— Знать завалим тут Зыря, да, брат Елизар?
Вояр встал, как истукан. Неужто я озадачил его? Это плохо или хорошо — и не только для меня, а всех нас вместе взятых братов-родовитов?
— А то... — чуть промедлив, заявил он.
— Выходит, Велизар, сильный волхв-вояр?
Я надеялся услышать в ответ от Елизара: ему нет равных.
— Вроде так.
А вроде и не так, — докончил я его фразу про себя.
Нет, всё-таки Елизар не дурак, ушлый брат-вояр попался, что говорить — умело прикинулся валенком, намерено обрывал меня, но, не отказывая в разговоре, оказывал должное внимание, как родовиту.
— А шибко сам сдюжил многих вражин?
— А то...
Я понадеялся: спросит у меня, скольких я завалил. Да, похоже, тут не принято хвастаться такими вещами: выжил в схватке с порождениями прорвы, а какими иными врагами — слава и почёт — уберёг свой род от разорения и землю. Всё просто и в то же самое время не совсем. В чём-то скрывался подвох, и с братом-вояром, но, поди ж ты раскуси, в чём?
Сюрпризов мне больше не хотелось, как впрочем, и зрелища не меньше, но при этом при всём, я бы не отказался оказаться сторонним наблюдателем, а не участником очередной ужасающей сшибки с исчадием прорвы. Столько уж славных братов-вояров мы потеряли, что и вспоминать не хочется, а придётся, едва заявимся в селение и... снова в их погибели буду виноват я. Ведь остался жив пока, а дальше — ох неясно, какая судьба ожидает меня тут. Но в прорву соваться даже с этими братами при ладье поостерегусь. Хотя, ежели Ярила столкуется с Велизаром и порешат, как вожак с волхвом-вожаком: след двигаться вверх по течению за Гремящую воду — тут уж никуда не денешься — пойдёшь на заклание со всеми братами. Я ж теперь родовит, и даром что чужак на рожу.
Пришли.
— Вот, — не сдержался я, указав Велизару помимо сундука на Елизара, — решил захватить ещё и брата.
Вожак-волхв молча взглянул на вояра. Откланявшись, Елизар поспешил удалиться, заторопившись назад к ладье.
— Один бы я не дотащил сундук, брат Велизар, — признался я. Да и на кой правду скрывать, и лишний раз заставлять родовитов не доверять мне. У них ведь всё просто: ты либо свой, либо на дороге не стой.
Вот и я отошёл от Велизара и сундука, исполнив свою миссию, как того требовали от меня обстоятельства — не удержался, озаботившись, каким образом волхв вскроет запечатанный замок.
Сделал он это накладыванием руки с печаткой.
Хм, становится интересно! Перст у него магический, и также в форме головы неведомого мне аспида.
Что это за зверюга? Уж не её ли он собрался призвать из сундука, используя на манер вместилища, как дрессировщики змей у индусов, играя мелодию на трубке, забавлялись с пресмыкающимися. И будет ли она способна пресмыкаться перед ним?
Если я прав, зрелище окажется убийственное? Соответственно мне стоит держаться подальше от Велизара с его сундуком и бурелома, где обустроило логово исчадие прорвы. И мне не привыкать наблюдать за представлениями без билета. Да тут не цирк, покруче представление намечалось — с метанием острых и огненных предметов.
Надеюсь, что никто не пожалует сюда извне и здесь уцелело одно исчадие из прорвы. А ведь Велизар почувствовал тогда кого-то, заставляя меня отскочить в сторону, устремив свой взор на нечто незримое для меня и прочих братов-вояров.
То, чего сотворил Велизар, заставило меня сначала грохнуться на задницу, а потом и вовсе растянуться на спине.
Из сундука выскочила огненная змея, и не такая уж огромная, как столб огня вставший до неба, но метра два в длину имела, и толщиной была с мою руку — метнулась спиралью, выстрелив, точно пружина из "ларца" и просвистела дальше, погнавшись за кем-то невидимым.
Свят-свят-свят... — забормотал я про себя, уяснив: сюрпризы на этом у Велизара не исчерпаны.
Но к моему большому удивлению он слишком уж обыденно захлопнул крышку сундука.
А как же та змеюка огненная? Она ведь скоро вернётся? Или нет — я ошибаюсь на её счёт, и того, что произошло — исчезнет сразу, как только нагонит беглеца?
Чудеса, да и только. Эко волхв-вояр поразил меня — в хорошем смысле, а в ином — буду надеяться с братами: поразит нечто такое, что скрытно следило за нами со стороны.
И снова, по настоянию Велизара, застучали топоры, когда по мне, так уже бы мог разобраться с исчадием, укрывшимся в буреломе — натравил бы на него иную такую же точно огненную гадюку и... пожрала б его вместе с логовом, не оставив и праха. Или с исчадием не всё так просто, и ещё попробуй, сдюжить с ним?
М-да, скорее всего, права была Ню, когда твердила мне всю дорогу до родного селения: не стать волхвом. Если Велизар не сразу отважился жарить исполина прорвы, знать и его магических усилий пока недостаточно, вот и подготавливался основательно к схватке с ним, наверняка имея в рукаве несколько магических "козырей", но пока придерживал их и не светил.
Ох, чую, и засветит он тому, кто в логове также набирается сил. Заодно сообразил: бой с ним начнётся не раньше, чем через пару часов. Вспомнил, что обязан накормить оголодавших братов. А уже поймал на себе пытливый взгляд Горыни и Хорса. Да Любим облизывал ссохшиеся уста, намекая мне: хошь водицы б испить.
— Ага, я мигом, — кинулся я к реке, выскочив из леса у ладьи. — Браты...
Высунувшись из-за высоченного борта, на меня покосился неназваный вояр.
— Опять ты?
— Не опять, а снова! Дали б чего испить, браты?
— А те что, воды в реке мало? Пей, сколько влезет — не жалко!
— Кваском не угостите, браты?
— А может тебе медовухи плеснуть?
— То да, — согласился я. — И чего б ещё пожевать!
— Ты глянь на него, Елизар!
Ну да, сам в курсе: наглость — второе счастье.
— Лови, Шаляй, — Елизар сжалился надо мной.
— Ты чего это, а? — уставился в недоумении на него неназванный брат, коего я про себя окрестил "названый".
— Благодарю, Елизар, — подхватил я узелок.
И следом вниз полетел бочонок.
Чуть руки себе им не отбил, но не поймай я его, разбился б оземь и браты — в лучшем случае "засмеяли" бы меня, а в худшем — и думать даже не хочется, что могло бы быть.
Поклонившись Елизару, я поспешил назад в лес к вырубке.
— Погодь, прыткий, — осадил меня "названый" брат.
Сам скинул мне кучу узелков и выкатил за борт ладьи по помосту здоровенный, литров на сто, бочок.
— Это чего, а, браты? Всё нам? — раскатал я губу.
Ага, держи карман шире.
— Всем братам, — озадачил меня "названный брат".
Ясно — решили покормить всех разом. Так сказать — устроить пир, а то может оказаться последним в жизни многих из нас перед схваткой с исчадием прорвы.
Гору узелков я за раз явно не освою — взял столько, сколько смог зацепить загребущими руками, и про зубы не забыл, тут же и рухнул без сил под тяжестью непосильной ноши, вызывая хохот на ладье, развеселив "названного" брата. А что ж он хотел от меня — я одичал и оголодал, уяснив: лучше взять меньше груза и сделать на один или два крюка больше к ладье.
Да меня снова выручил Елизар — добрая душа; просунул рогатину в узелки, едва ли не все за исключением того, что в первую очередь скинул мне, и взял в руку, взвалив на плечо, как ни в чём не бывало, а иной — покатил бочонок.
Тоже верно — так проще его доставить до братии — сам увязался за ним с бочонком на ведро и узелком размерами с подушку в руках.
Мне было охота продолжить наш давешний разговор с ним.
— Елизар-брат, могу я поговорить с тобой откровенно, так сказать: по душам?
Он одарил меня косым взглядом, поскольку я отставал от него даже с той небольшой ношей, которую тащил сам в отличие от него, а ему и его была легче, чем моя. Или мне так самому казалось и хотелось верить в это, а на деле и ему не так уже легко даётся всё. Просто по нему этого невидно — умеет скрывать истинные чувства, не выставляя эмоции напоказ.
Ну да, и я понимаю его. Сколько я тут живу, а он ко всему ещё и ратится бок о бок с братами во главе с Велизаром, коль взглянул на длака как на обычную зверушку, а та ещё тварь, зазеваешься и поминай, как звали. Не прикорми я его, давно б отгрыз мне кое-что и не побрезговал.
— Бай... — намекнул мне Елизар: мол, начинай, а там видно будет какой у нас с ним выйдет разговор — откровенный или как давеча с односложными ответами на мои заковыристые с подвыподвертом вопросы.
— Что за змеюку выпустил из сундука Велизар? И такая же точно изображена у вас на носу ладьи? А и на нагрудной пластине вожака-волхва?
— Аспид... — кротко и ясно — с одной стороны, а с иной — что за аспид такой?
Вот я и задал сей простой вопрос для меня, но не для брата-Елизара.
— Тварь... — удивил меня его ответ.
— Из прорвы?
— То да.
Издевается, не иначе. Или привык отвечать так — для него это обычная практика общения? Не раскусил его до сих пор, а и дальше мне вряд ли удастся понять их. Хотя догадки имелись: в вояры отбирались немногословные родовиты, делом доказавшие свою состоятельность в противостоянии с вражинами, и не только прорвы. На то и варвары, как ни крути.
Вот и крутил его, как умел, а получалось не очень, продолжая наседать на него, пока имелось время по дороге — потом ему уже не будет до меня. А я не желал, чтоб кто-то услышал, о чём я тут болтаю с ним, ведя откровенный разговор по душам. За это Велизар не погладит Елизара по головке. Скорее, напротив, отвернёт. Хотя как знать, может у них это в порядке вещей — напускать на себя аскезу. Если с каждым встречным и поперечным будешь откровенничать, долго не протянешь — и скорее ноги.
— Но применил магию? Аспид был ненастоящим или... настоящим?
— Настоящего Велизар сразил...
— И сделал из него магического двойника? — живо сообразил я, перебив Елизара, не рассчитывая получить от него вразумительный ответ до конца.
Запинка с его стороны послужила мне немым знаком согласия. Похоже, что им впервые попался столь ушлый родовит, как я, или ошибаюсь, придавая себе значимости и напускной важности?
— То не ведаю — не волхв. А Велизар — вожак-вояр.
Оно и понятно, что ничего непонятно.
— Но валили вы аспида в прорве всем кагалом?
— То нет, всем кагалом нельзя.
— Почему? Что не так? К аспиду не подкрасться толпой?
— То не, подпустит... и огня...
Ясно — и поминай, как звали — жаркое готово для иного исчадия, которое мы обложили в буреломе.
— Выходит, он один на один рубился с ним?
— То да.
Всё — пришли.
— Спасибо тебе, брат Елизар, выручил.
Велизар не сразу отреагировал на нас, изучая на расстоянии логово Зыря.
— Подойди...
— Это он тебя позвал или меня? — оглянулся я на Елизара. Но брата и след простыл — исчез бесшумно, а, скорее всего, и Велизар обратился ко мне, не размыкая уст.
— Да, брат, — отозвался я.
— Что роднит тебя с исчадием прорвы, Шаляй?
— Чего?! — застал врасплох меня своим вопросом в лоб Велизар.
— Почто Зырь всякий раз реагирует на тебя, когда ты отдаляешься от логова?
— Хм, почто? Хороший вопрос, брат! Засветил бы ты ему, как давеча я сам, он бы и за тобой увязался!
— То нет, Шаляй. Ваша связь значимее мести.
Да уж, от Велизара ничего не скроишь и не утаишь.
— Я недавно стал родовитом, и угодил в ваш мир из иного — параллельного.
— Ты из пророчества? — Велизар обернулся ко мне.
Его взгляд пронизывал меня — у волхва-вояра светились огнём глаза.
— Какое ещё пророчество, брат? — пересохло у меня во рту, и я, отняв затычку, приложился к бочонку — хлебнул кисло-сладкого напитка. И так несколько раз. Велизар смотрел на меня, не отрываясь. Я чувствовал его испепеляющий взгляд всей кожей и нутром.
— И придут семеро равные богам, — заговорил Велизар словами из пророчества, — и будут они гонимы и истреблены, и восстанет один, и порушит нишу равновесия, и колыхнётся маятник мерила, и низринутся в смертную бездну народы, населяющие мир Света, и никому не будет пощады — ни люду, ни страхолюдам, ни тварям — всё покроет мрак и тьма Прорвы...
А ведь я из прорвы — провалился туда с шестью спутниками, если вспомнить "водоплавающего", отбитого нами на свою погибель у жихарей. Неужели избранный? Или проклятый? И что теперь? А со мной сотворит знатный родовит? Взглядом испепелит или напустит на меня огненного аспида из сундука, прибегнув к магии? И ведь порождения с исчадием здесь, погнались в земли родовитов за нами, чужаками! И тот самый идол-истукан — порушен именно мной!
Знать бы наверняка, что грозит мне дальше, а всем, кто со мной здесь?
— Велизар, брат, — Ярила вступился за меня. На то и вожак, а я — его вояр. — Не пора ли делом заняться?
Улучив момент, я отступил к вожаку, сунув ему бочонок с "тонизирующим" напитком, и он передал его Хорсу, а тот дальше Горыне — в итоге перекочевал к Любиму. Братья-родовиты разом заступились за меня, и Велизар не стал выяснять здесь сейчас пока отношения с нами.
— Драгомир вперёд тебя встретился с чужаком, и также проверил, дозволив ему стать одним из нас! Ты это жаждал знать, брат?
— То да, — отступился Велизар, дозволив "попировать" нам и своим воярам.
После обедни деревья уже никто не валил, их напротив зачищали от ветвей и возводили спешно частокол, какой мне довелось увидеть на погосте у жихарей, а ничего подобного в селении у Лысого Горба я не заметил. Родовиты впервые возводили оборонительную стену, и вышку за ней для волхва. Работы были завершены ближе к закату.
Я стоял на стене, зажатый с обеих сторон на частоколе братами: по правую руку от меня — Ярила и Горыня, а по левую — Хорс и Любим. Мы встали напротив вышки — там расположился Велизар, и вокруг него, вплоть до нас, его вояры, ощетинившись рогатинами, прикрывая спину щитами. Ну, прямо как мы тогда, при последней схватке с порождениями прорвы на берегу Большой воды.
Я ожидал узреть громадного аспида, призванного из сундука Велизаром, но волхв поразил меня совершенно иным действием, раскурочив логово Зыря, или это исчадие раскидало бурелом вокруг себя, стремилось порушенными деревьями достать нас, как тогда на реке? Сразу и не уяснишь, кто на что способен. И мы сейчас впятером скорее являлись невольными зрителями.
Ага, сейчас! И так три раза!
Я оказался приманкой, на которую в первую очередь и "клюнул" Зырь, а Велизар запустил ему в спину кривую молнию. Мог ведь промахнуться — Зырь обернуться — и испепелить нас вместо исчадия. Но на то и волхв-вояр — знал своё дело. И его оружием являлась магия, а не холодное, как у всех у нас, родовитов, вместе взятых.
На мгновение мне показалось: я ослеп. Настолько яркой оказалась вспышка света, резанувшая сначала по исчадию прорвы, а затем и нам по глазам.
Зажмурился, полагаясь на слух, вдобавок уяснил: не только ослеп, но ещё и оглох. По ушам резанул грохот.
Представляю себе, что сейчас твориться в "загоне" за частоколом. А если честно, то ничуть — отнюдь! Чтоб понять, надо видеть или хотя бы слышать, а я оказался слеп, глух и нем, поскольку не слышал ни братов, ни собственного голоса, используя иное чувство осязания — вцепился рукой в собрата. А тот схватил меня, и мы повалились, сверзившись наземь с частокола.
