— Самоуверенность — это вообще-то мой конек. Ну а что скажет наш придворный волшебник?
— И рад бы, да нечего, — пожал плечами Джошуа. — О расстановке сил при дворе мне известно до смешного мало. Но зато я знаю кое-что другое. Господин Кай, не могли бы вы описать этого Горма?
— Высокий мужчина крупных габаритов. Вооруженный двуручным мечом.
— Тогда, думаю, вам будет интересно, что я видел его нынче ночью во сне.
— Снова-здорово, опять твои вещие сны! — возмутилась Майриэль.
— И что же он делал? — уточнил Кай.
— Он брал кого-то под стражу в неком замке.
— Марианну? — встрепенулся мэтр Гаренцворт.
— Оливию? — поддержал его интерес Кай.
— Не буду утверждать наверняка, лиц мне увидеть не удалось. Возможно, это просто отклик каких-то будущих событий, которые могут или могли ждать нас в этом замке. Не знаю точно.
— Тогда зачем вообще об этом говорить? — спросила лучница. — Если не знаешь точно. Мне вот этой ночью снилось, что я села на трон Арана. Значит ли это, что так и будет на следующей неделе?
— Это не повод для шуток, Майриэль.
— Да, но повод для лишних волнений. Спасибо тебе большое. Теперь наши мужчины только и станут думать о своих зазнобах, как бы их кто не обидел. Очень вовремя. Очень профессионально.
— Этого мы точно не знаем, — сказал Кай, но его лицо выражало крайнюю степень озабоченности вестями младшего мэтра. — Но у нас есть контракт и обязательства. Мы поедем вдоль дороги. Объедем трактир и найдем след Рика. Будем следовать за ним, пока он не доберется до цели, или, если представится возможность отобрать нашу птицу, нападем на них и отобьем ее силой. У нас есть подозрение, что это ловушка, а значит, мы будем осторожны и спокойны. Всем все ясно?
— Яснее не придумаешь.
— Мы будем хладнокровны, Майри. Как ты изволила выразиться, профессиональны и хладнокровны. Будем выполнять мои приказы и ждать сигнала к атаке.
— Как будто я когда-нибудь поступала иначе!
— Дискуссия закрыта. В путь.
Они сошли с дороги и углубились в подступающий лес. Солнце уже вошло в зенит и припекало довольно уверенно, так что тень от деревьев оказалась как никогда кстати. В отличие от комаров, могучих, голодных и плохо восприимчивых к отпугивающим заклинаниям.
Сделав изрядный крюк, они объехали трактир и вернулись на дорогу милях в трех от "Уставшего вепря".
Следов таборитских копыт было столько, что даже Джошуа не составило труда их отыскать. После чего мэтр Гаренцворт немного поколдовал над ними и сделал вывод, что птица, подчиненная воле шамана, ведет их дальше. Новость была воспринята без удивления, но проверить все же стоило. Обидно было бы, пустившись в погоню, в конце обнаружить, что преследовали не тех.
Табориты гнали по дороге, особо не скрываясь, что упрощало задачу поиска, но при этом наводило на неприятные мысли о том, что поступают они так с какой-то однозначно гнусной целью. Джошуа несколько раз порывался обсудить это с мэтром. Но бодрый темп скачки способствовал этому мало. Как и общая мрачная задумчивость старшего чародея, в которую он не замедлил погрузиться после того, как они пустили коней галопом.
Потому Джошуа ничего не оставалось, как развлекать себя умозаключениями различной степени полезности. Альтернатива имелась одна — потеть и нервничать в ожидании неминуемой схватки с бандой отъявленных головорезов, поэтому он предпочел первое.
Мысли сами собой вернулись к размышлениям о заговоре магов. Как ни смешна была эта идея, но что-то в ней все же притягивало. Все эти ученические разговоры шепотом в пустых аудиториях или при одиноко горящей свече в общей спальне велись еще тогда, много лет назад, их вытащили на белый свет и подробно разобрали мудрые преподаватели. Они каждый год сталкивались с идеями недоросших бунтарей о величии и власти.
И каждый год упорно вдалбливали в юные головы добрым словом, а при надобности и в юные зады мокрыми розгами, что это все глупость, блажь и пустой треп. Чтобы управлять большим количеством людей, нужна консолидация представителей различных магических школ, но такого никогда не произойдет. Потому что каждый мэтр — это по-своему уникальный специалист, и ему трудно будет долго делить бремя правления с другими.
Что все древние государства магов всегда заканчивали одинаково и что хаос и демоны живут теперь на осколках их башен.
И последним из них являлась страна Лета. Эльфы Летнего Древа, чьи воины были сильнее воинов Зимы, чьи маги были могущественнее магов Осени, чьи певцы затыкали за пояс певцов Весны, погрязли в гордыне и вседозволенности чистой и ничем не сдерживаемой магии. Ослепленные могуществом и спесью, они ставили себя выше законов природы и были наказаны за это. В разгоревшийся из-за них конфликт оказались втянуты все расы и народы, и повсюду царили горе и запустение.
Но в конце концов людские воинства стерли гордецов с лица Ойкумены, и в пожаре последней Великой войны погибло и Древо Лета, навсегда нарушив равновесие волшебства.
Так учили юных спесивцев в Цитадели. Так учили и Джошуа.
Но что, если кто-то не поверил мудрым словам, не пропустил через себя уроки прошлого? Что, если тщеславие и гордыня взяли верх над заемной мудростью?
Если это так и принцесса, являясь ключевой фигурой древнего пророчества, попала им в руки, то Римайн обречен стать их вотчиной. Или так, или он попросту сгинет без следа. И теперь судьба королевства и всех людей, его населяющих, зависит от их маленького отряда!
М-да, чем больше мыслей, тем страшнее выводы.
От блуждания в паутине мрачных размышлений его отвлек окрик Майриэль.
— Они свернули! — крикнула она, останавливая разгоряченную Искорку и указывая на широкую лесную тропу, ужасающе изрытую копытами таборитских коней.
— Прекрасно, — буркнул Кай. — Опять лес и опять засады.
— Что же это за дракон такой? — спросила эльфийка. — Летает зигзагами! Да еще и над дорогой. Похоже, с головой у бедняги точно не в порядке. Да и у кого не съедут мозги набекрень после тысячи лет сна?
— Или его вел волшебный поводок, — подал голос мэтр Гаренцворт. — И тогда он мог летать хоть над Римайнской торговой площадью, ему было бы все равно.
Они снова углубились в лес. Солнце скрылось за узорными кронами берез и дубов, а вездесущая мошкара вернулась продолжать трапезу.
Младший мэтр опять почувствовал всю свою неготовность к засадам в лесу и начал нервничать как прежде.
Потом они вышли на пустую стоянку.
Скрыть пусть даже временный привал более двух десятков разумных — задача не из легких. Да табориты, похоже, не особо и пытались. Повсюду были разбросаны остатки их трапезы; под куст закатился разбитый бочонок пива.
— Они что тут, пирушку закатывали? — не поверил собственным глазам Кай.
— Душа безумца — потемки, — ответила Майриэль, изучая остатки костра. — Ушли не больше двух часов назад. Славно задержались, мерзавцы. Как будто специально давали нам фору.
— Будьте наготове, — кивнул Кай. — Мэтры, запаситесь самым убойным волшебством из вашего арсенала. Скоро мы их встретим.
Спешившись (дальше ехать верхом было невозможно), они пошли вперед, оставляя за спиной ярд за ярдом.
Лес хранил спокойствие. Птицы пели. В чаще что-то стрекотало и ухало.
Джошуа изматывало гнетущее ожидание, но поделиться с товарищами он не решался — вряд ли им было намного легче, чем ему. Он не мог заставить себя просто идти и не оглядываться по сторонам. И так уж вышло, что, несмотря на предпоследнее место в их растянувшейся цепочке, таборита маг увидел первым.
Точнее, полтаборита.
В одном Кай оказался прав. Похитителей бутылочной птицы они встретили довольно скоро.
Верхняя часть бродяжника застряла ярдах в шести над землей среди веток молодой ольхи, щедро украсив ствол кровью и внутренностями. Кровь успела свернуться и привлечь мух и мошек различных размеров.
Приглядевшись, они узнали капюшон таборитского шамана.
Мэтр Гаренцворт неожиданно проявил интерес к останкам, и с помощью веревки и Паки шаман (точнее, то, что от него осталось) был спущен на землю.
Старший чародей глумиться над поверженным врагом не собирался, а, наоборот, пристально и бережно его осмотрел. На шее у шамана обнаружилась целая связка амулетов, вызвавших у мага жгучий интерес.
— Все понятно, — пояснил он довольно. — Это действительно была примитивная магия, построенная на простейших заклинаниях. Но фактически он не заходил к нам, а провел всю операцию через астральное тело. Птица как существо, реагирующее на энергетические поля, воспринимала его материальным и имеющим право отдавать приказы. Какая тонкая работа, как много труда вложено в этот шедевр!
— Но как же наши амулеты? Они же были сожжены, — уточнил Джошуа.
— Скорее усыплены. Смотрите. — Рамил извлек из кармана один из почерневших амулетов. Тот на глазах приобрел прежние форму и цвет. — Со смертью шамана заклятие ослабело. Превосходно. Какое мастерство!
— Может, перестанете восхищаться этим куском таборита и попробуете определить, что его прибило? — встряла Майриэль.
Вопрос был дельный, и внимание присутствующих переместилось с богатого набора амулетов на раны несчастного. Сказать, что шамана разорвало пополам, значило бы слегка смягчить истину. Казалось, чьи-то гигантские челюсти раскусили тело, а потом то ли выплюнули, то ли выбросили откушенную часть. То, что торс побывал в пасти дракона, сомнений не вызывало: нюхач Паки почуял драконью слюну в волосах жертвы, да и не столь сведущие в драконах явственно ощущали едкий запах неясного происхождения.
— Он был зол, — авторитетно заявил Паки.
— Именно зол? — подколола его эльфийка. — Может, просто не выспался или мучился несварением?
— Нет. Точно зол, — уверенно заявил Паки. — Иначе не стал бы откусывать. Драконы брезгуют двуногими. Много заразы в кишках.
— Ты просто душка, милый. Хорошо, что мы не успели позавтракать, и не уверена, что захочу сегодня обедать.
— А Паки перекусил бы, — вздохнул парень.
— Паки, ты меня пугаешь!
— Успокоились, — буркнул Кай. — Только меня тревожит, что дракон, до которого, как предполагалось, нам ехать еще день-два, а то и неделю, вдруг появился и закусил ребятами Рика. Или у нас тут не один дракон?
— Неприятно было бы узнать, что они работают парой или целой стаей, — хмыкнула эльфийка.
— Рамил? Джошуа?
— Рискну предположить, что он почувствовал поводок моего заклинания и решил разобраться с теми, кто шел по его следу, — сказал мэтр Гаренцворт. — Это первое, что приходит в голову.
— При таком раскладе я даже рад, что они оказались расторопнее нас.
— Но то, что им, похоже, не удалось с ним совладать, не вселяет оптимизма, — подал голос Джошуа.
— Несомненно.
— Наши действия? — уточнила Майриэль.
— Пойдем по следу и посмотрим, куда он нас приведет. Возражения?
Таковых не нашлось.
— Идеи, замечания?
Ответом также было молчание.
— Значит, как обычно, надеемся на удачу.
Оставив останки таборита догнивать под сенью деревьев, отряд двинулся дальше. Возиться с коварным врагом желающих не нашлось. Даже у Джошуа не возникло подобного порыва. Чему, кстати, он несказанно удивился. Но про себя.
Они прошли совсем немного. Не больше сотни-другой ярдов, когда лес неожиданно кончился. Представшее перед ними пространство не являлось ни поляной, ни прогалиной. Хорошо утрамбованная, хоть и поросшая травой площадка была делом рук мастеров камня и огня.
Помня засаду гоблинов, отряд не стал сразу же выходить из леса и осмотрел все издалека. А посмотреть имелось на что.
Когда-то это было поле диаметром в четверть мили, освобожденное от леса. В центре его возвышалось гордое капище забытых богов, а вокруг приземистого здания стояли каменные фигуры тварей и людей.
Таких капищ в Ойкумене водилось с избытком. Культ Ушедших людям и прочим народам был знаком довольно слабо, а их наследие, чаще несущее смерть, чем созидание, не увеличивало число заинтересованных. Обычно такие храмы сносили или приспосабливали под хозяйственные нужды. Но порой — даже в сердце обжитых земель — они попадались: зловещие, ветхие, непокоренные.
Трава и мелкий кустарник давно захватили расчищенную область, и лес год за годом упорно возвращал себе отобранную землю. Камень крошился от времени, дождя и корней, лица героев теряли былую красоту, а фигуры тварей — клыки и когти.
Но сейчас казалось, что древние времена вернулись. Что оскорбленные чудовища на миг обрели способность двигаться и страшно отомстили живым, размазали их кровь и втоптали в грязь.
Потому что совсем недавно на земле забытого храма кипел бой. Точнее сказать, бойня. Повсюду валялись тела таборитов. Раздавленные, размозженные, растерзанные. Они лежали вповалку вместе с лошадьми. Некоторые из них навечно замерли базальтовыми фигурами, многие из которых были разбиты на куски. Кровь запеклась на мордах довольных каменных тварей и печальных героев.
Зоркая Майриэль насчитала больше двух дюжин человеческих тел и почти столько же мертвых лошадей. А также не заметила никакого движения и объявила поляну безопасной.
Паки тоже долго принюхивался и в конце концов решил, хотя все же не до конца, что дракон скорее улетел, чем нет.
Привязав занервничавших от вида крови и свежего драконьего запаха коней, они вышли из-под покрова деревьев.
Передвигались осторожно — обнажив оружие, натянув луки и приготовив посохи. Обстановка очень располагала к неторопливому, почти крадущемуся шагу. Вороны недовольно кружили над их головами, каркая воинственно, но вместе с тем выжидательно.
— Древо и Пепел! — негромко воскликнула Майриэль. — У них не было и полшанса. Что же это за дракон такой?!
— Опасный, недовольный и быстрый, — отозвался Кай.
— К тому же сведущий в магии, — добавил мэтр Гаренцворт, кивая на черное пятно среди камней. В очертаниях пятна угадывались контуры крыльев, а в послеполуденном солнце блестело крошево темного стекла — все, что осталось от бутылочного тетерева.
— Он уничтожил преследователей и инструмент преследования. Создать второй мы не сможем, не привлекая его внимания, он уже настроился на волну этого вида волшебства и не даст снова поймать себя таким образом, — сказал Джошуа. — Что же нам теперь делать?
— Перекусить, чтобы лучше думалось! — предложил Паки.
— Паки! — зашипела Майриэль.
— Будем действовать по порядку, — ответил Кай, — найдем останки Рика. Может, при нем были какие-нибудь интересные письма или бумаги от его нанимателей.
— Лелеешь идею Рамила про разные группировки двора?
— Надо же с чего-то начинать.
— Ладно, но его голова, чур, моя!
— И что же ты с ней будешь делать?
— Надену на одну из его пик. Так сказать, пусть судьба настигнет его, как должно.
— Теперь ты тоже меня пугаешь, Майриэль.
— И правильно. Бойся меня, смертный!
Мэтр Гаренцворт к поискам не присоединился, сославшись на пару идей, которые ему надо рассчитать ввиду потери бутылочной птицы. У Джошуа идей не было, и ему пришлось участвовать.
