Действующая часть

Это не значит, что у них не было собственных успехов — и разочарований. Один из конвоев эскадрона "D" застал на земле целый конвой "Скад", как раз в тот момент, когда ракету готовили к старту. Быстрый сигнал домой, и в мгновении ока появились кучка американских истребителей-бомбардировщиков. Ребята из "D" навели самолеты на цель и выполнили необходимую подсветку лазером для их умных бомб. Цель была разнесена несколькими прямыми попаданий, "Скад" разлетелся на миллиард осколков, а его жидкое топливо воспламенилось в сильном раскаленном взрыве.

Как и мы, одно из подразделений эскадрона "D" было скомпрометировано.

Они сидели на своем ПДБ, спокойно занимаясь своими делами, когда внезапно появились иракцы в полном составе. Во время атаки первой волны противника было уничтожено два "Лендровера".

Третий оторвался от остальной части отряда, когда они пробивались через окружение. В этом хаосе и неразберихе, некоторым парням пришлось уходить пешком. В одном случае выдающейся храбрости, парень пронес на себе своего тяжело раненого напарника по отходу на 15 км. Ранения были получены от пули, которая прошла прямо через его грудь, едва не задев позвоночник и жизненно важные органы. Им удалось удрать, угнав автомобиль и перебраться на нем через границу с Саудовской Аравией. В процессе они даже нашли в себе совесть заплатить иракцу, чью машину они угнали, столько золота, сколько у них с собой было. (В набор для выживания, уклонения и побега некоторых категорий британских военных обычно входят золотые соверены. Во всяком случае, входили — прим. перев.)

После этого эпизода, полуэскадронному конвою эскадрона "D" удалось собрать воедино, что привело к этой компрометации. Оказалось, что они разместили ПДБ менее чем в полукилометре от другого, использовавшегося другим подразделением предыдущей ночью. По всей вероятности, иракцы наткнулись на первый ПДБ и решили задержаться, что бы посмотреть, не вернутся ли "террористы" SAS. Конечно, они этого не сделали, но иракцам повезло со второй группой. Устроить засаду после этого было сущим пустяком, но к счастью для полка, тряпкоголовые позволили себе действовать вполсилы. Но даже в этом случае, она дорого нам обошлась. Я думал, что наша компрометация была скверной, но это заставило меня думать, как же нам повезло.

Каждый полуэскадронный конвой мог рассказать собственную кошмарную историю. Для другого подразделения эскадрона "D" это был момент, когда они оказались мишенью для патрулирующих американских истребителей. Без предупреждения, два самолета дали залп ракет "Мэверик" AGM-65D по их ПДБ. AGM-65D имеет тепловое наведение и судя по учебнику, машины внутри ПДБ — их термальная сигнатура горячее окружающей пустыни — должны были бы быть уничтожены. Однако по счастливой случайности, "Мэверики" взорвались между машинами, нанеся повреждения, но не смертельные. Из уважения к нашим американским кузенам, временами своевольничающими с идентификационными процедурами, с тех пор мы стали выкладывать флаги "Юнион Джек", как только мы останавливались. Теперь я заметил, что вокруг нас их целая куча.

Беседа продолжалась и после наступления темноты. Нам было интересно, как все сложится дальше. ВВС Коалиции все еще наносили удары по Ираку, но большинство мыслителей предполагали, что до начала наземного наступления осталось всего несколько дней, если не часов. Итак, как бы мы вписались в картину? Мы в значительной степени уничтожили "Скады". Это было ясно из некоторых сообщений, поступавших в течении последних двадцати четырех часов. Значит ли это, что нас отправят домой? Или значит ли это, что нас снова отправят на север, делать то же самое? Мы начали придумывать неистовые сценарии. Может быть, потому мы все собрались вместе, что они пошлют нас на задание для всего полка — всех вместе, против какой-нибудь действительно жирной, сочной цели. Вроде плотины, подземного ядерного объекта, или еще чего-нибудь. Или может быть, они отправят два полуэскадронных конвоя против чего-нибудь чуть менее амбициозного, но не менее захватывающего, такого как аэродром или казармы. Были и такие, кто был убежден, что это произойдет в ближайшее время. Другие были склонны не соглашаться. Я был где-то посередине, надеясь на дело, но меня терзало внезапное и необъяснимое предчувствие.

Что-то в глубине моего сознания — какой-то тихий голос — заставлял меня встревожиться, как будто мое внутреннее равновесие было нарушено. Я пытался его нащупать, но не мог.

В конце-концов, разговор затих и мы разошлись по своим машинам. Это было странно, лечь спать под звездами, но благодаря многочисленным часовым, набранным из толпы парней, условно называемых эскадроном "Е", которых Дейв привез с собой, впереди была ночь полноценного сна. Я устроился в своем спальнике, страстно желая, что бы мои мысли ускользнули в небытие. Но сон не приходил. В голове у меня все время крутились мысли о войне — о том, что было и что будет дальше.

Постепенно, я начал понимать причину своего беспокойства.

Мы были стратегическими войсками. SAS были созданы для того, что бы сеять хаос на линиях снабжения противника. Каждый выстрел должен быть в цель. И всякий раз, когда нас использовали в соответствии с этими принципами, почти каждый выстрел таким и был.

Именно тогда, когда нас использовали неправильно, все шло наперекосяк.

Примерно в тоже время, как я вступил в Полк, по Стирлинг-Лайнс ходили слухи, от которых у нас закипала кровь. Они касались замечания, якобы сделанным старшим в иерархии британских сил специального назначения офицером, во время войны на Фолклендах. Вскоре, после высадки десанта, ознаменовавшего начало британского сухопутного наступления с целью отвоевать острова, парашютно-десантный полк понес огромные потери при своем поразительно храбром штурме Зеленого Гуся, сильного укрепленного пункта аргентинцев. Наутро они стали героями; имя полковника "Эйч" Джонса, который возглавил штурм и в ходе него погиб, стало легендой.

По словам людей, которые утверждали, что им это известно, о SAS, которая в течении нескольких недель тайно находилась в тылу врага, передавая жизненно важную информацию, сказали, что им "нужно было видеть, как они несут потери", что поднять обратно образ Полка в Лондоне. Меньше чем за неделю до этого, вертолет "Си Кинг", перебрасывавший войска между двумя кораблями, потерпел крушение, в него врезалась морская птица. В результате утонули девятнадцать солдат из эскадрона "D", находившихся на борту.

Видеть, что они несут потери.

Иногда, черт возьми, невозможно удовлетворить некоторых людей. Было ли это замечание абсолютно правдивым или нет, но теперь я видел, что оно возвращается и преследует нас. Война в Персидском заливе вступила в критическую, но интересную фазу. Вместе с ВВС Коалиции, мы в значительной степени вывели "Скады" из игры. В сущности, все мы завершили задание, сделав то, что мы были предназначены сделать. Но сейчас, когда назревала сухопутная война, нужно было многое сделать на более широком фронте. Саддам все еще находился в Кувейте и не подавал признаков движения. Меня беспокоило то, что кто-нибудь, в Лондоне или Эр-Рияде однажды утром проснется и скажет штабу полка, что SAS должна оправдать свое существование, если она хочет остаться в Ираке. И с таким давлением на него, я полагал, что не так уж невозможно то, что ребята, находящиеся в безопасности в Саудовской Аравии, могут просто соблазнится какой-нибудь "Миссия невыполнима" — чем-то, что навсегда войдет в анналы Полка. Хорошо, подумал я, если цель будет стоящая — если она стратегическая. Не так хорошо, если это окажется отвратительной неуместностью — местом, где нас могут "увидеть несущими потери" ради какой-нибудь тайной политической цели в Уайтхолле.

Когда я снова улегся на песок, а небеса распростерлись надо мной, я наконец-то понял, что меня беспокоило.

В одном существенном отношении, мы ничем не отличались от других пехотинцев. Мы могли быть элитой британской армии, но если бы дело дошло до драки, мы стали бы расходным материалом. Пушечным мясом. Как и любой другой "ворчун" во время войны.

Это было тревожное осознание. Как раз в тот момент, когда я перевернулся на другой бок в непреклонном усилии заснуть, небо взорвалось оглушительным ревом, когда над нашей позицией пронеслось звено реактивных самолетов. Все встрепенулись и напряглись, но бомбы, которые поразили бы нас, будь самолеты иракскими, так и не прилетели. Вокруг меня раздалось несколько невнятных проклятий, а затем наступила тишина, нарушаемая лишь редким храпом, когда все снова погрузилось в сон.

Когда я снова лег на песок, на мое лицо опустился тонкий, почти незаметный туман. На мгновение меня снова охватил страх — то же самое ужасное чувство, которое охватило нас возле груды мертвых коз.

Однако на этот раз, я все обдумал и промолчал, перевернувшись, что бы проверить листок бумажного индикатора РХБЗ, который я держал при себе после инцидента у колодца. В луче своего фонарика я увидел что все чисто. Для меня этот любопытный, необъяснимый случай послужил двум целям. Это был итог того, насколько мы все повзрослели, с той первой нервной ночи, когда мы проскользнули через границу. Но что еще более важно, там и тогда, это помогло мне очистить мой разум.

В результате через несколько минут я уже спал.

На следующее утро я проснулся задолго до рассвета и встал, чувствуя себя посвежевшим, мои батарейки полностью перезарядились. Вскоре после первого чая за день, мы начали работать по зачистке вади. Поскольку этой операцией руководил Фил, это дало мне возможность выяснить подоплеку решения направить конвой в Ирак.

В тот момент, когда штаб полка осознал всю серьезность ситуации со снабжением, он принял непростое решение: поскольку воздушным транспортом проблему было не решить, единственной альтернативой было доставить все необходимое полку в Ираке автомобильным транспортом. Когда генералу Шварцкопфу об этом сообщили, он, по-видимому, удивился, но поддержал это решение: "Дайте мне знать как вы собираетесь это сделать и я направлю все воздушные и наземные средства, которые я смогу выделить, что бы это прошло успешно" — сказал он нашим планировщикам в Эр-Рияде.

В день выхода конвоя погода была отвратительной и Шварцкопф был вынужден сообщить, что прикрытие истребителями будет недоступно, пока небо не очистится. Штаб полка сказал что это чушь собачья и просто велел отправляться, черт бы все побрал. У Полка была назначена встреча и ждать он никого не собирался. Когда Шварцкопф узнал об этом, он недоверчиво спросил:

— Что это за "они только что выехали"? — сказал он бедному посыльному, который принес эту новость. Информацию повторили еще раз.

— Черт возьми, у этих бриташек есть яйца, — пробормотал Шварцкопф. — Окажите им всю необходимую помощь.

Тактика Дейва при пересечении вражеской территории была проста: никто не перед чем не останавливается; они должны были продолжать идти, несмотря ни на что. Без сопровождения четырехтонники не могли себе позволить ввязываться в перестрелки. Если конечно, они не были совсем близко и в этом случае им придется подъехать и подумать еще раз.

— Босс, а что ты называешь "Совсем близко"? — спросил один из водителей.

— Что-то такое, что разбивает тебе лобовое стекло — ответил Дейв. — А теперь все по машинам и сваливаем отсюда.

В течении двадцати четырех часов они изо всех сил вели машины, продвигаясь все дальше и дальше к Вади Тубал. У них не было никаких ПНВ, так что вся поездка проходила при дневном свете. Они встретили на своем пути два препятствия, оба были устранены с помощью сброшенных с воздуха боеприпасов с лазерным наведением на цель через ЛЦУ. Я спросил Дейва, не беспокоит ли его обратный путь. Он был удивительно философски настроен по этому поводу. Они пробили себе дорогу сюда и снова пробьют себе дорогу отсюда. Эти ребята были действительно больше, чем жизнь.

Вскоре после того как я вернулся к своей машине, пришло известие, что Роджер хочет, что бы все старшие сержантские чины собрались для беседы позже, во второй половине дня, в районе удаленном от машин снабжения.

— Это же не поводу причесок — сказал Ник, прихорашиваясь, глядя в отражение в своих очках.

— Или наших бород — добавил Том, почесывая заросли на подбородке. — Мы же на гребаной войне.

— Может быть, тебя не пускают в парк развлечений со щетиной — сказал Ник — Они думают что ты пьяница или что-то в этом роде.

— Кто знает? — поддержал я. Разговор с полковым сержант-майором дело серьезное. Что-то витало в воздухе.

— Как ты думаешь, может это оно? — сказал Том позже. — Важная цель.

— Может быть, — кивнул я.

— Будем надеяться, что это достойная цель.

Позже, в тот же день, я встретился со старшими сержантами из эскадронов "А" и "D". Пока мы ждали, когда же Роджер откроет собрание, в узком овраге, где все мы собрались, чувствовалось возбуждение. Без сомнения, это было именно то задание для полка, которого ждала половина из нас.

Именно тогда я оглянулся через плечо и увидел Фила. Я все еще пытался понять, почему полковой квартирмейстер — наш продовольственный король — был на совещании, которая имела все признаки военного совета вождей, когда Роджер встал на валун и совещание началось.

Прошло несколько минут, прежде чем мы поняли суть происходящего здесь. Это был тот случай, когда наши уши работали нормально, но наши отмороженные мозги не верили тому, что они слышали.

— Твою мать — услышал я за спиной голос Тони. — Этого не может быть.

— Так оно и есть — обернулся я.

В сотне километров от границы внутри Ирака, где Британия участвовала в самой крупной со времен Кореи войне, сержанты и уоррент-офицеры Специальной воздушной службы были вызваны на совещание по поводу столовой.

Это было серьезное дело. Определенно, тут не было повода для смеха. Главным пунктом повестки дня было следующее: предстоящий летний бал, за которым последует выдающийся счет за столовую и важный вопрос о том, может ли позволить себе сержантская столовая новый сервиз и несколько милых синих занавесок.

Ходатайства были обсуждены, приняты и протокол записан в блокнот, что бы его можно было передать обратно в Херефорд.

Вернувшись к своей машине я перестал ругаться и расхохотался.

— Что такое? — спросил Ник.

Я пытался выдавить из себя слова, но слезы продолжали катиться по моему лицу.

Ник, Том и Джефф уставились на меня как на сумасшедшего. Они должно быть думали: бедный старый козел. Месяц за линией фронта и он спекся, вот же головняк. В конце-концов, мне удалось рассказать им о совещании в овраге. Их реакция была почти такой же, как и моя. Неверие. Гнев. Смех. Истерика. Нам потребовалась почти вся оставшаяся часть дня, что бы перестать гадить под себя.

Позже мне удалось увидеть этот цирк в его истинном свете. Кого волновало, что это британская бюрократия в ее самом худшем проявлении? Это показывало, что даже на заднем дворе противника, мы контролировали ситуацию. Полностью расслабиться. Жизнь идет своим чередом и ничто не могло ей помешать.