вавилон 5

изнасилование, только Тимов не будет об этом знать. И он, Лондо, станет их

орудием.

Он кашлянул и попытался изобразить радость оттого, что, наконец-то,

должно произойти. Тимов же — помоги ему Великий Создатель, — хихикнула, как

девчонка.

— Что такое, Лондо? Ты, никак, нервничаешь? Я не видела тебя в таком

состоянии с нашей первой брачной ночи.

— Я вовсе не нервничал в нашу первую брачную ночь, — лукаво ответил он,

стараясь протянуть время.

— О, конечно же, нет. Так почему же ты сейчас дрожишь?

— Ты открыла окно, и здесь стало слишком свежо.

— Может, здесь есть еще кое-что... свежее? — спросила она.

Лондо сглотнул. Он с трудом мог узнать эту женщину. Она никогда не была

особо пылкой любовницей, даже в молодости, и он приписывал это тому, что она

потеряла к этому интерес. Но он подозревал, что она скорее потеряла интерес

к нему, нежели к любовным утехам.

На мгновение он задумался об этом. А потом он почувствовал, что на его

плече пошевелился страж. Как будто его потревожили. И Лондо тут же отбросил

эту мысль. Но убедить Тимов отказаться от этого оказалось не столь легко.

Но это было необходимо. Выбора не было. Он просто не мог снова

рисковать в эту ночь.

Лондо неловко потеребил свою рубашку и произнес:

— Если ты не против... мне нужно выйти на несколько минут...

— Ненадолго?

— Да, — кивнул он, а потом попятился из комнаты, стараясь не

встречаться с ней взглядом. Отдышался, успокоив бешено стучащее сердце.

А потом послал за Дурлой. Он прямо и быстро сказал Дурле то, что тот

должен был сделать. Глаза министра расширились, когда Лондо давал ему

объяснения. Конечно, это несколько порадовало Дурлу, ведь Лондо хорошо знал,

что Дурла и Тимов недолюбливали друг друга. Лондо счел несправедливостью то,

что в эту ночь из всех троих только один был доволен происходящим — Дурла.

Воистину, у Великого Создателя было извращенное чувство юмора.

Тимов уже начала сомневаться в том, вернется ли Лондо вообще. Это была

одна из тех ситуаций, когда тот, кто ждет, уже начинает подумывать о том,

стоит ли ему оставаться, и думает так до тех пор, пока не понимает, что тот,

кого он ждет, уже не придет.

Затем она услышала скрип двери и подняла глаза. Там стоял Лондо, с

улыбкой глядя на нее. На нем была одета свободная рубашка. Он выглядел

моложе, привлекательнее и более живым, чем раньше. Или, возможно, это был не

он: возможно, он казался ей таким. Как будто были забыты все годы ссор и

обид, смыты, подобно ржавчине.

Она ничего не сказала. Слова им были не нужны. Он подошел к ней, лег

рядом и поцеловал ее так страстно, как еще ни разу не целовал. Ее поразила

его пылкость. Ей показалось, что он вложил в этот поцелуй всю свою страсть,

накопившуюся за эти годы, как будто он просил прощения за свою язвительность

в прошлом...

...или...

... или будто они в последний раз были вместе.

Она тут же отбросила эту мысль, сочтя ее нелепой и чрезмерно

подозрительной. Результатом той антипатии, которую они испытывали по

отношению друг к другу в последние годы. Сейчас настало их время, и ничто не

сможет испортить этот мо...

Дверь в спальню распахнулась. Лондо, оглядываясь, мгновенно сел в

постели, и Тимов увидела, что в дверях стоят несколько гвардейцев. Среди них

был Дурла.

— Если вы не хотите смотреть на город с высоты вашей головы, посаженной

на пику, — нахмурился Лондо, — то вам надлежит придумать очень веское

объяснение для вашего появления в этой комнате.

Дурла сделал по направлению к нему два шага и произнес ровно и жестко:

— Ваше Высочество ... должен вам сообщить, что мы получили

доказательства того, что леди Тимов замышляет заговор против императора.

— Это же чушь! — тут же ответила Тимов, — Вы что, шутите?

— Неужели вы думаете, миледи, что я стал бы входить сюда, не имея на то

достаточных оснований? — презрительно спросил Дурла, — Мне больше, чем

кому-либо, известно о том, что такое измена, и о том, какое тяжкое наказание

ждет тех, кто в этом замешан. Так что я абсолютно уверен в том, что не

сказал ничего, кроме правды. У нее есть сообщники, Ваше Высочество.

Сообщники, которые мечтают свергнуть вас с трона и увидеть вашу голову на

той самой пике, о которой вы только что упоминали. Она выискивает ваши

слабые места и, когда обнаружит их, нанесет удар. Она и ее сообщники.

— Лондо, прогони его! — сказала Тимов с возрастающей яростью, — Не

слушай эту клевету! Они... он...

Лондо посмотрел на нее с таким выражением на лице, которого она не

могла понять. Казалось, на его лице смешались гнев, ужас и бесконечная

потеря.

— Я должен был это предвидеть, — спокойно произнес он.

Ее поразило то, сколько уверенности было в его словах.

— Ты... ты же не хочешь сказать, что поверил в эту ложь? Ты...

— А почему бы и нет? — требовательно произнес он, — Как же еще понимать

все это обольщение? Как ты хотела это провернуть, а? Может, при помощи яда?

Или просто воткнуть кинжал промеж ребер? Или ты хотела усыпить мою

бдительность настолько, чтобы я выболтал тебе то, что ты могла бы потом

использовать против меня?

— Лондо! — она не знала, плакать ей, или смеяться и рассердилась еще

больше. — Неужели ты действительно думаешь, что это я? Я?

— Убирайся вон, — прошептал он.

— Лондо?..

— Вон отсюда! — взорвался он, — Взять ее! В камеру! Немедленно!

— Ты сошел с ума! — вскрикнула она, вскочив на ноги, а потом гвардейцы

схватили ее и вывели вон.

Лондо следил за тем, как ее уводили. Ему показалось, будто вместе с ней

вырвали его сердца. Ее голос эхом отдавался в коридоре: она протестовала,

крича от ярости, но он ничего не мог поделать. Он ничего не смел поделать.

Он все еще содрогался от омерзения, думая о том, что дракх наблюдал за его

последним любовным порывом, как будто он, Лондо, был подопытным экземпляром.

Дурла подошел к Лондо. Он был осторожен, как никогда прежде.

— Довольны ли вы, Ваше Величество? — тихо сказал он.

Лондо даже не посмотрел на него.

— Убирайся! — мрачно произнес он.

Впервые за всю свою жизнь Дурла без возражений вышел из комнаты.

Глава 22

На следующее утро Тимов снова предстала перед ним. Лондо не мог

смотреть на нее без боли, но он напустил на себя маску безразличия и

невозмутимости. Тимов выглядела так же. По ее бокам стояли гвардейцы, не

спуская с нее настороженных глаз. Лондо эта настороженность показалась

весьма забавной. Как будто они боялись этой маленькой хрупкой женщины.

Он сидел на троне, а рядом стоял Дурла, который, прищурившись, наблюдал

за всем происходящим.

— Тимов, дочь Алгула, — произнес Лондо, — Есть доказательства,

указывающие на ваше участие в заговоре против правительства.

— Да. Уверена, что есть, — тут же ответила она.

— Если вы замешаны в этом... то вы понесете наказание.

Очевидно, этот комментарий заставил Дурлу оживиться. Он повернулся к

Лондо и произнес:

— Если она в этом замешана, Ваше Величество? Но это же очевидно...

— Мы решили, — продолжил Лондо, не обращая внимания на Дурлу, — что

правительство не должно больше проявлять снисхождения к подобным действиям.

Мы пытаемся возродить и обновить Приму Центавра. Нельзя использовать

Республику для того, чтобы осудить и казнить жену императора. Если же нас к

этому вынуждают... что ж, нам придется пойти по этому пути. Но мы решили

изгнать вас раз и навсегда. Вам оставят титул и положение, но вы никогда не

должны приближаться к этому месту ближе, чем на сто миль. А если вы будете

настаивать на своем, то это решение будет пересмотрено. Вот что я вам

предлагаю, миледи, — он на мгновение умолк, а потом добавил: — Полагаю, что

это вас устроит?

Она долго смотрела на него.

— Что случилось, Лондо? Запомню ли я тебя таким, каким ты был... или

каким бы ты мог стать? Или я запомню тебя таким, каким ты есть? Из-за того,

что ты поверил в эту измену...

Ваше решение, миледи? — холодно спросил он.

Ладно, дай подумать, — насмешливо ответила она, — Выбрать ли мне

смерть... или избрать изгнание, чтобы больше никогда не приближаться к тебе

и воздерживаться от действий, которые я никогда не собиралась

предпринимать... Весьма затруднительный выбор. Пожалуй, я выберу последнее.

— Очень хорошо. Твои вещи уже собраны. Слуги проводят тебя туда, куда

пожелаешь.

— Как бы мне хотелось проводить тебя туда, куда тебе следовало бы

отправиться, — отрезала Тимов, — или это тоже относится к мятежным

действиям?

— Нет, это просто грубость. Прощай, Тимов! — на мгновение его голос

сорвался, а потом, справившись с собой, он произнес: — Радуйся тому... что

осталась в живых.

— Прощай, Лондо. Катись ко всем чертям! — чуть сварливо ответила Тимов.

Когда она ушла, Дурла снова повернулся к Лондо.

— Ваше Величество ... вряд ли это было благоразумное решение. Кое-кто

может принять вашу снисходительность за слабость...

— Дурла, — очень мягко произнес Лондо, — если ты скажешь хотя бы еще

одно слово, то я покажу тебе свою силу, свернув тебе шею голыми руками. Ты

меня понял?

Дурла благоразумно промолчал.

Лондо отошел от него и вышел в коридор. Но обнаружил там ошеломленную

Сенну. Он догадывался, по какому поводу она идет к нему. Лондо попробовал

пройти мимо, но она преградила ему путь и произнесла:

— Ваше Величество! Тимов, она... я думала, что все шло так... — и она

взволнованно развела руками, — Я не понимаю!

— Если повезет, Сенна, — ответил Лондо, — то ты никогда этого не

поймешь.

И он пошел прочь по коридору.

Когда дверь камеры распахнулась, Вир поднял глаза и изумленно охнул,

увидев, что там стоит Лондо собственной персоной.

— Что я здесь делаю, Лондо? — спросил он.

Лондо бросил взгляд на цепи, а потом позвал гвардейцев.

— Освободите его.

— Освободите... вы хотите сказать, что все позади? Я могу идти? Я...

Один из гвардейцев подошел к нему и снял с него кандалы. Щелкнули

наручники, и Вир потер запястья, смущенно глядя на Лондо.

— Это было недоразумение, — сказал Лондо.

— Что? Лондо, вы ударили меня по голове бутылкой! Просто потому, что я

произнес имя!

— Имя, — ответил Лондо, — которое ты, если будешь достаточно

благоразумен, никогда и никому больше не скажешь. Никогда!

— Лондо, послушайте...

— Нет, Вир. Теперь я император. Я не обязан слушать. Это одна из моих

привилегий. Слушать будешь ты. А я буду говорить. А потом ты уедешь, — он

глубоко вздохнул, оглянувшись на свое плечо, а затем произнес: — У нас

теперь разные дороги, Вир. И мы должны держаться друг от друга подальше. Ты

понял меня? Подальше. Это... для того, чтобы мы не причинили друг другу

вреда. Нет, не совсем так. Смерть нам не грозит.

— Не грозит?

— Нет. Мы оба находимся под защитой. Под защитой провидения, под

защитой пророчества. Ты знаешь, о чем я говорю.

Действительно, Вир это знал. Он знал о пророческом сне Лондо, в котором

тот видел себя стариком, умирающим от руки Г'Кара.

И Вир также присутствовал тогда, когда леди Морелла предсказала, что им

обоим суждено стать императорами. Один должен занять трон после смерти

другого. Но она не сказала, кто именно первым облачится в белое. Очевидно,

это был Лондо. Значит, Вир займет трон после него. И тут до Вира наконец-то

дошло, что это означает. Ему действительно ничего не угрожает. По крайней

мере, в ближайшее время он не умрет.

— Мы можем искушать судьбу, — продолжал Лондо, — но, в конце концов,

она окажется на нашей стороне. Каждый из нас в своем роде... непобедим. Но о

пророчествах болтают забавные вещи. Вряд ли стоит слишком на них полагаться,

ибо они имеют склонность изменяться. Так что... полагаю, нам стоит выполнять

свое предназначение вдали друг от друга, и результат понравится нам обоим.

Итак... обещай мне, что больше никогда не будешь говорить об этом. Ты

вернешься на "Вавилон 5" и будешь держаться подальше от линии огня. Ты дашь

мне слово, Вир?

Вир надолго задумался.

— Нет. Мне очень жаль, Лондо... но я не могу, — наконец, сказал он, — Я

не перестану надеяться на то, что когда-нибудь вы свернете с пути, по

которому идете. Я не перестану искать ... возможности вернуть вас. И я

никогда не перестану быть... вашим другом... даже если мне придется ради

этого стать вашим врагом.

Вир бы уверен, что сейчас его снова закуют в кандалы и бросят в эту

богом забытую камеру.

Но вместо этого Лондо улыбнулся. Он дотронулся до плеча Вира и

произнес:

— Хватит, — потом махнул гвардейцам, приказывая им следовать за ним, и,

мгновением позже, Вир остался один в камере с открытой дверью.

— Лондо? — тревожно окликнул он.

Сейчас Вир был достаточно недоверчив, чтобы поверить в то, что, как

только он шагнет за дверь, его застрелят, как пленника, замыслившего побег.

Но, когда он прогнал эту мысль прочь, приготовившись к неизбежному, то

обнаружил, что коридор пуст. Вир осторожно прошел по коридору, а потом

увидел в самом конце открытую дверь. Вышел на свет и понял, что это был

самый солнечный день в его жизни.

Солнечный... но также и самый тревожный. Но он не вполне понимал, где

именно кроется причина его тревоги: в воздухе, или в нем самом.

Как только он шагнул прочь, дверь за ним захлопнулась. Вир обернулся и

увидел, что находится за пределами дворца. Пути назад не было. Он был прав —

ему действительно здесь не место. По крайней мере, сейчас.

Дурла чувствовал, что это, несомненно, был отличный день. Конечно, это

было не совсем то, на что он надеялся... но, все же, все было не так уж

плохо. Он сидел за столом, намереваясь отдохнуть после удачного дня.

И тут вошел преисполненный веселья и почтительности Куто, принесший

интересующую его информацию. Спокойно и методично проверил он каждое имя.

Дурла, кивая, слушал его доклад, выказывая явный интерес к каждому из тех, о

ком шла речь, но на самом деле он ждал лишь одного.

Потом Куто дошел до Мэриел и ее деятельности: где она была, что делала,

и, что более важно, с кем она была.

Дурла попытался не показывать свою реакцию, воспринимая эти данные так

же, как и все остальные. Ему удавалось это скрывать до тех пор, пока Куто не

вышел из его кабинета, а потом Дурла испустил сдавленный, полный муки крик.

Теперь он не знал, кого ему больше хотелось убить: Вира Котто, которого

он не собирался до недавнего времени убивать, или Лондо Моллари, которого он

уже давно мечтал убить. Ни та, ни другая мысль не давала ему должного