Предел изоляции (За горизонт -3)

Впрочем, строящийся здесь семиметровый деревянный баркас будет эксплуатироваться именно им. Отсюда и рвение.

От баркаса пока одно название — изготовленная из цельного ствола килевая балка и часть шпангоутов. О, проглядел, оказывается, умельцы выточили бортовые стрингеры. Еще утром их не было. А сейчас Горын подгоняет деревянные детали просто-таки с прецизионной точностью.

А это знаете ли мастерство, оттачиваемое годами.

— Где наловчился? И не темни.

Выдержав долгую-предолгую паузу, старый зек признался, что в перерывах между отсидками работал ............... гробовщиком. А погонялово Горын, мутировало из слова Харон.

Ну какой нахер Харон? Дичь какая-то. Горын другое дело, созвучное и понятное не отягощённому полным образованием интеллекту.

Да и, — Харон, Харон, а куда мы идем? — или, — Харон, подвези...., — звучит мягко скажем.

На подобии школьной доски приколоты ксерокопии привезенных Седым чертежей. Непонятные, или недостающие элементы, на этой же доске эскизируются мелом. Судя по не слишком контрастным копиям, за основу взята публикация из какого-то журнала. "Моделист-конструктор" за 198..... то ли 3й, то ли 8й, а может 6й годы. Очень неразборчиво. Бонусом идут пояснения выполненные инженерами речной верфи.

Семь с половиной метров длины. Отделенный перегородкой крохотный отсек на носу — по сути ящик под якоря и прочее судовое имущество.

Лишённая палубы, средняя часть отведена под сети, улов и возможное грузы.

На корме все серьезней, там полноценный моторный отсек, в который встанет отреставрированный двухтактный дизилёк, аж на целых четырнадцать лошадиных сил.

Топливо эти четырнадцать лошадок, жрут за полноценный табун в полсотни голов. Зато после коротенько прогрева на соляре или керосине, прожорливый табунчик охотно жрет все, что горит. В частности, разведенное скипидаром растительное масло. Технические масла мы научились отжимать вполне промышленных количествах.

Вместе с дилезьком из Демидовска доставили: два винта (один запасной), редуктор, гребной вал, узел выхода вала через ахтерштевень, и какую-то непонятную хрень. Скорее всего, сработал человеческий фактор — перепутали детали из разных заказов.

Топливный бак сняли с грузовика-донора, оттуда же фары и генератор. Изначально конструкция не предусматривала никакой электрификации, вам надо — делайте сами. Мы и сделаем. Нам надо.

Изготовить и собрать по готовым чертежам деревянные детали не самая сложная задача. В смысле — может не с первого раза, но соберем наверняка. А когдаесли освоим строительство небольших деревянных судёнышек, замахнемся на гиганта двадцатиметровой длины. Длиннее, увы, нет, я (да и не только я) не верю в составной киль, изготовленный в наших условиях.

Знаю — предки в подобных условиях построили бы трехмачтовый фрегат, но за плечами предков сотни лет опыта.

Посадив на плечо малыша Гойко, прохожу под Большой навес. Полуметровый слой уложенной на крышу соломы отлично сдерживает полуденную ярость солнца.

— Будешь седеть тихо и не мешать?

— Угум-с, — пискнул маленький серб. Хотя не такой уж он уже и маленький.

Под Большим навесом все серьезнее. Усадив Гойко на запечатанную бочку с полиэфирной смолой, протискиваюсь к корабелам. Почему протискиваюсь?

Все свободное место под немаленьким навесом занято, верстаками, разобранными поплавками гидроплана, бочками со смолами, рулонами стеклоткани, еще какой-то специфической химией. И главное — собираемой из тонких досочек матрице будущего корпуса.

Пока намечены лишь общие контуры, и к работам еще, по сути, не приступали. Но в целом план такой. Собрать из тонких досок матрицу будущего центрально корпуса катамарана. Причем собирают без гвоздей на деревянные чопики, дабы после сборки начисто "вылизать" поверхность матрицы сперва рубанком, а потом наждачной бумагой.

Готовую матрицу смажут горячим воском (спасибо московским пчеловодам), на который наклеят стекломаты. Последние в свою очередь пропитают полиэфирной смолой. Так добавляя слои стеклоткани и смолы будет формоваться корпус. В районе киля, носа, транца, под мачтового пиллерса и креплений поплавков толще (да еще усилят дюралевыми вставками), по бортам тоньше — не более одного сантиметра.

Когда корпус наберет прочность, деревянную матрицу аккуратно "выломают" из готового корпуса. И тем же способом — из смолы, стеклоткани и дюралевых усилителей начнут монтировать, сперва внутренние перегородки, а потом палубу.

Монтаж внутреннего оборудования, крепление поплавков и финальное мачты произведут, спустив центральный корпус на воду.

Почему именно так, мне толком объяснить не могли. Но если честно, не очень то и интересно, каждый должен заниматься своим делом, смогут корабелы выдать годное судно, пусть собирают хоть навесу или сферическом вакууме. Важен результат.

Для прорыва в кораблестроении Седой привез с собой худощавую, но при этом весьма грудастую француженку лет двадцати пяти. Девчушка выросла у моря, точнее в море, и была с этим самым морем на ты. На Земле их семейным бизнесом были покатушки толстосумов на семейной яхте.

А заодно провоз контрабанды.

На этом она и погорела, хотя скорее ее вложил кто-то из своих. Подивившись количеству белого порошка в фальшь-буле арестованной яхты, специальный агент хренпоймичего предложил Денизе заехать на тюрьму до старости, или отправится в одно интересное местечко. Что характерно тоже навсегда, зато свободной.

По прибытию под наши звезды, морячке практически сразу предложили влиться в дружный экипаж двухмачтового каботажника.

Схема такая — в Порто-Франко берутся грузы и пополняются экипажи. Молодые и симпатичные морячки особенно приветствуются. После чего шхуна отвозит груз и идет за новым грузом и пополнением в экипаж.

Откуда постоянная убыль в экипаже? Так стихия, опасные воды, чужая планета, в конце концов.

Да и с пассажирами как-то мутно. Сошли на берег, связь оборвалась, но вы езжайте, проверьте, они где-то там — в точке назначения. Что, некому проверять? То-то.

Схема известная и может работать долго, но не бесконечно.

Конкретно этим жуликам не повезло попасть в разработку людей Седого. Кто выжил, теперь моет золотишко. А морячке, уже смекнувшей, что что-то пошло не так, сделали очередное предложение от которого не отказаться.

— Как тебе девочка? — неожиданно поинтересовался из-за спины Седой.

— Ох, ё-ё.. Зачем так подкрадываться. Я часом заикаться не стал?

— Подкрадываться? Да я топал, как почетный караул на пост номер один, — искренне удивился особист.

— А девочка. Пока она не девочка, а необходимый специалист.

— Неправильно мыслишь, всегда нужно видеть человека, проблемы, страхи, желания, мотивации.

— Да вижу я, вижу. Уже поставил радисту задачу.

— Вот это правильно.

Перевожу с и иносказательного на русский.

Где гарантии? Что построив тримаран, эта весьма решительная особа не распустит парус в северном направлении или еще куда, главное — к свободе. Против идущего с севера мощного прибрежного течения и господствующих ветров, но до местного Рио-де-Жанейро не так, что бы и далеко.

Да, будут другие члены экипажа, которые вряд ли согласятся с подобным вояжем. Однако ничего не возможного. Как минимум попытаться она может. А чтобы этого случилось нужно привязать Денизу к Поселку как можно крепче. Семьей, а лучше ребенком, еще лучше детьми.

Поскольку единственная подходящая кандидатура — наш радист, и по совместительству ремонтник и монтажник всей тонкой электроаппаратуры Костя Морозов, ласково называемый Морзе.

Вот ему-то я и поставил задачу обаять новенькую. Фактически, цинично благословил их брак.

— А если не получится, насиловать что ли? — проблеял Костик, обалдевший от такого поворота.

— Ну-с, в крайности-то не надо. Но ты же мужик. Вот и прояви настойчивость. Надо, Константин. Н а д о.................. И это, сдай контрацептивы. В резинке не то, поверь.

Перед отправкой к нам Седой промариновал "ценного специалиста" среди своих головорезов. Тех, которые косая сажень в плечах, и если по-другому никак, изнасилуют хотя бы взглядом. Чем они собственно и занимались, получив приказ, — Смотреть....и трогать можно. Даже нужно. Но если хоть одна тварь........... завяжу узлом ..... под корень...!!!

Раздраконили девицу, что называется. И этим утром "Добровольные помощники" на перебор докладывали любимому начальству, что процесс пошел, и сладкая парочка полночи делала детей с особым остервенением. Теперь важно не ослабевать напор.

— Нет, если ты не рад, там есть еще один вариант.

— Какой?

— Мальчуган сорви-голова. Всю сознательную жизнь клеил и ремонтировал яхты где-то под Мельбурном. Знаешь где это?

— В Австралии.

— Ну да, столица Австралии.

Столица Австралии Канберра. И Седой держит паузу, явно ожидая, когда я его поправлю, но я игнорирую эту неточность. Ожидая продолжения по существу.

— Н-да, про что там я? Ах да. Яхты Мельбурн. Мальченка взял на фирме отремонтированную яхту и устроил ей ходовые испытания, совместив их с мальчишником.

— Девочки в бикини, бухло рекой, сладкий дым, куча пантов и наверняка после банкета яхта имела не совсем товарный вид, — высказываю предположение.

— Именно, яхта села на мель. Бикини может и были, а вот девочек точно не было. Отдыхали чисто мужской компанией. Прикинув стоимость спасательных работ и последующего ремонта, любитель вечеринок спешно покинул бренную Землю.

— Спасибо, что не подсунули нам такого ценного кадра.

— Да не за что. Я тут вот что подумал, — особист огляделся по сторонам — Пойдем-ка присядем в сторонку.

Усевшись в жидкую тень местной пинии, Седой озвучил очередной план, как водится у людей такого сорта многоходовый, как партия в шахматы.

— Бразильцы, из Рио начали активно расселяться на вдоль побережья на север. Там отличные земли, сносный рельеф и мягкий приморский климат. К югу им не очень сподручно, крупная река, гористое, местами пустынное побережье. А что бы они и впредь как можно дольше смотрели на север, мы пустили слушок об обосновавшихся на западном побережье лихих людях.

В Демидовске явно не оставили перспективную идею перерезать континентальную узость русскими землями от моря до моря.

— Ох, дайте угадаю — сомалийские хлопцы?

— В самое, так сказать, мякатко.

— И чем мы можем помочь данной легенде?

— Есть мысли? — спросил Седой.

— Хм, я бы построил на побережье, южнее Рио, пару деревенек, ну там пяток бунгало и пару сараюшек. А потом бы сжег бы их дотла, раскидал гильз, и подкинул трупов, расчлененных самым жутким образом. Можно даже со следами каннибализма.

— Толково придумал — про каннибализм. Тривиальным мачете в башке нынче никого не удивишь, — с нотками наигранного восхищения в голосе согласился особист. — Первым рейсом тримарана сходишь на север, построишь декорации. Потом вернёшься, и вместе с Самвелом перевезёте трупы на гидросамолете. Трупы запакуем, но они понятно будут не первой свежести, и даже не второй. Никто, ведь, не обещал, что будет легко.

— Вдвоем работать?

После затяжной паузы, во время которой Седой явственно прикидывал Pro et contra, особист ответил, — Горына возьмёшь.

Не просто так здесь старый зек, ох не просто.

Однако, при всей его мерзости, план неплох. Вполне возможно данное мероприятие даст нам пару лишних лет инкогнито.

— Может, обстрелять незваных Колумбов с берега?

— Обстрелять и без тебя найдется кому, — зарубил мою инициативу Седой.

Вот только я предложил не от того, что лапки чешутся пострелять. А для того чтобы понять, весь ли план изложил мне особист. Выходит не весь, далеко не весь.

14 число 04 месяца 20 года.

Пока еще не сожжённый фейковый поселок.

— Дэржитэсь!!!— рявкнул Самвэл, перекрикивая вой винтов и рев моторов.

Да я и так, разве что не зубами вцепился в дюраль.

"Каталина" клюет носом, выравнивается и сочно плюхается об воду. Окутавшись брызгами, невысоко отталкивается от зыби волн и снова плюхается в воду, на этот раз мягче.

— Прыбыли! — сообщает пилот.

Черный полиэтилен одного из мешков, в который "почти" герметично упакован "груз", лопается, не выдержав посадки, и тесное нутро летающей лодки заливает трупный смрад.

Глохнут моторы, и наступает непривычная тишина, только едва слышно, как мелкая волна бьет в дюралевый борт "Каталины".

— Выходы за борт, крэпы швартовы.

Да мне и самому за счастье выбраться из этой ледяной душегубки.

Окоченевшие пальцы не сразу справляются с дверью. — И.. раз, — в смрад самолетного нутра вырывается теплый свежий воздух. Сдираю камбинезон, скидываю ботинки, не справившиеся с задачей обогрева моей тушки, и неуклюже вываливаюсь за борт.

Практически лишенный растительности, сложенный из мрачного черного базальта мыс, далеко вдающийся в океан, отлично прикрывает бухту от ветра. На поверхности воды лишь невысокая волна.

Зато на мелководье под поверхностью с волнами все в порядке. Мощные, обволакивающие объятия водной стихии прижимают меня к галечному дну, едва не ободрав о камешки лощеную генерал-губернаторскую морду. Потом словно передумав, волна припечатывает мою хребтину о борт "Каталины".

Нахлебавшись морской воды, хватаясь за скользкий дюралевый борт, наконец-то принимаю вертикальное положение. Глубина примерно по плечи, и накатывающие волны иногда накрывают с головой.

— Бр-р...., холодно ......ля.

Температура воздуха точно за тридцать, а температура воды не выше двадцати. Скорее даже градусов семнадцать-восемнадцать. В этих местах у побережья из глубины выныривает холодное течение. У Поселка оно прогревается до комфортных двадцати пяти градусов, а тут, даже у берега относительно мелководной бухты, водичка имеет освежающие температуры.

Впрочем, после около нулевых температур в салоне "Каталины", даже такая вода кажется парным молоком.

Обдав меня брызгами, из "Каталины" неуклюже вываливается Итц-Лэ. За последнее время клятый латифундист сильно заматерел, прибавив не меньше пуда в весе и подрастеряв былую гибкость.

Щелкнув карабином на ядовито-оранжевом поплавке, спешно гребу к берегу. Крепить носовые концы. Будем надеяться, они на месте.

— Наливай!

Жидкий огонь проваливается в пищевод, но по телу не растекается живительное тепло крепкого алкоголя.

— Еще лей! Полный наливай!

— И мне, — стуча зубами, требует Горын. — Б... на Колыме так не мерз.

Второй стакан проваливается, принося тень тепла.

Закрепленная Y — образными растяжками летающая лодка едва заметно раскачивается на мелководье. Предвидя подобный перелет, я еще во время первого визита на север озаботился утопить в море якорь (сетку с камнями) с плавающим фалом и вбить в прибрежные скалы пару металлических крючьев.

— Ну что, не быть нам мудозвонами? — хохмит Горын, выползая из воды на зной прибрежной гальки.

— А я то, все гадал, что так мелодично позвякивало всю дорогу. Самвел, будь человеком, плесни еще по стакану.