Сладкая волна нахлынула, захлестнув с головой, даже палуба как будто качнулась, словно на древнем "Посланце". Отчего-то она не могла первое время расслабиться, чувствуя странный огонь во всём теле. Казалось, давно была готова к этому, но не могла двинуться, вздрагивая в моих руках. Вскоре ноги её ослабли, кулаки постепенно разжались, и мокрые пальцы охватили мои груди, осторожно трогая соски.

Лицо Бар пылало, трепетали веки и густые ресницы, бешено стучало сердце.

А покрытое солёными каплями тело, наоборот, сделалось тихим, спокойным, расслабленным, словно вода лесного озера. Я держала её, чувствуя, как с каждой следующей секундой тело становится всё податливей, нежнее и слаще.

-Как странно, — прошептала она вдруг слабеющими губами.

Засмеявшись, я с наслаждением встряхнула изнемогающую подругу. Голова Бар откинулась, кончики мокрых волос коснулись песка, лицо снова озарилось румянцем.

Дрожа, она придвинулась бёдрами, раздвигая их и ощущая при этом безумную сладость желания. По телу ринулись тучи мурашек, ощущение показалось фантастически приятным.

Как всё-таки хорошо иметь плоть, способность осязать каждым сантиметром этого тела!

Пальцы нежно касались щеки, уха, ласкали мне волосы. Жар охватил тело, будто я рухнула в кипящую воду. Ладони сползали ниже, ниже, задержались на секунду... Она вдруг села верхом на моё бедро, с готовностью приникла к нему напрягшейся плотью.

В глазах потемнело.

Осталось лишь странное наслаждение, разливавшееся по телу, светлое, хмелящее, не было сил прервать его ни за что на свете. Рот мой теперь был на её шее, потом бережно коснулся груди. Это получилось так нежно, что у подруги опять перехватило дыхание.

"Как она, такая сильная, жестокая, может стать бережной, нежной и трепетной!" — пронеслось в её голове.

Подавшись навстречу, я не знала уже, где нахожусь — стою, сижу или лежу, в постели, или на горячем песке, посреди людного зала или в укромном месте.

Сладкий огонь разгорался внизу живота. Она выгнулась, прижала отвердевшие соски к моим ладоням, и я, кажется, совсем потеряла рассудок.

Стискивала и разглаживала эту прекрасную нежную грудь почти до боли, пальцами ловила, сжимала и оттягивала алеющие соски, припадала к ним губами, всасывая, щекоча языком и покусывая их.

Мысли Бар возбуждали не меньше, чем её сладкое тело: "Эти могучие руки, держащие меня так нежно, её запах, Боже! Чудесный и возбуждающий!"

Рот подруги становился всё жарче, извергая пламя, дыхание обожгло мой живот, бёдра...

Безумно, сладко!

Когда мы уже отдыхали, заключив друг друга в объятия, в какой-то момент я уловила изменение в пространстве, почувствовала приближение чужака.

МК "Солнца" молчал, несмотря на все его сверхмощные сканеры, но приближение пространственного возмущения ощущалось ясно — к нам двигалось что-то большое, источавшее волны энергии. Оно было ещё дьявольски далеко, можно было ничего не предпринимать хоть целую неделю, прежде чем его заметят даже такие чувствительные приборы, какими располагает "Солнце", но того безмятежного чувства покоя, которое обволакивало меня пару секунд назад, уже как ни бывало.

Чёрт, а иногда хочется побыть минутку простым человеком!

"Помогла" Бар поскорее заснуть, мысленно предупредила Вету, и в астрале отправилась поглядеть поближе на неизвестных гостей...

ЭЛОС

Я увидела ундерианское судно, мгновенно охватив внутренним взором десятки километров палуб, воздуховодов и коммуникаций.

Через секунду могла бы сказать, сколько лет ещё проработает главный двигатель и какие детали лучше от греха всё-таки заменить теперь.

Это был пассажирский лайнер эпохи пространственных полётов. Довольно комфортабельный по меркам системы Ундери, предназначенный для обеспеченных людей. Только сейчас управляла им не вышколенная команда, а полтора десятка преступников, одурманенных наркотиками и кровью. Они захватили две с лишним тысячи людей не ради получения выкупа, просто нужны были "человекоединицы" для заселения рабами новой планеты 1 класса, неизвестной никому, кроме них.

Сразу же после захвата изменив курс, уже полгода круизное судно шло к Таншерре вдали от оживлённых трасс: именно тут, неподалёку, был открыт переход в параллельный мир...

Ну никак не поверю, что Власта не знала об этом заранее!

Параллельная Таншерра была цветуща и необитаема. Разумных существ, если не считать таковыми две сотни недавно прибывших туда бандитов, на планете пока не было. Лайнер шёл сюда, чтобы переместиться в параллельный мир, и, как они выражались, "выпустить скот на лужайку".

Боги, отчего люди всегда так жестоки друг к другу?!

Почему они чувствуют себя возвысившимися, только унижая других?

Я смогла заставить их отпустить эту несчастную жертву. Просто потому, что не хотела снова переживать это. Конечно, через какое-то время они обязательно вернутся...

Вспомнила Берту и Ламена, испытав короткий приступ жгучего стыда.

Но нет! Я не стану пацифисткой.

Просто меня расслабила нежность новой подруги.

В этот момент я ощутила, как к моему физическому телу, оставшемуся на "Солнце", кто-то осторожно прикоснулся.

БАР

Открыла глаза.

Сон, секунду назад обволакивавший сознание, медленно испарялся. Указатель корабельного времени подтвердил, что спала я чересчур долго.

Скосив глаза, увидела Аланн, лежащую рядом. Волна воспоминаний минувшей ночи нахлынула, обдав тело огнём.

Чувство одиночества, наконец, исчезло.

Оно появилось давно, сразу после того, как я осознала, где нахожусь — все они, вся команда "Солнца" были для меня слишком чужими, и только Аланн могла стать той единственной душой...

И стала.

Чтобы восстановить способность соображать, принялась разглядывать жилище подруги. Я уже бывала здесь раньше, несколько раз, но теперь поймала себя на мысли, что впервые осматриваю каюту, как и свой дом тоже. Она была настолько необычна, что меньше всего напоминала какое бы то ни было помещение на боевом корабле.

Мы были посреди сада-оранжереи. Кровать вплотную окружал густой ковёр мягкой пушистой травы. В полутора метрах от моей ступни красовались роскошные цветы, ещё дальше — декоративные кустарники, и наконец — фруктовые деревья, украшенные сочными даже на вид плодами. По ветвям скакали крохотные и тактичные птички.

Машины "Солнца" с чарующим реализмом имитировали тропические широты планеты инокианского типа. Вдохнув влажный, пахнущий йодом воздух, я прислушалась к далёкому шуму прибоя, и подумала: "Насколько цивилизация продвинулась вперёд, если позволила людям обживать просторы Вселенной с помощью таких крейсеров-планет!" "Солнце" был воистину необозрим, я даже как-то специально облетела его снаружи. Не торопясь, затратив на это путешествие несколько часов. Внутри был целый мир, населённый тысячами людей и не меньшим количеством искусственных интеллектов...

...Аланн нравилась мне ещё во времена экспедиции на "Посланце" — своими незаурядными способностями она вызывала восхищение многих. Знала в совершенстве по меньшей мере три специальности — математику, программирование, навигацию. Вела корабль среди неизвестных звёзд!

Но раньше я никогда бы не поверила тому, кто сказал бы, что я и она...

Да...

А это было просто чертовски хорошо!!!

Кроме того, льстило сознание, что из всей команды "Посланца Ино" Аланн вспомнила именно меня. И решила вернуть.

Скорее всего, конечно, это просто сексуальное влечение.

Но почему, собственно, данный факт должен восприниматься мной, как нечто непристойное?

Прежнее лицо Аланн было не столь юным и красивым, но так источало доброту...

На глаза вдруг сами собой навернулись слёзы. Прошлая жизнь, а я смело могла считать, что это уже вторая, научила, что счастье редко бывает долгим. Судьба заставляет потом платить слишком высокую цену за каждое крохотное мгновение.

И не заметила, как предательские солёные капли упали на плечо подруги...

ВЕТА

А я-то, дура наивная, думала, это навсегда осталось там, в прошлом...

Оно наступало только тогда, когда я оставалась наедине с собой. Со временем поняла, что это случится почти обязательно, когда делаю какие-нибудь механические однообразные движения — крашу окно в загородном домике или моюсь под душем. И обязательно должна быть тишина. Или однообразный фоновый звук, шум воды, например.

Сперва зарождается неуловимое беспокойство.

Нарастает, неосознанное, беспричинное, увеличивающееся каждую секунду. Превращается в ужас. Внутри растёт щемящая пустота, кажется, будто невидимые жилистые пальцы тянутся к горлу. Оцепенение сковывает тело, кожу головы, плечи, руки, леденит грудь, опускается ниже, до самых ступней. Будто нечто высасывает из тебя душу.

Пробирает так, что вскоре уже хочется выть и биться головой о переборку.

Сидя как-то над бокалом шипучки у стойки бара в "Амьане" и раздумывая обо всём этом, я философски заключила: точно — съезжает крыша.

Был ранний вечер, зал почти что пуст, никто не мешал предаваться самоанализу.

С чего бы оно приключилось именно со мной? Наркотой почти не баловалась, от спиртного разве? Но никакой связи между накатами и количеством выпитого накануне вроде бы не прослеживалось. И в пьяном виде ничего такого не чудилось, не то что той надменной блондинке с мудрёным римакским имечком. Выдуманным, скорей всего. Пару раз мне приходилось наблюдать, как на четвёртый день запоя она принималась хватать руками маленьких шустрых яраков, шмыгавших, якобы, прямо между ножками стульев. Но показать ни одного пойманного красноглазика так и не смогла...

Слава Богу, случались эти накаты не слишком часто, иначе совсем бы рехнулась. Решила поселиться с одной из девушек, чтобы ни на секунду не оставаться одной. Постепенно мы стали откровенничать, и через несколько недель я, как последняя дура, проговорилась ей о своих кошмарах наяву. К моему удивлению, соседка поведала, что и у неё бывает нечто подобное, однако, стала смотреть на меня косо и, похоже, основательно перепугалась. Короче, вскоре мы разъехались, и с тех пор я приобрела привычку врубать очень громкую ритмичную музыку, когда оставалась одна. Вроде, помогало.

А сейчас, впервые после начала второй жизни, накатило опять.

Я осталась одна, Власта теперь далеко — и вот...

Нереальные, пугающе гнусные ощущения, когда откуда ни возьмись наваливается на плечи неподъёмная тяжесть, заставляющая сердце каменеть, а рёбра стискивать лёгкие. Липкая, мерзостно вязкая бездна засасывала, порождая во всём теле тошнотворную слабость.

Передёрнувшись, я выползла из постели и, накинув комбинезон, вышла прогуляться по палубам. На корабле поздний вечер, встретить кого-нибудь вполне реально.

Первой навстречу попалась остроухая рыжая таншерийка. Комбез туго обтягивал мускулистые стройные бёдра. Щёлки раскосых глаз краснокожей остановились на моей роже, губы тут же изобразили вежливую улыбку.

Узнала.

Похорошела необыкновенно. Совсем не скажешь, что пару месяцев назад подружка Тигрицы со шрамом подобрала её с той гадкой красной планеты в довольно жалком состоянии. Телопластика, или молодость просто? А я-то мечтала переспать с Дэфой, теперь эта зубастая чёрта с два подпустит...

Берта висела в силовом поле. Безразлично таращила зенки, глядя сквозь меня. На рыле явственно читались результаты свершившегося распада личности. Человекоподобное существо, абсолютно дезориентированное, утратившее адекватность мышления и реакций — уже не человек, даже не животное. Обессиленную физическим страданием душу подменила лярва, выглядывавшая через пустые зрачки.

Из-за патологических изменений психики сознание Берты подвергалось корректировке уже трижды. Давать новые тела было просто, но в результате очередной порции пережитых ею довольно занимательных смертей, разум экс-властительницы снова и снова приходил в совершенное расстройство.

-Солнце, психокоррекцию сознания Берты по эталону.

Пока "машина Кланста" вправляла суке мозги, я чувствовала нарастающий шум в ушах, а "картинка" перед глазами видимо розовела. В голове опять поплыло.

В первый раз это приключилось очень-очень давно, ещё на Хортосе. Мне едва исполнилось шестнадцать. Позже я много думала — отчего тогда над моим здравым смыслом возобладало такое неожиданное, казалось бы, для девушки желание? Дурная наследственность или просто будничная человеческая грязь, которой я к тому времени пропиталась насквозь?

Никакие деньги и "красивая жизнь" не позволяли избавиться от унижения, вгрызавшегося в мозг. Я ощущала себя чем-то наподобие писсуара в роскошном туалете. Ненависть ко всему этому миру, постоянно и обильно эякулировавшему в меня, сытенькому и благополучному, заставляла по утрам скрежетать зубами, выкрикивать самые грязные ругательства, выть и бросаться с кулаками на собственное отражение в ванной.

А к вечеру успокаивалась, отсыпалась, более или менее приходила в норму, заползала опять в дорогие платья и час-полтора (как повезёт) воображала себя принцессой в числе прочих куколок, ожидавших клиентов среди драгоценного великолепия "Амьаны".

В конце концов появлялись они и всё начиналось с начала. Привыкнуть к этому нельзя...

Иных можно было терпеть, некоторые из представителей человеческой расы даже доставляли приятные секунды, но вот когда я впервые увидела торгаша с Ырчоги, мне потребовалось всё самообладание, чтобы не блевануть ему на живот. А нередко приходилось ублажать и состоятельных уродов с Зеранна, и разных других тварей, от которых исходил такой запашок, что в нос приходилось пихать фильтры. Вот если бы ещё можно было зажмуриваться. Увы, кратчайший путь к цели далеко не всегда путь чести...

Стресс заставлял многих девушек искать спасения в наркотиках, но я видела, во что они превращали людей уже через несколько месяцев, и держалась, глотая одно лишь спиртное. Помогало плохо — отвратительные картины недавнего прошлого упорно лезли перед глаза и не желали покидать сознание.

Однажды будто чей-то голос во сне подсказал выход:

-"Ты должна убить хотя бы одного из этих ублюдков, убить своими руками!"

Недолго раздумывая, послушалась доброго совета, и впрямь стало легче на время.

Но слава Богу, что Власта тогда взяла с собой! Я уцепилась за неё, как за якорь, удерживавший в реальности. Ведь только мечты о встрече с Любимой все эти годы спасали меня от окончательного сумасшествия. Да и ушлая инспекторша из уголовки уже намекнула прозрачно, в кругу своих, что расчленёнка на Элингтор — дело рук "какой-то свихнувшейся шлюхи".

Оскаленные в предсмертной агонии рты, крики застреленных, порубанных, сожжённых и заколотых — я вспоминала их потом, как вспоминают глотки ароматного пьянящего элга, особенные каждый по-своему. Чаша смерти каждый день наполнялась во мне по капле и наступал миг, когда ожесточение переливалось через край...