Скрамасакс

Серафим окинул нашу уставшую троицу задумчивым взглядом, тяжело вздохнул и, медленно подойдя к пленнику, разрезал путы. Тело, потеряв опору, скользнуло на снег, скукожившись в позе эмбриона — застыло, пару раз нервно дёрнулось и вновь затихло — уже окончательно.

Старик прислонился спиной к дереву, отёр выступившие на лбу капли пота и сполз по стволу на землю.

Утро уже полностью вошло в права: весело играло розовыми лучами холодное, низкое, зимнее солнце, и мне показалось, что после отчитки суровая северная природа, как-бы обмерла да утихла в своей извечной монументальности. Ни ветерка, ни звука, лишь наши тела чернели в снегу, весь же остальной пейзаж пребывал под белым покровом. Позёмка прикрыла собой всё и лучики света, отражаясь от граней снежных крупиц, свозь сощуренные веки больно резали глаз.

— Ну и что это было?.. — первым нарушил молчание Аника.

— Всё позже, — устало отрезал Серафим, указал на затихшего Таймаса и добавил, — Тащите этого в ярангу, а то замёрзнет. Да и нам туда же, подкрепиться не помешает, силы потрачены преизрядные.

Позавтракали, если это можно так назвать, вчерашним кабанчиком, умяли всё, а оставалось его почти две трети. Лишь батюшка хрустел холодной кашей — я ни разу не видел, чтобы тот ел убоину. Кое-как насытились, если говорить обо мне, то я бы ещё схомякал столько же.

Вода в котелке вскипела, Серафим высыпал туда, из своих запасов порядочную порцию душистой смеси и внутренности жилища окутал непередаваемый аромат летнего луга. В тот момент, когда меня выхлестнуло, я попал за черту, и повстречал там учителя, в землянке старца пахло именно так.

Воспоминания накрыли бурным потоком, стало — нестерпимо жарко. Серафим это заметив, резко ударил ладонью мне меж лопаток, я от неожиданности вздрогнул — огонь отступил, и вздох разочарования сорвался с губ:

— Зачем?..

На это старик непреклонно заметил:

— Не время сейчас, опять несколько суток будешь валяться без памяти.

Осознав, что старик вновь прав — время не то, сокрушённо покачал головой. Но через миг, имея в виду странный жар, предшествующий переносу за грани реальности я растерянно пробормотал:

— Почему он пришёл?..

— Тогда пахло также, разум запомнил все нюансы того путешествия и впредь, при определённой атмосфере, будет стремиться обратно. Обоняние одно из сильнейших человеческих чувств, память о запахах сохраняется на всю жизнь и пробуждает полную гамму эмоций, испытанную в момент их ощущения. — Пояснил старик и тут же предупредил очередной мой вопрос, — Но просто аромата, для этого не достаточно, он вообще не нужен. Необходима жажда и слово, оно, делая возможным путешествие, меняет да направляет энергию сущности. Сегодня слово звучало, ты его слышал и слово это чрезвычайно сильное. Произносится оно лишь в крайних случаях, таких как сегодняшний, в более простых, отчитку производить не стоит — опасно...

— Почему огонь?.. — имея в виду языки нестерпимо-жаркого пламени, объявшие тогда моё сердце и растёкшиеся по всему телу, не в силах уняться я задал вопрос.

Серафим чуть подумав, ответил:

— Огонь сделал возможным твой визит в рай, душа, проникшись словом, незаметно для сознания, сильно возжелала очиститься. По милости Божьей, пришёл жар и ненадолго её обелил — выжег всю твою скверну. Ничто не чистое в эдем войти просто не может...

Я, было, попытался ему возразить, но он снова предугадав мой порыв, раскрыл тему шире:

— Раньше, ты был только в преддверии оного, а после очистительного пламени попал уже внутрь. То великая милость, но она временна. Человек сам, без посторонней помощи должен сжечь всю душевную скверну, уничтожить её без остатка, тогда мрак исчезнет и уже навсегда. Оставишь маленькую крупицу, и чернота вновь разрастётся до гигантских размеров.

— Отче, — воспользовавшись паузой, обратился к задумавшемуся Серафиму, пришедший в себя Аника, — А что это было с Таймасом, да и со мной, я ведь совсем ничего не помню: схватили бесноватого и сразу — Роман ломает мне руку. Чувствую, происходило нечто страшное, но вспомнить, увы, не могу.

Отпив внушительный глоток душистого отвара, и тяжело вздохнув, старик ответил:

— Жизненную энергию нашего Иуды сильно очернили, по сути своей он, можно сказать и не предатель вовсе, впрочем, как и его братья, они все были тёмными. С помощью грязных слов, душевную силу их изменили до неузнаваемости, я думаю, придя в себя, он вряд ли что вспомнит. Тьма оказалась густа и, воспользовавшись открытой наивностью присущей твоему возрасту попыталась проникнуть внутрь, но обошлось....

Серафим красноречиво глянул на Анику, парень смущённо потупил взор, возникла неловкая пауза, и я снова вклинился в разговор:

— А как же чёрт, которого ты изгнал из Таймаса, куда он девался?..

Старец в седую бороду усмехнулся и в еврейской манере ответил:

— С чего ты взял, что в нём был демон?

Невольно пожав плечами, я растерялся:

— Ну... как же? Отчитка, это ведь ритуал по изгнанию беса, ещё в своём времени, мне доводилось о том слышать, разве не так?

— Конечно не так, душа создана быть свободной, это самая великая милость Творца. Только человек вправе, сам выбирать свой собственный путь. Никому не подвластно — неволить душу людскую даже Господу, не то, что каким-то чертям. Они в силах лишь обмануть, подкинув умело подобранную информацию, тем самым вынудить тебя согласиться. Ну, или сыграв на малодушии просто припереть к стенке. Наличие двух существ в одном теле, одна из которых подавлена, поверь — это немыслимо...

— Твой опыт со снегирём? — предугадав мой следующий вопрос, Серафим ответил и на него, — Ты подмял под себя сознание птицы — не душу. Наверняка, Прохор высказывал теорию об отсутствии её у животных, я полагаю, что она у зверей всё же есть, но это нечто другое, отличное от нашей. "Душа всякия плоти кровь его есть..." — написано в библии, вывод: имеющий кровь, имеет и душу. Однако в человека, как бы ты не старался, не вселишься, да и с более сложными созданиями, это будет проделать не просто.

Внутренняя энергия принадлежит душе, и на неё повлиять уже можно. Жизненная сила способна изменить душевную суть человека, как в одну, так и в другую сторону. Через это действуют духи, а так же другие люди.

Энергия Таймаса была сильно очернена, ты сам это видел и не важно, что привело к сим печальным последствиям, обман или его уверенность в правильности происходящего. По большому счёту не стоило вмешиваться, но тут встал перед выбором — либо обеление душевной его силы и продолжение земного пути, либо смерть носителя чёрной энергии и призрачная надежда на посмертное исправление. Предпочитай всегда первое, и твёрдо запомни — жизнь в приоритете должна быть всегда.

Изгнание беса это образное выражение сути обряда, ведь очернённый человек по природе своей становится схожим с духами злобы поднебесной. Так что чёрта в нём не находилось, да и вообще, путь им к нам заказан, человек сам себе дьявол.

— То есть, получается, никаких демонов нет? А как же Сирин, он ведь существует, все его видели? — задав первый вопрос старцу, второй я адресовал друзьям.

Народ, со мной соглашаясь, дружно закивал, а Атанас выдал:

— Был демон, видели его, даже сейчас как вспомню сие, так жутко становится.... Спаси меня Господи! — широко перекрестившись, закончил отповедь грек.

— Ты Роман, опять всё не правильно понял, духи злобы и света существуют, но пребывают они в своём собственном мире. Сирин, как некий посредник между частями вселенной, имеет доступ на землю, также как и контролёр средь светлых созданий, христианство нарекло его Гавриилом. Но даже они не имеют сил подавлять свободную волю людей, так уж устроен наш мир...

Ангел хранитель, да и бес искуситель могут лишь ненавязчиво подталкивать обстоятельствами, так называемыми случайностями, тем самым побуждая к определённым мыслям и действиям, в любом случае — конечный выбор за человеком. Тем более вселятся в телесную оболочку, даже частично, по типу проделанного тобой со снегирём, они просто не в силах.

Старик замолк. Повисла, чуть разбавленная слабым потрескиванием дров и тихим посапыванием Таймаса, вязкая тишина. Вопросительные взгляды товарищей побудили меня вкратце поведать о случае, произошедшем в одна тысяча девятьсот восемнадцатом. Чтоб не путать команду я, не вдаваясь в подробности и не загружая их имевшими место временными пертурбациями, попытался словами передать свои чувства, имевшими место во время попадания в тело птицы. Слушатели, моментально перейдя в шоковое состояние, дружно перекрестились.

Видя это, Серафим, спеша успокоить впечатлённых собеседников, обращаясь ко мне пояснил:

— Роман, Господь сотворил тебе великую милость — дал капельку веры, которая позволила проделать такое со снегирём. Полученный тогда опыт и спас нас сей ночью.

Я, осознав сказанное, тоже сотворил крестное знамение, друзья, глядя на это облегчённо вздохнув, немного расслабились.

— Отче, — спустя пару секунд размышлений вновь обратился я к старцу, — Говоря об ангеле хранителе и демоне искусителе, ты имеешь в виду дедовых эгрегоров — помощников, да?

— В общих чертах его теория схожа с моей. Но это лишь личные выводы, не более, и к истине имеют ли они хоть какое-то отношение, не знаю.

— Об ангеле хранителе мне дед объяснял, а вот, о демоне искусителе слышу впервые.

— У каждого, как обозначает их Прохор, эгрегора, есть свой уравновешивающий противник, а нужно сие — для свободы человека, для независимости его выбора.

Мысли, превращая мозг в жидкую кашу, снова смешались. Встряхнув головой, я заставил себя сменить тему:

— А случайно не знаешь, как мне удалось выйти из тела?

— Опиши, первый свой опыт.

— Да рассказывать особенно нечего... я был парализован, но об этом ещё не знал, поэтому, просто встав, подошёл к заинтересовавшей меня иконе. Дотронувшись до неё, увидел полупрозрачную руку и понял, что каким-то образом покинул свой организм.

— Это действие веры, Прохор успел, взрастить её ростки. Ведь тогда сомнений в том, что ты не встанешь, не было?..

Чуть подумав, я отрицательно мотнул подбородком.

— Всё правильно — вера, это в том числе и отсутствие сомнений...

Тем временем мальчишка с Атанасом, успокоившись, принялись клевать носами, пережитое и обильный завтрак сделали своё дело, спать всем хотелось ужасно. Серафим, видя состояние ватаги, властным голосом приказал:

— Ну-ка спать, судя по всему, ворогов рядом нет и пока — опасность нам не угрожает. От чёртова городища путь долгий, а это ближайшее из сосредоточий тьмы.

Вняв приказу, спутники повалились на шкуры и практически моментально сладко засопели. Я же сделал над собой нечеловеческое усилие и обратился к допивающему отвар старику, вопросов оставалось множество, к тому же, надо было воспользоваться внезапной его словоохотливостью, когда ещё представится такой случай?

— Как стало возможным подобное с Таймасом, ты так не ответил...

— Разве? Что тебя интересует, скажи поконкретнее.

— Слово... ведь именно оно сотворило с человеком такое. Что для этого нужно? Поведай...

Серафим как то странно на меня посмотрел, и я поспешил исправиться:

— Нет, не о тьме, поведай о том, как сие происходит — о технологии...

— Ты не понял? — округлил он глаза, — Интересно каким образом с такими мозгами удавалось работать Прохору они, похоже, что пребывают у тебя в зачаточном состоянии...

— Рассудок младенца... — так поначалу ругался учитель, однако после того как я за пару дней освоил ментальное общение он изменил своё мнение...

— Два дня? — собеседник многозначительно качнул головой, — Да ты, смотрю, возгордился. Поверь, твоей заслуги в том нет... ну, да ладно, видимо придётся всё пережёвывать, попробую кратко, а-то вижу, спишь ведь уже.

Дабы слово из мёртвого состояния несущего в себе лишь информацию, перешло в живое способное на изменение энергии, необходима сильная жажда к тому — что ты хочешь передать непосредственно силе, ну и, конечно же — внутреннее молчание. Причём, достаточно только желания, безусловно, изменения будут проистекать значительно тише, чем при отсутствии мыслей, но, тем не менее, будут, у большинства людей происходит именно так.

Молитва без сосредоточения на каждом слове, без чуткости к сути произносимого, полезна лишь побуждением — вычитывать правила. А вот, участие в ней душой, рано или поздно приводит к внутреннему молчанию и в этом сочетании она творит чудеса. Сильно тому помогают краткие молитвословия, особенно молитва Иисусова, но не механическое повторение оной, а вдумчивое, неспешное творение её прямо из сердца.

В различных народных заговорах, важны не слова, как я тебе уже говорил, а ритм, тембр голоса, колебания воздуха, при помощи которых, желание говорящего передаётся внутренней энергии человека. Речь при этом нужна не больному, а так называемому целителю, она настраивает его на нужный лад, усиливая информационный посыл. Для успеха данного мероприятия пациент, доверившись знахарю, должен открыться, и хорошо если тот не обманет, это изменит энергию и она исцелит, а если нет?..

Желание, граничащее с жаждой, вот в чём ключ. Давай разберёмся, в какой части тела ты ощущаешь сознание?

— В голове, конечно, — ответил я, не раздумывая.

— А от сердца, бывает ли, что тоже исходят какие-нибудь мысли да побуждения?

— Безусловно... — после продолжительной паузы, проанализировав вопрос и найдя на него ответ, я им несколько озадачился.

— Полученная информация и принятые на её основе решения, чаще оказываются правильными, если исходят от сердца, или от головы?

— Наверное, от сердца, но это редко бывает, в житейских ситуациях обыкновенно оно молчит, как партизан...

На последнем слове Серафим не поняв сказанного, нахмурился, я отмахнулся мол — ничего существенного и он продолжил:

— Правильно, а не задумывался, почему так выходит?

— Какое там, я только сейчас понял, что, оказывается, мыслю разными частями своего организма.

— Ожидаемо... сознание это неотделимая часть души, а душа, повторюсь, в крови. В мозгу, как и во всём организме, присутствует кровь, но сосредоточие оной именно в сердце, оттуда должно рождаться мыслям. До грехопадения человек пребывал целостным, и было именно так. Мысли пробуждались сердцем и только после передавались мозгу, который транслировал их дальше — другим членам тела.

Адам, нарушив завет, моментально осознал случившееся и тут же почувствовал страх, под воздействием этого нового чувства его душа расщепилась. Мыслительный процесс перешёл в голову и мы, потеряв связь с Богом, покинули рай. Ты наверняка, замечал, что порой ум говорит одно, а сердце другое. Так вот, утратив значительную часть связи с основой души — сердцем, мозг, заботясь лишь о комфорте бренного тела, практически перестал задумываться о последствиях поступков. Голос сердца, то есть истинный глас души, народ прозвал двойственно, интуицией или совестью, в зависимости от того помогает глас или обличает, у кого-то он громогласен, у других же почти не слышен.