Зря спящий проснулся

— Тогда прекрати жрать эту хрень. — Он попытался забрать себе тарелку, но не получилось. — Я тебе как доктор говорю.

— Сам разберусь.

— Ты вообще должен сидеть на строжайшей диете.

— Мы уже сидели на ней, — с ухмылкой сказал Спящий. — Баранко-чайная диета. Отличная штука.

— Я подозревал, что тебе понравится.

И они оба вернулись к своим блюдам. У Андрея была итальянская паста с большим количеством говядины. По бокалу не фильтрованного пива у каждого. Хлеб, который никто не взял. А посередине, как камень на перекрестке дорог, лежал мобильный телефон.

Тот, кто создал мобильную связь, наверняка никогда не задумывался, каково это — ждать звонка. Ждать, когда тебе позвонит тот, кто звонить не собирается. Никто не проводил исследований, но подумайте — сколько людей покончило с собой только лишь потому, что им так и не позвонили? По поводу долгожданной работы, по поводу удачного прибытия на отдых, по поводу любви и отношений. Сколько несчастных идиотов сидело над этой маленькой молчаливой коробочкой, в ожидании звонка с той стороны? Сотни? Десятки сотен?

Хотя самое страшное это не ожидание, потому что лишь двое из десяти идиотов повесились в данном случае. Куда же делись еще восемь? Они попытались сами дозвониться. По поводу долгожданной работы, по поводу удачного прибытия на отдых, по поводу любви и отношений. Они набрали дрожащими пальцами заветный номер. Приложили трубку к потном уху. Затаив дыхание, начали пропускать сквозь себя гудки.

Короткие, длинные — не важно.

Им все равно никто не ответил.

В первый раз. Во второй. В десятый. В пятидесятый.

Самое страшное в телефонных звонках это не ожидание. Самое страшное — отсутствие знаний о том, что происходит на той стороне. Это как смерть. Или как фонарик для туземца. Просто убийственный информационный вакуум, сводящий с ума.

Психолог всегда рекомендовал рыдающим мужчинам звонить их пассиям максимум два раза. Звонишь первый раз и никто не берет трубку? Успокойся, выдохни. Может быть они в туалете или сосет чей-то хуй, не важно, точно названная причина не исправит ситуацию. Полчаса, не больше и не меньше, хватает для разрешения любых проблем, даже физиологических. Поэтому, когда проходит тридцать одна минута, снова берешь трубку и звонишь.

Нет ответа?

Кладешь трубку. И не ждешь звонка от нее. Не ждешь еще полчаса. Не ждешь. НЕ ЖДЕШЬ. Занимаешься своими делами. Хобби там. Или просмотр порнухи, кому какая разница.

Если она вам не перезванивает, говорил психолог мужчинам с воспаленными красными глазами, то поймите одну простую вещь. Вы не звоните рок-звезде или киноактрисе или в службу доверия. Вы звоните обычному человеку с влагалищем между ног. Человеку, который, как и любой другой обычный человек, берет трубку и видит список пропущенных звонков.

Вы звонили ей дважды.

Если ей этого мало для мотивации.

Если ей этого мало для того, чтобы перезвонить.

"Почему бы вам не послать ее на хуй?", думал психолог. Но говорил:

"Почему бы вам не уважать самого себя".

И некоторые сопливые мужчины соглашались с этим. Говорили, что теперь у них открыты глаза. Теперь они понимают, как нужно поступать, чтобы не оказаться в полной заднице. Но что делали не некоторые, а многие? Они отрицали. Они говорили, что мужчина должен быть настойчивым. Что это нравится женщинам. Что "вдруг что-то случилось". Что "она никогда не позвонит мне первой, у нее принципы".

Психолог улыбался в ответ.

"Почему бы тебе не пойти на хуй, мягкотелая тряпка?", думал он. Но говорил:

"Почему бы вам не записаться на следующий сеанс и как следует не обдумать на досуге, возможно, проверив на опыте то, что я вам пытался донести сегодня".

Никогда не ждите телефонных звонков. Если нужно, то звоните. Это максимум, что можно делать с мобильным телефоном, не рассчитывайте на большее.

Экран медленно разгорелся, как затухший костер, которому как следует дунули под подол. По столу пошла мелкая вибрация. Андрей неспешно достал салфетку, вытер жирные пальцы, и нажал кнопку принятия вызова.

— Алло!

— Да, — сказал он.

— Кто это?! — голос был грубым, но психолог сразу его узнал.

— Здравствуйте, генерал. Это Андрей Кузнецов.

— И тебе не хворать, — буркнул Яковлев.

— Сколько людей нас сейчас слушает? — поинтересовался психолог.

— В смысле? Я один.

— Не врите, пожалуйста.

Спящий усмехнулся. Посмотрел на тускло горящий светильник на стене, стилизованный под старинную свечу. Они специально выбрали это место, за глухой стеной, а не возле окна.

— Я не вру. Телефон не на громкой связи, но разговор записывают наши службы, если ты это имел в виду.

— Понятно. Ну, тогда поговорим с глазу на глаз. Из уст в уста.

— Послушай, Андрей, — Яковлев явно поспешил вставить свое слово. — Я хочу сказать, что вы совершаете большую ошибку. Это добром не закончится. Объекту нужен уход, ему нужны врачи и покой.

— С чего бы?

— Он болен. Вы новости смотрите вообще?

— Нет.

— Так я и думал, — генерал шумно выдохнул прямо в динамик трубки и Андрей поморщился. — После того представления, что вы устроили в дачном поселке, снесло половину Таиланда по сейсмической активности. И часть окружающего региона, да так, что тайфуны едва не добрались до Владивостока. Ты понимаешь глобальность проблемы? Так дальше не может продолжаться, нужно остановить.

"Половина Таиланда? Владивосток?". Он просто не мог поверить.

— Как... остановить? — медленно спросил Андрей, глядя в глаза Максиму.

— Вернуть на круги своя. Врачи говорят, что у объекта должны быть проблемы с желудком. Возможно, что это проводная язва, так как Таиланд поласкает по сей день. Тысячи людей погибло. Осознаешь? Тысячи! Дай мне поговорить с ним.

— Нет, — твердо сказал психолог. — Все переговоры только через меня. Если попытаетесь как-то воздействовать на Максима, через ультразвук или еще как, то пожалеете. Вам же передали, что будет в случае неповиновения и двойной игры?

— Передали. Но какой еще ультразвук, о чем ты?! — генерал явно еле сдерживал себя в руках.

— Не знаю. У вас много каких секретных штук есть, я уверен. Вы помните только одно — запишите это не на диск, а в тетрадке, шариковой красной ручкой — никто не знает, что случится, если Максима... не станет, по вашей вине. Это раз. И два — стоит ему лишь на секунду захотеть кое-чего серьезного, как, — психолог понизил голос до шепота, — лицо планет станет девственно чистым, без прыщей в виде городов, без щетины в виде людей. Ураганы. Смерчи. Тайфуны. Все такое. Вы понимаете?

— Да.

— Не шутите с нами.

— Я понимаю.

— Теперь к делу.

— И какие у нас с вами, педерастами, могут быть дела?

— Как не вежливо.

— Как есть.

— Общие дела, генерал, общие.

— Деньги? Машины? Самолет до Кубы?

— Пока что первое. Нужно купить лекарства для Максима, заплатить за жилье, за еду, за бензин.

— А что потом? Вы так и будете жить в этой норе? Как два пидераста-любовника, в общем номере на двуспальной кровати?

— Ах вот оно что, — Андрея мягко засмеялся. Спящий вопросительно поднял одну бровь над красным, немного опухшим, воспаленным глазом, но тот отмахнулся. — Вот что вас беспокоит на самом деле. Не нужно, генерал. Мы раздвинули кровати. И что будет потом — мы вас скажем. Деньги должны быть послезавтра. Пока хватит сотни. Передадите через курьера, на этом же самом месте, мне лично.

— На каком месте?

— Не надо валять дурочку. У меня такое ощущение, что на улице, на крышах домов, уже целая бригада снайперов выстроилась. Давайте без лишних движений. Деньги. Послезавтра. В одиннадцать часов дня. Тут. Сотня, крупными тысячными купюрами.

— Но...

— До свидания.

Андрей сбросил вызов и зажал кнопку на телефоне, отключая питание.

— Я договорился, — сказал он. И добавил: — Было несложно.

Паста немного остыла. Соус уже начал собираться в комки на белых гибких макаронах. Психолог, придерживая ложкой, накрутил полную вилку, еле засунул этот улей в рот и начал жадно пережевывать.

За спиной Спящего девушка спросила:

"Куда ты пялился?"

За спиной Спящего парень ответил:

"На официантку. У нее большая грудь"

Девушка изумленно сказала:

"Совсем что ли? Офигел?!"

Парень поспешно ответил:

"Ладно, ладно, извини, я пошутил"

Девушка злобно сказала:

"Дебильные шуточки"

Парень ласково ответил:

"Да хватит тебе, прости, я же говорю, что пошутил"

Девушка холодно сказала:

"Я отойду на пять минут"

Бесконечные макароны. Психолог потянулся, вытащил тупой нож, завернутый в салфетку, и начал кромсать мучную нить, чтобы без проблем съесть все до конца, не думая о том, какой омерзительной соплей будет смотреться лишний кусок пасты, свисающий с нижней губы.

Максим вытер рот, поднял указательный палец, жестом показывая, что его намерения не займут слишком много времени, поднялся с дивана, подошел к соседнему столику, где в одиночестве, наедине с мертвыми розами, сидел парень, и спросил:

— Ты зачем перед ней извинялся?

Парень поднял на него удивленное и даже немного испуганное лицо. Оно было каким-то детским. Андрей видел его в профиль, но этого хватило. Наивные длинные ресницы, внутренние уголки бровей подняты вверх, легкий румянец на щеках.

— Вы о чем? — спросил он.

— Зачем ты перед ней извинился?

— Простите, но я не понимаю...

— Зачем ты извиняешься передо мной? Я кто? Твой отец? Священник? Господь бог?

— Это просто... я просто из вежливости.

— Не надо из вежливости.

Максим посмотрел в сторону недвижимой двери туалета и сел напротив парня, чуть пододвинув мешающийся букет цветов в сторону.

— Вы чего? Сейчас моя девушка придет.

— Вот и отлично. У нас есть минут пять, пока она там отливает.

— Эй!

— Погорячился. — Спящий поднял руки вверх, будто сдавался. — Пока она там приводит себя в порядок, я хочу дать тебе один ценный совет, как мужик мужику — никогда не извиняйся за то, в чем не виноват. Я слышал ваш разговор. Ты повел себя как тряпка, попросив прощения ни за что.

— Мне было не трудно, а ей приятно.

— Приятно? — Максим наклонил голову, приставив к уху ладонь рупором. И говорил быстро и деловито. — Я не ослышался? Да конечно, ей приятно, что ты прогибаешься и выполняешь ее прихоти. Ей приятно, что ты ползаешь перед ней на задних лапках, как щенок.

— Вы пьяный что ли? Оскорбить меня хотите, проблем не хватало?

— Мозги я тебе вправить хочу. Я слышал всю вашу болтовню, не специально, конечно. Зачем ты подарил ей этот дорогой веник?

— Вам-то какая разница? — Парень откинулся на спинку диванчика, скрестив руки на груди.

— Вы с ней не спали еще?

— Может вам еще позы перечислить, в которых мы... не спали?!

— Не надо. Поза одна — ты на коленях перед ней, а она холодна и высокомерна. Я угадал?

— Угадали или нет, какой с этого толк?

— Такой. — Максим оторвал лепесток розы, закинул его в рот и начал жевать. — Всё зависит от того, что у тебя между ног. Важная такая мелочь. Если хуй — ты всем обязан. Если пизда — тебе обязаны все. И никак иначе, никак, понимаешь? Фокус в том, чтобы преломить эту закономерность в людских мозгах. Чтобы повести себя иначе.

— То есть как?

— То есть она должна хотеть тебя, а не ты ее. Она должна от тебя зависеть, а не ты от нее. Она должна хотеть трахнуть тебя, а не ты ее. Она должна бояться потерять тебя, а не ты ее. А всё, что требуется от тебя — это делать то, что тебе хочется. Всегда.

— Но это невероятно. Вряд ли получится, она же девушка.

Максим прикоснулся к бардовой открытке, лежащей под прозрачным саваном цветов. На ней было написано "Ты мне нравишься!" и нарисована смешная желтая собачка, прижимающая руки к смешному собачьему сердцу, так и рвущемуся у нее из груди.

— Жаль, что они не делают специальных женских открыток с надписью "Извини, но я тобой манипулирую" или "Прости, но я тебя предала", — сказал он. И добавил:

— Ты попробуй. Я же угадал, что вы еще не трахались?

— Да кто вы, блин, такой?

— Твой папаша-ангел. Не проеби момент.

Спящий быстро встал, похлопал парня по плечу и вернулся на свое место.

Андрей встретил его осуждающим взглядом и длинным куском макаронины, который он ловко всосал внутрь за долю секунды.

ДЕНЬ -968

Когда-то он был молодым. Когда-то все бывают очень молодыми.

Из комка сырой глины, из плевка белой спермы, из клубка бардовой шерсти, из очень молодых людей, иногда получаются весьма интересные вещи. Это законы природы, находящиеся под жестким гнетом законов случайности. Потому что глина может засохнуть, сперма просочиться сквозь кулак, шерсть запутаться, а молодой человек выбрать не совсем верный путь. Например, однажды не усыпить своего кота.

Да.

Все началось с кота.

Он прожил с ним семнадцать лет. Практически целую жизнь. Ворвался маленьким черно-белым комком с жидким хвостиком, прижатым к мягкому доступному брюшку. Он все время переживал, что, повзрослев, у котенка так и останется именно этот, словно обсосанный хвост, но ошибся.

С каждым месяцем кот становился все больше и все пушистее. Хвост распускался, словно лилия в теплую летнюю ночь, пока не достиг размеров и форм, сходных со щеткой для деликатного удаления пыли, какую можно увидеть в фильмах 60-х годов или любой порнографии с горничными.

Его имя было Дивуар.

Ему катастрофически не везло. Однажды, будучи еще совсем маленьким, с закрытым бутоном своего хвоста, он попытался залезть на прислоненную к стене, сложенную стиральную доску. Она рухнула на него сверху, оглушив и травмировав спину.

После этого он спал трое суток подряд, ничего не ел. Очень молодой мальчик переживал и пытался покормить его из пипетки. Сидел рядом часами, гладил по безвольной голове, шептал какие-то слова за вкусно пахнущее полупрозрачное, розовое с одной стороны, и черной с другой, ухо.

Затем он пошел на поправку.

Затем он падал с самого высокого дерева в их дворе; два раза, в попытке допрыгнуть до птицы, срывался с третьего этажа; рвал себе губу; выбивал зуб. Апофеозом всей этой полной приключений жизни домашнего кота, стал клещ, бесцеремонно поселившийся у него в ухе. На тот момент его хвостом можно было уже пылесосить ковры, что он с успехом и делал каждый день, правда, при этом повсюду оставляя комки белой шерсти.

Клещ вцепился в его левое ухо, как заправский скалолаз в крохотное углубление на бесконечно гладкой стене гранита. Ухо, изнутри розовое, снаружи черное, в которое можно было шептать все свои самые тайные секреты и не бояться, что о них кто-то узнает, распухло до размеров кулака. Когда уже не слишком молодой, но все же мальчик, а скорее — юноша, сжимал этот раскаленный комок плоти двумя пальцами, то кот жалобно мяукал и пытался убежать.

Он повез его в ветеринарную клинику.

Он вез его в клетчатой продуктовой сумке, связанного поясом от халата, укутанного в простыню, потому что Дивуар не любил поездок в транспорте, и сопротивлялся изо всех кошачьих сил.