Гамбит

— Ну и что? А при чём здесь смерть Патуги?

— При том, что, согласно верованиям Шамана, он должен передать свою силу Патуге после смерти. Даже если тот слаб. Но Патуга очень уж недотягивает, чтобы управлять силой Шамана, он не сможет стать таким же сильным колдуном, как Шаман. А убить его самому или просто отказаться от своих глупых обетов он не может, потому что сошел с ума.

— А что это за сила? — спросил я. И действительно, какая у него может быть сила? В конце концов, он просто управляет вероятностями. Шеф, по-видимому, прочитал мои мысли, потому что сказал:

— Он просто отдаст ученику все свои вероятности. За последние годы жизни он только тем и занимался, что копил их. И перед смертью он хочет передать их будущему Шаману. А Патуга не справится с таким количеством вероятностей и, скорее всего, просто умрет.

— То есть он и так обречен?

— Да. И с этим ничего не поделаешь. Такова их судьба.

— А кто должен за ним прийти?

— Не знаю. Но кто-нибудь придет, когда старик окончательно утратит разум. Он ведь держит в руках целый континент! Это очень неплохой куш для колдуна.

— А если за ним придут и заберут его вероятности, Патуга останется жив?

— Сомневаюсь, — поморщился шеф. — Патуга, конечно, не сумасшедший, но всё же ученик сумасшедшего. А эти их духи говорят, если учитель умер, ученик должен сделать всё, чтобы отомстить. И его, скорее всего, прибьют сразу после Шамана.

— Грустно, — сказал я. Мне действительно было грустно и за Патугу, и за Шамана. Раньше он казался мне неплохим дедом.

— В этом нет ничего грустного. Это должно было когда-то случиться. Это поклонение духам и прочая хренотень до добра не доводит. А вот для тебя этот случай показателен, теперь ты увидел главную опасность для колдуна. И эта опасность — сумасшествие. Оно поджидает нас на каждом углу, и у многих вся жизнь уходит на то, чтобы побороть безумие. Это — результат нашей силы и минимума ответственности за нее.

— Но вы-то не безумны?

— Я — исключение из правил. И именно поэтому инквизиция меня не трогает. Но до того как я стал заниматься тем, чем занимаюсь, я был на грани. И это стало одной из причин, по которым я оставил работу на ад. Правда, вместе с этим я потерял изрядную долю могущества, но со временем нашел другой источник.

Каждый раз я слушаю россказни шефа про ад с легким недоверием, хоть и сам там с ним бывал. Мне трудно представить шефа устрашающим посланцем темных сил. А впрочем...

Мы вышли на небольшую поляну и стали ждать. Перед нами зарождался вихрь. Небо снова заволакивало тучами, ветер пригибал к земле тонкие деревья и колыхал ветки больших. Вскоре на поляне проявился маленьких смерчик. Он закручивался и закручивался, становясь всё больше и больше. И вот, он достаточно большой, чтобы притянуть нас. Я не стану утомлять вас описанием нашего входа и полета в этом вихре. По сути, оно было таким же, как и путешествие из Египта в Конго. Правда, питаться пришлось фруктами, прихваченными смерчем, и пить оставшееся у шефа пиво. Да и лететь предстояло не так далеко, к вечеру мы уже начали снижаться. Приземление было совершено идентичным предыдущему. Я всё проклял от головокружения, меня всё-таки стошнило.

Приземлились мы неподалеку от какого-то городка. Я приходил в себя, лежа на травке. Пока у меня хватало сил только на то, чтобы отползти от своей блевотины, причем недалеко. Шеф в это время невозмутимо встал на руки и начал ходить вокруг. Потом он лег на живот и пополз в кусты. А оттуда закричал дурным голосом. Вообще-то его поведение никак не согласовывалось с его же недавними словами о собственной вменяемости, но по-настоящему он просто решил поднакопить вероятностей. Всё же два вихря, да еще и несколько треклятий — это должно было выжать его почти насухо. Пока я лежал, шеф медленно, зато верно восстанавливал запас. Конечно, много он здесь не накопит, но на безрыбье и рак рыба. Спустя полчаса я нашел в себе силы подняться. Потом прошелся по полянке, разминая ноги. Шеф уполз в лес, у меня появились хорошие шансы окончательно прийти в себя. Вскоре у меня хватило сил даже на закурить. Я решил включить Знание и узнать, в каком конкретно месте Мамбе мы приземлились. И когда начал читать соседний город, был очень удивлен, что это вовсе не Мамбе, а столица Набира. Значит, шеф начнет отсюда. И только я об этом подумал, из кустов вышел шеф с небольшим кабанчиком на плече. У кабанчика было аккуратно перерезано горло.

— Здо?рово! — сказал я, отключая Знание. — Наконец-то можно нормально поесть!

— Да, я подумал, тебе стоит перекусить и поспать. Действовать мы начнем завтра.

— Отлично!

— Можешь радоваться дальше, ибо больше мы перемещаться в вихре не будем. По крайней мере, в ближайшие несколько дней.

Шеф принялся собирать дрова, я начал разделывать дикую свинью. Через полчаса шашлык уже тянул приятный запах и аппетитно истекал соком на вертеле. Для вертела шеф даже пожертвовал мечём. Мы поужинали, и меня потянуло в сон.

— Вы не против, если я сейчас отключусь? — спросил я шефа.

— Нет. Я разбужу тебя в семь утра, и мы пойдем в город. Я всё равно спать не буду. Придется всю ночь собирать вероятности. Так что спокойной ночи, Иван.

И я последовал этому мудрому совету. Заснул я почти сразу.

Утром меня разбудил легкий толчок в плечо. Я открыл глаза и увидел шефа.

— Доброе утро, Иван, — поздоровался он.

— Доброе утро. Уже семь?

— Да. В тот момент, когда я тебя разбудил, было ровно семь утра по местному времени. А сейчас семь часов и тридцать шесть секунд. Я подогрел тебе завтрак, так что вставай и ешь. Сегодня мы начнем действия.

— А разве мы их уже не начали? — проворчал я, вставая. — Ну, эта поездка к Шаману и всё такое?

На костре жарился кусок кабана, я пошел к нему, как зомби к человечине.

— Поездка к Шаману обернулась пустой тратой вероятностей, — поморщился шеф. — Кто мог подумать, что он сойдет с ума так внезапно?

— А он не фтанет нам мефать? — рот мой уже заполнился сочной кабанятиной.

— Не думаю. Он же думает, что я злой дух. Может, попробует меня подчинить своей воле, но это у него не получится. Хотя я уже продумал, как мне использовать всё это в своих целях.

— И как?

— Увидишь.

— Ну, увижу, так увижу, — не стал спорить я. — А что у нас по плану следующее?

— Мы отправляемся в город и начнем готовить актеров к нашему меленькому представлению.

— Так это вроде столица Набира. Кого вы собрались здесь собирать?

— Мне нужно одно из главных действующих лиц. Если бы ты умел менять внешность, то идеально подошел бы, а так придется брать человека со стороны.

— Можно подумать, я виноват, что вы не хотите меня этому учить? — сказал я обиженно. Это действительно серьезное упущение в моем образовании. Шеф не просто отказывался учить меня менять внешность, но даже не хотел объяснять принцип.

— В этом виноват только ты, — сказал шеф строго. — Если бы ты прогрессировал быстрее, я уже давно посвятил тебя в это учение. Но пока это будет слишком опасно для тебя.

— Всегда вы так, — обиделся я еще больше. — Возможно, если б вы уделяли больше внимания нашей учебе, я давно был бы готов.

— Возможно, — сказал шеф примирительно. — Но в любом случае, я думаю, через год — другой ты уже будешь готов. Ты поел?

— Да.

— Тогда пошли.

И мы попёрли. Нас окружили красивейшие джунгли, высокие деревья кишели птицами, грызунами и гадами. Еще не так жарко, но и ночная прохлада ушла. А я на это всё положил с прибором, ибо мне куда милее сталь и бетон, а не эти деревенские "прелести".

Когда мы пришли, я подумал, со мной могут возникнут проблемы. Я-то белый, да еще языка не знаю. Оказалось, волновался я напрасно — на улицах белых было не меньше, чем чернокожих, а говорили, в основном, по-французски. Столица Набира оказалась не таким уж отсталым местом — цивилизация тут потопталась. Люди шли на работу, а не слонялись без дела, по дорогам ездили хоть и подержанные, но достаточно неплохие машины. Я очень удивился, когда увидел нашу "Ниву". Люди одеты в пестрые наряды из дешевых тканей. На черномазых лицах улыбки. И ведь правда, чего грустить этим людям? У них же бананы вот так просто растут!

Шеф повел меня в кафе, где заказал пива и какое-то местное блюдо с труднопроизносимым названием типа: "Вротмненоги". Мы стали ждать еду, шефу сразу принесли его любимый напиток. Он тут же опрокинул полкружки. Нам принесли еду. Я заказал кофе и булочки, а "Вротмненоги" оказалось овощным рагу с маленькими кусочками мяса. Поев, мы закурили. Выкурив сигару, шеф снова заказал пива. Я скучал. Мой организм требовал действий, а посидеть я и на толчке могу...

— Ну и долго мы будем тут сидеть? — не выдержал я. — Восстание может начаться в любую минуту!

— Если я не вмешаюсь, восстание начнется не раньше, чем через неделю, — ответил шеф лениво. — А сидим мы здесь не просто так, а кое-кого поджидаем.

— Кого?

— Одного из главных персонажей предстоящей пьесы.

— И кто же он, этот загадочный актер?

Шеф молча указал мне на противоположное здание — старый одноэтажный дом с кривой вывеской над входом. На фасаде витрина и дверь, обе очень грязные.

— И что это такое? — осведомился я. Шеф словно не заметил моего вопроса. Он пил пиво и начал раскуривать вторую сигару. Я понял, мне придется подключить Знание. С другой стороны, тоже какое-никакое, а развлечение.

Я посмотрел на вывеску и отключил логику с воображением. На это ушло несколько минут, и на меня посыпались различные образы. Тряпичные куклы, пронзенные иглами, зарезанные черные петухи, пляски вокруг небольшого костра, монотонные пения. Я уже понял, кто жил в этом здании. Хотя не жил, а работал. Но чтобы убедиться окончательно, я позволил Знанию перевести для меня вывеску. Там написано примерно следующее: "Хаба Нару — потомственный шаман Вуду".

— Так вам нужен квалифицированная помощь колдуна? — сказал я шефу — Ну, тогда конечно. Вдвоем вы всех повстанцев легко сделаете.

— Он обладает колдовскими способностями в гораздо меньшей степени, чем даже ты, — усмехнулся шеф. — Он самый обычный шарлатан, причем даже не местный. Он приехал из США лет пятнадцать назад. Ему пришлось бежать от американского кривосудия.

— И чего он сделал?

— А вот как раз это самое. Он занимался тем же, что и теперь. Его уличили в жульничестве и вымогательстве, и он перебрался в Набир, откуда, в свое время, приехала в Америку его семья. И тут он продолжил свой бизнес. Дурить местных оказалось гораздо проще, но в то же время денег с них много не возьмешь. Так что он далеко не процветающий человек, этот Хаба Нару.

— И на какой хрен он нам нужен? — я как всегда рубил матку-правду с плеча.

— Я собираюсь сделать его бизнес более процветающим. У него есть связи со всеми местными шаманами, и они нам помогут.

— А среди них есть настоящие колдуны?

— Только один. И тот владеет зачатками Знания и всё. Короче говоря, ты был бы самым могучим колдуном среди них.

— А в Африке вообще есть настоящие колдуны, кроме Шамана и его учеников?

— Конечно, есть. Но все очень слабые. И в этом виноват наш Шаман. Он просто убивал всех более-менее стоящих.

— А зачем?

— Считал, своим присутствием они его ослабляют, — пожал плечами шеф. — Правильно, конечно, все колдуны действительно ослабляют друг друга в какой-то степени, но незначительно. Только такие как я могут забрать вероятности у Шамана. Но я и так их забираю, как, впрочем, у всех колдунов на Земле.

— А что было бы, если б на Земле остался только один колдун?

— Ну, такое почти невозможно. Все люди, так или иначе, колдуют, только не осознают этого. Хотя, в принципе, если убить всех людей, и при этом быть очень могучим колдуном, то, скорее всего, станешь Демиургом.

— Так вот как ими становятся, — Демиургами колдуны называют самых сильных магов эпох. Им приписывали различные чудеса, среди которых возможность путешествовать меж эпох и многое другое.

— Да, но это далеко не единственный способ. И не самый простой, если честно. Но он дает очень много преимуществ.

— Ладно, но зачем нам все эти шаманы? Пользы от них будет не много, как я понимаю.

— Нет, тут ты ошибаешься. От всех местных шаманов будет много пользы на начальном этапе. А от Хабы будет много пользы на всей протяженности этого дела. У меня вообще большие планы на его счет.

— Вот как? И вы не расскажете, какой конкретно пользы, и какие конкретно планы?

— Нет.

— Кто б сомневался, Штирлиц никогда не раскрывал планы...

— Я делаю это не из вредности, — нахмурился шеф. — Ты мой ученик и должен учиться думать логично, правильно и самостоятельно. А там, где тебе не помогает логика, ты должен пользоваться Знанием. А если я буду просто разжевывать тебе всё и класть в рот, ты никогда не научишься колдовству.

— А я все равно ничего не понимаю, хны-хны.

— Тогда смотри и размышляй, — усмехнулся шеф. — Ты в любом случае получишь все объяснения... в конце дела.

Я надулся и заказал еще кофе. Хотя дулся недолго. Я не умею ничего делать долго. Такой вот неусидчивый. У меня потому в школе за поведение всегда "два" стояла.

Прошло не меньше часа, шеф выпил еще две кружки пива и скурил две сигары. Такая подготовка означала, колдовать он сегодня собрался серьезно. Наконец у офиса шамана заметилось первое шевеление. А я уже начал думать, что колдунишка дал дуба. Вот только вместо местного надувалы к дверям пришла какая-то старуха. Она встала у входа и застыла в ожидании. В руках клетка с черным петухом, морщины избороздили ее лицо, несмотря на жару оделась бабка во множество разноцветного тряпья. Прошло еще полчаса, и подошел интересующий нас объект.

Хабе Нару было не меньше сорока пяти. Даже с виду он не производил впечатления — даже от бабки мистикой веяло сильнее. Я заранее приготовился его прочитать Знанием, чтобы понять, чем конкретно он занимается. Местные жители действительно не сильно богаты, а те, у кого деньги водились, предпочитали шарлатанов поприличнее. Но хитрюга наловчился получать не только денежную прибыль. Сейчас, например, он собирался погадать по трупу черного петуха, а потом сказать, теперь-де его есть нельзя. Проклятый-де. И в конце могучего колдунства Хаба кинул бы петуха в специальную печь с секретом. В печи было своеобразное двойное дно. Когда ее открывали, там действительно горел огонь. Но когда шаман кидал в печь трупик животного, он, врезаясь в стенку, открывал потайное отверстие и попадал в специально отделение. Таким образом Хаба обеспечивал себе не только грошовый заработок на гадании, но еще и обед. Иногда он гадал на трупах свежезарезанного быка, иногда требовал других животных. Порой для колдовства ему требовались вещи человека, для которого он гадал, или вещи умершего, с которым он собирался поговорить, или вещи "несчастного", на которого собирался наложить порчу. Все эти вещи тоже "сжигались", а на следующий день отправлялись на рынок. И всё равно этого хватало только на поддержание жалкого существования "могучего колдуна Вуду".