| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Впрочем, касательно религии, в Заморье со времен королевы Мелисенды царила веротерпимость. Не по склонности франков, а строго из-за их малочисленности, но к середине XII века латинская и греческая, как и более мелкие халкидонские версии Церкви, тут практически слились. Высшие прелаты производились только из латинян, в Константинополе все еще назначали своих дублеров, но на низовом уровне греческие монастыри и церкви никаких изменений не претерпели, продолжая работать по своим правилам, и порой признавая иерархов Византии наравне с местными. Марониты вообще объединились с Римом, признав верховенство папы.
С нехалкидонскими церквями, в основном яковитами и армянами, латинская церковь, несмотря на схизму и раскол многовековой давности, оставалась в хороших отношениях, хотя их приверженцы считались подданными "религиозно близкими", но все же второго сорта. Например, получить фьеф они могли лишь в исключительных (кроме Эдессы) случаях. Но и такое случалось.
Третий, низший срез населения, составляли неверные, то есть все нехристиане, независимо от конкретики. Ограничений у них имелось больше, но в основном в виде запретов на социальный лифт в феодальное сословие (хотя шейхов порой признавали в статусе правителей и данников), лимитов на проживание в ряде районов (Иерусалим, например) и межобщинных связей.
При этом, каждая группа пользовалась своим правом и обычаями, которые вполне признавались и поддерживались короной.
Амори I, получив опыт правления на нелатинизированных территориях, в основном населенных как раз нехалкидонскими коптами-христианами и мусульманами, выгляделвполне подходящим кандидатом на руководство этим "неплавящим" котлом.
* * *
В любом случае, весной 1163 года уже началась наступательная операция в Египет, остановить или задержать которую было невозможно — поздно. Европейцы уже выступили. Потому, король занял денег у тамплиеров и купцов, созвал вассалов и добровольцев, привлек наемников (в том числе до тысячи туркмен) и мобилизовал городское ополчение (коронные города обязывались службой пехоты).
Боэмунду III Антиохийскому передали графа Эдессы в оперативное подчинение, поручив на время похода руководство обеими доменами, Пальмиру защищали тамплиеры, а регентом в Иерусалиме осталась королева Матильда Шампанская, советником к которой приставили магистра ордена Тампля Бертрана де Бланшфора, толкового менеджера, политика, дипломата и орденского реформатора. Храмовники участвовали во всех войнах Балдуина III и понесли большие потери, отчего в рейд отправили лишь небольшой отряд, будучи загружены обороной Пальмиры. Госпитальеры, напротив, собрали огромное войско в шестьсот рыцарей и до трех тысяч сержантов, туркополов и наемников, стянув под египетский проект все свои резервы Леванта и Европы.
Кроме орденов, к войскам Иерусалима присоединились многочисленные европейские туристы, явившиеся специально для участия в "натиске на Вавилон". Первым, конечно, следует упомянуть графа Терри Фландрского, заслуженного ветерана крестовых походов, совершающего уже четвертое паломничество, но не менее знатные фамилии представляли Гильом VI граф Ангулемский и Гуго VIII де Лузиньян граф де Ла Марш, а также еще множество сеньоров, сопровождаемых вассалами и дружинами.
Подкрепление привел и новый византийский наместник Киликии Константин Коломан (сын претендента на венгерский престол Бориса Коломановича и правнук Владимира Мономаха), в которое традиционно входила армянская дружина.
Этот сводный корпус, выступал на Каир по суше, но начинал вторым. Первый удар наносили с моря, по Александрии. Туда, под общим руководством графа Раймунда III Триполийского, отправились кораблями части из Триполи, Хомса и Сидона (предоставившего флот), присланные Вильгельмом I Сицилийским двести галер с южно-итальянскими феодальными пилигримами, под командованием племянника короля Сицилии Танкреда де Лечче (внебрачного, но признанного сына старшего брата Вильгельма I Рожера, умершего до смерти их отца и потому не ставшего королем). Танкред недавно участвовал в нескольких мятежах против сюзерена, но получил прощение и был приставлен к делу — скорее, чтобы отослать из тлеющей Южной Италии подальше, чем по заслугам. Генуя и Пиза тоже прислали мощные флоты с десантом, а по суше ждали подхода частей князя Дамиетты и графа Тинниса.
* * *
В Египте в 1161 году визиря ибн Руззика свергла тетка правящего халифа, но ибн Руззик, прежде чем погибнуть от рук заговорщиков, успел собственноручно убить эту возглавившую переворот принцессу. Власть перехватил его сын, но через год случился еще один переворот и визирем стал наместник Верхнего Египта Шавар. Угроза нападения франков, некоторое время каирские страсти охлаждала. Но получив новести о смерти Балдуина III и предположив, возможно по своему опыту, что латиняне надолго отвлекутся вопросом о наследии, Диргам — один из высших сановников Шавара, при поддержке суданских частей мамлюкской гвардии устроил новый заговор. Шавар успел бежать в Александрию, где пользовался поддержкой, а в Каире Дирхам перебил всех оставшихся сторонников свергнутого визиря, после чего вышел походом на север, добивать соперника.
* * *
Именно в это время, в конце весны 1163 года, обе франкские армии выступили на Египет.
План кампании, предусматривающий оттягивание сил противника от столицы к месту первого удара — Александрии, провалился не начавшись. В стране наличествовало два визиря, каждый с развернутыми войсками, причем находились они как раз в Каире и Александрии и в состоянии войны между собой. Этот интересный расклад стал неожиданностью для первой волны крестоносцев.
Высадившийся десант флота, вкупе с подходящими частями Дамиетты и Тинниса, с удивлением увидел Александрию уже затворившейся в осаду. Ларчик открывался просто — на город шли отряды победившего в Каире Диргама и Шавар готовился к обороне. Внезапное появление под родными стенами латинян, привело александрийцев в не меньшее замешательство, впрочем, быстро прошедшее у обеих сторон. Соединившиеся отряды франков блокировали город с суши, флот перекрыл море, первые приступы гарнизон легко отбил, и уяснив, что с наскока крепость взять не получится, христианская коалиция перешла к правильной осаде.
Онову обороняющихся составляли отряды Шавара и местная стража, а кроме них ополченное население, в немалой доле состоявшее из купцов, караванщиков и моряков с их работниками, прекрасно знающих, что делать по любую сторону от копья или сабли. Город не захватывали уж несколько веков, накопленным богатством он уступал разве что Константинополю и Багдаду, укрепления имел мощные и всемерно поддерживаемые в исправности.
Диргам до Александрии не дошел. Получив на полпути вести о нападении франков, новый визирь остановился, затем отошел в Танту (городок между Каиром и Александрией), где задержался понаблюдать за событиями. Спасать конкурента он, разумеется, не собирался, но и упускать контроль над главным центром прибыли страны не хотел. Именно в Танте, Каирский визирь получил депешу о приближении латинян еще и к столице.
* * *
Амори I прошел до Бильбейса, собирая по пути опоздавшие подкрепления, затем двинулся на Каир. Латинян попытался атаковать на марше брат Диргама с небольшой, второпях собранной из остатков столичного гарнизона дружиной, но переоценил свои возможности и потерял голову вместе почти со всем отрядом, а сами франки оценили этот порыв лишь как мелкую стычку. Еще через несколько дней, сводная иерусалимско-европейская армия вышла к Каиру, вновь, как во времена Второго крестового похода разбив основной лагерь в Фустате (город-спутник) и начав окружение столицы Египта.
Горожане сели в осаду, но в этот раз у них оставался немногочисленный гарнизон, без сильного вождя, халиф по малолетству и незначительности поста последних лет, таковым выступить не мог. В Каире существовала и профранкская партия, из местных христиан и небольшого количества мусульман, полагающих, что статус Дамаска или Тинниса, вполне заманчивая штука, если сравнивать с постоянными дворцовыми переворотами и городскими войнами визирей.
Диргам принял решение прорываться в столицу и возглавлять оборону, на что имел довольно высокие шансы. Но прорыв пришелся на сектор, занимаемый византийцами, под командованием Константина Коломана и с приданными наемными туркменами. Ромейскую пехоту врасплох застать не удалось, что возможно получилось бы с рыцарями. Греки выдержали первый удар, затем Коломан бросил в наступление туркмен, а следом повел в завязавшееся сражение свой отряд. Естественно, отправив гонцов за подкреплением.
Бой вышел жестоким — визирю отступать было некуда. Византийцы и туркмены понесли огромные потери, на поле остался и сам Коломан. Но потом подошли госпитальеры, за ними основные франкские силы, и сражение кончилось полным разгромом египтян, погиб и Диргам. Франки тоже понесли немалые потери, получил тяжелое ранение Гуго VIII де Лузиньян, но для них это стало единственной крупной битвой кампании.
Потеряв надежду на помощь, Каир продержался еще две недели, после чего группа коптов открыла латинянам ворота и франки ворвались в столицу. Халифат Фатимидов рухнул.
* * *
Дворцов халифа имелось два, один занял Терри Фландрский, отбив добычей расходы на все свои четыре турпоездки и еще оставшись в огромной прибыли. А резиденция последнего халифа Фатимидской династии аль-Адида Лидиниллаха, досталась королю Амори I. Четырнадцатилетний глава шиитов оказался в плену, содержался в Тире на строгом режиме до 1171 года, когда скончался от болезни. Убивать его смысла не имело, первые годы мог появиться наследник.
Каир грабили неделю, на чем обогатились все участники похода. Приличной случаю резни горожан, впрочем, что отмечали все летописцы, и восточные, и западные, не случилось. Кроме ряда обычных по тем временам инцидентов, перебили далеких от народа сановников и их окружение с прислугой, но это считалось в порядке вещей даже при смене визиря, так что население не трогало. Франки приходили уже второй раз, ажиотажа уже не вызывали, а ярости сами они накопить не успели, вступив в серьезный бой лишь раз и практически не сидев в осаде.
* * *
Когда радость победы и дележ трофеев утихли, Амори I не спеша вернул войско к достаточному уровню дисциплины, и осенью выступил к Александрии, где продолжалась осада.
Крепость держалась. Шавар несколько раз пытался вступить в переговоры, предлагая сначала вассалитет и дань всего Египта, а после падения Каира — Нижнего Египта. Предложения, в сущности, выдвигались вполне нормальные, и могли быть в какой-то форме приняты, но не нашли адресата. Сюзеренитет мог заинтересовать короля Иерусалима — уже начавшего осознавать обширность достающихся ему территорий, либо, допустим, короля Сицилии — пусть и далекого... но монархи среди осаждающих отсутствовали. Раймунду III Триполийскому отказываться в пользу короны от перспективы добычи не хотелось, командующий сицилийским контингентом Танкред де Лечче усиливать своего дядю-короля вовсе не собирался, остальные сеньоры, особенно после известий о размерах трофеев в Каире (а Александрия считалась более богатой, да ведь в столице грабили и во время междоусобиц, что главный порт обходило стороной) тем более мира не желали. Оттого переговоры провалились.
Амори I, по пути приводя к покорности встречные поселения, вышел к Александрии в ноябре. В блокированном городе к тому времени начался голод, а лишившееся доходов и еды население задумалось о сдаче.
В начале декабря, генуэзцы, прорвавшись в гавань и высадившись с кораблей, захватили порт, что стало финальной точкой. Попытки сбросить десант в море провалились, затем последовал последний штурм с суши и удержанного плацдарма (куда перебросили часть рыцарей), и к концу года латиняне ворвались в город. Уличные бои смысла не имели, так что еще пару дней оборонялись несколько дворцов, а затем война кончилась.
* * *
Причин щадить город не имелось, а с учетом многонациональности коалиции, в которой и короля Иерусалима единым вождем признавали-то лишь по военным вопросам, соблюдать какие-то рамки дисциплины не имелось и возможности. Поэтому, как свидетельствует хронист, "последовали резня и грабеж, какого еще свет не видел". Жителей убивали походя, вымещая скуку осадных месяцев, чередовавшуюся с риском бросков на стены, жестоко пытали в поисках спрятанных сокровищ, что не могли унести или не хотели брать — ломали или сжигали, разрушали дома... и продолжалось это долго. От разгрома лидеры похода охраняли лишь порт и дворец наместника, остальные кварталы пребывали во власти захватчиков.
Александрию грабили два месяца. Добыча оказалась просто огромной, по словам свидетеля "с тех пор, как стоит мир, не было столько захвачено ни в одном городе". Но и после этих двух месяцев, город все еще оставался привлекательным активом, сохранив основные хозяйственные постройки, рынки и порт, а также немалую долю населения. Как с удивлением отмечали очевидцы, часть населения сохранила при том определенные накопления, а некоторые уже в ходе погромов развернули мелкую торговлю, в том числе скупку добычи у латинян.
Терри Фландрский в очередной раз попытался получить лен за морем, и просил город себе. Собственно, Амори I ему не отказывал, но после победы тут выделили кварталы Генуе, Пизе, Сицилии и госпитальерам, из-за чего граф Фландрии, здраво поразмыслив, от такой награды отказался сам — что там оставалось-то? И отъехал в Европу, с полученным золотом.
Александрия стала коронным городом, на манер Дамаска и Акры, получив — в целях восстановления экономической деятельности, определенные привилегии.
Каир стал коронным владением, остальные поселения между этими городами раздали участникам завоевания.
Гуго VIII де Лузиньян остался, получив в лен город Файюм с окрестностями, на тот момент границу покоренных франками земель Египта.
Остальные пилигримы из числа высшей знати вернулись по домам, разнося вести о невиданной победе христианского войска по всей Европе, но многие из участников заезда статусом пониже, перешли на службу королю латинян.
* * *
Амори I за покорение Египта, первым из королей Иерусалима получил почетную кличку Великий, уже при жизни. Не то чтобы совсем незаслуженно, командовал походом действительно он. Хотя, строго говоря, подготовка вторжения — целиком и полностью заслуга его предшественника, а в быстрый разгром противника, наибольший вклад внесли два воюющих визиря и их предшественники за последний десяток лет. Но спустя некоторое время, король осознал, что если завоевать Нижний Египет оказалось не так уж сложно, то править здесь, наоборот, совсем не легко. В первую очередь — в очередной раз, не хватало латинян.
Глава XV. Последствия завоевания.
Из пяти крестов наш стяг...
В жизни важен первый шаг.
Слышишь, реют над Египтом
Ветры яростных атак!
Завоевание Нижнего Египта отразилось на всей Средиземноморской экономике, и сильнее всего на византийской. Внезапно выяснилось, что для всех было значительно лучше жить с мусульманским Египтом — имеющим свое важное место в глобальной экономике, причем в немалой доле именно по причине ислама. Успешная операция Амори I Иерусалимского, разорвала налаженные торговые цепочки в регионе, а это, в свою очередь, повлияло на сопредельные территории, вплоть до далеких земель Багдада, Западной Африки и Руси.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
