Чего глядеть. А то не знаю, что татушка проступила. Разве что, по ощущениям, ещё и лицо до крови разбито... Глядя в глаза Элиху, мягко поднялся, сел. Снова ухмыльнулся, мягко же скрестил ноги, положил на них руки ладонями кверху.

— Элих, это ты такой слабый, или это Карл из тебя выбил всё умение смотреть? Что такого произошло, что ты назвал меня психом? Я всего лишь подчистил личное информационное поле — и больше ничего. Правда, сделал это одним махом, не тратя времени на чистку. И всё.

Призрак осмотрел меня внимательно, махнул рукой — и вышел из отсека. Чистюля, блин. Со мной, грязным, идти не хочет. Внутренний смех снова скривил мой рот.

"Вернись".

Вестар хотел что-то сказать, но Карл предостерегающе поднял руку и кивнул на дверной проём. Вестар оглянулся. Шаги. Снова на пороге возник Элих. Уже не сердитый.

"Сядь напротив".

Не сводя с меня спокойных глаз, призрак сел.

"Мы не помешаем?" — шёпотом спросил Мартин.

"Нет".

Он бесшумно отошёл в сторону. Вестар и Карл последовали его примеру.

Полностью очищенный, я легко вложил в информационное Элиха всё, что нам нужно, одновременно уничтожая в его памяти лишнее. Призрак равнодушно смотрел на меня — и сквозь меня. Стороной я знал: Карл с огромным напряжением пытается успевать за тем, что я делаю и как делаю. Вестар просто стоял рядом, дожидаясь результатов. Мартин следил за каждым моим движением. Учился.

Всё. Теперь не только ментальная обработка, но и химия, обволакивающая мозги Элиха, ежели таковая у призраков Бьорна есть, не заставит его поле измениться. Он то, что я в него вложил. И останется таким, даже если его убьют.

Я откинулся назад, опираясь на руки, придирчиво осмотрел полученный результат. Карл обошёл нас сбоку, присел на корточки. Знаю, что он рассматривает. Сцену собственного убийства. Я постарался воплотить её в деталях и в настроении.

Фигурка Карла бежит к Мёртвому лесу. Элих оборачивается. В его глазах ненависть. Он стреляет. Карл спотыкается, падает... И снова фигурка призрака-дезертира бежит к лесу... Карл заглянул мне в глаза.

— Так всё-таки Элих стрелял в меня?

— Ты видел это у него раньше? Ты же просматривал его поле.

— Нет. Не видел. Но, может, он прятался.

— Не городи чепухи, Карл. В тебя стрелял другой. Я рад, что ты проникся моим мастерством в области ментального блефа.

— Ментальный блеф... — пробормотал Карл. — Придумал тоже. — Зыркнул исподлобья на Мартина и на Вестара, не подслушивают ли. Перевёл потемневшие глаза на меня. "Ты уверен в том, что задумал?"

"Я вообще об этом не думаю — уверен, не уверен ли. Надо делать — и делаю".

"Смотри", — хмыкнул он.

К призракам Бьорна пойти вместе он не предложил. А я и не предлагал ему, чтобы не злился, отказываясь.

Элих нас не слышал. Он спокойно смотрел на меня. Сквозь меня.

В дверях появился встревоженный Доминик.

— Брис, мы недалеко от платформы. Между нами и платформой — призраки.

— Хорошо, — пробормотал я. — Пора опускаться. Карл?

— Иду. Через две минуты приземлимся.

— Элих, — мягко и даже вкрадчиво позвал я. А когда он застыл глазами на моём лице, я так же вкрадчиво сказал: — Капитан Бьорн.

Условный рефлекс памяти на названное имя — и образ капитана немедленно возник перед глазами Элиха. Капитан напоминает голландцев со старинных полотен — из тех, аскетичных. Сухощавый мужчина, длинный и сумрачный... Приблизим. Лицо тоже худощавое, вытянутое. Волосы — короткие, отчего лоб, кажется, принадлежит мыслителю. Под еле обозначенными бровями — небольшие глаза, оценивающие. Нос длинный, хрящеватый — нависает над недовольно сжатым ртом.

Так, лицо запоминающееся. Наполним его энергией.

Капитан Бьорн шевельнулся, быстро огляделся.

"Я здесь, капитан Бьорн. Доброго вечера!"

"Доброго!" — насторожённо откликнулся он.

"Парламентёров от платформы принимаете?"

"Нет! Наши условия вам известны. Я требую их исполнения!"

"Ну, одно из условий к вам парламентёром как раз и идёт. Моё имя — Брис Кроу. Капитан Бертон должен был вам сказать обо мне".

"Где же сам капитан?"

"Погиб в вертолёте, когда пытался уйти от сим-вормов".

"Погибли все?" — в голосе Бьорна неприкрытое подозрение.

"Нет. Один из призраков выжил. Его имя — Элих. Так что? Мы идём к вам?"

"Мы — это кто?"

"Я и Элих".

"Вы отпускаете его?"

"Да. Мы народ мирный. Зачем нам военнопленные?" — Любопытно, расслышал ли Бьорн в моём голосе усмешку?

Расслышал.

"В чём подвох?" — уже резко спросил он.

"Может, всё-таки поговорим с глазу на глаз?"

"Жду вас неподалёку от платформы".

Замолкнув, я некоторое время посидел напротив Элиха. Призрак смотрел спокойно. Если бы глаза мигали, выглядел бы обычно... Я встал — он так и сидел, вперившись в то место, где только что было моё лицо. В пустоту.

"Элих! Очнись".

И добавил уже вслух:

— Элих, подожди меня возле выхода, хорошо?

— Хорошо, — чуть скрипуче отозвался призрак. Горло пересохло, пока молчал.

Привести себя в порядок нетрудно. Здесь, на катере, нашлась аптечка, с помощью некоторых препаратов которой я промыл лицо, оставив синяки и царапины, которые поглубже. Антураж при встрече с капитаном не повредит. После обработки спиртом царапины вспухли, и с минуту я любовался расцарапанной мордой с впечатляющим кровоподтёком на скуле. Карл, снова пришедший ко мне вместе с неотступно следующим везде Мартином, скептически спросил:

— Брис, зачем ты оставил царапины на лице?

— Пусть думают: то, что им сказал капитан Бертон обо мне, — преувеличение.

Выражение скептицизма сползло с лица Карла. Он понимающе кивнул.

А я ещё раз полюбовался на себя в зеркало: недокормленный парнишка, высокий правда, но в минус — выглядит ещё более худым, явно недавно отмутузенный; бритая голова — за три года от тюремных привычек отойти не может. Итак, по внешности, в сочетании с дерзостью по ментальной связи, буду выглядеть как зряшно хорохорящийся.

— Объяснение уже придумал?

— Бьорн увидит, как Бертон бьёт меня. Этого хватит?

— Если сделаешь так же качественно, как изменил поле Элиху, то — да.

— Это я сделаю.

Карл даже не представляет, как качественно я поработаю над собственным полем по дороге к призракам. Если бы представлял, не отпустил бы.

А так... Я пожал руки ребятам, кивнул Мартину и Кэвину: "Сидеть и слушать! Будьте на связи!" И позвал:

— Элих! Пошли к твоим!

Катер завис над землёй достаточно низко, чтобы мы спрыгнули не напрягаясь, а затем машина взлетела и пошла в сторону Мёртвого леса.

Я огляделся. Впереди, метрах в пятистах, — нас ждут призраки. Это точно. За спиной, где-то в километре, движутся сюда же сим-вормы.

— Чего встал? — жёстко сказал Элих и кулаком в перчатке ударил меня в спину. Я едва успел переступить, чтобы не упасть. — Шагай давай! Быстро!

26.

Я обернулся и чуть не получил уже в лицо. Точнее — получил, но успел всё-таки дёрнуть головой. Скользящим пришлось по челюсти, причём по левой стороне лица, где на скуле уже красовался кровоподтёк. Кожу с подбородка содрало не хило.

Когда мы спрыгнули с катера, я снял с Элиха все пси-ограничения, которые до сих пор стреножили его настоящую личность.

Катер улетел. Нас — двое. Честно говоря, я не ожидал, что Элих мгновенно перейдёт к избиению. Впрочем... Он мстил. За то, что оказался во враждебном окружении, в котором приходилось хоть и немного, но врать и изворачиваться. За то, что командир группы бросил его на произвол судьбы, пусть даже решение Бертона спасло Элиху жизнь. За то, что приходилось, как ни в чём не бывало, общаться со своим главным врагом — призраком-отступником — и не иметь возможности снова попытаться убить его.

Зато теперь есть время и — тот, на ком можно выместить скопившуюся злобу.

Фиг с ним, пусть лупит. Морда будет достоверней выглядеть. Физически восстановиться нетрудно, а чувствительность я отключил после первого же удара. Охал только после каждого пинка или удара — для той же достоверности.

Но по-настоящему мне всё-таки поплохело — и даже очень, когда моя голова мотнулась от следующей плюхи и глаза уловили что-то странное неподалёку от нас. Пока пытался разглядеть — не увернулся от следующего удара. Чёрт, кажется, он мне нос сломал. Во всяком случае — слёзы из глаз, дышать носом не могу — хлюпает кровью. Чёрт, чёрт... Нужна передышка, иначе он мне морду лица в месиво превратит... Я поспешно упал на колени, а потом — скрючившись, ничком на землю, закрыв лицо ладонями. По телу ему бить не очень интересно, а пару-тройку пинков я переживу.

Луны Сциллы только-только поднялись над планетой, то и дело укрываясь за редкими и высокими ночью облаками. Улетевший катер взбаламутил пыль на месте высадки. Теперь она опускалась — мягкими, ненадёжными волнами, которые резко взлетали от малейшего движения на ней.

Дёргаясь от ударов по почкам — Элих старался развернуть меня, чтобы ударить под дых, — я холодел, снова и снова вспоминая следы на пыли — метрах в двух-трёх от нас, правда быстро заносимые после каждого следующего шага невидимки.

Только один человек мог невидимым спрыгнуть из катера вслед за нами.

... Да ёлки зелёные, сколько ж он собирается меня пинать?!

Сам дурак... Он же не просто бьёт — он ждёт!

— Элих, пожалуйста!.. Не надо! Пожалуйста, Элих, не бей меня!.. Больно же! — взмолился я, одновременно ужасаясь, что невидимка не выдержит, заслышав мой насморочный из-за разбитого носа голос, и бросится на призрака. Если не выдержит — хана плану моему вытащить нас всех из этой пропасти.

Как ни странно, призрак сразу внял моей мольбе. Остановился. И я слышал его тяжёлое, прерывистое дыхание. Устал бедняга, выбивая из меня вопль о пощаде.

— Вставай!

Снова пинок по рёбрам — уже не изо всех сил, а так — напоминание, чтобы не трепыхался. Теперь можно и поворчать:

— Да встаю, встаю я...

Убрал ладони от лица, немного повернул голову — типа, проверяю, не будет ли следующего удара. Сел. Вздохнул и медленно, неуклюже поднялся.

Дальше пошли, как настоящий военнопленный и конвоир: я впереди, призрак за мной. А сбоку — скользила тень, тьма во мраке, присутствие которой можно определить лишь по мягким следам, тут же исчезающим под пылью, старательно наносимой ветром.

Только один раз остановились, когда Элих по триди коротко переговорил с Бьорном, предупреждая о нашем приближении.

Призраки не вынырнули из темноты, как я ожидал, а проявились в ней более густыми, чем сумеречные тени, силуэтами. Перенастроив зрение, я видел теперь их отчётливо, как при дневном свете.

Бьорн оказался не слишком высоким, как в воспоминаниях Элиха. Почти моего роста. Но смотрел так надменно, что я чувствовал его взгляд сверху вниз. Очень внимательно оглядев меня, хлюпающего носом, он стал ещё более надменным, а в глазах промелькнуло одобрение, когда он перевёл взгляд на Элиха.

— Коротко.

— Они умеют набирать пси-энергию, но не знают приёмов её использования, — отрапортовал Элих. С искренней убеждённостью.

— Вижу. Ты... Брис Кроу?

— Да, — буркнул я, шмыгая и протирая ладонью под носом. А потом не выдержал и пригляделся к прямоугольной тени за спинами призраков. О... Интересная машинка. Они в ней от катера до платформы ехали? Колёса как у грузовика, кабина с кузовом — как у джипа. Вездеходка, что ли? Наверное. На чём-то же они привезли свои приманки для сим-вормов. Так-так. А почему капитан Бертон появился пешком? Потому что без груза? Между прочим, хорошая вещь для переселенцев.

— Итак, Брис Кроу, — тяжело сказал Бьорн. — Ты говоришь, что Герхард умер?

— Это сказал не я, — почти перебил я его. — Это сказал Элих. Герхард показал на нём кое-какие штучки из своего арсенала, которые получаются только на Сцилле, а Элиху это не понравилось, и, когда меня взяли, он застрелил Герхарда.

Фигура Элиха чуть вздрогнула во тьме. Хотел ещё раз ударить? Перебьётся.

— Почему ты решил сдаться? — равнодушно спросил Бьорн.

— Ну, вы же возьмёте меня со Сциллы? Здесь пусто, а на заселённых планетах... — я многозначительно замолчал и мечтательно добавил: — Цивилизация.

Но капитан Бьорн на провокацию не поддался. Всё так же немигающе глядя на меня, он размышлял о своём. Мысль обо мне скользнула только раз: этот тип — дурачок или так здорово притворяется? Неужели он не понимает, что если уж мы его возьмём с собой, то никаких планет ему не удастся повидать? Или думает сбежать, едва попадёт в другое место, кроме Сциллы? Такой наив? Двадцать лет всего лишь. Всё может быть. Сейчас главное в другом. И этим главным надо заняться.

— Что ты предлагал насчёт платформы?

— Да зачем вам вообще платформа? — с досадой спросил я. — Нет там никаких детей-призраков! Три года назад, когда полигон взорвался, комиссия приезжала, проверяла — сказали, что погибли все. А вы опять что-то про них... Вот я и предлагаю. Пусть кто-нибудь из вас пойдёт на платформу, наши детки откроют вам вход, а вы посмотрите, есть ли среди них ваши призраки. Только... — Я подозрительно посмотрел на капитана. — А вдруг вы наших детей возьмёте? Вам точно нужны только дети-призраки? Если их на платформе не будет, вы не заберёте наших?

— Тебе-то что за проблема? — тихо спросил Бьорн. — Заберём — не заберём?

— Ага, а вдруг вы меня здесь всё-таки оставите? Мне ведь потом жить здесь, со здешними. Так вы, значит, детишек с платформы забирать не будете? И меня точно отсюда заберёте? Я ведь не отказываюсь улететь с вами. Мне в мир хочется, в город.

Капитан Бьорн отвернулся от назойливого парня, повёрнутого на эгоизме, но я уже быстро считывал с него: зачем командованию призраков какие-то необученные дети, на которых придётся тратить слишком много сил для перевоспитания на военный лад, когда оно заинтересовано получить назад своих кадетов — с усиленными планетой способностями и привычных к обучению в военных условиях?

Говорить ли, что от сердца отлегло?

— Если ты обещал нам пропустить на платформу призрака, значит — владеешь телепатией, — монотонно сказал капитан Бьорн и, полуобернувшись, сделал знак кому-то из своих. — Предупреди своих, что на платформу пойдут двое.

— Эй, мы так не договаривались! Пойдёт только один!

— Мне некогда разговаривать. Двое. Быстро.

Ворча себе под нос, но так, чтобы слышал капитан, я настроился на примитивную, грубую связь с платформой — на связь, к которой мог присоединиться любой, даже не самый опытный телепат. А уж капитан — тем более. Что он и сделал.

"Лиза! Я не смог договориться. Придут двое. Откройте им".

"Брис! Это точно? — спросил меня девчоночий голосок. — Ладно, откроем".

Понурившись, я вздохнул. Капитан стоял передо мной, смотрел пристально, словно изучая. И спросил — безо всякой насмешки:

— Кроу, что будешь делать, если мы тебя не возьмём с собой?

— Не знаю, — вздохнул я.

И тут до меня дошло, что он имеет в виду. Инстинктивное движение поднять голову заглушил на корню. Только бы Бьорн не понял. Ведь я уже сообразил, что именно призраки собираются сделать с дураком, на свою голову доверившимся им... Только он бы не понял... На всякий случай, чтобы поверили, что думаю только об одном, спросил: