Охотник и Воробей

Глен настаивал на том, что теперь, когда с Главным Смотрителем покончено, нужно переходить к следующей части плана, о которой он не рассказывал раньше, чтобы не спугнуть. Номи молча соглашался, что тактика была разумной, и лучше бы Глен по-прежнему молчал. По словам духа, якобы где-то в глубинах Стола С был алтарь, через который человек мог повелевать нежитями. И если сотворить на нём определённое волшебство, наступление тварей можно остановить. Даже так — отправить их всех в вечный сон. Глен утверждал, что когда-то тоже так умел, и когда будил нежитей в последний раз, то был уверен, что в любой момент сможет их остановить. Но что-то пошло не так. Номи не смог понять, что именно. В любом случае — результат на лицо.

От одной мысли, что нужно будет отправляться в далёкие руины, опять пробираться в подземельях каждое мгновение ожидая атаки нежитя... Охотника пробирала дрожь. Он не выпускал на волю воспоминания, но всё равно, от любых разговоров об этом его словно наждачкой драло.

— А нет ничего поближе? — Поинтересовался Воробей. Его недовольство было понятным: Стол С находился на другом конце континента, на далёком северо-восточном побережье. Связь с теми местами была утеряна несколько сотен лет назад, и так далеко не забирались даже самые отчаянные разведывательные отряды охотников и несуществующих больше лудильщиков.

— Было, но сейчас нет. Такой алтарь был в каждом Столе, — пояснил Номи. — Но возможно рабочим остался только один.

— То есть, Глен-не-Глен не уверен, что даже доберись мы туда — алтарь заработает.

Охотник пожал плечами:

— Выходит так.

— Я на брошенные земли не поеду.

— Я тоже не хочу. Тем более тащить туда тебя.

Странник покосился на охотника, помолчал, и спросил:

— Поэтому вместо севера мы едем на юг?

— Для начала. Мы должны оставить хотя бы образец твоей крови в надёжных руках. А ещё лучше — дождаться результата.

— Я так и знал, — вздохнул Воробей.

— Ты — последняя надежда человечества, — охотник попытался звучать одухотворённо, но не был уверен, что у него получилось. Да и вообще сочетание 'последняя надежда человечества' в отношении одного человека звучало как-то... странно. — Лично я считаю, что попытка наделить людей волшебством, таящимся в тебе, имеет больше шансов на успех, чем то, что предлагает Глен.

— Угу, конечно...

— И не забудь: он всё время твердит, что ты опасен. Он тебя боится!

— Так и сказал? — Насторожился Воробей.

— Я раньше не мог понять почему, а теперь понимаю.

— Дааа...

— И даже Триша смотрит на тебя как... Она случаем не шпионка?

— В смысле? — Воробей опешил.

— Я не чувствую от неё запаха волшебства, но, может, она состоит в какой-то вражеской банде? Осведомителем.

— С чего ты взял?!

— Ну... У неё сердцебиение учащается, когда она смотрит на нас, особенно на тебя. Да ещё и вопросы странные задаёт.

— Она не шпион, — странник вздохнул. — Она влюблена.

— Влюблена?!

— В меня, — кивнул странник, — именно так выглядит любовь со стороны.

— Но, почему она переживает когда смотрит и на меня тоже? — Охотник недоумённо нахмурился.

— Кто знает? Может, потому что ты вечно со мной, как банный лист. Кто знает, что там у нас с тобой! — Он хохотнул. — Шляются два грязных мужика по бездорожью.

— Да иди ты!

Временная остановка в столице незаметно из нескольких дней превратилась в неделю, а потом и в две. Им всё время не хватало чего-то, чтобы отправиться в дорогу: то зерно для лошадей не по той цене, то Воробью понадобилась новая сумка взамен взятой у мадам Лунь. В конце концов Номи вынужден был признать: они просто боятся отправиться в путь. Чувство было для него новое. Не сказать, что страха раньше охотник не испытывал: ему были знакомы и настороженность, когда люди в придорожной гостинице начинают нехорошо кучковаться на другом конце зала, и ужас, стынущий в груди, перед лицом гигантского нежитя. Но теперешнее нежелание двигаться вперёд — это было внове. Воробей целыми днями пропадал в городе, и казалось, что такое положение дел их полностью устраивает. Словно нашествие нежитей, перипетии с храмовниками — всё это где-то далеко, не здесь и не с ними. Трясина дней затягивала Номи, и единственное, что время от времени его встряхивало, не давало забыться в оцепенении — это Глен-не-Глен, вспышками появляющийся в его сознании.

— О чём ты думаешь вообще? — Возмущался дух в следующую их встречу. — Осень на носу. Ливни как зарядят — как вы будете ехать?

— Меньше людей на дорогах — меньше проблем, — буркнул охотник. В этот раз их встреча опять перенесла его в комнату времён ученичества. В несуществующее больше окно светили звёзды. Где-то в кустах стрекотали сверчки.

— Это когда ты был охотником — меньше людей, меньше проблем, — поправил его Глен. — Сейчас ты — простой наёмник, охраняешь странствующего лекаря. А куда это лекаря осенью по лужам понесёт? Да ещё на юг? Говорил я тебе — опасен он, — дух покачал головой. — Ты себя совсем забыл.

— В смысле 'забыл'? — Нахмурился Номи.

— Вспомни, что мы должны делать?

— Спасать человечество.

— Да. А ты сейчас чем занимаешься? Ладно, я понимаю твоё стремление съездить на юг увидеть сына. Но в Столе ты почему застрял?

— Я... — охотник замолчал. Нахмурился. Всему объяснение — связь между ним и странником. Эмоции и чувства Воробья пробиваются к нему и заставляют вести себя иначе, неестественным для себя способом. Выходит, Воробей сейчас настолько неуверен в предстоящем деле, что даже Номи не может найти в себе сил сдвинуться с места. Сегодня же он поговорит с напарником. — Я решу эту проблему.

Глен сокрушённо покачал головой:

— Помни, будьте предельно осторожны. Ты — последняя надежда человечества.

Комната — и Глен вместе с ней — растаяла. Номи лежал на прохудившемся матрасе в мансарде дома Мегева. В настоящем мире тоже уже наступила ночь, но звёзд почти не было видно: Глен прав, совсем скоро опять начнётся сезон дождей. Лето пролетело — не успел он даже моргнуть. Где Воробья Основатели носят? Охотник сел на кровати. Странник всё чаще пропадал допоздна и даже невиданное дело: в последние дни пропускал ужин. Чем он занимается? Охотник подозревал, что ничем законным, но никогда раньше не уточнял. Пришло время спросить: похоже, дела Воробья окончательно стали и его делами тоже.

Странник вернулся глубоко за полночь. От него пахло усталостью, старыми бумагами, потом и дешёвым вином. Воробей крадучись прошёл к своей кровати и вздрогнул, когда охотник кашлянул в темноте.

— Где ты был? — Тихо, чтобы не разбудить Тришу, спросил он. В старом доме слышимость была такая, что чихнуть в подполе нельзя было, чтобы с мансарды тебе не сказали 'будь здоров'. По крайней мере охотнику так казалось.

— По делам, — буркнул странник и принялся торопливо раздеваться.

— По каким делам?

— Ты мне папочка, что ли? — Совсем не по-взрослому попытался уйти от ответа Воробей.

— Я твой напарник, а не папочка, — Номи старался, чтобы его голос звучал как всегда спокойно. По тому, как занервничал странник, ничего хорошего эти загадочные дела не обещали.

Странник пошуршал в темноте и затих. Номи видел, что он сидит нахохлившись на кровати, похожий на большого воробья.

— Я боюсь, — наконец, произнёс он. — Твои ребята в Тронстене, они... не порежут меня на кусочки?

— Не порежут, не бойся, — успокоил его Номи. — Просто возьмут у тебя образец крови. Может, тканей. Немного больно, но ничего смертельного.

— Как комарик укусил, — хихикнул Воробей, похоже, вспомнив что-то. Охотник хмыкнул в ответ, не найдя что ответить. Они помолчали в темноте. Номи прислушивался к размеренному дыханию Триши, спящей внизу. Старика Мегева опять дома не было. В подполе шуршали мыши. Еле слышно вздыхал и поскрипывал дом.

— Я не хочу ехать в Стол С, — со вздохом признался Воробей. — Очень. Нам придётся оставить коней — там ведь нет дорог? И двигаться дальше пешком. Через весь континент. Сколько времени это займёт? Год? Даже если ни одна тварь не схарчит нас по дороге. И даже если всё получится, что потом смогут написать в хрониках про этот поход? Одним предложением: 'они шли, шли, и, наконец, дошли'. Кто оценит наши стёртые ноги? Сырые рубашки от вечного дождя? Вечный недоед и недосып?

— Но ты ведь...

— Во-первых, — не дал ничего сказать охотнику Воробей, — я не так уж и уверен в этом своём таланте. Пару раз — не значит, что это работает всегда и с любыми нежитями, я, знаешь ли, не гонялся за ними по всему Унхону составляя статистику. Во-вторых, даже если да, я избранный и нежити меня по какой-то причине действительно не жрут: представь, они задерут тебя, и я останусь один Основатели знают где!

Они замолчали. Номи старательно прислушивался, не проснулась ли Триша от их разговора, но нет, девушка ничего не слышала. Она и раньше не просыпалась. Охотника всегда удивляла эта способность обычных людей: ничего не видеть, не слышать и не обонять.

— В общем, я ищу другие способы. Мы ведь в Столе А сейчас. Где ещё искать сведения о былых временах, как не здесь?

— Ты копаешься в архивах? — Удивлённо спросил Номи. Он многого ожидал, в первую очередь — каких-то бандитских историй, продолжения противостояния с Триадой или чего-то в таком духе. Но... архивы? Где он их нашёл вообще? Ведь доступ к библиотеке Храма для простых смертных закрыт, как и к хранилищам Университета. Подземелья парламента? Невозможно. Разве что подкоп, но землёй от странника не пахнет. Откуда же запах старых бумаг?

— 'Копаюсь в архивах' — слишком сильно сказано, — поморщился Воробей. — Так, по мелочам... Основные знания — они вот здесь, — он постучал пальцем по своей голове и вздохнул. — Жаль только, что архивы сильно разрозненны. Я и своими-то знаниями не очень хорошо умею пользоваться, я скорее боевой, чем архивариус... а остальных таких же попробуй найди, наш народ умеет хорошо прятаться. Да и сколько нас осталось...

— В смысле 'не очень умеешь'? — Не понял охотник.

— Самоучка я, самоучка, — буркнул странник. — Были у меня учителя, да все в Малой Озели остались. Дальше в основном по книжкам. Думаешь, если странники, то всё знают?

— Многие заклинания давно утеряны, — согласно кивнул Номи. — Но я видел, как ты учил остальных в Тин-ду. Не думал, что твои знания — удивительны для других странников...

Воробей хитро улыбнулся и завалился на кровать.

— Иногда я тебя совсем не понимаю. Почему ты своим ничего о себе не рассказываешь?

— Каким своим? — Хмыкнул Воробей. — Я же говорю, я — сам по себе. Прихожу когда хочу, ухожу когда хочу. Пойми, общественная жизнь магов Когтя устроена совсем иначе, чем в Орденах Храма. Да, у меня была своя община, учителя, друзья... но все они остались там, в Нижней Озели. С тех пор меня только использовали... или пытались использовать.

— Тогда мне почему ты доверяешь?

— Потому что ты меня не используешь, — пожал плечами Воробей. — С самого начала тебе от меня ничего не нужно было. Это было... необычно. Как для тебя — когда я спросил как тебя зовут.

Они помолчали.

— Так что там с архивами? — Вернулся к первому вопросу охотник. — Нашёл кого-нибудь?

— Да, одну семью. Они ещё антикварный магазинчик держат. Древности, знаешь ли, нынче в моде. Одна беда — всё равно не могу найти ничего про нежитей, — ответил Воробей. — И не понимаю в чём дело. Я уже искал и так, и эдак — ничего. Их не было, не было... а потом в какой-то момент БАЦ! И случилось первое нашествие. При этом, как я уже говорил — у меня есть куча изображений и упоминаний этих тварей на фоне небесных кораблей. То есть на самом деле они были и раньше, но их никто не описывал как угрозу, по крайней мере пока здесь были Основатели. Потом они исчезли, и люди, я так понимаю, о них забыли. По крайней мере до первого нашествия нежити толком и не упоминаются нигде, и уж тем более под своими современными именами.

— Глен упоминал, что он их то призывал, то отзывал... А ты пробовал искать по другим названиям?

— Обижаешь! Сейчас я дошёл до того, что просто читаю самые старые тексты и смотрю изображения, какие у меня есть. Может, так что-то всплывёт? Жаль только, половину непонятно: такое ощущение, что Небесные Основатели разговаривали на языке заклинаний.

— А семья та?

— У них в основном натуралистичекие энциклопедии. Листочки, букашки... Старик, правда, помог организовать поиск. Если сосредотачиваться на каком-то внешнем носителе, то искать легче. У них огромные каталоги всякой всячины! Представляешь?

Охотник кивнул: так вот почему Воробей пахнет старой бумагой.

— И как продвигаются поиски?

Странник затих:

— Я же говорю, пока что никак. Я не понимаю, что я делаю не так. Поспрашивай Глена: может, он всё же сможет что-то подсказать?

— Ладно. Давай только условимся так: ты ищешь ещё пятнадцать дней. А потом независимо от результата мы отправляемся в путь. Не хочу застрять посреди нигде в сезон дождей.

— Но без лошадей мы ведь всё равно...

— Кто тебе вообще сказал, что мы лошадей оставим? Ты думаешь за границей дороги просто исчезают? Основатели строили основательно, на века, да и просеки после рягачей очень... — охотник замолчал.

— Что?.. — Напомнил о себе Воробей, когда Номи не продолжил фразу.

— Ничего, — буркнул охотник. — Давай спать.

Через пару минут ровное дыхание странника возвестило о том, что тот заснул. Железные нервы, что тут скажешь! И только охотнику ещё долго не спалось. Случайная мысль обжигала своим безумием, но что, если правда?.. Самые большие рягачи всегда идут в город. В этом их основная проблема — большой рягач в конце концов несмотря на свою медлительность окажется в большом городе. Поэтому с ними столько возни: медленные и неповоротливые, они не представляют опасности, разве что поле разорят или лес выломают под корень. Но потом они всегда добираются до города. Почему? Ведь если посмотреть на карту — чисто статистически так не должно быть, если они просто бродят по континенту. Да и просеки за ними всегда остаются ровные, хорошо вычищенные и утрамбованные: это всегда объясняли тем, что рягачи выедают всю органику, а так как они тяжёлые, то и оставлять после себя полосу утрамбованной земли — естественно. Но что, если они строят дороги? Ведь правда, положи только плиты сверху, и дорога готова. С дренажом разве что ещё повозиться... Номи видел с небес просеки рягачей на покинутых землях, когда Глен показывал ему дорогу до Стола С. Да что уж говорить — охотники сами использовали их, когда добирались к Столу Б. Тогда они посчитали это слепой удачей, но что, если за действиями нежитей кроется разумный замысел? Глен — сам нежить, но при этом — создание Основателей, полностью посвятившее себя выполнению возложенной на него миссии, какой бы она ни была. Если представить, что все нежити изначально не задумывались врагами человека, а были созданы, как инструменты, заточенные под точно определённую задачу? Те же рягачи — для прокладки дорог. Снорки, донные кары, мрезы и помпоны... с добрый десяток мелких тварей, с которым охотники имели дело только если они появлялись где-то рядом с обиталищами людей. Если подумать — все они были безобидными, и если соблюдать элементарные правила осторожности, опасности можно было без проблем избежать. Немного поразмыслив охотник мог без труда придумать одну, а то и несколько задач, для которых — возможно — были предназначены эти нежити. Другой вопрос с атакующими типами, с тем же дардаком, который всегда идёт следом за снорками. Возможно, они должны были охранять 'рабочих' нежитей? Но от чего? Кто захотел бы их красть или ломать? Если раньше не было охотников — кому вообще могла такая мысль в голову прийти? Номи покосился на сопящего во сне Воробья. Этот вполне мог бы. Охотник позвал Глена, чтобы спросить про свои догадки, но тот не откликнулся: и Тота, и Гема давно скрылись за горизонтом. Ладно, он спросит завтра. Заодно сформулирует мысли почётче. Если его предположения верны, то, возможно, это поможет Воробью найти что-нибудь дельное про нежитей в своей бездонной памяти?