А вот, наконец, землемер на двуколке. Судя по выражению лица (нечто среднее между Атлантом, инструктором райкома комсомола и Господом Богом), он один является опорой и надёжей матушки-Руси!
Бурмистр подчёркнуто вежливо поздоровался с чиновником, и тут Никита вспомнил... Да, конечно! Как же иначе?! Аккурат годом ранее правительство, заваленное тяжбами о земельных угодьях — особенно между старинной аристократией и новым, со времён Петра, дворянством, — издало Манифест о Генеральном межевании и создало специальную комиссию, дабы точно определить границы владений отдельных лиц, крестьянских общин, городов, церкви и других собственников земли. Примерно полверсты тому назад Ерофей Леонтьевич как раз жаловался Гюльнаре на соседей Долгоруких, которые будто бы пытаются оттяпать у братца чуть ли не половину "дачи" (поместья, позднее имения), пожалованной государыней Елизаветой Петровной, заявляя свои права на эту землю чуть ли не от первого новгородского князя-посадника Гостомысла...
Никита, помнится, пробормотал тогда под нос:
— ...Гостомысла — сына вождя Буривоя, правнука Вандала, праправнука Словена, потомка библейского Иафета, приходившегося сыном праведнику Ною. Вот это, блин, "крыша", вот это конкретный пацан! Если подпишется в тему "долгоруковской" братвы, ихняя предъява канает верняк. Любителя узкоглазых "желтков" прокатят с вывалом!
И не стал дальше вслушиваться, потому что не терпел сутяжничества и самих крючкотворов-сутяг. А зря! Нет-нет, это дело не терпел по делу, — зря не вслушивался. И чуть было ни брякнулся с Шайтана ибн-Самума под безапелляционное заявление бурмистра:
— ...Свобода, равенство, конституция, республика — вот что в первую голову надобно российскому народу!
А когда пришёл в чувство, отвернулся и чуть слышно прошептал, обращаясь к ближайшей осине:
— Свобода, равенство, конституция, республика? Бред! Если не сказать: полная херня...
Дабы случайно не обидеть симпатичного, в общем-то, человека, продолжил Никита про себя: русский менталитет мгновенно трансформирует свободу во вседозволенность, и тогда вспыхнет русский же бунт, бессмысленный и беспощадный. Народовластие, равенство людей перед законом и осознанное послушание этому самому закону — весьма привлекательные ценности для всех, без исключения, людей. Да вот идеально реализуются они лишь в центральной и западной Европе. Почему? Потому! Прежде всего, потому, что там, в сравнении с Россией-матушкой и прочим миром, искони велик процент торговцев, мастеровых и специалистов по услугам. Для этих социальных групп крайне важны мир, порядок и стабильность. В то же время, они крепко сплочены в гильдии, цеха и прочие группы по жизненно важным интересам — готовые профсоюзы. Готовые по необходимости трансформироваться в политические партии или боевые дружины. Готовые хоть словом, хоть оружием дать отпор любому правителю-беспредельщику! Чем периодически и занимались до тех пор, пока ни поняли, что раз за разом отсекать башку негодному — а значит, неугодному — правителю не так уж практично. Жестокость порождает встречную жестокость с некоторым силовым плюсом, ибо цель всякой жестокости — подавить сопротивление оппонента. А это уже война! Война, которая в бескрайней России беда из бед, но для скученной Европы — настоящая катастрофа. Нам, по крайней мере, было и ныне есть куда отступать. А европейцам?.. То-то же!
Но европейская скученность суть не только проблема, но и, наоборот, величайшее благо для грядущей демократии. Компактная территория проживания народа/народов априори не предполагает обособления частей общества, в рамках которых люди вынуждены были бы вести самодостаточное хозяйство. В райцентр за покупками не наездишься — это не про них. Универсалы попросту не нужны! Торжествует массовое разделение труда: если руки Клауса "заточены" пироги печать, а соседа Курта — сапоги тачать, то каждому незачем заниматься и тем, и другим. Ширится торговля, в конкурентной борьбе растёт уровень качества продукции, остаются разумными и стабильными цены. Но торговцам, повторимся, жизненно важен мир и порядок, конкуренция ни в коем случае не должна перерастать в силовое противостояние. Именно ради высокого Порядка люди с готовностью участвуют в законотворчестве. Люди, выбирая себе Власть, резонно требуют, чтобы Она обеспечивала выполнение законов, и без колебания платят под это налоги. В результате они богатеют, никого при этом не разоряя и, тем более, не убивая, а если ведут войны, то — вне пределов собственных стран, за безопасность торговых путей, рынки сбыта и ресурсы. Подло? Гнусно? Бесчеловечно? Для всего мира — да. Для демократов — норма жизни! Они называют это прагматизмом, а тех, кто не входит в элитарный круг, вообще не считают людьми.
Бизнесмен в таком обществе уважает Бизнесмена, Мастер уважает Мастера. Человек, уважающий других и чувствующий уважаемым себя, не опростается перед крыльцом другого уважаемого человека. Не набьёт ему спьяну лицо (даже "рылом" оное не назовёт). Не пересечёт проезжую часть улицы на красный сигнал светофора, а будучи за рулём, пропустит уважаемых людей на "зебре" перехода, где они вправе шагать, не оглядываясь по сторонам. И пешеход осознанно воздержится от того, чтобы перебегать дорогу там, где это не определено, — нельзя же ущемлять право уважаемого человека вести машину без помех. Не нарушая прав уважаемых людей, человек может быть уверен, что автоматически не будут нарушены и его права. А это называется Правопорядком!
Между прочим, организованная преступность — знаменитая сицилийская мафия, неаполитанская "каморра", калабрийская "ндрангета", сообщество "Сакра корона унита" в Апулии, "Чёрная рука" и "Коза ностра" из США — принципиально не противоречит типичному для западной цивилизации состоянию Правопорядка хотя бы потому, что не приемлет хаоса и беспредела. Наоборот, будучи внутренне организована сама, мафия пытается максимально сорганизовать и подконтрольные ("крышуемые", обираемые, как их ни назови) структуры. Правда, на основе не официального закона, а собственных понятий. Однако понятия эти зачастую твёрже, чем означенный Закон. Что называется, "пацан сказал — пацан ответил!" Ответил за "базар" — свои слова. Ответил за базар — контролируемый сегмент рынка товаров и услуг. Ответил за моральный облик. Ответил за конкретные поступки. Даже за внешний вид, потому что он — лицо организации, которая, балансируя на краешке Закона, целиком и полностью зависит от уважения своих членов добропорядочными гражданами и терпимости к ней государственных структур. Бандит? Ну, и что с того?! Работа у него такая. А "по жизни" вполне приличный юноша, правильный... "Правильный пацан" не захлещется сивухой, не обдолбится наркотиками, не стащит у пенсионера кошелёк, не изнасилует школьницу в лифте — на то есть асоциальная гопота, неорганизованные отморозки и маньяки, — а если совершит нечто подобное, тут же будет уволен из мафии. И найдёт себе работу только в морге. Трупом... Правильный пацан — значит, соблюдающий права! Права свои. Права людей. Права, под которыми не обязательно подписываться, главное — следовать им. Это называется верностью базовым принципам общества и данному однажды слову. Это называется верностью договору. В том числе Общественному Договору, сиречь Конституции, положениями которой определяется жизнь демократического государства с уважаемым/уважающим народонаселением.
Ещё два слова об организованной преступности. Русь всегда была печально знаменита состоянием дорог в целом и разбоями на трактах в частности. А в Италии, к примеру, такой проблемы не стояло, кажется, со времён Спартака, и пути сообщения там в немалой степени привели в порядок мафиози. Почему? Да потому, что по дорогам массово перевозился товар, с реализации которого они имели долю — как раз в качестве оплаты за услуги по защите инфраструктуры частного предпринимательства!
На Руси же, широко раскинувшей границы, глубоко аграрной, ситуация от начала времён оказалась принципиально иной. Города стали центрами не столько экономики, сколько власти. Что характерно, Власть наша, при всей своеобычной жёсткости, не в состоянии была поддерживать порядок в колоссальной по размерам стране — попросту не хватало сил и средств. Раз в году сдирали налоги, и ладно... А земледельческий люд из века в новый век существовал замкнутыми патриархальными общинами, суть которых (у вас свои дела, у нас свои дела, и хаты наши — по краям!) не изменилась и в помещичьей России. Обширной торговли не велось, так как минимум необходимых материалов, предметов потребления, орудий труда и средств защиты крестьяне производили сами, в рамках семей, родов и деревень, изолированных от внешнего мира границами дворянских поместий и вотчин старой аристократии. К слову, весьма показательно, что вплоть до двадцатого века на Руси под термином "мир" официально подразумевалась сельская община, всем же иным значениям (мир как не-война, мир искусства, мир людей, иные миры...) отводилась роль второго плана. Вот она, граница мира, — деревенская поскотина! И если гоношился "пир на весь мир", это вовсе не предусматривало рассылки приглашений зулусам, индусам и прочим людям доброй воли, отнюдь нет. Соберутся несколько семей, и ладушки... В рамках семей же без остатка съедались продукты немудрящего крестьянского труда. Фактически отсутствовало разделение этого самого труда как основа массового предпринимательства — которое суть почва для рэкета, — и потому криминалитет, на Западе являвшийся столпом "правопорядка по понятиям", у нас вплоть до конца века двадцатого оставался банальным ворьём.
Но это — так, мелкий штрих к портрету русского законопослушания... Законопослушания, которому исторически, увы, неоткуда было взяться! Чуть выше говорилось о ежегодном сборе налогов, они же "дани" в эпоху великих и удельных князей. А по существу — бандитские поборы! Если западный обыватель вносил налог на содержание государственного аппарата осознанно, подразумевая, что Власть не просто набьёт себе брюхо, но "в ответку" обеспечит безопасность его жизни и стабильность бизнеса, то наш отдавал "лавэ" просто так, от балды, не за понюшку кокаина, по единственному Закону — праву сильного обирать слабого. Власть, сильная орудовать топором да кнутовищем, не в состоянии была регулировать общественно-экономические отношения в громадной стране и обществе, разобщённом на крохотные ячейки. А значит, ни малейшего уважения к Власти не было в помине! И каждый, кто стремился "выбиться во власть", рассматривался окружающими вовсе не как слуга народа и благодетель, но как хитрый жулик. Да и сегодня происходит то же самое, потому что менталитет народа — чертовски устойчивая вещь!
Власть у нас издавна пользовалась не поддержкой сознательных граждан, а покорностью забитых (в полном смысле слова) подданных. Нам, увы, чуждо республиканское мироустройство в рамках демократии. Мы исторически привычны к самодержавию. Больше того, мы презираем слабого царя, каким бы он прекраснодушным ни был (примеры тому — Пётр III, Николай II, Горбачёв), зато обожаем деспотов, руки которых по локоть в крови (Пётр Великий, Иосиф Величайший). Исключение, пожалуй, составляет как раз Екатерина II Алексеевна, если и проявлявшая порой жестокость, то лишь на международной арене. Но исключения, как справедливо считается, только подчёркивают верность правил...
Нам, повторюсь, чуждо осознанное законопослушание в масштабах государства и общества. Зато в рамках более мелкой социальной структуры оно существует, да ещё какое! Наши предки изолированно выживали в столь жутких географических условиях, что порядок (в смысле "закон мироустройства", а не "ежедневная уборка помещений") в их хозяйствах предполагался железный, иначе передохли бы от голода и холода. При этом центральная Власть наезжала раз в год ради порки с целью отобрать едва ли не последнее. В результате её побаивались, но проклинали вслед. Зато власть домашнюю, родовую и клановую уважали за конкретные дела. Ну, а вовне своей ячейки общества плевали и мочились...
К слову, если Вам, уважаемый Читатель, кажется, что автор русофобствует или, как минимум, преувеличивает проблему, вспомните историю Москвы, испокон веку горящей золотыми куполами храмов, но сплошь загаженной дерьмом на улицах. А как вспомните, прогуляйтесь в любом из наших скверов — среди гор пустых бутылок, всяческих пакетов, стаканчиков и всё того же дерьма! — и скажите честно: изменилось ли хоть что-нибудь? Поезжайте на север Ленинградской области, как раз туда, где ныне путешествует Никита со товарищи. Вдоль шоссе узрите не одну безобразную свалку дачного мусора. Да и состояние дорог оцените — экстрим гарантирован! Ну, а если не автолюбитель, садитесь в электричку где-нибудь на железнодорожной станции Девяткино: первые же километры за город, и Вы доподлинно увидите, в кого из домашних животных превращаются уважаемые петербуржцы — ещё час назад лощёные менеджеры, предупредительные чиновники, рабочие, студенты, просто милые люди, — отправляясь на пикник. Не подумайте, что в кошечек или собачек... Нет, в свиней! И это ещё очень мягко сказано...
Ей-богу, я не русофоб. Наоборот, глубоко уважаю и даже обожаю свой народ, бесконечно щедрый, умный порой до гениальности, талантливый в созидании, красивый, могучий, ужасный в гневе, но отходчивый, с крестьянской хитринкой, доверчивый и безалаберный. Понимаю, что в имеющемся, к сожалению, негативе повинны не только и даже не столько мы, сегодняшние "Иванов, Петров и Сидоров", сколько довлеющее над нами наследие предков — увы, не всегда и не во всём вызывающее умиление. Но порой мне стыдно и противно, господа! Доколе?!
...Мы и сегодня куда большие индивидуалисты, нежели "западники" и люди Востока. В нас (речь не обо всех россиянах — конкретно о русских) нет ни европейского уважения к бизнесу и достоинству соседей, ни даже главной мусульманской ценности — всеобщего единения правоверных перед ликом Господа. Мы и сегодня генетически не приспособлены видеть перспективу дальше собственной поскотины: семьи, дома, школы, института, офиса, завода, клуба, группы собутыльников, фанатского сообщества... Нам и сегодня чужда демократия. А может быть — особенно сегодня! Сегодня, когда мы, в отличие от себя же образца начала 1990-х, наконец-то поняли, что в европейском понимании мы — дикари. Что представительская демократия насаждалась у нас Западом с единственной целью — подчинить, контролировать и обирать, не прибегая к оружию, а лишь манипулируя своими жадными, беспринципными ставленниками во Власть. Но даже с такой Властью мы тогда решили стать величайшей демократией за... "500 дней", тогда как на Западе процесс длился веками! Потому что не готовы ждать. Не готовы действовать терпеливо и систематически. Не готовы воспитывать в себе нравственных, законопослушных, патриотичных людей, зато готовы таковыми стать. Именно стать, заделаться, перевоплотиться — вдруг, ни с того ни с сего, ближе к вечеру! Потому что нам чужда эволюция, мы революционеры в душе. Но революционеры особенного толка. У нас если что-то есть, так оно — на века. Но если вдруг приспичило сломать устоявшийся порядок вещей, то — моментально, от плеча, под корень, да ещё выжечь стерню на ветру, чтоб даже пепла не осталось. А Новое чтобы по волшебству тут же восторжествовало на века! И чтобы каждый поутру проснулся в шоколаде... А когда стремительных демократических изменений как в обществе, так и в сознании логично не произошло, возобладала наша кондовая основа. А ей, основе этой, абсолютно чужда Демократия. Единственной реальной Властью в масштабах государства мы считаем Президента, а его самого — царём. О какой республике говорить?!
