Наконец, он нашел то, что искал — медальон, наполовину расплавленный. От дома остался только фундамент и груды обломков. Среди трупов старик узнал, вернее, угадал родителей малыша.
Когда он вернулся к остальным, то не решился ничего сказать при Эйдаре, но остальные сразу все поняли.
И что делать? Вечно скрывать правду от ребенка невозможно. Но кто должен рассказать? Все смотрели на старика, как на главного, но совершенно внезапно великий и ужасный Икен-Мститель спасовал и наотрез отказался говорить с неофитом, заявив, что у него никогда не было детей, и он не знает, "с помощью каких заклинаний ими можно управлять".
Очевидно, кто-то другой должен был взять на себя эту неблагодарную миссию. Магистр решил не подвергать свой авторитет еще большему урону и никому ничего не приказывал, ожидая добровольцев. Но остальные последовали его примеру: не говоря вслух прямо, что случилось, объясняли, почему они не подходят для этой роли. Алия сказала, что просто не знает, что надо говорить. Джерр признался, что никогда не ладил с детьми... мягко говоря. Джуна заметила, что слишком много времени провела в пустыне и разучилась обсуждать с людьми такие непростые вещи. Люпин заметил, что по роду своей деятельности привык не утешать, а запугивать, хотя и вежливо. Все говорили искренне, и оправдания звучали разумно. В результате крайним оказался Камо, который дольше всех медлил с отговорками. Он так ничего и не сказал, просто отвел Эйдара в сторонку.
Вернулись они не скоро. Видно было, что малыш много плакал, но изо всех сил пытался выглядеть мужественно. Камо рассказал, что сначала расспросил его насчет остальных родственников. К сожалению, малыш знал лишь то, что в какой-то далекой деревне у него есть две бабушки и еще какие-то родственники, но где это место находится, он себе не представлял даже приблизительно. Тогда Камо рассказал малышу правду. Скупой на слова — неизвестно, как и что он говорил.
Решив, что ребенок приведен в более-менее вменяемое состояние, старый волшебник вновь взял инициативу в свои руки.
— Бездомным ты не останешься,— пообещал магистр.— Теперь я могу создать "хрустальные сани". Сегодня же отвезу тебя в Столицу. Там будет твой новый дом, там будут взрослые, которые о тебе позаботятся.
— Я не хочу! Я хочу остаться с тетей Алией!— закричал мальчишка и разревелся.
Огненная была бледна и вообще выглядела так, словно прямо сейчас увидела что-то страшное.
— Что с тобой?— спросил магистр.— Ты же маг огня. Не раскисай!
— Я не... Ему нельзя в Столицу,— прошептала Алия.
— Как тебя понимать?
Оказалось, ее посетило очередное псевдо-воспоминание, в котором мертвый Эйдар лежал на улице Столицы. Магистр нахмурился и явно разозлился. Но тут вперед выступил Камо и предъявил маленький листочек, на котором было написано три слова. А к нему добавил пару фраз, пояснявших, что эти три слова означают. Икен где стоял, там и сел.
Так получилось, что старый магистр оказался последним в отряде, кто узнал о четырехстихийности Эйдара. Это его явно не обрадовало, но ругать он никого не стал, лишь немного поворчал. Зато проверку он устроил более, чем тщательную. Сначала он опросил, или, лучше сказать, допросил всех свидетелей, задавая вопросы в разной форме, с дополненями и уточнениями, потом потребовал убедиться, что внутри Эйдара прямо сейчас одновременно присутствуют все четыре вида магической энергии и, наконец, провел экперимент с передачей и преобразованием небольшого количества маны каждого типа от Эйдара к себе.
Проверив все, что можно, он, наконец, успокоился и глубоко задумался.
— Не нравится мне все это,— размышлял он вслух.— Слишком, слишком много событий, и каждое из них — уникальное, едва-едва не дотягивающее до чуда. Существо, которое считали легендой,— джаа — вдруг появляется над городом. Огромная армия, подобной которой не было десять тысяч лет, рыщет где-то на востоке. А теперь — четырехстихийный маг. Вы хоть представляете себе, что это значит? Вижу, что не до конца.
Я мог бы понять, если бы какое-то из этих чудес случилось бы само по себе. Слишком мало шансов, но возможно. А тут — сразу три неслыханных новости почти в одно время. Невероятно!
И дальше вы говорите мне, что девушка, в которой я не чувствую ни капли маны снов, предсказывает на приличном уровне? Да еще и предсказывает как-то странно: не "видя", а "вспоминая", не в трансе, не "отключаясь", а наяву. Четвертое чудо!? Что-то здесь не так. Хотел бы я знать, что.
Одно ясно: к этим предсказаниям, несмотря на их... странность, придется относиться со всей серьезностью. И чтобы самое плохое предсказание не сбылось, ребенок не должен попасть в Столицу. А, может, и в другой город, имеющий сходство по архитектурному стилю и обстановке. Ведь как я понял, ты, Алия, не научилась определять шансы срабатывания твоих "воспоминаний" и степень точности деталей. Ты говоришь, несчастье произошло на улице Столицы, но как ты определила, что это улица именно Столицы? По каким-то внешним деталям?
— Нет, это не было частью зрительного образа. Я просто знала, что это была Столица. Это на самом деле очень похоже на воспоминание. Я могу мысленно "увидеть", как мы с вами тогда сбили летающего голема, но если вы спросите, почему я решила, что это была Столица,— что мне вам сказать?
— Что ты помнишь, как перед этим вышла из нашего дома и так далее.
— Вы правы. Но в этих "воспоминаниях" нет "перед этим" и "после этого".
— Они отрезаны от прошлого и настоящего?— спросила Джуна.— Вырваны из времени?
— Да. И вы правы, магистр, я не могу определить, насколько точна эта деталь. Может, другой большой город тоже опасен для него.
— Но куда его девать? В приют в каком-нибудь захолустье? Единственного четырехстихийного мага!? Нет, нельзя. И было бы полным идиотизмом бросаться в военную операцию с малолетним ребенком на шее.
Алия развела руками, признавая, что не знает, что тут делать.
— А что со зрительным образом? Насколько точно сбываются "картинки", которые ты "вспоминаешь"?
— Образы обычно сбываются один в один. Слова тоже совпадают. Но со временем подробности изглаживаются из памяти как это бывает с обычными воспоминаниями.
— Как выглядел Эйдар? Можешь "вспомнить" его возраст?
— Так же, как сейчас, а одежда — другая.
— Арранцы в этом возрасте быстро меняются,— заметил Джерр.— Год-два, и лицо вместо круглого станет "угловатым", и фигура тоже изменится.
— Значит придется его два года где-то прятать, пока детская внешность не сменится на подростковую,— вздохнул магистр.— И это вместо нормальной учебы в школе.
— А какое было время года?— спросил Джерр.
— Не могу сказать... там не было растительности в "поле зрения". Просто улица без деревьев и травы, без других людей... или нет... мне кажется, там были чьи-то ноги, кто-то стоял рядом, левее. Проклятье, я уже не уверена, детали начинают путаться! Еще там были дома. Место я не узнала, я там никогда не была, но если в ближайшее время там окажусь, вот тогда может случиться эффект "узнавания".
Они еще немного потерзали Алию вопросами, но больше ничего полезного не узнали. Она вспомнила, какая одежда была на мальчике, но вряд ли смена одежды предотвратит то, что случилось в псевдо-воспоминании — по крайней мере с "нормальными" предсказаниями такой фокус не проходит.
В конце-концов магистр сказал:
— Придется ему остаться с нами. Это плохой вариант, но другие варианты еще хуже. На какое-то время мы должны стать его семьей — обучать его, даже играть с ним. Придется помогать Алии. Единственный выход — всякий раз, когда намечается рискованная ситуация, оставлять мальчишку под присмотром где-то подальше от основных событий.
Чуть что — кто-то один остается с ребенком, а остальные летят туда, где может быть жарко. Только таким путем и никак иначе.
Малыш заявил, что очень хочет помогать хоть как-нибудь. Икен сначала хотел обойтись обычной отговоркой, что лучшая помощь — это прилежно учиться и слушаться старших. Но Эйдар каким-то образом почувствовал неискренность и замкнулся. И тут Икен вспомнил о том, как они лечили друг друга, как "подзаряжались" от неофита, и у него родилась идея.
— Что ж, наверное, ты прав: слушаться и учиться — это не совсем помощь. Хотя это способ не мешать нам, что тоже важно. Но я придумал кое-что еще. Наверное, не было прецедентов, когда такой мале... я хотел сказать, когда неофит был членом столь важной и опасной экспедиции. Но есть одна должность, одна работа, которую ты мог бы выполнять...
Глаза Эйдара с интересом заблестели.
— И она связана с магией,— добавил магистр.
Мальчик от нетерпения чуть не выпрыгнул из штанов, прекратил дуться и поинтересовался, что за работа.
— Но я не уверен в тебе. Потому, что работа — это не игра. Ее надо делать даже тогда, когда она надоела, даже когда появляются другие, более интересные занятия, даже когда отвлекают. Потому, что от тебя будут зависеть другие.
Эйдар немедленно поклялся, что он будет самым-самым надежным работником. Конечно, магистр не надеялся всерьез на то, что терпения шестилетнего ребенка хватит надолго. Но он посчитал, что даже попытка послужит некоторым утешением и хотя бы отчасти отвлечет от страшного горя. Он объяснил Эйдару, что взрослым придется растрачивать много магической энергии. Для ее восполнения нужно подолгу собирать капсулы, и все это время вынужденно бездействовать. Но ману можно восполнить быстро, если кто-то ее уже собрал, сумел удержать в себе, и готов отдать. Если бы Эйдар взял на себя обязанности собирателя маны для всех членов экспедиции, это стало бы реальной помощью без всяких оговорок и скидок на возраст. А если учесть, какие феноменальные способности малыш продемонстрировал, то с этой работой, пожалуй, никто на свете не справится лучше.
Икен принял это решение, скрепя сердце, и ворча сам на себя:
— Ребенок в разведке. Пятое чудо? Хотя нет. Это не такое уж чудо, у дикарей случается. Может, я становлюсь дикарем...
— О!— вдруг вскинулся он. Я чувствую странные ауры к востоку отсюда! Четыре человека, и все — весьма насторожены, я чувствую решительность и опасения. Возможно, это кто-то из тех, кто напал на город!
Допрос с пристрастием
Четверо шли по дороге. Пыль размеренно поднималась и опадала у них под ногами.
— Уже близко, за этим поворотом,— пояснила Вэй Лин своим спутникам.
Джексон помнил, где находится городок, ходил по этой дороге и ощущал себя завсегдатаем, глядя, как двое других крутят головами, с неподдельным интересом осматривая каждый кустик.
Алексей Игнатов на Земле служил в полиции. В космосе он выполнял примерно ту же работу, будучи заместителем начальника по внутренней безопасности — на таком большом корабле, как "Колонист" нужны были хотя бы рудиментарные органы правопорядка.
Брюс Игнатов был потомственным военным, но, служа в армии, не воевал, а занимался ликвидацией радиоактивных захоронений. Окончательно разочаровавшись в своей профессии, он сумел переквалифицироваться в физика. Если Алексей выглядел как интеллигент, то Брюс больше походил на бандита или члена мафии, благодаря бритой голове, шрамам и неприветливому выражению лица. Хотя, если судить по профессиям, все должно было быть наоборот.
Дорога поднималась на пригорок, за которым должна была повернуть в сторону Упура.
Внезапно раздался тяжелый и глухой удар, и землю впереди рассекла глубокая трещина, быстро превратившись в траншею. Мгновением позже такие же траншеи появились вдоль обочин и позади. Четверка разведчиков оказалась на пятачке, окруженной широким рвом.
— Сесть на землю! Не дергаться!
Космонавты подняли глаза и слегка опешили. На пригорке стояла на редкость колоритная компания. Молодая рыжая девица самого хулиганского вида (это она орала), одетая в какой-то экстравагантный наряд, похожий на подпоясанную курточку до колен, почему-то сделанную из перьев. Высокий сухой старик в простом сером балахоне, смотрящий очень недобро. Толстушка в белом платье с длинным копьем, чем-то напоминающая монахиню. Высокий блондин франтоватого вида. И огромных размеров детина с разукрашенным лицом, смахивающий на людоеда из сказки.
— Кому-то что-то неясно!? По-хорошему не хотите?— заорала рыжая.
Внезапно раздался громкий хлопок, и перед глазами землян что-то вспыхнуло. Ослепленные и оглушенные они попадали наземь.
Когда Вэй Лин пришла в себя, она обнаружила, что сидит в лесу, накрепко привязанная к дереву. Неизвестно, чем были скручены руки за спиной, а ноги перетягивали какие-то корни, уходившие прямо в землю. Лес?! Вэй Лин поежилась, вспомнив о ядовитой твари, которая ее покусала в прошлый раз. Но туземцы, стоявшие перед ней, кажется, не беспокоились на сей счет. Вэй Лин почувствовала влагу на лице и шее: кажется, ее окатили водой, чтобы привести в сознание. Наручного компьютера на руке не оказалось, значит связь через инфоциты с кораблем невозможна.
Старик и рыжая сидели прямо перед Вэй Лин, скрестив ноги, а "людоед" мрачной неподвижной статуей маячил сзади. По сравнению с ним даже Брюс Игнатов со своими шрамами и бритой головой казался мелкой шпаной.
Молодая инопланетянка поднялась, подошла вплотную и опустилась на одно колено. Ее лицо оказалось угрожающе близко. Никакого запаха Вэй Лин не почувствовала: ни парфюма, ни пота, а взгляд все время цеплялся за яркие волосы девушки — они были очень короткие, густые и курчавые, почти точь-в-точь как каракулевый мех, но с оттенком чуть красноватого мандарина. "Интересно, это покраска, завивка, или все естественное?"— возник несвоевременный вопрос,— "Если краска, то ей не идет настолько броский цвет, чтобы его уравновесить, понадобился бы совсем вызывающий макияж".
— Кто такая?— спросила рыжая.
— А ты кто такая? Разбойница с большой дороги?
Рыжая достала что-то из кармана и повесила на шею Вэй Лин. Разведчица догадалась, что это медальон-переводчик.
— Повтори!— приказала рыжая.
Вэй Лин повторила, ожидая агрессивной реакции. На самом деле она очень боялась, но говорят ведь, что нахальство — второе счастье. Если это — враги, пусть все прояснится сразу.
Как ни странно, рыжая рассмеялась и ответила строго, но без злобы:
— Это не секрет. Меня зовут Алия. Ты должна отвечать на мои вопросы быстро, прямо и без вранья. Если не захочешь, есть надежные способы тебя заставить. Для тебя это будет означать унижение. Я повторяю: Кто ты такая? Твое имя, откуда ты, твое занятие?
"Почему она пригрозила унижением?"— подумала Вэй Лин.— "Бандиты, по идее, должны угрожать смертью и пытками. Или это только начало?"
— Меня зовут Вэй Лин. Мой народ называется "китайцы". Мы мирные торговцы... вернее, мы были торговцами, пока вы нас не начали грабить. Что вы собираетесь с нами сделать?
— Зависит от вас. "Китайцы?" Я не знаю такого народа. Где находится твоя родина?
— Наша родина очень далеко. Мы пришли с востока,— уклончиво ответила Вэй Лин, повторяя ту же уловку, что раньше использовал Джексон.— Вы из полиции?
— Не притворяйся! Ты прекрасно видишь, кто мы такие. Ты не ответила на мой вопрос. Где находится твоя родина?
