— Месяц?
— Уже, сир! Ни сегодня-завтра, и будут у нас!
Не сказать, что магистр унял воинствующий пыл диктатора, взыгравший в нём неожиданно, продолжил:
— Чего-то ещё прикажете, сир? — ждал он дальнейших распоряжений с наставлениями.
— Да, — решил не скупиться в кои-то веки Иерарх Ордена — на то и пополнял свою казну, а не Короны, денно и нощно. — Начать повальный набор рекрутов в Орденскую рать!
— Но, сир!
— Никаких возражений на сей счёт быть недолжно! То приказ! Выполнять тот же час!
— Какова заявочная цена для рекрута, сир?
— Для лопатника — десять грош, для всадника — столько же деньги.
— А за монету кого наймём, сир?
— Знать, что сумела избежать набора в ополчение! Такие найдутся в твоей диктатории? А и в восточной также начать спешно набор! Даже в центральной — внутренних провинциях Империи! Мне нужна большая, нет, огромная армия народа!
— Но толку от неё, сир?
— Не скажи, магистр, — затеял очередную авантюру Ир-ра-Рих, обозначив сборный пункт для них у Северина.
— Будет исполнено, сир, — спешно откланялся магистр, пока диктатор не спустил на него, и не навешал, всех "собак".
* * *
Горбатая гора. Вулкан.
Что же творят эти йети...ть их, и мои из числа дружины? Несутся оравой на приступ разваливающейся некогда славной столицы варваров.
Югорм в одно мгновение превратился в руины, а вскоре и развалины исчезнут с лица шапки мира, угодив в бездну образующегося кратера — разломы, характерная черта, вскоре здесь всё уйдёт у нас из-под ног, и если мы не поторопимся, окажемся во власти клокочущей и бурлящей огненной стихии.
Из-под трещин и разломов вырвались пары газа и вопли усилились. Морфы, прежде являющие собой обледеневшие статуи, мгновенно теряли шерстяной покров, взрываясь изнутри кровавыми брызгами и кусками разлетавшейся в разные стороны плоти.
Я представил себя на миг на их месте. И почему ты, Чудак такой, до сих пор не избавился от арсенала? Срываю его с себя и разбрасываю, куда попало не глядя, а кому-то ещё попало из-за меня, ибо слышу, как взрываются, то ли новые гейзеры, образуясь среди многочисленных разломов в несуществующем уже Югорме, то ли мои боеприпасы с тем же успехом.
Гном пока не следует моему примеру, зато скачет лихо за мной по пятам. Ну не идиот ли? Избавиться бы от него сейчас, а потом что мне делать без него, как проводника? От катаклизма не уйти, накроет нас лавой из вулкана. А уже взвились в небо первые огненные всполохи фонтанами брызг.
Началось. Вулкан пришёл в движение. Катастрофа неизбежна — в масштабах горной страны этих йети...ть их, и нас вместе с ними за то, что мы тут натворили. А такое: на словах не передать — вот-вот свернём горы и повернём огненные реки вспять!
Ну и кто ты после этого всего, как не Чудак!? — мычу я про себя.
Желанна!
Она влетает в меня или я в неё. Короче столкнулись — остальное неважно. Я вновь подрываюсь, хватая её, и тащу за собой! А она — баба такая, да и дура ещё та — отказывается бежать с поля битвы за мной. Наверное, думает: мы победили — победа у нас в руках — а я, как Чудак, неожиданно отказываюсь от "подарка" судьбы, что, скорее злодейка — и подкарауливала нас тут.
Объяснять мне некогда. Кричу Удур-Ага, чтоб взвалил её на себя и дальше держался меня, но подальше от гнома.
Яр-Гонн пристал, как ракета, наведённая на цель, и следует неотступно за мной по пятам.
— Да сбрось ты взрывчатку с себя, недомерок! — ору я ему.
Он сбрасывает, но не её, а доспехи, и прыгает на козлорога своего! Я же на горбуля, и мы мчимся дальше без оглядки на то, что стало с Югормом.
Новый грохот из недр вулкана с подземными толчками заставил задрожать шапку мира, ледник пошёл трещинами, и, мы оказались на одном из айсбергов посреди разбушевавшейся огненной стихии.
Лёд быстро тает под нами, уходя под лаву. Она всё ближе. Огненные языки облизывают нашу не такую уж отныне гигантскую льдину.
— Прыгаем на иную, — указываю я на ту, что сталкивается с нашей.
Мы бежим. Желанна рядом. Удур-Аг по-прежнему держит её, а она визжит аки хряк, тогда как мы боремся не только каждый за свою, но и её, жизнь.
Я больше не думаю сейчас о том, что стало с моей дружиной. Тут бы самим выбраться из катаклизма и...
— Водопад!
Впереди нас обрыв, мы летим к нему стремительно с шапки мира вместе с потоками бурлящей и кипящей лавы. Пропасть не наполнилась до краёв, вот сами её и заполним. Да глыба соскальзывает, и, расколовшись при ударе о край, летит не в пропасть, а дальше на иной её край. И мы летим на ней. Жаль не птах, а то мне кажется: я машу руками, точно крыльями; зацепился ими за выступ и повис.
Недопрыгнул подо мной горбуль до вожделенного и безопасного клочка суши, зато козёл гнома легко и непринуждённо. И это при наличии копыт на ногах вместо когтей, как у моего скакуна.
Но эта скотина подо мной цепляется (за жизнь), и мы выбираемся из пропасти. Неужели... и все напасти позади!?
Ага, размечтался, наивный. Край пропасти с иной стороны шапки мира содрогается от ударов айсбергов в бушующей лаве и также начинает обрастать трещинами, превращающимися стремительно в разломы.
Не останавливаться, бежать, пока хватит сил у горбуля подо мной, а затем и самому на своих двоих, если понадобиться. Даже если мне придётся ползти, важно не сдаваться и не останавливаться.
Хотя куда бежать и зачем — непонятно до конца! Поскольку конец — вот он — близок! Стихия разбушевалась, и скоро не успокоиться, а никому и ничему её не остановить.
Наверное, я возомнил себя если не богом, то мессией уж точно! Одно слово — Чудак! И зачем только вновь полез в горы? На экскурсию потянуло — за новыми приключениями! И к чему привело меня моё любопытство — всем очевидно при мне, а кто много дальше — вскоре также узнают обо всём. Огненный поток не уменьшается, наоборот растёт.
Мы спустились ниже облаков, и нам невидно, что твориться на шапке мира. Наверное, уже и столб чёрного дыма сменился огненным выбросом, что вот-вот прольётся огненным дождём нам на головы.
Проклятье, накаркал! Меня услышал тёмный, а не светлый там, куда я бы отослал одно большое и многосложное СМС посланием с матерным и нецензурным предписанием в постскриптуме, больше смахивающем на некролог: жил такой-то чудак в этом мире, и так начудил, что родилась легенда-предостережение потомкам, этого, то есть такого как я, подонка: "Не суй в жерло вулкана носа всяк чудак с боеприпасами — рванём почище всякого ОМП* из числа ядерного оружия!"
* ОМП — оружие массового поражения.
И кто сказал, что его нельзя сотворить в этом нетехнологичном мире? Достаточно "щепотку" простецкого чёрного пороха в кашу из лавы — жерло вулкана — и расхлёбывайте всем миром.
На шлем с шипением упала огненная капля, иная угодила на щит.
— Чёрт, а вот это уже серьёзно!
Один из морфов подле нас угодил под огненные капли и задымил, а после вспыхнул и свалился в пещеру, куда мы устремились за ним, где он послужил нам факелом и — мог запросто жарким некоторым сородичам. Но они и не думали пировать.
Да, Югорм пал — столица горных джигитов, она же инкубатор по их воспроизводству — накрывшись лавой. И в этом немалая заслуга моя, Чудака. Я мог считать себя диктатором или богом. Ибо диктатором объявляли того, кого убивали за его злодеяния, а богом — кто и дальше никому не был доступен.
Кощунственно — согласен! И для меня! Но на войне, как на войне — либо ты, либо тебя! И горные морфы — враги! А уж, каким образом мы совладали с ними — пускай судят наши потомки. И меня в том числе! Хотя у меня, они пока что даже не значились в проекции!
В моей проекции мелькнула Желанна. Наконец-то она добилась своего — добила Удур-Ага.
Я и не думал, что морфу можно отбить голову, даже такому, как вожаку при шлеме. Но донна быстро справилась с ним, и теперь он валялся у неё в ногах, а она восседала на нём победно.
— Оставь животное в покое, родная моя! Сия скотина ещё пригодится нам! И нам без неё — никуда! — вспомнил я, что сам вожак оравы этих йети при нас.
Мы, неожиданно для себя, сделали привал, и не по тому, что лезть в глубь катакомб подземелья гномов было опасно в виду обвалов — даже тут изрядно трясло, — но всё же здесь разрушений много меньше, чем на шапке мира. И лишь когда струйками стала просачиваться лава, превращаясь уже не просто в огненный дождик, а настоящий ливневый поток с небес, мы заторопились.
— Рассчитайся, — приказал я.
Нас оказалось мало, даже много меньше, чем я предполагал. Но одно знал точно: встретиться с теми, кто выжил, также как и мы здесь, отныне можно исключительно у заставы. Там, в случае чего, и был объявлен мной сборный пункт, если вдруг штурм Югорма не задастся изначально.
Мне, как и всем остальным тут, оставалась надеяться на лучшее, не забывая о худшем.
Гномы почти не пострадали. Знать, расчёт бомбард у нас в наличии. А как насчёт боеприпасов к ним? Не оскудели ли?
Выяснил и понял: растеряли дорогой.
— Идём в Угольм на второй заход?
— Нет, — наотрез отказался Яр-Гонн.
— А куда тогда? В какие ещё края подземелья?
— К тайному арсеналу у заставы, — порадовал меня в кои-то веки недомерок.
— Ну, пошли, что ли, родные мои, — был я рад тому, что всё же пару кодл из оравы ручных йети в лице равнинных морфов уцелели при мне. Теперь уж точно вооружу их огнестрелами с громобоями, и появлюсь на заставе — надеюсь до того, как туда доберётся огненная стихия. А насколько я понял: заливала все провалы с пропастями и ущелья на своём пути. Но лава быстро остужалась ледниковыми шапками, сходящими с гор вниз.
Что-то будет ещё, а дальше — непременно сюрприз. Надеюсь: приятный. В горах появятся широкие дороги, по коим можно будет водить уже равнинные орды таких же точно йети, что нынче "пасутся" при мне.
* * *
Тираноград. Столица Великой Империи.
— Тиран! — предстал пред ним посыльный от "младшенького".
— Легат?! — Хозяин дворца признал его, и едва не обозвал — гадом. — Где "младшенький"? Что стало с ним? Свернул себе шею, сверзившись с рысака?
— Нет, сир! Иб-ба-Рих требует ваши два легиона в лагере Лапия?
— Ах, он требует?!
— И не только — настаивает, сир, — склонился легат, встав на колено.
Пошумев для приличия, Тиран удивил посыльного.
— Да... пущай забирает, и играется себе в солдатики столь, сколь ему вздумается, — осознал Тиран: зато избавится от него. Когда, похоже, не судьба — от "младшенького" начинают являться посыльные. Тогда как сам послал его — и куда подальше. Вот и сейчас хотел, чтобы он был от него как можно дальше. — Засим всё?
— Так точно, сир! — заверил легат. — Грамоту Лапию отпишите!
— А может мне сразу отдать печать "младшенькому", а заодно уступить Трон с Короной?
— Да вы что, сир! Никак решили погубить Великую Империю в междоусобной войне меж отпрысками?
— Зачем же сразу уничтожать Империю, когда и Окраин будет вполне достаточно!
Тиран нарочно подписал ещё одну грамоту на два иных легиона, памятуя: обещал Иб-ба-Риху четыре.
— А какие захочет заполучить, нехай сам и запишет! Прочь...
Откланявшись, легат бегом покинул дворец, а затем с аналогичной скоростью, но рысака, направился в лагерь Лапия, удаляясь от Тиранограда.
Тиран приказал закрыть все врата во дворец и больше никого не желал видеть, кроме гарема наложниц, отметив про себя:
— Что-то заработался я сего дня! Надо меру знать!..
Глава 16
Восточная Диктатория. Дикий лес.
Беглянка очнулась от жуткого чувства животного страха, почувствовав кожей опасность — не видела от кого исходила. Однако ощущение близкой смерти не покидало её. Погибель была близка как никогда, она находилась на волосок от смерти. Этот зловонный запах рядом и зловещее сопение подавили силу воли, беглянка не нашла в себе мужества пошевелиться. Страх сковал члены, словно какая-то жуткая тварь гипнотизировала её.
Спасение пришло неожиданно — до слуха беглянки донеслись отголоски извне. Голоса принадлежали людям, и оба — мужчинам в летах. Они оживлённо шушукались меж собой, стараясь не шуметь без надобности.
Оцепенение с беглянки не спало, зато страх понемногу начал утихать — тварь, пожаловав в дупло, переключилась на иных двуногих. И как беглянка ни старалась разглядеть тварь во тьме укрытия, ничего не получалось — свет вокруг хищника рассеивался.
Его злобное дыхание стало медленно, но верно отдаляться от неё. Это единственное, что она различала явственно. И кричать не могла, спасая людей. О себе она сейчас не думала, считая обречённой на смерть — стоит ей открыть рот, и тварь рассечёт ей когтистой лапой горло, или вовсе пустит в ход клыки — и она, хрипя, зальётся кровью.
Ничего подобного — дар речи отнялся вместе с конечностями. От обиды у беглянки по щекам покатились слёзы. Но опять же она ревела не навзрыд, а безмолвно.
Голоса людей усиливались, став различимыми — сначала отдельными словами, а затем и целыми фразами.
Беглянка прислушивалась к ним, впрочем, и невидимый хищник по соседству в дупле. Она нисколечко не сомневалась: сейчас он располагается у прохода, но по-прежнему оставался незаметен.
Кто же это такой, и может представлять собой? — пыталась она взять в толк и представить себе лесную зверюгу.
Наконец, та проявила себя — на беглянку угодила слюна — всего одна капля, однако заставила содрогнуться девицу на грани лишения рассудка.
Беглянка пребывала в полубреду. Ей казалось: она бредит всем, что слышит, а видеть пока не может.
На неё накатил новый приступ отчаяния.
— Шевелись ты... — прикрикнул, шепча, один халдей на другого.
Нормальным людям из поселенцев, здесь делать нечего. Выходит, они разбойники — и неспроста притопали сюда — их цель очевидна: дупло использовалось ими для чего-то? И чего — догадаться было несложно: либо в качестве временного убежища от тех, кто гнался за беглянкой по пятам до леса, либо в качестве тайника, куда они прятали награбленное. И то, и другое можно непременно проверить в будущем, да только оно виделось беглянке в багрово-кровавых тонах застилающих ей и халдеям глаза.
В этот самый момент беглянка узрела два ярко-красный огонька злобных очей жуткого порождения подле себя, что наконец-то обрело очертания — тёмный, точно тень, силуэт, стрелой выскочивший наружу из дупла.
— А ты уверен: барсага в логове нет?
Халдеи устроили тайник прямо там у него — и надёжнее во всех Окраинах не сыскать.
— Разумеется, — подтвердил первый. — Его никогда нет в это время там! Проверено мной лично — и не раз!
— А... А-а-а... это кто-о-о... — вскричал иной и захрипел.
Заржал их скакун — горбуль. И иной такой же точно иноходец.
— Твою... — заткнулся и первый разбойник.
А вот затянул уже барсаг.
— У-у-у...
Преследовать горбулей, лесной хищник не стал, с него нынче вполне достаточно и двух блюд в меню из халдеев. А десерт сам забрался к нему, и ждёт его в дупле, не имея возможности пошевелиться.
Мама...
Беглянка увидела кровавую картину: одно обезглавленное тело фонтанирует, вздрагивая в предсмертных конвульсиях рефлекторно наличествующими конечностями, а второе выглядит не лучше и пытается втолкнуть в себя вывалившиеся из распоротой утробы потроха, ещё не осознало, что уже умерло.
