Хищный птенец привязался к нему. С одной стороны это даже где-то и хорошо — понадобиться пища, окажется под рукой, но с другой стороны сам мог оказаться с тем же успехом в меню стервятника. Та ещё ситуация, но деваться некуда — пришлось смириться с незавидной участью. А иначе никак и никуда. Главное чтобы мамаша или папаша не застукали его вновь, тогда жди беды — раз птенец научился самостоятельной жизни, не станут тащить назад в гнездовье, могут и разделить с ним его трапезу.
В бок что-то больно кольнуло. Только теперь наёмник обнаружил ребро. Оно торчало у него из комбинезона и...
Поначалу он решил: оно его и плохи дела, но, совладав с эмоциями, наконец-то выяснил — ошибка очевидна. Оно также торчало из него, как и в нём. Знать не его, а кого — не всё ли равно. Воспользовался им за неимением никакого иного оружия под рукой. Пригодиться, например, отбиться от стервятника увязавшегося за ним. А то, что совладает с ним — и не дрогнет рука — не опасался. Убивать — его любимая забава. Впрочем, и стервятника.
Столкновение меж ними неизбежно, и настанет час, когда передерутся с ним. Важно, чтобы он одолел его, а не наоборот.
Силы как назло покидали урода, зато стервятник чувствовал себя превосходно — рос прямо на глазах. И ему постоянно требовалась пища. Он уже ни раз сверкал хищным очами на человека, но пока не решался нападать, видимо помнил, чем это всё закончилось для его собрата. Однако чувство неприязни росло, пока не достигло критической отметки — птенец перешёл грань, за которой назад пути не было. Он пошёл на риск и...
Наёмник сам ожидал с нетерпением этого момента, противопоставил обломок ребра падальщика, но также дал маху. Вместо глотки он воткнул его в раскрытый клюв стервятника. Там его "холодное" оружие и застряло. Патовая ситуация. Ни стервятник не мог покончить с человеком, ни человек с ним. Не душить же наёмнику птенца. Попробуй ещё догони. Тот отскочил, и больше не подпускал к себе на расстояние броска даже падальщика. Зато сам раз пустил в ход когти лап, забив крыльями — взлетел, а затем налетел на урода. Тому пришлось хвататься за камень и метать в противовес. Только так и отбился, лишив преследователя части перьевого запаса.
Отныне о столкновении забыли оба, стараясь взять один другого на измор. Иначе не отбиться друг от друга. Всё должен решить жребий — кому сдохнуть, а кому предстоит насладиться осознанием того, что добыча сама шла всё это время за одним из них на верную погибель.
На какое-то время наёмник забыл о бродягах — не до них сейчас — самому бы выжить, и согласен даже из ума, если в дальнейшем ему несказанно повезёт. А тут этот птенец стервятника, и научился летать.
— Погоди, тварь, долетаешься ты у меня! Вот я тебя...
Он склонился за камнем и в этот момент кто-то промелькнул тенью над ним.
"Падальщик!" — подкинуло создание.
Не ошибся, а вот птенец угодил в лапы хищной зверюги. Она порвала его, при этом, не забыв огрызнуться на человека, признав в нём соперника. Нападать не стало — просто добычу охраняло. Выходит, ему достаточно и её, а соответственно: уроду повезло. Но долго так продолжаться не может. Следующей жертвой станет непременно сам. Поскольку эта тварь не была ручной — оказалась неприрученной. И надежды на скорую встречу с аборигенами никакой. Вообще перспектив на будущее — его могло и не быть у него. Час пробил — миг расплаты близок. А путь так ещё далёк. Тайга — дикий и нехоженый край. Что уже отмечать про горный массив. Среди скал и блуждал наёмник как скиталец.
Не он один. Людей хватало, просто они не попадались ему на глаза, зато сам он ни раз.
Наткнувшись на разорённое гнездовье, аборигены обнаружили следы пребывания здесь своего вождя — подались по ним. Их радости не было предела. На глаза попалась очередная жертва. Новый вождь оказался крепким мужиком. Сомнения отпали, когда они добрались до иных останков стервятника, застукав там при них падальщика. Разобрались с ним, отпугнув собственными тварюгами-зверюгами, и уже без тени сомнения продолжили преследование вождя. Да тот каким-то образом обошёл их. У них на пути возник очередной разлом и не преодолеть ни по земле, ни по воздуху даже на твари при затяжном скачке. Не допрыгнуть до иного края обрыва.
Стали искать то, что могло бы послужить им переправой. Навесной мост отсутствовал, зато ими было обнаружено сухое дерево — на дне мелкой горной речушки. И угодило туда, после того, как по нему перебрался на иную сторону урод. Иначе и не скажешь про него. Нет, чтобы остановиться и дождаться помощи, а не надеялся на аборигенов — привык полагаться исключительно на себя и собственные силы.
Они покидали его с каждым новым шагом. Делая время от времени остановки с привалами, вновь приходил в сознание и бросался в путь, надеясь добраться до таких же бродягах, каким стал сам по воле случая. А они смахивали на закономерности.
Всё предопределено и заранее. Нити судьбы сплетены, и чему быть — того не миновать, как ни старайся. А продолжал держаться — и на ногах — падал, а затем вновь вставал, проявляя незаурядное упрямство.
Его ни раз уже провожали издали взглядами бродяги. И всякий раз остерегались сталкиваться с ним даже визуально. Кто знает, что за человек попался им, вдруг специально косит под бродягу, как и они, а это западня и устроена им аборигенами. Не раз сами видели их, либо тварей. Для них, что зверюги аборигенов, что падальщики — все на одно лицо. Хищники и есть, а цель у них одна — убивать всё то, что попадается на глаза.
Вот и остерегались нападок извне. Хватило уже, а хотелось спокойствия. Но в их случае могло им только сниться. И дело случая, что пока самих никто не заметил. Хотя какое там — стервятники продолжали кружить. Один постоянно преследовал их, отгоняя иных, кто пытался увязаться за ним — явно не желал делиться в будущем добычей.
— Дерьмо... — отметил недовольно бродяга.
— Оно и есть... — согласился механик с ним, вляпавшись ногой. Благо не в мину-ловушку.
— Воздух... — предупредил варвар об очередной напасти.
Девица вместо того, чтобы отпрянуть за каменный выступ поспешно подняла взор в небо и... её накрыла тень, а в следующий момент разлетелась, накрыв с головой.
— Вот говно...
— Совершенно верно — ты в нём, — хихикнул механик не в силах сдержаться.
Эмоции — и проявил не только он их, но и девица, швырнув в отместку в него им, также испачкала.
— Засранка...
Зря он это сказал про неё, она добавила ещё.
— Прекратите! Нашли время и место... Ох...
Бродяга сам поспешно увернулся от того, в чём оказалась перепачкана с головы до ног девица. Но на этом не успокоилась и кинулась за ним.
— Отставить!
Так она и послушалась — пока всех мужиков не пометила — не успокоилась.
— Ну и кто после этого варвар из вас двоих? — озадачил по привычке механик того. — Ты или девица? Хотя можешь и не говорить — ответ знаю заранее!
Он уставился на неё.
— А чего он первый начал!? — возмутилась она.
Варвар опешил, не понимая, в чём его можно было обвинять. Её предвзятое отношение к нему оказалось верхом наглости.
— Не мог оттолкнуть, когда видел, что эта куча говна валилась прямо мне на голову-у-у... — взвыла от обиды девица.
— Да она прям волчица, — толкнул механик плечом бродягу. — Снюхались уже, а давно! Отпираться бессмысленно...
— Зубы жмут... — коротко обрубил Волков нахальство механика.
Привал вновь получился сам собой — они не планировали его, но что случилось, того не изменить.
— А почему сама промедлила? Слабо было достать стервятника? — принялся механик доставать девицу. Всё одно испачкала в дерьме — даже если и больше то ничего в том случае не изменится ни для кого — ну и, конечно же, его самого. — Не успела или...
— Не твоё собачье дело, бот! — получил он на словах.
Осознав, к чему клонит механик, варвар покосился на бродягу.
— Да вы что — сговорились! — уяснил он: у него в руках огнестрел. — Это не тот случай, когда следовало применить оружие! А тратить боеприпасы на какую-то птицу нецелесообразно!
— Ах, значит, тебе было изначально наплевать на меня!
— Стоять — бояться... — неожиданно для себя бродяга направил обрез на девицу.
— Стреляй! Ну же...
— Погодите! — вмешался механик. — Не забудь рвануть одёжу на груди!
— Паразит...
— Где? — натужно выдохнул варвар.
— Все вы — мужики! А сволочи!
Девица захныкала.
— Сдаётся мне, мужики, мы немного переборщили... — выдал механик. — Да и жрать охота! Всё-таки надо было подстрелить ту дичь, ща бы получился настоящий привал с жарким...
Николай прильнул к Ирине, и обнял рукой за плечи, не обращая внимания на то, что от неё сейчас разило дерьмом. Не духи и не одеколон, а запахи зловониями и ещё тот "аромат", да плевать... А хотелось так, но...
— Не обижайся на нас дураков...
— Говори это за себя, — не удержался от замечания механик. — Девка вся извелась из-за тебя, а ты... Одно слово — бродяга! Волчарой был, им и остался! Неужто не видишь!
— Знаешь что...
— И чё?
— ...шёл бы ты...
— Куда подальше? Прогоняешь? Разрешаешь мне прогуляться без вас?
Ответа не требовалось. Спутники разругались... из-за девицы. Она одна, а их трое — не поделить. Да и делиться не собирались. Вот и ругались.
— Не прижимайся ко мне... — заворчала она на Волкова.
— Хочешь сказать: в дерьме? Так мы все в нём по уши...
— Я в ином смысле! Отвали!
— Подкат не удался... — язвительно уколол механик на словах бродягу.
— Ты ещё здесь?
— Нет... и меня здесь давно! Забудь, волчара! Будто ничего и не было — мы не встречались! Тебе только показалось...
— Я присмотрю за ним? — поспешил варвар оставить девицу с бродягой наедине, и потом без прикрытия никуда — недолго вляпаться и гораздо хуже, чем девица.
Помимо стервятников в горах водились падальщики. Замешкаешься и окажешься в пасти в качестве добычи у хищной зверюги.
Обошлось. Стаей они не нападали, а исключительно по отдельности, да и на парную живность остерегались. Тем более людей при оружии ближнего боя.
Наткнувшись на источник влаги, механик топтался вдоль ручья, переворачивая крупные камни.
— Чё вылупился, а встал? — отреагировал он, не глядя на варвара, уловив присутствие постороннего. — Помоги камушек сдвинуть.
Под ним оказался рак.
— Ну, чё держишь валун — отпусти-и-и...
Варвар окатил механика брызгами.
— Вот дурья башка! А если бы мне на ногу попал? Одно слово — варвар! И откуда только такой взялся?
— Это длинная история — одному не стану повествовать...
— Ага, понял: считай, что уже на привале — ща токмо раков наловим и приготовим на углях. Сойдут без воды и соли. Пить не хочешь, а то ща начну мыться...
До слуха бродяги с девицей донесся всплеск воды. Оба не сговариваясь, кинулись, реагируя на него. Застукали варвара с механиком.
— Вашу... — ругнулся бродяга.
— А мы решили: на вас напали... — присовокупила девица.
— Кто? — усмехнулся механик. — Раки? Больше некому! Мы ж не вы: нам с варваром нечего делить! С вас костёр, а с нас еда! Будем печь раков на углях!
Привал привалом, а об отдыхе следовало на время забыть. Одно название — и только. Попробуй ещё хворосту надыбать, а и дров нарубить. Варвар занят поисками с механиком тех, за кем сами становятся раком, вынимая камни из ручья. А девице в первую очередь хотелось обмыться, хотя чего скрывать — помыться и прямо сейчас.
— Это чё за дерьмо? И откеда плывёт? — возмутился механик, покосившись на варвара.
Тот располагался ниже по течению.
— Вот засранка! То ж она гадит нам в отместку — не иначе! Ща мы её застукаем! Что называется — возьмём за задницу!
Наткнулись на Волкова.
— А ты шо забыл тут, бродяга? Подглядываешь утайкой, волчара позорный? — долетел голос механика до девицы.
Он намерено его повысил, а не стал шептать. Спугнул. Она выскочила из воды в чём мать родила. Сама ругалась и кричала на мужчин.
— Нахалы! Дикари! Варвары!..
— Хы-гы...— улыбнулся язвительно механик в адрес помощника. — Сдаётся мне это она тебе...
Тот не выдержал и опустил камень. Удачно. Оппонент взвыл.
— Какого ты... не избавился от него раньше? Тормоз, а даже не медленный га-а-аз!..
— Да я не поглядывал, Ирин... — стремился извиниться бродяга. — Просто оберегал тебя — охранял... Должна понимать...
— Твою, а! — завернул механик по обыкновению, ничего и никого не упуская из виду. — Ну и горазд ты заливать, волчара, как я погляжу, а порой такое... от тя слышу... Ух...
— Ща вторую ногу отдавлю, а затем и...
— Они те самому мешают в первую очередь, как плохому танцору, нежели мне! И чего хочу — пожрать! Где хворост, а дрова?
— Я это... — замялся варвар. — Пойду...
— Давно пора, а то ещё зацепишь деревом! Чтоб я больше куда с тобой пошёл, а занялся чем — лучше сразу трахнуться о какой-никакой камешек головой — всё меньше проблем!..
Урод оживился. До слуха долетели посторонние шумы подобные на человеческую речь. Голоса повторились, их источник находился не столь и далеко. Плохо это или хорошо — ему только ещё предстояло выяснить.
Наёмник не помнил, как вновь очутился в горизонтальном положении, сменил на вертикальное. Осмотрелся. Нигде никого. Да и голоса прервались. Непохоже было, что он спугнул тех, кому принадлежали. Не стоял в полный рост, а сидел, завалившись на камень спиной. Рядом журчал ручей — всего пары шагов не дошёл до источника вожделенной влаги.
Теперь же проделал недостающее расстояние, едва не захлебнулся, фыркнув. Отвлёкся. А зря. Рядом показался тот, кого он не ожидал встретить...
— Ну, где этот варвар? Куда запропастился?.. — не затыкался рот у механика по обыкновению ни на мгновение.
Девица помалкивала. Она уже высказала всё, что думала относительно мужиков. Выплеск эмоций прошёл. И у неё не осталось сил на новое выражение. Зато механик не лез за ними в карман и выражался, а мог ещё и не так. Благо не матюгался, да и на суррогатные наречия не переходил. Хотя предлоги иной раз в его речи проскальзывали "в" и "на"... А это ему всё сдалось на старости лет? Давно пенсионер.
— И это в твои-то годы, когда не исполнилось и сорока пяти?
— Вспомнил-таки... — пожурил механик бродягу. — Тож когда было! Сколько лет прошло — почитай две пятилетки!
На них тот и сам постарел, а не заметил, зато девица повзрослела и даже похорошела. Вот и сейчас купание в ледяной воде ручья лишний раз напомнило мужикам, что при них женщина. Её соски вызывающе торчали из-под мокрой майки, будоража воображение мужчин.
— Чё выставила их напоказ, бесстыдница! Хошь бы прикрылась для приличия! А то волчара изведётся слюной, глядя на тебя во все глаза!
— Сам меньше брюзжи ей на меня! — отплатил он любезностью за любезность.
— Ой! — спохватилась девица, сведя ладони на груди.
— Тя лифчик, он же бюстгальтер, не учили носить? — продолжал поучать механик с позиции возраста.
— Старый хрыч...
— Так не варить же вам меня, аки дикарям... — напомнил он про них.
