Профессор Флитвик был на сцене, подвешивая в воздухе светящиеся шары с помощью волшебной палочки так, чтобы они освещали ключевые позиции сцены. Оркестровую яму закрыли большой деревянной платформой, на которой разместился библиотечный стол и шесть стульев. Зейн пояснил, что здесь будут сидеть судьи. Шум толпы студентов казался приглушенным бормотанием и почти терялся на фоне обычных вечерних звуков, исходящих от туманных холмов и ближайшего леса. Тед, Сабрина и Дэмьен прошли вдоль ряда к середине секции, где располагалась группа гриффиндорцев. Ной уже был там. Он помахал Джеймсу, когда они заняли свои места.
— Салют, Гремлины! — крикнул Ной, с серьезным лицом исполняя сложный ряд приветственных жестов: он отдал честь, приложив руку ко лбу, поднял кулак, помахал локтями, что выглядело, как цыплячий танец, и, наконец, обхватил лицо с двух сторон руками, вытянув мизинцы и большие пальцы, вероятно, имитируя уши гремлина.
Тед кивнул, отвечая только жестом гремлинских ушей, который, по-видимому, был ответом на приветствие.
— Наши друзья из тройного В что-нибудь приготовили для нас?
Ной кивнул.
— Днем мы провели несколько испытаний. Все выглядело даже лучше, чем мы надеялись. И, — добавил он, ухмыляясь, — они предоставили свои услуги бесплатно. Джордж прислал письмо с пакетом, просил только рассказать ему, как все пройдет.
— Чуть позже мы дадим ему полный отчет, — невесело улыбнулся Тед.
— Что происходит? — Джеймс ткнул локтем Теда.
— Джеймс, мальчик мой, — сказал Тед, разглядывая толпу, — знаешь ли ты, что означает термин «оправданное отрицание»?
— Нет, — покачал головой Джеймс.
— Спроси своего приятеля, Зейна. Это выдумали в Америке. Скажем так, что иногда лучше ничего не знать, пока оно не свершится.
Джеймс пожал плечами, размышляя о том, что он, вероятно, одним из первых узнает, что замышляют Гремлины. Рядом кто-то тихо настраивал Волшебную Радиосеть. Тихий голос диктора растворялся в общем шуме, пока Джеймс не расслышал фразу «переполненный амфитеатр». Он скользнул взглядом по группе людей рядом со сценой и увидел то, что искал. Высокий человек в пурпурной шляпе-котелке говорил в кончик своей волшебной палочки. В ритм с его речью из конца волшебной палочки выплывали небольшие дымные струйки, которые формировали слова, плывущие в воздухе. Рядом с мужчиной, на небольшом столе стоял механизм, напоминающий что-то вроде старинного граммофона с огромной воронкой. Струйки призрачных слов втягивались в воронку с той же скоростью, с которой они вылетали из палочки. Джеймс никогда прежде не видел магическое радиовещание в действии. Он читал слова волшебника за секунду до того, как они произносились по радио.
— Сегодня здесь собрались участники дебатов, а также любопытствующие зрители, — произнес комментатор, — демонстрируя продолжающиеся в последнее время во всем магическом мире споры и сомнения по поводу политики Министерства и деятельности мракоборцев, а также относительно недавних событий в истории магического мира. Этим вечером через специальный радиоэфир новостного обозрения мира волшебников мы увидим, что думает один из крупнейших центров магического обучения страны об этом спорном вопросе. Я ваш ведущий, Майрон Мадригал, и спонсор нашей программы Вимнот, лак для полировки волшебных палочек и усилитель чар. «Лучшие заклинания с помощью палочек от Вимнота!» Мы вернемся к прямой трансляции после важного сообщения.
Ведущий указал пальцем ассистенту, который, заткнув воронку большим клапаном, поместил на устройство пластинку с записью. Реклама лака от Вимнота заиграла из ближайшего радио. Вначале Джеймс беспокоился из-за трансляции дебатов на весь магический мир, но потом решил, что это лучше, чем разрывать информацию на куски, а потом склеивать в статью кем-то вроде Риты Скитер. По крайней мере при таком способе все аргументы будут услышаны в наиболее полном объеме. Он только надеялся, что Зейн, Петра и их команда будут более убедительны, чем Табита Корсика с ее тщательно сплетенной программой, состоящей из сомнений и полуправды.
Как только реклама по радио закончилась, Бенджамин Франклин подошел к подиуму слева от сцены. Из радио донесся приглушенный голос ведущего:
— Какой дерзкий поворот событий — ректор американской школы волшебства, Альма Алерон, Бенджамин Амадеус Франклин будет судить сегодняшние дебаты. Вот он приближается к подиуму.
— Добрый вечер, друзья, студенты, гости, — произнес Франклин громким чистым тенором без помощи своей волшебной палочки. — Добро пожаловать на торжественные общешкольные дебаты, проходящие в Хогвартсе. Меня зовут Бенджамин Франклин, и я удостоился чести быть избранным для представления сегодняшних команд. Команды А и Б займите свои места на сцене!
Десять человек поднялись из переднего ряда. Группа разделилась, одна половина поднялась на сцену с правой стороны, а вторая половина — с левой стороны. Все они сели за столы после того, как Франклин их представил. Команда А состояла из Зейна, Петры, Дженнифер Теллус, пуффендуйца Эндрю Хоберта и студента Альма Алерон по имени Джеральд Джонс. Команда Б не стала сюрпризом. Она состояла, по большей части из пятнадцати-семнадцатилетних слизеринцев, включая Табиту Корсику, ее дружка Тома Сквалуса и еще двоих — Хезера Флэка и Нолана Битлбрика. Из пяти человек за столом только один был моложе пятнадцати — Ральф. Он сидел на своем стуле словно статуя, уставившись на Франклина, как загипнотизированный.
— Речь в сегодняшних дебатах, — продолжил Франклин, поправляя свои квадратные очки, — как уже было освещено в различных СМИ, пойдет о важных вещах, и они будут иметь далеко идущие последствия. Как известно, расхождения во взглядах являются высочайшей степенью проявления свободы, а дебаты и дискуссии помогают мыслящему населению выбирать справедливое правительство. Эти непреложные истины определяют наш путь, и сегодня мы увидим их в действии. Не будем забывать о взаимоуважении и благоразумии, даже если мнения оппонентов будут далеки от ваших собственных, поэтому пусть все, что случится сегодня вечером, ни в коей мере не нанесет оскорбления этой школе и тем, кто прошел здесь обучение. Вне зависимости от исхода дебатов, — на этой фразе Франклин обернулся к командам, сидящим друг напротив друга, — давайте все останемся теми же, кем мы и вошли сюда — друзьями, однокурсниками и просто членами волшебного сообщества.
Зал разразился аплодисментами, которые, как показалось Джеймсу, звучали скорее с равнодушием, чем с признательностью. Франклин достал из своих одежд бумагу и изучил ее.
— Несколько ранее этим вечером с помощью жеребьевки было установлено, — провозгласил он официальным тоном, — что команда Б выступит первой с вступительной речью. Полагаю, ее будет представлять Табита Корсика. Мисс Корсика, пожалуйста.
Франклин отступил от трибуны, садясь в кресло, расположенное в самом центре сцены. Табита вышла к подиуму, находящемуся с левой стороны, руки ее были пусты. Она улыбнулась толпе своей восхитительной улыбкой, видимо, чтобы очаровать всех и каждого.
— Друзья и однокурсники, учителя и представители прессы, могу ли я взять на себя смелость указать на то, что замечания нашего уважаемого профессора Франклина, фактически, представляют саму суть ошибки, которая лежит в основе нашей сегодняшней дискуссии?
Толпа испустила что-то вроде совместного вздоха ожидания. Табита воспользовалась моментом, чтобы повернуться и улыбнуться Бенджамину Франклину:
— С извинениями и уважением, профессор.
Франклин, казалось, был совершенно невозмутим. Он поднял руку ладонью вверх и кивнул. Этот жест, видимо, говорил «продолжайте».
— Конечно, во время подобной дискуссии мы должны действовать в рамках приличий и уважения, — сказала Табита, возвращая свое внимание к аудитории, — в этом отношении мы не можем не согласиться с профессором. Нет, ошибка заключается в последнем предложении профессора Франклина. Он призывает нас, прежде всего, помнить, что все мы, в конце концов, являемся членами волшебного сообщества. Друзья, разве это является существенной основой нашей идентичности? Если так, то я утверждаю, что мы самые худшие из тиранов, самая низкая форма мракобесов. Ведь разве мы, за всеми палочками и заклинаниями, не являемся людьми больше, чем магами? Ставить свою магическую сущность превыше всего, значит отрицать свою человеческую природу, к которой мы принадлежим вместе с неволшебным миром. Хуже того, по умолчанию это низводит все остальное человечество к статусу более низкому и менее значимому. Я не приписываю эти предубеждения только профессору Франклину. Эти предрассудки закрепились в методах и манерах текущей магической политики так же крепко, как волшебство закрепилось в метле. Это не врожденная вера волшебного мира в то, что магловское человечество уступает нашему, но это — несчастный и неизбежный результат нынешней политики Министерства.
Наш спор сегодня основывается на том, что следующие домыслы нынешнего правящего класса являются причиной возникновения этих предрассудков. Их три. Во-первых — Закон о Секретности — важнейшая мера безопасности против мира маглов, предположительно неспособных принять наше существование. Хотя, возможно, он и был необходим в прошлом, мы считаем, что сейчас Закон о Секретности устарел и только приведет к изолированному обществу, отрицающему, что волшебники и маглы могут быть полезны друг другу.
Согласно их второму домыслу история подтверждает тот факт, что конгресс волшебников и маглов может только привести к войне. Мы будем настаивать, что это утверждение было сконструировано из ряда отдельных и несвязанных исторических инцидентов, которые, каждый по-своему, были неудачны, но относительно неважны. Миф об угрозе всесильного злого волшебника, жаждущего мирового господства, существовал наряду с предрассудком о слабоумном мире маглов, неспособных принять существование волшебного общества. Понятия обеих этих угроз, мы утверждаем, развивались волшебным правящим классом, чтобы поддержать культуру страха, тем самым закрепив свой собственный план власти и контроля.
И последнее, что мы хотим поставить под вопрос — это существование так называемой «темной» магии. Мы будем настаивать, что «темная» магия — просто форма сложного, хотя иногда опасного, волшебства, которое считается злым, потому что главным образом использовалось теми, кто когда-то противостоял текущему правящему магическому классу. Понятие «темной» магии, короче говоря, изобретение департамента мракоборцев, используемое, чтобы оправдать подавление любого человека или группы, если правящий класс чувствует себя под угрозой.
Мы утверждаем, что все эти три домысла легли в основу политики предубеждения против мира маглов. Наша цель — равенство, причем не только для маглов, но и для нас самих. Ведь прежде всего мы не ведьмы или волшебники, не маглы и не маги, мы — просто люди.
С этим Табита повернулась и направилась к своему месту за столом команды Б. Наступил момент благоговейной тишины, а затем, к ужасу Джеймса, толпа разразилась аплодисментами. Джеймс огляделся. Аплодировал не каждый, но те, кто делал это, примерно половина, делали это с беспощадным рвением.
— …выражение поддержки от собравшихся студентов, — слышен был голос радиоведущего — в то время, как мисс Корсика, образец спокойствия и уверенности в себе, занимает своем место. А сейчас к трибуне подходит мисс Петра Моргенштерн, капитан команды А…
Когда аплодисменты стихли, Петра положила на трибуну небольшую стопку карточек с записями и взглянула вверх без улыбки.
— Дамы и господа, однокурсники, приветствую вас, — сказала она, ее голос был четким и звонким. — Члены команды Б привели три пункта своей речи, свои «три домысла». Команда А докажет, что в действительности, только один из них имеет смысл для сегодняшних дебатов, в то время как два других аргумента полностью зависимы от него. Этот «домысел» состоит в том, что история как наука и как предмет исследования не надежна. Команда Б собирается убедить нас, что история не заслуживает доверия, будучи полностью сфабрикованной, сплетенной по капризу и умыслу небольшой правящей группы необычайно могущественных ведьм и волшебников. Эти правящие индивиды, должно быть действительно сильны, потому что история, которую она якобы придумали, на самом деле до сих пор в памяти многих, живущих по сей день. Наши родители, наши бабушки и дедушки, наши учителя и да, наши лидеры. Они были там, когда эта предполагаемая подделка истории имела место, большая часть происходила прямо здесь, на этой земле. Используя логику команды Б, Битвы за Хогвартс либо никогда не было, либо она происходила настолько по-другому, что совершенно не имела смысла.
Далее мы можем с легкостью оспорить другие их «домыслы», например утверждение, что Закон о Секретности не важен и что темная магия — это выдумка Департамента Мракоборцев. Если, мы докажем, тем не менее, что исторические записи о возвышении Темного Лорда и его кровавых поисках силы и власти над миром маглов точны, тогда остальные утверждения команды Б тоже отпадут. Таким образом, мы не будем тратить нашу энергию на остальные аргументы, а рассмотрим исключительно один. Приносим свои извинения команде Б.
При упоминании Темного Лорда снова наступила тишина, а затем последовал взрыв аплодисментов, равный по силе предыдущему, но разбавленный множественными возгласами и свистом.
— Краткое, но энергичное заявление от мисс Морганштерн, — произнес голос диктора. Джеймс увидел человека в пурпурном котелке и прочел его слова, вылетающие из волшебной палочки в воронку радиовещания. — Мастерски построенная речь в ответ на утверждения Мисс Корсики. Это обещает стать прямым и оживленным диалогом, дамы и господа.
В течение следующих сорока минут члены обеих команд занимали трибуны и предлагали аргументы и контраргументы, профессор Франклин контролировал время и судил. Зрителей просили сдерживать аплодисменты, которые было совершенно невозможно предотвратить. Каждый всплеск аплодисментов, звучащий в ответ на аргумент команды, казалось, подавлял сторонников противоположной точки зрения и поддерживал своих. Ночь спустилась на Амфитеатр, зловеще темная, лишь тонкий серп месяца висел низко над горизонтом. Заколдованные фонари плавали над ступенями и арками, оставляя сидения в тени. В центре сцены было светло, как в полдень, благодаря летающим светящимся шарам профессора Флитвика. Зейн противостоял Хезеру Флэку, оспаривая утверждение, что историю всегда пишут победители.
— Я из Соединенных Штатов, — говорил Зейн, обращаясь к Хезеру Флэку через сцену, — если ваше заявление правда, то как бы я узнал что-либо об ужасном прошлом моей страны, начиная с нашего обхождения с коренными американцами до охоты на салемских ведьм и о временах рабства. Если победители сфабриковали нашу историю, то как бы я узнал, что даже Томас Джефферсон имел своих рабов?
