Иван Оченков Стрелок-2

— Чего? — не понял сразу старик.

— Я говорю, правильно — электрическую, или электро-техническую!

— Ты посмотри! — всплеснул руками машинист. — Ещё молоко на губах не обсохло, а она уже отца ни во что не ставит... да как тебе не совестно, окаянная?

— Что ты такое говоришь, батюшка, — возмущено воскликнула Стеша. — ты же у меня один-единственный на свете! Я же тебя больше всех люблю!

С этими словами она прижалась к отцу и крепко обняла. Против этого приема у Филиппова противоядия не было, и он тут же размяк, после чего уже совсем не строго продолжал:

— Ну чего ради ты туда таскаешься?

— Интересно мне.

— Интересно ей! Ну что там девице любопытно может быть?

— Всё, батюшка. И как элементы заполнять, и как катушки мотать. Да я уже, если хочешь знать, сама звонок электрический собрать смогу!

— Да женское ли это дело?!

— Ну, а что такого? Мне Митя даже за работу платит, как и другим ученикам.

— Платит? — подозрительно нахмурился Аким Степанович.

— Да. Он говорит, что всякий труд должен быть оплачен. Вот.

— Час от часу не легче!

— Ну чего ты так боишься? Экипажей я теперь стерегусь, так что ничего худого со мной не случится.

— Ох, лучше бы ты с подружками на гулянки ходила, а не в эту, прости Господи, мастерскую!

— Ну куда я с такими волосами пойду? — грустно усмехнулась девушка. — Засмеют!

— А по городу, значит, можно?!

— В городе я как настоящая барышня — в шляпке! Господа думают, что я эта, как её — курсистка, вот. Батюшка, а если я и впрямь на курсы пойду? Митя говорил, что может с оплатой помочь...

С этими словами она мечтательно зажмурилась, представив на минуту, как будто она и впрямь образованная барышня, окончившая курсы и потому сама себе хозяйка. Может носить модные туалеты, на которые сама заработает, а не как иные бабы из слободки — подарит муж раз в год на пасху платок цветастый — радуйся, мол, дура. Не всё пропил!

— Только через мой труп! — завопил старик, для которого это было уже слишком. — Ишь чего выдумала. Да эти курсистки всё шалавы через одну! Мне знающие люди говорили, а они зря болтать не станут.

— Неправда это, — упрямо возразила Стеша. — Они хорошие. Я даже с некоторыми знакома...

— Да что же это такое?! — взмолился Аким Степанович. — Была девка, как девка, пока под экипаж этот проклятущий не попала! Уж я бы этому генералу, язви его в душу...

— Адмиралу, — по привычке поправила отца девушка, но тут же испуганно прикусила язык.

Однако от старого мастерового эта её оговорка не ускользнула и он, пронзительно сверля её глазами, вкрадчиво спросил.

— Ась? Какого такого адмирала? Ну-ка скажи мне, лапушка...

— Нет, — испугано помотала головой дочка. — Мне Митя не велел... Ой!

— А я тебе велю, чтобы сейчас же всё как на духу поведала! — прошипел взбешенный её последними словами родитель. — А не то, я не знаю, чего сотворю!

— Ну, хорошо, — с виноватым видом уступила та. — Только ты никому!

Импровизированный кран, грубо сделанный из трех брёвен и блока, скрипя, снял с ломовой телеги цилиндрический котел, и осторожно спустил его на подготовленный фундамент. Возчик, обрадованный тем, что всё благополучно закончилось, взмахнул кнутом и четверка флегматичных битюгов, тяжко ступая, увлекли за собой транспортер.

— Техника на грани фантастики, — покачал головой Будищев, наблюдая, как суетятся рабочие вокруг только что доставленной железяки.

Это была его идея — смонтировать при мастерской электростанцию, для того, чтобы продемонстрировать потенциальным клиентам всю прелесть нового источника энергии. Котел и паровую машину они заказали на месте, благо в Питере не было недостатка в механических заводах. А вот генератор, пришлось везти из Германии, где его изготовили на заводе ещё совсем молодой фирмы "Сименс". Впрочем, он был ещё в пути, а вот к монтажу паровой машины уже приступили. Планируемая мощность агрегата была не велика, однако для освещения мастерской и демонстрации возможностей её должно было хватить. Кроме того, согласно расчетам освещение электроэнергией должно была обойтись дешевле, чем газом. Правда, только в том случае, если и остальные жильцы дома пожелают воспользоваться данной услугой.

Сам домовладелец, кажется, был не против, в том смысле, что дал согласие на установку оборудования и не препятствовал работам. Обыватели же разделились. Одним было любопытно, что из всего этого выйдет, а другие пришли в ужас от предполагаемого нововведения и всячески протестовали. К счастью, последних было меньшинство. Среди них была, разумеется, и мадам Ряполова.

— Да что же это такое делается?! — кипятилась она. — Этот несносный механизм распугает мне всех клиентов и я пойду по миру!

— Ну что вы такое говорите, — мягко возразила ей Анна Виртанен. — Электрическое освещение очень практично. К тому же к сети можно будет подключить звонки, которые делают в здешней мастерской. Это будет дешевле, нежели пользоваться элементами Лекланже.

— Какой ещё "сети"? — окрысилась гадалка. — Разве что дьявольской, в которую Враг рода человеческого заманивает души грешников!

Та в ответ только отмахнулась, и поспешила вернуться к себе. В последнее время дела у госпожи Анны пошли на лад. Она даже сняла себе ещё одну комнату, в которой устроила примерочную. Да и сама женщина выглядела гораздо лучше. Вместо изможденной непосильной работой портнихи, появилась преуспевающая модистка с миловидным лицом. Новое, хорошо сшитое платье подчеркивало достоинства фигуры, а взгляд прекрасных серых глаз вместо отчаяния выражал теперь спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Всё это, конечно, совершенно не радовало мадам Ряполову, но Анне не было до её чувств никакого дела. К тому же, её шумные протесты обратили на себя внимание Будищева, и "повелительница тьмы" почувствовала, что пора ретироваться.

— Куда же вы, голубушка, — громко крикнул соседке Дмитрий. — Неужели вам неинтересно познакомиться поближе с этим чудным механизмом?

— Ничего мне неинтересно, — буркнула та, пытаясь смыться, но не тут-то было.

— А вы знаете, что топка котла притягивает к себе грешные души? — вкрадчиво спросил он гадалку, перегораживая ей путь для отступления.

— Что вам от меня нужно? — подозрительно спросила мадам Ряполова, готовясь перейти с быстрого шага на бег.

— Мне нужно, чтобы ваши друзья — мелкие воришки перестали шнырять тут! Они меня раздражают.

— Я не знаю, о чем вы говорите...

— Взамен, — невозмутимо продолжал мучитель, — я мог бы подкидывать вам клиентов.

— Что? — тут же умерила аллюр дама и вперила в Будищева недоверчивый взгляд.

— Что слышали. Среди людей желающих поставить звонки кого только нет. У некоторых стремление к прогрессу уживается с самыми дикими предрассудками. Я как-то занимаюсь монтажом, а они с помощью фарфорового блюдца чертей вызывают!

— Спиритизм — это вам не предрассудок! — строго возразила оскорбленная в лучших чувствах гадалка. — И духи, действительно, могут приходить к сильным медиумам и, кстати, жестоко наказывать нелестно отзывающимся о них!

— Рад, что я в вас не ошибся! Я, к слову, порекомендовал вас этим малахольным. Готовьтесь, они придут. У них есть богатая родственница, которая вот-вот отправится в лучший мир и оставит им наследство. Помочь старушке эти прохиндеи не решаются. Уж не знаю, греха боятся или полиции. Вот и задают духу Наполеона всякие дурацкие вопросы.

— А вы откуда это всё знаете? — подозрительно спросила мадам Ряполова, шумно втягивая носом воздух, как будто чуя добычу, отчего, вдруг, стала похожей на крысу.

— Забыла, кому я служу?! — с насмешливой ухмылкой спросил Дмитрий.

— Ну, что вы, как можно! — заюлила дама. — Но что вы хотите взамен?

— Сущие пустяки, — начал, было, Будищев, но тут его перебил неожиданно подбежавший Сёмка.

— Беда! — прохрипел совсем запыхавшийся мальчишка.

— Что ещё за беда? — поморщился наставник. — Тебя домой хоть не отпускай, вечно, какую-нибудь хрень принесешь...

— Степаныча убили!

— Что?! Как убили?

— Ну, не совсем убили, но избили крепко!

— Кто?

— Да откуда же мне знать? Он лежит почти черный, а Стеша криком кричит...

— Простите мадам, но мне пора. Условия передачи вашей души, мы обсудим в следующий раз, — крикнул напоследок беззастенчиво гревшей уши гадалке Дмитрий и бегом кинулся вслед за Семёном.

Старик Филиппов вытянувшись лежал на кровати, уставив единственный уцелевший глаз в потолок. Сёмка не ошибся, машиниста, действительно, безжалостно избили, не оставив на крепком ещё теле живого места. На сидевшую рядом Стешу было страшно смотреть. От горя черты лица её исказились до неузнаваемости, а на дне глаз плескалось безумие.

— Это я во всём виновата! — дрожащим голосом прошептала она и плача кинулась Дмитрию на грудь.

— Ну что ты такое говоришь, девочка, — попытался он её успокоить, но та не слушала и лишь сильнее начинала биться.

— Пришел? — еле слышно проскрипел со своего ложа Степанович.

— Да.

— Степанида, выйди. Мне с человеком потолковать надо.

— Нет-нет, — замотала головой девушка, но отец строго сдвинул рассечённую бровь и она, не переставая рыдать, послушалась и вышла.

— Кто это сделал? — тихо спросил Будищев, наклонившись к избитому.

— Сам, поди, знаешь, — прошептал тот в ответ.

— Но как?!

— Сдурил я. Пошел к нему. Думал, пристыжу. Рази можно так...

— Охренеть! Ты узнал-то как?

— Не ругай её. Она теперь совсем одна осталась... а с ней так нельзя... она не из простых...

— О чем ты, Аким Степанович?

— Мне уж ближе к сорока было, когда я мать Стешину встретил. Поехал в деревню к своим на могилки поклониться... а её наш барин — Леонтий Лексеич, как раз из прислуги выгнал. Покуражился, значит, и прогнал... А мне так её жалко стало, что словами не передать... сирота ведь... заступиться некому.... Вот дочка и родилась...

— Ох ты ж твою мать! — замысловато выругался Дмитрий. — Я думал тут Россия, которую мы потеряли, а оказывается — Санта-Барбара!

— Сколько годов живу, и на тебе — сподобился, — прошептал мертвеющими губами старик, и вдруг приподняв голову от подушки с яростной горечью выпалил: — Сам царевич не побрезговал своей ручкой благословить!

Это неожиданная вспышка лишила его оставшихся сил, и откинувшийся в изнеможении на подушку Степанович дернулся в последний раз и испустил дух. Немного постояв, Будищев, может быть, в первый раз, за всё время, искренне перекрестился и, протянув мозолистую ладонь, закрыл Степанычу глаз. Оставаться рядом с покойником он больше не мог и, покачнувшись, вышел вон из дома на негнущихся ногах. Вокруг уже собрались соседи, узнавшие о несчастье приключившимися с Филипповыми. Увидев обращенные на себя глаза, гальванёр только покачал головой и обессиленно присел на завалинку. А из дома донесся душераздирающий крик Стеши.

Глава 17

Кто не знает большого здания на Фонтанке, бывшего прежде особняком графа Кочубея? Теперь он, правда, стал штаб-квартирой Третьего отделения Собственной Его Величества канцелярии, или, как говорят в народе — Стукалов приказ. Сюда со всей России сходятся отчеты и донесения об умонастроениях среди подданных, доносы и кляузы, а так же многое иное, о чём простые обыватели и не догадываются. И именно сюда явился для доклада генералу Дрельтену штабс-капитан Вельбицкий.

— Излагайте, — устало потирая виски, велел ему Александр Романович.

— Проверкой установлено, — сухо начал тот, — что все события, касающиеся известной вам высокой особы, попавшие в петербургские газеты, имели место в действительности.

— Что, простите? — не понял генерал.

— Я говорю, что известная вам особа, — невозмутимо пояснил жандарм, сделав ударение на слове "особа", действительно совершила наезд экипажем на петербургскую мещанку Степаниду Филиппову пятнадцати лет отроду.

— Хм, — задумался на мгновение Дрельтен, после чего не без иронии взглянув на подчиненного, спросил: — Скажите, вы, правда, решили, что посланы выяснить степень виновности "высокой особы"?

— Я полагаю, Ваше Превосходительство, что меня послали выяснить все обстоятельства дела, включая самые неудобные. Которые я, в свою очередь, не имею права о вас скрывать!

— Это вы верно заметили, обстоятельства и впрямь весьма "неудобные"! — фыркнул генерал.

— Причем, то что экипажем правил сам Алексей Александрович ещё не самое неудобное обстоятельство.

— Вот как?

— Именно. Дело в том, что в экипаже была ещё одна "высокородная особа" и если в прессе всплывет и её участие, то нынешний скандал покажется сущим пустяком на его фоне.

— И кто же это?

— Графиня Богарнэ.

— Ох, ты ж ма..! — не удержался от возгласа Александр Романович. — Это точно?

— Совершенно.

— Н-да... Спасибо, голубчик. Надеюсь, вы понимаете, что эта информация не должна попасть в газеты.

— Разумеется. Но, слава Богу, об этом репортерам ещё ничего не известно. К тому же, я уже приватно поговорил с большинством редакторов и настоятельно рекомендовал им более не раздувать эту тему.

— Разумно.

— Есть, правда, одна странность.

— Какая?

— Шум начался с одной маленькой газетенки — "Петербургского вестника", и только потом за неё принялись другие издания.

— И что же в этом странного?

— Даже не знаю, как вам сказать. Никак не могу понять, откуда они об этом пронюхали?

— Ну, это как раз не сложно. Газета маленькая, людишки в ней служат голодные, стало быть, стараются — носом землю роют.

— Может быть, может быть, однако я, Ваше Превосходительство, ещё бы поискал в этом направлении.

— Не нужно. Я ценю ваше рвение, Константин Павлович, но, полагаю, нам нужно сосредоточиться на ином. Надобно как-то погасить скандал. Газетчиков вы припугнули, это хорошо, но и этой, как её, кажется Филипповой?

— Так точно.

— Вот-вот, надо бы и ей рот закрыть. Девица ещё молода, может быть её родителям четвертной дать, да наказать, чтобы за дочкой лучше следили?

— А вот с этим могут быть сложности.

— Что?

— Вчера произошло ещё одно досадное происшествие.

— Час от часу не легче. Да говорите уже, не томите!

— Отец этой самой Степаниды Филипповой вчера явился к дому, где проживает Его Императорское Высочество.

— Компенсации захотел? — хмыкнул генерал. — А вы говорите — сложности!

— После того, как остановился экипаж, — ледяным тоном продолжал Вельбицкий, — старику удалось пройти к великому князю...

— И? Голубчик, что же я из вас каждое слово будто клещами тяну!

— И как только Алексей Александрович понял, в чём состоит суть прошения, то едва не бросился на Филиппова с кулаками!

— Что?!

— Именно так, Ваше Превосходительство! Я сам не поверил, когда филёры доложили. Но и это полбеды. Отшвырнув несчастного, Его Императорское Высочество отдал приказ слугам и того крепко избили.

— Он хоть жив?

— Точно не знаю. Во всяком случае, домой его отвезли живым, но зная, как выглядят вестовые Его Высочества, я готов ожидать худшего.