязан подобному вниманию с вашей стороны?
— Мы же не могли оставить вас, раненого, на улице...
— Но и скрывать меня от полиции вы тем более не были обязаны. Почему вы не передали меня властям?
— Вы проницательны, сын мой. Мы действительно сочли за лучшее пока не выдавать вас властям.
Я подозрительно нахмурился. Определенно у монахов были на мой счет какие-то планы.
— Дело в том, — продолжал настоятель, — что мы уже весьма давно обратили на вас наше внимание.
В моей памяти промелькнул монах, показавший мне путь в Каире, когда я скрывался от людей дю Понта, и второй, буквально всучивший мне бурдюк, послуживший спасательным кругом в море... Кажется, я становлюсь суеверным.
— Не удивляйтесь. Впервые мы вами заинтересовались, когда узнали о статуэтке.
— Какой статуэтке? — с подозрением спросил я.
— Вы прекрасно знаете, о чем речь, — улыбнулся настоятель, — она, должно быть, попала к вам в конце войны.
— Откуда вы знаете?
— Мы не знаем. Мы догадываемся. До войны она хранилась у одного из наших братьев. По делам веры он должен был выехать в Бейрут, где его застали печальные события конца войны. Нам известно, что он погиб при бомбардировке города кораблями имперского флота. Мы полагали, что статуэтка утеряна, но несколько лет спустя упоминания о ней случайно попали нам на глаза в бумагах вашего университета.
— Почему вы решили, что это именно та статуэтка?
— Другой не было.
— Вы ошибаетесь. Я знаю, минимум, о трех. Возможно их вообще десятки...
— Всего четыре, — он снова снисходительно улыбнулся, — а нахождение трех других было нам известно.
Я приподнялся на локтях.
— Лежите, лежите, вы еще слишком слабы. Эти статуэтки были вывезены из старого Серсурского монастыря.
— Вы имеете в виду Стимфалопольский монастырь?
— Да. Это его греческое название.
Я упал обратно на подушку.
— Его нашли итальянцы и местные грабители. Они уже выкрали оттуда что смогли. Остальное в ближайшее время раскопает дю Понт...
— Увы, Господь попустил, чтобы две статуэтки были похищены из монастырского тайника.
— А где четвертая? — спросил я.
— У нас. Но мы несколько уклонились от главного. Мы не знаем, как статуэтка попала к вам в руки...
— Мне ее передал один из солдат.
— Возможно. Пути господни неисповедимы. Возможно, перед смертью наш брат в Бейруте передал ее кому-то, и так она дошла до вас.
— И что из этого следует? — устало спросил я, все-таки ранение давало о себе знать, и я ощущал заметную слабость, — вы рассчитываете, что я ее верну?
— Не обязательно. Если вы согласитесь нам помочь, то она сможет остаться у вас.
— Помочь?
Настоятель кивнул.
— Но как?
— Достаточно просто. Много столетий назад, с приходом арабов Амра ибн аль-Аса в Египет пришел ислам. Тогда мы приняли их как освободителей от власти считавшего нас еретиками константинопольского правительства. Но прошли десятилетия, и в Египте вспыхнуло восстание. Многие наши монастыри оказались в опасности. Война ничего не щадила. И тогда множество святынь и книг из обителей Верхнего Египта было укрыто в отдаленном и труднодоступном монастыре Серсуры. Прошли годы, и Господь отвел воду из тех мест и мы больше не могли попасть в монастырь. А наши святыни так и остались там.
— Но почему вы не вывезли их, когда источники стали пересыхать?
На лице настоятеля появилось некоторое смущение.
— Возникли определенные сложности. Мы смогли забрать лишь небольшую часть того, что там хранилось.
— Не переживайте. В ближайшее время дю Понт найдет оставшееся.
Монах отрицательно покачал головой.
— У вас, европейцев, есть много необычных вещей. Есть машины и самолеты. Но кое-чего вы не знаете. У нас, коптов, есть знание, но нет машин и самолетов. Если бы мы могли объединить усилия...
— А что вам мешает объединить усилия с дю Понтом? И причем тут я?
— Увы, но он не отдаст нам того, что нам принадлежит по праву.
