— Просыпайся, семь часов уже, что ночью делать будешь?
Он стоит, смотрит на меня, приоткрыв один глаз, и улыбается.
— Я бы тебе сказал, — Саша сладко потянулся. — Но думаю, ты и так догадываешься...чтобы я ночью хотел делать...
— Одевайся... — шлепнул его по попе и вышел из комнаты. — Саша! Кушать!
Весь ужин чувствовал на себе его взгляд. Но стоило только поднять глаза, и Боря сразу отворачивался.
"Что тебе от меня надо?"
Сашина коленка периодически билась о мою ногу, заставляя Ромку, сидевшего на ней, пошатываться и заливаться смехом на весь дом. Даже Женька улыбался.
— Ну, Саша, ну улонишь же, — а сам ждет, когда он ещё раз его качнет.
Ели медленно. Было решено выехать завтра пораньше, чтобы не застрять в пробке и теперь хотелось наговориться. Машка рассказывала про школу, как достали её недалекие не разбирающиеся в моде деревенские недотепы.
— Маш, тебе бы статьи в журналах писать, — сказала Ники.
— Я и пишу, — Машка довольно улыбнулась. — В нашей школьной газете.
— Не пришлешь мне? Я бы почитала...
— Ладно.
— Может подружке отвезу, если очень понравится. Будешь у неё внештатным писарчуком.
— Лаааадноо, — в глазках младшей сестры, блеснул огонек.
Но Боря на меня смотрит и смотрит, и в конец не выдержал. Взял пачку сигарет и, кивнув мне, вышел на веранду. Я за ним.
На улице стемнело. Ни ветерка, ни птичек, ни насекомых. Тишина.
— Андрюх, не возражаешь, если я первый спрошу? — Боря спустился на пару ступенек вниз и сел на веранду.
— Давай, — присел чуть повыше. — Мне у тебя особо нечего спрашивать.
— Сушка тебе все рассказал?
— Сушка?
Прозвучало, как СУЧКА. Я ему чуть коленом в ухо не заехал.
— Саша, то есть, — Борис покраснел и отвел глаза в сторону.
"Андрей не кипятись раньше времени, — дышу глубоко, выдыхаю очень плавно. — У них ничего не было...зачем Саше тебя обманывать?"
— Ты мне в голову то не пыхти, — произнес он и обернулся. — И яд свой с глазок тоже можешь убрать... Не трогал я твоего ненаглядного.
— ЧЕ?!
— Не стоит отнекиваться, — Боря наклонился ко мне и зашептал. Мне стало немного жарко. — Вы такие взгляды друг другу посылаете, когда думаете, что ни кто не видит, что я боюсь лишний раз зажигалкой чиркнуть. Дом только достроили.
Вот теперь мне действительно жарко.
Спустился на ещё одну ступеньку вниз. Сидим плечом к плечу. Борис молчит и смотрит на пачку сигарет, которую крутит в руках, а я пялюсь на ужаленные крапивой ноги. Со всех сторон пострадал уже!
— Андрей, я тебя попросить хочу, — он заговорил тихо, не поднимая глаз. Молчу. — Я знаю, что мы с тобой не так уж сильно дружим...точнее почти совсем не дружим...точнее мы за эти полтора дня сказали друг другу больше, чем за три года...но все-таки...
— Я ей ничего не скажу, можешь за это не волноваться.
Он облегченно выдохнул, и на губах появилась еле заметная улыбка.
— Я в тебе никогда не сомневался...
— Хм...а можно поинтересоваться, в чем именно сомнений не было?
— В том, что ты нормальный мужик. Хоть и не совсем...— Борис засмеялся.
Я усмехнулся, вспомнив, как сам ещё совсем недавно точно так же описывал Сашу Ники.
"Он нормальный...но не совсем..."
— Я люблю её Андрей, очень люблю, — он смотрит на меня, смотрит прямо в глаза. — Я ни в ком так не нуждался. Понимаешь?
— Понимаю, — как никто понимаю!
Сидим. Молчим. Слушаем ночь, и как Боря крутит пачку сигарет. Он несколько раз вытаскивал одну и засовывал обратно.
— Я рад за вас...— произнес он задумчиво. — Сушка хороший парень...
— Прекрати его так называть, мне тебе в ухо заибенить охота.
Борис рассмеялся. Звонко и я сам не сдержался.
— Прости, — он развернулся боком и оперся на прутья перил. — Это даже не я его так прозвал.
— А кто? — вырвалось быстрее, чем я подумал о нужности этого вопроса.
— Была у нас девчонка одна...хотя почему была..они с Сашей и сейчас общаются насколько знаю. Пела со своей группой в баре, где мы собирались...и они как-то поспорили. Суш...ин...выиграл, ну Эли на него и наехала...сухарь ты Сушин...сухарь...Сушка человеческая. Так и прилипло. Сушка, сушка.
— Звучит, как сучка, — слушал всё внимательно и почему-то улыбаться не хотелось.
— А он и был сучка...
Я обернулся.
— Самый молодой...появился весь на пафосе...деньгами швырял...пока его Жорик в Риме не кинул и дяде его вытаскивать не пришлось... как вернулся, притих...а потом вообще исчез...
Я слушал. Молчал и слушал. Никаких эмоций, никаких размышлений. Просто слушал некоторые факты биографии своего...
"Любимого мальчика..."
— Борь, а ты не знаешь, — осторожно поднял на него глаза. — А у него...кроме этого Жорика...ещё был кто-нибудь?
— Сомневаюсь, — он пожал плечами и, наконец-то, закурил. — Его Жорж сразу охмурил, а налево Саша не ходил...там же такая любовь была!!! Да и какая разница...был не был...сейчас у него ты...и таким счастливым он даже с Жориком не был, — Борис наклонился и прошептал. — Он же светиться начинает, когда ты на него просто смотришь.
Я смутился. Чувствую, как щеки полыхнули. А Борис смотрит на меня и смеется.
— Ты сейчас такой милый, Андрей, — он наклонился и прошептал. — Первый раз вижу, чтобы ты краснел.
— Я и краснею в первый раз.
Глава 91. Ночь
Расползались по койкам кое-как. Ромка сразу скис, когда мама сказала, что он спит без меня.
— Ромочка, Андрею выспаться надо, — говорила она, присев возле него на корточки. — Он же нас завтра повезет. Как он за руль сонный держаться будет?
— Вадно, — вздохнул тот и стал подниматься наверх.
— Он этой ночью никуда не ходил? — спросила мама, смотря на поднимающегося по лестнице карапуза, споткнувшегося на последней ступеньке.
— Нет, — смотрю туда же и улыбаюсь. — Задницу мне только всю испинал, а так нормально.
Мама улыбнулась и обернулась ко мне.
— Вы тут не шалите.
— Мам, — делаю лицо невинной овцы. — Мы спать собираемся. Саша ведь тоже за рулем.
— Ладно, ладно... — она улыбнулась ещё шире. — Большой уже...Доброй ночи.
— Доброй, — тихо ответил ей и крикнул на весь дом.— Всем до завтра!!!
Кто-то пожелал спокойной ночи, кто-то приятных снов, кто-то...Маша...попросил меня закрыть рот и не мешать спать.
Я потушил свет на первом этаже и, стараясь не топать, как слоняра крадусь за печку.
Саша уже спит.
"Вот же любитель харю помочить!"
— Соня? — шепотом, склонившись к самому лицу. Молчит. Ни одна мышца не дрогнула.
После разговора с Борькой внутри немного успокоилось и стало заметно легче. Мама хоть и знает, но с ней об этом не поговоришь.
"Борька..., — ухмыльнулся, стягивая брюки и забираясь под покрывало. — Все равно у тебя имя, как у борова..."
Ноги чешутся, бок ноет, верчусь на кровати, не могу устроиться.
"Что с Ромой, что без..."
В итоге плюхнулся моськой вниз, вытянув руки под подушку. Последнее, что помню, Сашино улыбающееся во сне лицо.
Кровать качнулась и скрипнула. Либо пнули, либо кто-то хочет на неё забраться. Сквозь сон чувствую, как с меня сползает одеяло, а кто-то пытается перекатиться через мои ноги.
"Рома, емоё...", — только тело, которое садиться мне на попу, тяжеловато для пятилетнего
ребенка.
Нехотя отрываюсь от подушки и оборачиваюсь назад.
"Только уснул бл..."
— Саша?! Ты что здесь дел...
— Тссс...— он наклоняется и еле слышно шепчет. — Веди себя тише мышки.
— Ты собрался меня трахнуть?
— Нуууу....все может быть, — ещё тише, в самое ухо.
По спине, по ягодицам, на которых он сидит, по ногам. Мурашки. Табуном. От его нежных прикосновений. И простынь сжимается в моих пальцах.
— Ебтвоюмать, Саша, что ты делаешь?
Но он уже молчит. Его губы. Такие горячие, такие мягкие, оставляют влажные следы на моих плечах и медленно опускаются вниз по позвоночнику. Я уткнулся лицом обратно в подушку, сжимая простынь руками и поджал губы, чтобы не произнести ни звука. А он просовывает свои ладошки мне под живот и кончиком языка проводит по пояснице.
— Сааашаа...
— Тсссс...
Дыхание все чаще. Он целует мою спину, я ягодицами чувствую, как все сильнее нарастает его возбуждение. Саша осторожно, подушечками пальцев, прикасается к содранному боку, и я не произвольно отстраняюсь и тут же чувствую прикосновение его губ.
Он все сильнее прижимается ко мне, его дыхание горячее и обжигает кожу.
Но при каждом движение, кровать скрипит на весь дом.
— Мы сейчас всех разбудим...
— Моя не скрипит, Ромка на ней прыгал сегодня.
— Саша, блять, что мы делаем?
— А на что похоже? — он шепчет, целуя мою шею.
— Саша...
Переворачиваюсь под ним на спину, и все внутри вздрагивает, когда он садится сверху. Горячий. Он наклоняется и замирает, смотрит в глаза и улыбается. Уголками губ. Его руки скрещены за моей головой. Мои на его спине. Прижимаю его к себе, и он шепчет: — Я тебя люблю...
Я хочу ему ответить, что-нибудь сказать, но молчу...как обычно.
Его губы, его руки, его тело. Трепет. Его тихий, еле слышный голос и внутри все замирает. Нежность. В нем столько нежности, меня накрывает с головой. И он шепчет, прерывая каждое слово поцелуем:
— Я...тебя...люблю...
В доме тишина. Слышно только тиканье настенных часов на втором этаже и храп моего папы. И больше ни звука. Никаких звуков.
Глава 92. Домой
Я поспал всего пару часов. Потому что боялся уснуть.
Как ни странно.
Боялся уснуть рядом с ним.
Когда начало светать, выбрался из одной кровати и забрался в другую и сейчас засыпаю на лету. Пришлось пить кофе.
— Не выспался? — заметив мое состояние сонной мухи, спросил папа.
— Да, как направо повернусь, так глаза сами открываются, — мозг сработал как надо, в то время как я зевал так, что уши закладывало.
— О! И этот такой же!
Саша плюхнулся на стул рядом со мной и внаглую отобрал кружку. Я не отреагировал. Сплю.
— Всю ночь кто-то храпел! — отпив пару глотков, сказал он. — И кровать у соседа под самым ухом скрипела.
Врем! И ни у одного глаз не дрогнул. Только Боря смотрит на нас и улыбается.
"Заткнись!!!" — улыбаюсь ему в ответ и опускаю голову на руки.
Тело ноет. Приятно ноет.
"Как бы теперь за рулем не уснуть?"
— Может, я все-таки поведу? — спросил папа.
— Не, — бормочу, не поднимая голову. — Все нормально, ща кофе подействует.
Оно подействовало. Только с третьей кружки. И пока все собирались, я раз десять сбегал в туалет.
"Наверное, поэтому от кофе спать не хочется, — думаю, захлопнув багажник и чувствуя, что сейчас опять побегу. — Потому что постоянно в туалете сидишь".
— Маша! Не таскай Рому! — мамин голос донесся с веранды.
— Поздно! — калитка открылась и из нее вышла Машка с улыбающимся Романычем на руках. — Я его уже донесла.
— Роман Сергеевич, — забираю мелкого и ставлю его на гравий. — Вы бы хоть старшую сестру себя носить не просили. Она же девочка все-таки.
— Маша меня сама взива, — прошептал тот. — Я и не хотев.
И, типо обиженный, прошел мимо меня к машине и, открыв дверцу, уселся на место водителя.
— Смотри, чтобы не уехал, — говорю, улыбающейся сестре. — Я пока остальным помогу.
— Хорошо.
Уезжать никто не хотел. Это было заметно.
Все ли вещи забрали, все ли закрыли, потушен ли огонь в печке, все ли выключено. Ходим друг за дружкой и по сотому разу все проверяем.
— Ладно, Андрюх, поехали, — Боря спускается со второго этажа. — Если, что найдем, Ники привезет потом.
— Да и на работу вам завтра, — мы с ним в доме одни и я чувствую себя почему-то...неловко. — Спасибо, Борь, — протягиваю руку. — Здорово у тебя здесь, надеюсь, хлопцы не сильно все разрушили?
— Да ну брось, — Боря осторожно сжал мою ладонь. — Я с них такой кайф получал...тоже таких хочу.
Я улыбнулся. Мы молчим. Надо идти, но что-то ещё не сказано.
— Присматривай за ней, — шепчу, смотря куда-то мимо него. — Как не крути, но она для меня очень много значит.
— Не волнуйся, — он слегка улыбнулся. — Ники в надежных руках.
Вроде бы мне больше ему и нечего сказать, кроме огромной благодарности за то, что позволил провести два таких замечательных дня со своей семьей вдалеке от городского шума и гама.
Зато говорит он.
— Я, не очень уверен, — я чуть не ушел уже, но повернулся обратно. — Но, запиши мой номер...так...на всякий случай...если вдруг, захочется поговорить...
— Спасибо, Борь, — здоровой, огромный мужик, смущается, предлагая мне свой номер. — Спасибо, тебе большое.
Караван из трех машин пересекает проселочную дорогу. Я иду почти налегке. Машку с Женькой и часть вещей, Саша забрал себе.
— А то весь день брюхом по асфальту тащиться будешь, — сказал он, захлопнув дверцу за довольной Машкой, и шепотом добавил. — И так я ещё чуть-чуть побуду рядом.
В ответ я могу только улыбнуться. Романыч попискивает в нетерпении, свесившись вниз головой из окна. Поехали.
Он пел всю дорогу. Смотрел в окошко и пел обо всем что видел. У меня под конец щеки уже просто немели от не сходящей с лица улыбки.
— Тлавушка, делевьица, птички, кассная машинка нам сигнаит, это Боля повез жену домой.
"Остановите его кто-нибудь, — подумал я, просигналив в ответ свернувшей в другую сторону машине. — Во мне три кружки кофе!"
Выехать пораньше была отличная идея. Которая, пришла в голову не только нам. Трасса битком. Но мы никуда и не торопимся. Слушаем, как мелкий поет, иногда переглядываемся и улыбаемся.
Заехал во двор под радостное Романовское:
— Ура! А вот и мы!
— Наконец! — папа не выдержал.
Следом за мной, почти крадучись заехал Саша. Оказалось, что Женька уснул.
— На полпути вырубился, — сказала Машка.
Но только папа взял его на руки, мелкий сразу открыл глаза.
— Положи, где взял. Я сам.
Такого смеха этот двор ещё не слышал.
Все вещи, что мы брали с собой, занесли за один раз. Чтобы туда-сюда не таскаться, тем более ещё и кушать что-то захотелось.
— Андрей, — Саша зашептал на ухо, когда мы поднялись в квартиру. — Я в туалет хочу.
— Тебя подержать? — отвечаю, тоже шепотом, не приближаясь. Папа косится на нас, странно косится. И что это за странность, я не понимаю.
— Я схожу?
— Иди, что спрашивать то?
А обнять его хочется. До зубного скрипа.
На все предложения остаться попить чаю или пообедать, он отнекивался.
— Я поеду, и так вам все выходные глаза мозолил...
— Точно не хочешь остаться? — спрашиваю еле слышно в коридоре.
— Хочу! Очень хочу! — он шепчет одними губами. — Но думаю сейчас мне лучше уехать...
Но уйти он не успел. Из комнаты вышел Женька, а следом за ним папа с Ромой. От того что произошло дальше, рот от удивления не открылся только у меня.
Женька подошел к Саше и протянул к нему ручки, тот присел и Евген...его обнял. Обвил за шею и пробормотал:
— Всего добрррого Саша...
— И тебе Женечка.
Мама замерла в дверях кухни, перестав вытирать руки о полотенце, и посмотрела на папу. Выражение на лице моего папы. Я такого ещё не видел.
