— Где же вы сейчас?.. — вопрос Пятого ушел в никуда.
Аккуратный стук привлек внимание Джираи именно в тот момент, когда дверь его кабинета открылась, а на пороге показалась Цунаде — верный друг и старый боевой товарищ. Хокаге слегка улыбнулся, внимательно подметив, что женщина снова немного перебрала и едва держится на ногах.
— Ты...то мне и-ик нужен! — буркнула куноичи и безапелляционно схватив главу деревни за рукав, потащила его куда-то в сторону выхода.
Что ж, может, рюмка-другая саке именно то, что нужно было старому шиноби в этот отвратительный вечер?
* * *
Предгорья туманной долины, что приютила в своем лоне знаменитую своим непоколебимым духом деревню Скрытого Облака, издавна слыли местом не просто опасным, а смертельным, жутким и таинственным. Сотни легенд и историй, что описывали живущих там чудовищ и призраков отпугивали многих путешественников.
К счастью, мне было глубоко наплевать на все это дерьмо.
Аккуратно переставляя ноги, чтобы ненароком не попасться в какую-нибудь из многочисленных ловушек шиноби, я медленно карабкался по скале. Проклятый камень то и дело грозил отколоться, а потому действовать надо было быстро, но осторожно. Один неверный шаг — и труды трех недель работы пошли бы насмарку.
Я лез, мысленно поругивая своего старого отца, который перед смертью умудрился оставить мне не только целую кучу долгов различным бандюгам, но и поведать полуфантастическую историю о спрятанном, якобы, им в молодости тайнике, что своим содержимым мог привести в восторг самого дайме. Килограммы драгоценных камней и горы золота — идиотская сказка. Но, к сожалению, расплачиваться с громилами, у которых мой пьянчуга-отец назанимал немереное количество денег, приходилось именно мне.
— Провались я на месте, если этот чертов клад действительно существует, — сквозь зубы прорычал я, из последних сил взбираясь на очередную узкую площадку. Будучи фермером с самого своего рождения, я не мог похвастаться особой силой и выносливостью, а потому это отчаянное приключение в поисках сокровищ за двадцать дней окончательно меня доконало.
Где-то вдалеке громко взвыл горный волк. С трудом переводя дыхание, я подумал, что за те несколько дней, проведенных мною в этих проклятых скалах, ни одна дикая сволочь даже на глаза мне не показалась. Мне! Еле переставляющему ноги куску мяса!
— Спасибо тебе, — прошептал я своему невидимому ангелу-хранителю. — спасибо...
Я не помню сколько часов продолжался мой идиотский подъем в эту дурацкую скалу. С виду не особо высокая, эта грыжа земной поверхности похитила весь мой и без того небольшой энтузиазм, а за ним — и порвавшийся рюкзак с едой, который канул куда-то во мглу проклятущего тумана.
Кажется, я питался какими-то травами и корешками, изредка встречавшимися в самых укромных трещинах грязно-серых скал. Спустя пару дней после потери рюкзака и еще две преодоленные скалы, я наткнулся на молодого козленка, видимо, отбившегося от старших. Во времена засухи, когда денег не было даже на самое необходимое, старший брат учил меня есть сырых мышей. Что ж, с уверенностью могу сказать, что полевка от горного козлика отличается незначительно...
* * *
Прошли еще три дня. Остатки мяса, которые я завернул в свою старую майку, уже окончательно сгнили, и теперь я снова без еды. С каждым проклятым часом, с каждой минутой я чувствую, что силы покидают меня. За эти три дня я едва преодолел четыре километра. Раны на моем уставшем теле не затягиваются и продолжают кровоточить. Боги, дайте мне лишь не умереть в этом всеми демонами забытом месте...
К концу дня я выбился из сил настолько, что просто рухнул с невысокой скалы прямо на каменистую почву. Неприятный хруст поведал моему едва работающему мозгу, что я сломал ногу. Было больно, но эта боль не могла сравниться с той, что терзала мой желудок. Казалось, само мое тело выворачивает себя наизнанку.
Я умираю, и это понятно даже застывшей рядом с моим лицом грязно-серой ящерице. Смотри, хладнокровная сволочь, через пару часов ты и твои собраться смогут обглодать то, что от меня останется.
— Ну что... — хриплю едва слышно, практически не двигая потрескавшимися губами. — рада?..
Ящерица не отвечает на мой вопрос, просто смотрит на меня, прямо в глаза, словно издеваясь.
"Нет в этих скалах никакого чертового клада, старик, — с горечью на душе подумал я, обращаясь к отцу. Впрочем, наша встреча будет не так уж и далека. — Ты снова обманул меня, отец. Зачем я поверил тебе?"
— За...чем... — повторил я вслух, стараясь дышать ровнее. Если уснуть раньше, чем Шинигами явится за мной, может, будет не так больно.
— Ну все, хорош!
Внезапно, яркий свет, пробиваясь сквозь вечный сумрак чертового тумана, бьет мне в глаза, ослепляя и выжигая остатки разума. Больно... больно...
— Блять!
Я буквально отшвыриваю от себя тело этого сраного неудачника, которое уже окончательно покинула жизнь. Информация, полученная из его мозга бурлила в моем разуме, а я судорожно пытался структурировать эти чертовы воспоминания. Особенно тяжело давались последний месяц жизни этого незадачливого фермера — к концу жизни он успел тронуться рассудком и отделить важные данные от судорожного бреда умирающего человека.
— Ну как? — Ли с легким налетом заинтересованности следил за тем, как я покачиваюсь из стороны в сторону и рычу от головной боли. Слава все демонам, что хоть остановил меня в тот момент, когда я готовился умереть смертью этого неудачника.
— Убежище должно быть в трех километрах к северо-востоку. Если поторопимся, успеем до заката телепортироваться обратно в убежище. — будь проклят Орочимару со своими тайнами и загадками!
"...сильнее тебя..."
— ... — неожиданная мысль, мелькнувшая откуда-то со стороны Ли, заставила меня встрепенуться. Нечеловеческий голос... Это был не человек.
— Что случилось? — пробасил Рок, смотря вслед за мной себе за спину.
Я прислушался и пустил по округе свою чакру, чтобы найти неожиданного гостя. Мысли, слова... их были десятки, сотни, но лишь одного из них я слышал четко и ясно.
"Будем надеяться, Би, — этот голос был силен и тверд как тысячелетний дуб. Даже отсюда я ощущал ту мощь, что льется из его обладателя. — Будем надеяться".
— Напрасно, — кровожадный оскал сам появился на моем лице, каменистая почва под моими ногами покрылась инеем, а йокай разлился по моим венам. Все само по себе, как десятки, сотни тысяч раз до этого. — Приготовься, Ли. Кажется, убежать мы не сможем.
Глава 2.
"Жизнь похожа на фиолетовый огурец.
Что? А почему бы и нет?"
Чоу, фокусник цирка многоуважаемого Эн-сана.
За полтора года до событий первой главы.
Порой нам казалось, что все вокруг — не более чем фантазия нашего больного разума. Адские тренировки и скудный паек, постоянные побои и непрекращающийся всепожирающий жар где-то в грудной клетке... Нет, не могло быть в мире такой боли. Не должны были жить на земле или на небе такие изверги, чтобы придумать подобную судьбу. Но они были.
Чон Джин называет нас счастливчиками. Ему, карой великого Императора, слепому инвалиду, и не снились ни наши жалкие объедки, ни те кучки солому в углу подземелий дворца. Мы не хотим ему верить, так как смутно помним и другую жизнь, вдали от земель Императора, но чем больше проходит времени, тем размытей становятся наши воспоминания.
В тот день нам разрешили охранять тридцать седьмого сына Императора во время его прогулки по дворцовому саду. Это означало, что впервые за долгие месяцы наши глаза смогут увидеть солнечный свет, а легкие — вдохнуть свежего воздуха. Ичия радовался как ребенок, скача взад-вперед и напевая какую-то милую бессмыслицу, а Чио с упоением рисовала что-то обломком уголька на стене и вслух размышляла о мудрости и щедрости Великого Шаня. Голоса подобострастия, что так естественны в этих землях, прочно укоренили в наших душах преданность, не зависимо от того, желали ли мы этого или нет. Кажется, это плохо, но мне было почти все равно, и я, забыв обо всем, веселилась вместе с братом и сестрой.
В тот так хорошо запомнившийся мне осенний вечер погода была особенно прекрасна. Изысканные очертания высоких фруктовых деревьев в нежно-персиковом свете заходящего солнца создавали для нас, не видевших ничего, кроме мертвых серых камней подземелий в течение длинных месяцев, невероятные и причудливые пейзажи хоть и чужого, но от того не менее прекрасного пейзажа. Наверное, за такую красивую картину нам стоило благодарить и теплый, почти нежный, как и на всех землях по эту сторону великих пустошей, климат, не губящих великолепие местной флоры колючими холодами. Даже склонив голову и бредя вслед за господином, которого нам приказали охранять, в позе древней старухи, я радовалась, полной грудью вдыхая аромат зеленой, как глаза моего любимого деда, травы. Такой простой, но вместе тем приятный запах дурманил не хуже множества наркотиков.
Гун, тот самый тридцать седьмой отпрыск хозяина, оказался достаточно добрым и милосердным сим-аном. Высокий и черноволосый, он производил впечатление человека, которому можно довериться. Несмотря на наши опасения, ни разу за всю трехчасовую прогулку рука гвардейца не ударила ни меня, ни брата с сестрой, а грубые слова и ледяное безразличие от многочисленной свиты можно было стерпеть ради драгоценных минут блаженства. Смешно, но, даже восседая на амер-тоне, он не гнушался даже перемолвиться с нами, грязными им-парами, несколькими фразами.
— Ты выглядишь бледно, — небрежно бросил он мне, но повернул в нашу сторону внутреннюю сторону ладони, — Неужели На-кар так редко выпускает вас на прогулки?
Вначале опешили все: и мы трое, и сама свита господина. Неслыханное дело, чтобы высокорожденный опустился до разговора с рабом. Но молчание могло стоить мне головы, а потому пришлось ответить, рискуя быть позже жестоко наказанной.
— Великий Император справедлив и милосерден, господин, — я отвечала тихо, но достаточно громко, чтобы Гун услышал мой голос. — Я искренне желаю служить и повиноваться его воле, ибо она священна и идет от Богов.
Не ответ на заданный вопрос, а пустая болтовня, принятая среди подданных Императора. И хотя сим-ан щедро даровал мне звук своего голоса и даже оказал доверие, повернув ладонь в сторону скрючившейся рабыни, нельзя было позволить себе отойти от вдолбленных плетями и дубинками правил.
Но и тут этот молодой красивый юноша удивил всех, позволив себе легкую усмешку. Ничего не стоящая в моих родных краях, здесь она могла означать столько, что голова шла кругом. Неуважение, пренебрежение, отвращение и так вплоть до откровенного вызова. Я застыла в ужасе, позабыв об аромате природы, ибо всего тремя фразами тридцать седьмой сын На-кара, Серебряного Льва, сумел повергнуть в шок всех присутствующих. Вельможи и военные чины едва слышно зашептались, хмуро посматривая в сторону одного из потенциальных наследников трона, а мы с братом и сестрой замерли на месте в своих сгорбленных позах, боясь даже пошевелиться. Наверняка все слова Гуна были бы вскоре переданы Императору, такова уж жизнь высоких господ, которые и дня не могут прожить без своих интриг и тайн. Об этом нам как-то рассказал Чон Джин тихим, почти неразборчивым шепотом со старческим кряхтением.
— Действительно, желания Великого Шаня абсолютны для смертных слуг Богов, — произнес наконец молодой господин, отщипывая одну ягоду от грозди винограда на своем столике, что находился на голове амер-тона, и сосредоточенно начиная мять ее пальцами. — Но разве вас можно назвать их преданными слугами, уроженцы дальней стороны великих пустошей? Я слышал, что из-за своенравия и непокорности вас, им-коров, приходилось уничтожать. Человека за человеком, всех мужчин и женщин, захваченных на южном побережье. Всех, кроме вас троих.
Меня била дрожь, а ласковый ветерок внезапно показался пронизывающим до самых костей. Зачем, к чему этот высокорожденный заговорил с нами о событиях семилетней давности? Мне неведома воля сим-анов и их тайны. Но старик Чон постоянно говорил, что нам, низшим псам, ничего хорошего от них никогда не будет.
Тем временем, господин Гун раздавил виноградинку и кинул остатки в лицо своему стражнику.
— Идите прочь, — прикрикнул он, обводя взглядом свою свиту. — все до одного! Я желаю говорить с чужеземцами об их землях, и не вам слушать это!
Мужи и женщины в красивых дорогих одеждах начали низко кланяться и поспешно удаляться в сторону дворца, боясь еще больше рассердить господина. Видимо, суровый нрав отпрыска Императора был хорошо известен его приближенным, и те не пытались даже перечить сим-ану.
Когда последний стражник, громко бряцая оружием, скрылся в тени внутренних помещений, об мою голову ударилось что-то маленькое. Недоумевая, я забыла об осторожности и слегка приподняла голову от земли.
— Ешь.
На траве, блестя на солнце налитыми спелыми боками, лежала маленькая гроздь винограда. Пять или шесть ягод манили своим цветом и запахом, а мой рот мгновенно заполнился слюной от близости такого недосягаемого прежде лакомства. Но жизнь важнее полного желудка. А потому я резко упала лицом в землю и довольно громко произнесла:
— Господин Гун, прошу, не стоит искушать червя полетом в облаках. Я недостойна есть даже грязь с ваших ботинок и не смею смотреть в сторону вашего стола. Позвольте...
— Я сказал — ешь.
Я не видела ничего, кроме сырой травы, но в тот миг мне показалось, что вот он, высокорожденный сим-ан в золотых одеждах строго смотрит на меня и любовно поглаживает рукоять ятагана. Мне было страшно от мысли, что сейчас, не провинившись никоим образом, я могла умереть лишь по случайной прихоти сына Хозяина.
И тут на мое плечо легла мягкая, теплая рука.
— Я хочу, чтобы вы были сыты, когда мы начнем беседу.
Меня зовут Юрия Матсутари. И именно с этих слов началась моя история.
* * *
Текущее время
— В этих горах всегда было чертовски холодно, чертовски темно и чертовски... хреново, одним словом. Довольно красиво, спору нет. Все эти снежные пики, унылые завывания ветра, да еще и четырехметровые волки с их небесно-голубым густым мехом. Короче, не могу сказать, что буду скучать по тем местам, хотя находиться в лагере порой было немного интересно.
— А что вы скажете о самом режиме внутри лагеря?
— Хм... Смотря что вы хотите услышать.
— Абсолютно все, что вы сочтете нужным поведать.
— Ну... Что тут рассказывать? Тренировки, конечно, очень жесткие. Даже для моего отряда было действительно тяжело привыкнуть к такому ритму, а ведь мы, если помните, воевали в подполье тогда, во время свержения узурпатора. Но все эти новые пищевые добавки и уколы проявили себя довольно быстро: первый уровень подготовки мы все сдали уже через месяц. А дальше все пошло как по маслу.
— То есть вы находите курсы тренировок слишком легкими?
— Нет, конечно, поимей вас коза! Дрючили нас нормально, зам мой, например, вообще две недели спать не мог — все в сортир ходил по ночам. Желудок у парня не справлялся со всеми этими прыжками и полетами. Остальных тоже, каждого по-особенному, колбасило уровня до третьего. Непривычно и страшно, сами понимаете, когда не понимаешь, что с твоим собственным телом происходит.
