Все остальные постройки по сравнению с антеннами выглядели непредставительно — низкие здания с залатанными крышами. И ни одного человека, кроме нас и приехавших с нами. Узел связи был дорогой, символической, но практически бесполезной игрушкой. Ньен могла развлекаться, рассказывая на весь материк о своих бедах, но до недавнего времени материк чужие жалобы не слушал. Наверное, рабочие приезжали сюда вахтами. И охрана тоже. Лучше думать так.
Сопровождающие уже топтались у небольшого прямоугольного здания, еле удерживаясь от того, чтобы нас поторопить. Они отшатнулись, когда я прошел мимо; граждане Ньен нас боялись, но сквозь страх то и дело прорывалось странное высокомерное пренебрежение. В Ньен магия была непрестижной, а маги — настоящие маги, не ремесленники — считались людьми второго сорта. Не потому, что мы особенно испорченные или плохие, нет, идеология Ньен отличалась от идеологии Загорья, а потому, что у нас непорядок с головой.
Не можешь победить — изобрази испорченным и неправильным, принизь.
Внутри помещения было очень темно и тесно. Светился только экран, и свет отражался в полированных пластинах синеватого металла, на выступах и углах приборов, и полностью поглощался чернотой. Я двинулся вперед, повинуясь жесту провожатых и привлеченный знаками на металле — выпуклые точки и изогнутые вырезанные линии. Этнографический отдел знал, что мирринийке были переведены на всеобщий язык быстро и скорее всего насильственно. Настолько быстро, что они даже не успели перебить всю техническую маркировку со своего родного языка.
Я подписывал документ о неразглашении этого.
Тяжелая рука легла на плечо. Я опустил взгляд; широкая полоса на полу почти касалась ботинок.
— И что же вы хотели? — вкрадчиво спросил Шеннейр.
Кресло перед пультом было отодвинуто, и там словно кто-то сидел. Над спинкой виднелся краешек шлема оператора, но я не чувствовал под ним ничего живого.
— Я не указывал идти туда, — гражданин Ньен держался спокойно, но непонятное напряжение зрело в нем как нарыв. Матиас обогнул его скользящим движением, заглядывая в лицо, и громко фыркнул, и ньенское чувство собственного превосходства не выдержало: — Не угрожай мне, измененный. Островитянину не опасно здесь находиться. Те, кого вы называете светлыми, предназначены для этого. В этом их смысл...
— Неужели? — Шеннейр пробежал пальцами по рукоятке боевой цепи, все еще удерживая другой рукой меня за плечо. — В светлых есть смысл?
— Да! Огромная значимость. Те, кого вы называете светлыми, были созданы, чтобы уловить ментальный сигнал, который передает огромная станция в недрах Шентагара, и вернуть нас домой!
Я прикрыл глаза. Шорох помех заполнил воздух — шорох песка или шорох волн. Высокое серое небо равнодушно смотрело вниз; бесконечный прибой бился о темный берег, из которого вырастали черные башни с тонкими шпилями...
Светлый Источник помнит все.
Матиас подобрался к креслу и потыкал то, что в нем находилось. Истлевшая рука оператора соскользнула с подлокотника, и я тронул нить эмпатической связи, подзывая Матиаса обратно.
— Ты слышал? Ты видел? — человек из Ньен смотрел на меня с одержимым блеском в глазах.
Я покачал головой, ощущая, как в мыслях что-то щелкает. Ньен строила корабли. Большие, все больше, чтобы однажды создать самый большой, который унесет ее жителей с чужих берегов на родину.
— Некуда вам возвращаться, — грубо сказал им Шеннейр.
Один из сопровождающих прокрался вдоль стены и распахнул незаметную ранее дверь.
Это помещение напоминало подсобку, в которую с трудом запихнули второй экран. Попроще, более привычного вида, и все надписи на металлических панелях замазаны или сбиты. Узел связи оставили в таком виде, в котором его построили изначально: колонистам было не до красивостей, а потомкам было страшно даже дышать на старую технику.
Я встал в отмеченный круг на полу и спросил:
— А зачем созданы темные?
— А темные сами появились, — ответил гражданин Ньен. — Плесень на продуктах тоже сама возникает.
Техники, что приехали с ним, уже работали над пультом, настраивая переключатели. Противоположная стена была разделена на пронумерованные неровные сектора, чуть более десятка.
— В первые годы колонизации знали, у кого есть передатчики, — пояснил мне гражданин Ньен. — Многие давно перестали принимать сигнал. Только Ньен бережет наследие предков.
Сейчас в черной пустоте экранов отражалась наша суета. Связь слишком затратна, чтобы держать ее включенной постоянно — связь с Шентагаром держали постоянно, но Шентагар был, очевидно, им важнее. Я и так чувствовал, что узел связи располагался над светлым источником, пусть очень слабым, но... Использовать целый источник не на людей, не на свои города, а ради того, чтобы поддерживать контакт с призрачной прародиной, казалось мне странным.
Настоящее важнее любого прошлого. Нельзя жить среди призраков. Я жил, и я знаю точно.
— Я сделаю обращение от имени светлого магистра. О том, как Северная коалиция подло напала на Аринди.
— И на Ньен, — быстро добавил гражданин Ньен. — Вы думаете, это сработает...
Я почти с восхищением наблюдал, как он борется между нежеланием называть меня по сложному полному имени и называть по должности, которую в Ньен не признавали законной. Мудрость островитян в подборе имен победила, должность пришлось признать:
— ...светлый магистр?
— У вас же в итоге получилось обратить на себя внимание.
Матиас передал мне насмешку по эмпатической связи, и я ответил, внешне оставаясь серьезным. Обижать временных союзников не стоило.
Новоиспеченные империи непрочны. Если вспомнить, как отзывались о коалиции чужеземные волшебницы — далеко не все участники, вошедшие в коалицию, были рады в нее войти. Если начнутся сомнения, разброд, раскол, коалиция будет вынуждена перевести часть армии на погашение внутренних беспорядков.
Техники взяли наизготовку шифровальные ключи, затертые перфорированные пластины, и одновременно воткнули их в разъемы. Гражданин Ньен обернулся к нам и высокомерно предупредил:
— Не пугайтесь нашему техническому превосходству, соседи! Это всего лишь плод работы человеческого гения, а не обращение к неведомым силам.
Человеческий гений, что характерно, не сработал.
Некоторое время мы созерцали белый шум, дожидаясь, пока какой-нибудь узел связи подхватит запрос и ответит. Матиас таращился на экраны с таким старанием, словно действительно пытался поймать в помехах послание; Шеннейр прислонился к стене и скучающе протирал боевую цепь бархатной тряпочкой, демонстрируя незаинтересованность, но я чувствовал, что он обращается к темной магии. Темный магистр не верил в мой замысел, но возможность побывать на территории противника и изучить ее насколько позволяли следящие заклинания, он не упустил.
— Может быть, кто-то просто прослушивает вещание с самодельных антенн? — пробормотал гражданин Ньен. Я кивнул, проверил, не попадают ли спутники в поле обзора экранов, сконцентрировался и заговорил:
— Говорит Тсо Кэрэа Рейни, светлый магистр магической гильдии Аринди, южный берег. От имени своей страны я молю о помощи. Нас оклеветали, выставив темной страной. На мою страну, которая с трудом восстанавливается после пережитых природных катастроф, напало войско Северной коалиции. Они жгут наши поля и сады, разрушают города, убивают мирных жителей. Невинные люди гибнут от их рук, умирают от голода и болезней! Северная коалиция применила против нас неконвенционное проклятие, которое разрушило границы мира. Врата в Заарней вот-вот откроются, и орды тварей хлынут на нашу землю. Помогите нам, или моя страна прекратит существовать!
Я долго колебался, упоминать ли вторжение Заарнея. Обычное открытие врат в такой дали никому не интересно, а при полноценном прорыве как бы Аринди не закидали дальнобойными неконвенционными проклятиями, раскатав в блин, дабы не разводили заразу. Но здесь, как и во многих случаях, действовало простое правило: кто громче и раньше крикнет о виновном, тот и прав.
— Говорит Тсо Кэрэа Рейни, светлый магистр Аринди. У нас нет больше выбора...
Шеннейр только качал головой. То ли от предполагаемого унижения, которому подвергает себя человек, просящий о помощи, то ли от концентрации лжи. Я хотел бы верить, что кто-то придет нам на помощь, но ничуть не верил в это. Будет достаточно, если материк узнает, что вместо благой освободительной войны коалиция уничтожает невинных. Это хорошее оружие. Информационная война — тоже война, и ее последствия не менее жестоки, чем у войны реальной.
Жаль, что вряд ли эмпатическое воздействие сработает, когда я не вижу собеседника. Я повторил воззвание два раза и остановился передохнуть, когда звуковой сигнал сообщил о начале сеанса связи. Самый верхний сектор экрана зажегся, показывая, как наклонившийся человек сосредоточенно раскурочивает панель пульта.
Включившийся экран он заметил, уставившись на нас ошалелыми нечеловеческими глазами с белой радужкой и крошечными зрачками, потом обернулся и крикнул:
— Оно работает!
Перед экраном сгрудились очень бледные и крайне обеспокоенные люди в мешковатой форме с маскировочными серыми разводами. Многие из них держали ящики, и все пялились на нас своими ненормальными глазами как на диво дивное.
Шеннейр с интересом подошел ближе, встав у меня за спиной, и я, немного сбившись с мысли, начал:
— Южный берег на связи. Говорит Тсо Кэрэа Рейни, светлый магистр...
— Южный берег? Там кто-то еще жив?!
Ну что же, начало мне уже нравилось.
Протиснувшийся между товарищей человек подался к экрану, заглядывая мне за плечо, и радостно выдохнул:
— Светлый магистр Ишенга!
Светлый магистр Ишенга хмыкнул, но не стал возражать. Незнакомец выпрямился, запоздало вспомнив, что ведет переговоры, и как-то без огонька выдал:
— Северный берег. Отвечает светлая гильдия Дженеро.
Что-то грохнуло, и экран погас. Техники Ньен засуетились, но изображение восстановилось само собой, правда, почему-то лежащее на боку, но потом выпрямилось. Я терпеливо ждал, выстукивая на панели прилипчивый мотив и перебирая в памяти то, что знал о северном береге. Самые подробные карты Аринди обрывались там, где начиналось Загорье (на месте Хоры было живописное серое пятно). Но, следуя логике, на севере материк тоже должен где-то заканчиваться. Мне представлялось, что там холодно и вечные льды, но умом я понимал, что там скорее промозгло и сыро.
— Светлая гильдия Дженеро, — куда тверже повторил вновь возникший на экране человек,— командир десятой эвакуационной бригады ЁннОми. Светлый магистр Ишенга, мы не слышали о вас уже много лет...
Такого чудовищно перековерканного лаэртона я не слышал уже давно. Но собеседник старался, чтобы большая часть слов была понятна хотя бы по наитию. Дженеро. Те самые Дженеро. Настоящая чужая светлая гильдия. Я пытался найти в себе бурную радость, но ощущал лишь бурю смятения:
— Ваша Северная коалиция, ваша дочерняя гильдия Джезгелен объявила Аринди темной страной, напала на нас и пытается уничтожить.
Они скривились разом. Но не удивились, и командир бригады сказал:
— У нас нет с ними связи.
— Так отправьте к ним гонцов и...
— У нас нет с ними связи, — настойчиво повторил он, а потом, очевидно, махнув на все рукой, добавил: — Гильдия Джезгелен больше не наша.
— Вы же вместе сражались против Нэртэс!
— Мы больше не сражаемся против Нэртэс.
Может быть, я не мог ощутить родство, потому что не чуял через эмпатию? У экрана остался только ЁннОми: остальные вновь начали спешно таскать ящики, и гражданин Ньен следил за этим со все возрастающим недовольством. Тоже понял, что бригада ЁннОми не эвакуировала пункт связи, а разбирала его на полезные в хозяйстве запчасти.
На фоне послышались истошные крики, и ЁннОми крикнул какой-то грубый лающий приказ.
— Что происходит?
Он придвинулся ближе и монотонно заговорил:
— Море ушло от берегов много дней назад. Повсюду гниющие водоросли, медузы и тела Существ. Нет ни дня, ни ночи, все время светло, но мы не видим солнца, — он произнес непонятное слово, состоящее из непроизносимых звуков, — постоянно приближается. Мы забираем жителей из наших городов и уходим на убежища архипелага. Вторжение Заарнея началось. Светлый магистр Ишенга...
— Шеннейр, — заторможенно поправил я. — Какие убежища?
— Светлый магистр Шеннейр. Мы десять лет передавали всем, что надо строить убежища.
Но миру было плевать, и никто не слышал.
Снова раздался грохот, экран погас и зажегся перекошенным. Широкая трещина пересекала его сверху донизу, но можно было различить, что люди сгрудились в одной стороне — у выхода? — и судя по движениям рук и резким голосам, звали ЁннОми к себе. Изображение мелко подергивалось, и сверху что-то сыпалось.
— Подождите! — я вцепился в пульт, словно мог бы их удержать, и умоляюще уставился вверх. Это же светлые. Как они могут просто уйти? — Нам нужна ваша помощь. Вы не можете уйти и спрятаться. Нас уничтожат ваши бывшие собратья, а потом мир сожрет Заарней. Вы же светлая гильдия!
Его лицо на мгновение смягчилось — и застыло снова:
— Светлая гильдия должна защищать людей, за которых отвечает. Мы не бросим наши города. Мы ничем не можем вам помочь. Слишком далеко. Простите.
Экран погас.
Молчание было тягостным. Даже граждане Ньен ощущались расстроенными, пусть вряд ли они на самом деле понимали, что случилось. Темный магистр понимал, и я был благодарен, что он не говорил ни слова.
Впервые в жизни мне повстречалась другая светлая гильдия. Светлая гильдия, которая не только отказала светлым в помощи, но и отказалась от борьбы. С другой стороны — если бы светлая гильдия, которую я знал лишь по слухам, с противоположной стороны материка, кричала о том, что погибает, бросил бы я Аринди, чтобы ей помочь? Чувство вины было бы со мной до конца жизни, но я бы поступил также.
— То есть Джезгелен действительно отделились от своих бесхребетных сородичей, чтобы пойти достойным путем темной гильдии? — наконец хмыкнул Шеннейр. — Как темный маг, я не могу их не поддерживать. Но как темные, они скоро поймут, что темная гильдия должна быть только одна.
И это не Джезгелен.
— Эти человечки даже не стали пытаться притвориться истинными светлыми, — объявил Матиас. — Мы скромны, но пора принять, что истинной светлостью обладаем только мы.
— И Ньен, — вставил гражданин Ньен.
Ну что же. Они светлые и они ошибаются, но я не буду таить зла. Я спасу их всех. Светлый магистр обязан всех спасти, и неважно, какова будет цена.
— Пожалуйста, включите вещание снова, — я подождал, пока техники Ньен снова зашевелятся, успокоенные моей убежденностью, и решил успокоить их еще больше. — Сейчас мы будем говорить с по-настоящему отзывчивыми людьми.
Гражданам Ньен стоило бы выйти из комнаты, дабы сберечь свой разум от такой отзывчивости, но вряд ли они согласятся и оставят нас без надзора. Но они все равно уже предали свою страну. Отступать некуда — только идти вперед. Я знаю, кто здесь истинно светлый.
