Перезагрузка

В движение бронедрезина приводилась двумя автомобильными дизельными двигателями (по одному с каждого конца вагона) Ленд Крузер 80 объемом 4.2 л. и 130 л.с. Надежностью может поспорить с трактором. На испытаниях выжимали до 120км/ч. Вообще, автономность была предусмотрена изначально. Каждая платформа состава обладала мотором двигателя Нива 21213 — 81 л.с. Вывод из строя локомотива не тормозил весь поезд, так как при совокупности всех силовых установок, состав мог поддерживать оптимальную скорость в 50−60 км/ч. Но на всякий случай их было два стандартных. Один в голове поезда, второй посредине, закрытых от обстрела противопулевой броней.

В купе Женя выставляла на стол нехитрую снедь, а обе собаки внимательно за ней наблюдали. Стас в очередной раз почувствовал раздражение. На черта ему навязали девочку в качестве переводчика и адъютанта за все, так и не дошло. То ли избавиться от чужачки в роте захотели, сплавив подальше, то ли тонко подшутили. Поскольку в эшелоне имелся отдельный командир, лично он, до поры был не особо нужен. Катался с комфортом на отнюдь не деревянной полке (в жилых вагонах вообще были нары, а на платформах и они отсутствовали), а настоящем диване (натурально на манер прежнего мягкого) купе, да еще с особой женского пола в нагрузку. Кроме кормления животных и его лично, не понятно, чем грузить по рабочей части. Тем более Шарыча угощать никому не позволялось, да тот и сам не брал, наученный в детстве. На служебных собак выделялось по нормам практически те же продукты, но предпочтительней все ж кормить нормальным мясом, а не консервами.

Поблагодарил и принялся меланхолично жевать, размышляя о своем.

На платформах, модифицированных для съезда колесной техники, тащили два 80х БТРа, 4 мотоцикла с коляской, 6 привычных стандартных 'Урала', автоцистерну с соляркой, пожарную машину, ремонтную мастерскую на колесах и мощную бронированную инженерную для расчистки заграждений. С ковшом и стрелой под 50 тонн и с 12,7мм Кордом.

А еще везли бельгийский легкий вертолет Dynali H2S. Очень удобный в их условиях для эксплуатации и ремонта. Во-первых, силовая установка выполнена на базе автомобильного бензинового двигателя 'Субару' мощностью 180 л.с. и соответственно летает на обычном 95м бензине. Сейчас, конечно, с этим сложности, но в малых количествах завод специально под подобные нужды производит. Цена, опять же, значения в их условиях, не имеет. Во-вторых, дальность полета 550км. Идеально для предварительной проверки. Одна проблема: лопасти диаметром в 7 метров и первый же столб или дом у железнодорожных путей снесет напрочь. Они гораздо ближе к рельсам. Потому пришлось снять и прежде чем лететь, понадобится снова устанавливать. Технология простейшая, но по-любому с места в карьер не подняться.

Ну еще два бронированных жилых вагона и самое главное — цистерны с соляркой. Существовала формула, по которой данный тип локомотива тратил от 23 до 27 кг на километр при весе в 10 тысяч тонн. И хотя в целом эшелон имел массу меньше, но по любому не хватило бы доехать до Иркутска, не то что вернуться. Поэтому везли с собой емкости с горючим, включая бензин и керосин. Насколько возможно их тоже прикрыли от случайной пули, добавляя массу. Почти замкнутый круг. Чем больше вагонов и их вес, тем выше расход горючего и надо брать дополнительные цистерны. А ведь требуется с запасом. Кроме всего прочего — это первая вещь для торговли. Бензин почти наверняка закончился у большинства. И это огромная ценность, как и керосин для ламп. Область могла ими снабжать в любом количестве.

В итоге это не поезд вышел. Даже не столько бронепоезд в привычном смысле слова, сколько мобильный форт с приличным неплохо вооруженным гарнизоном. В штабном вагоне два установки 23-мм, на платформах 12,7 и 14,5мм пулеметы, а также 82мм минометы. Вряд ли по тщательно проложенному маршруту существует некто, способный их остановить. Тем более в крупные города они заезжать не собираются. Разве по касательной миновать и завести контакты на будущее.

— Я буду спать, — сообщил, закончив очищение тарелок. — Займись чем-нибудь.

Его пес тут же рухнул возле койки, закрыв глаза. По части дрыхнуть в любое время при малейшей возможности они оказались два сапога пара.

Женя вымыла посуду в гордом одиночестве на пищеблоке. По ее прежним понятиям это была практически вершина цивилизации. Мощные холодильники, газовые плиты, наличие постоянной горячей воды без необходимости выламывать в домах дерево, да еще очищать куски мебели от краски и лаков, чтоб не воняло или собирать кизяк. Деревья пилить Генрих категорически запрещал, даже не плодовые. А где топливо брать? Засохших только в первые пару лет было много. Еще и стиральные машины стояли в подсобке. И то, месяцы в дороге, не ходить же в грязном.

В каждом вагоне были запасы древних армейских индивидуальных рационов питания на крайний случай. Они до сих пор вполне съедобны, хотя и не особо радуют вкусом. К тому же в области существовало несколько перерабатывающих заводиков, производящих всяческие концентраты и даже сгущенное молоко. Она помнила вкус, но у любых продуктов есть срок годности, так что мало чего сегодня сохранилось. Впервые за пару последних лет попробовала и осталась довольна. Да и возиться особо не надо. Развела кипятком и получила вполне приличный на вкус суп. Тем более на всю команду наверняка удобнее везти в таком виде, а не забивать все помещения продовольствием. Его и так грузили много, но в основном распределили по командам согласно каким-то ей неведомым инструкциям. Каша с мясом уже была приготовлена. Хлеб свежий, уже нарезанный. Правда над столом табличка сколько на одного положено. Удобно.

Возле стасового купе прежде закрытая дверь была распахнута настежь.

Поскольку никто от нее ничего не требовал, срочно возвращаться не требовалось, а было любопытно, заглянула. Все помещение в каких-то ящиках с тумблерами, кнопками и огоньками. Видимо так и выглядит пост связи. По разговорам, даже со спутниками. Что это такое Женя представляла смутно, но раньше их было много и можно было телевизор по 'тарелке' смотреть. Фильмы она видела очень давно, но представление осталось. Говорят у некоторых прямо дома имеются, но в их отсутствовал нужный прибор и так и не посмотрела ничего. Правда вспомнила лишь сейчас, увидев многочисленные экраны. Не до того прежде было. Слишком много всякого случилось сразу.

— Заходи, — сказала женщина внутри. Она сидела, откинувшись на спинку стула и задумчиво курила, положив длинную ногу на колено. Поза достаточно странная, но Женя давно ничему не удивлялась.

Казачка проскользнула вперед и принялась обнюхивать здешнюю хозяйку.

— Сидеть!

Та потрепала ее по голове, ничуть не опасаясь.

— Запах чует, Женя, — объяснила, заодно показывая заочное знакомство. Представляться по всей форме явно не требовалось. И то, наверняка все в курсе насчет нее. Все ж поезде не тыщи чужих. — Дома осталась овчарка.

— А почему не взяла с собой?

— Это мужа. Он в караульной роте. Вместе служат. Меня зовут Сеида.

При посадке видела мельком. Она была именно взрослая, вроде Стаса или Веры. Из самых старших. Не то, чтоб Женю сильно напрягало, однако звездочки имела на форме. Выходит начальство. Первым делом ей принялись в роте мозги забивать субординацией и дисциплиной, заставляя учить звания и знаки. Ну и как правильно приветствовать, будто все остальные на уставные выражение не плевали дружно. Она даже высказалась и почти сразу очутилась в бронепоезде. Судя по реакции Стаса не его инициатива. Не больно-то обрадовался.

Сейчас женщина была по-простецки в одной белой майке без рукавов и камуфляжных брюках. Даже ноги босые. Часть одежды зачисленным в подразделения выдавали, причем в нескольких экземплярах. От армейских запасов много чего осталось. А вот обувью не баловали. Видимо маленьких размеров просто не имелось. Но кое кто все ж получал. Своего рода признак высокого положения. Было бы любопытно глянуть в чем она ходит. Зато благодаря голым плечам было хорошо видно татуировку. Заставлять никого не пытались, однако практически у всех, кого она видела старше лет четырнадцати, такая имелась. Как объяснили без малейшего смущения на вопрос, на случай гибели или бессознательного состояния. Чтоб лечить или правильно хоронить. Подумав, она попросила и себе сделать. Не самый глупый обычай.

Стандартная включала несколько строк столбиком: номер удостоверения личности, вроде полученного ими при оформлении, группа крови (резус) и крест или полумесяц. Однажды видела даже колесо буддиста, но в целом не так много попадалось ей пока раздетых. В основном в душевой после работы. Воды, слава богу, хватало и ее не экономили, как у них прежде. Река рядом и водопровод работает. Закачивается в бак и к вечеру там само собой греется. Конечно в теплое время.

Было подозрение, что символов намного больше. Ведь даже кресты попадались разные, а отличие православного от католического бросается в глаза. Но это было не обязательно. Кое у кого она эмблемы не видела. Кстати, достаточно странно. После Катастрофы очень мало осталось неверующих. Другое дело толков множество. Каждый мулла твердил свое и христианские проповедники тоже. Генрих предпочитал не толковать Библию, просто учил по ней читать и писать младших, а в повседневной жизни руководствоваться списком грехов. В смысле, чего плохо. Но вот соответствующего значка на предплечье не было у женщины. Это называлось человек не имеет предпочтений или атеист. Зато номер у нее оказался из самых первых. Начинался с единицы. Цифры нечто значили для понимающих, но основное Женя и так усвоила. Подразумевался не год рождения, а вступление в общину. Значит на базе с самого начала.

— Ты потомок Пророка ? — удивленно переспросила Женя.

Она уже привыкла, что здешние, в смысле входящие в казачество, мусульмане вели себя достаточно свободно. Где-то на юге обосновались более упертые, соблюдающие предписания, но все ей виденные были не особо религиозны и запросто могли выпить или свининой угоститься. Может и преувеличение, но забой скота точно не по правилам и ничего, употребляли, не замечая харам . Такого даже их немецкая группа не могла позволить себе открыто. Тем более угостить гостей.

А женщины разве волосы закрывали, да и то не каждая. Она привыкла к другому поведению в прежнем районе и пару раз попадала впросак. Местные бабы вели себя на манер русских и никто ничего удивительного в том не обнаруживал. Более того, имеющим звание подчинялись, не пытаясь указать на место.

— Отец любил подчеркнуть происхождение для понимающих, — ответила Сеида на татарском диалекте с сильным незнакомым акцентом, однако вполне понятно. У нее и на русском иногда нечто странное в речи проскальзывало, — но кого это сейчас трогает? — Да и не уверена в реальности родословной. Семейная легенда могла быть и выдумана лет сто назад.

— Вряд ли в маленьком поселке, — на казахском поддержала предложенный стиль Женя, похоже очередная проверка, — можно так просто записаться в аристократы.

Хотя языки и разные, но практике говорящие на тюркском достаточно хорошо друг друга понимали. До сих пор скорее диалекты на манер русского с белорусским или украинским. И даже ближе. После Катастрофы вообще началось смешание, однако в дальних районах через какое-то время есть шанс на изменение и окончательное отделение от общего корня. Частично впитает в себя новое наречие чужие слова, а что-то получит развитие. Но не так быстро.

— Это было давно и моих детей уже не волнуют такие тонкости, как и меня. Хватает и иного почтения, — она показала на обстановку вокруг себя. На этот раз сказано снова на русском.

— Тяжело научиться? — спросила Женя, с опаской рассматривая машины.

— Начинать было трудно. В инструкциях разбираться сложно, когда пишут либо невразумительно до безобразия, либо подразумевается, что ты уже знакома с понятиями прежде. Частенько методом тыка приходилось соображать, тем более в дороге, когда и обратиться за помощью не к кому. К счастью, обычно, ничего особо заумного. На срочников, — этого Женя не поняла, — без великих знаний было рассчитано. Теперь иное дело. Есть кому играть роль наставника и показывать. Тут уж будет стыдно не выказывать прилежания и не добиться успеха. И это касается не только моих указаний. Тебе серьезно повезло. Попасть в ученицы к Стасу хороший шанс на будущее. Раньше он девчонок не брал...

Женя невольно подумала о роли Казачки в ее судьбе. К лучшему или худшему изменения, но она уже не представляла себе жизнь без любопытной и ласковой собаченции. Притом, что водить ее всю жизнь на поводке не просто глупо, но и опасно. Служебные собаки должны многое уметь. Базовые команды она освоила за пяток занятий, однако впереди огромная работа и ответственность. Стасов пес выслеживал людей и животных, запросто находил оружие и взрывчатку, мог сам прокормиться в степи, питаясь всякой мелочью и взять человека. Шарыч не агрессивен, но его воспитывали именно искать опасность и нападать. По личному опыту знакомства, начиная со степи, Женя полагала, что Стас не отдает конкретных команд на поиск, тот был достаточно умен для проявления инициативы. Зато и говорил с псом постоянно, причем на самые разные темы. И ее заставлял. Якобы без общения нельзя. Неизвестно сколько в этом реальной пользы.

— А пацанов неплохо натаскивал. Один нынче в Баскунчаке сидит восточной границей занимается, — невольно кивнула, понимая о ком речь, — второй в штабе в разведотделе заместителем. Еще один главный кинолог.

— Я Шехтеля видела, — сказала неизвестно зачем. — Говорят он в Волгограде пулю словил.

Вообще, за несколько дней она видела достаточно настоящих инвалидов. Калек из времен до Перезагрузки, как здесь говорят, осталось очень мало. Скорее всего, просто среди молодых гораздо реже встречались изначально. Выжить всерьез пострадавшему и так не просто, за отсутствием приличной медицины, но были в Азии общины где заботу о таких брать не хотели. Где прямо избавлялись, где спихивали на родственников. То есть мало у кого они имелись, но в любой группе всегда делятся на более мелкие. Вместе работают и питаются. И тогда все зависело от прежних отношений. Если в первые годы прокормить из оставшихся запасов не великая проблема, то чем дальше, тем сложнее иметь дополнительный рот без серьезной отдачи. Безногого на поле не загонишь, а безрукий не ко всякому труду годен. Вот и начиналось не слишком приятная жизнь. Он, может быть, пострадал ради остальных, но кто это помнит через годик-другой, когда от детей кусок отрывать приходится? Здесь неоднократно попадались на специальных колясках, хромающих на протезах (имелась собственная мастерская), без руки, да еще тот с бельмом. Оказывается ему попали в глаз кусочки от стены при обстреле. Их не бросали, как отработанный бесполезный материал. Практически все они чем-то занимались, хотя бы в смысле бумаг. Это было приятно.

— А ты воевала?

— Мы все поучаствовали, — Сеида криво усмехнулась. — Не стали сразу давить, просто сил не имели, а потом они полезли всерьез. Героини из меня не вышло. В первом же бою подстрелили.