Мечты Идиота

Но в данной ситуации одна проблема никак не желала отправляться на покой. Я вдруг понял, что дойти до собственного дома у меня не получится — просто не хватит сил. И, отказавшись от дальнейшего путешествия, я нашел свой приют на скамейке в ближайшем жилом дворе.

Проснулся ранним утром, на той же скамейке. И опять судьба сберегла меня, опять сохранила! Пока я спал, беспомощный и беззащитный, я имел полную возможность быть ограбленным, раздетым, разутым, а то и быть подвергнутым какому-нибудь неприятному физическому воздействию.

Но нет, ничего, я даже не простудился. Встал, бодр и свеж, и все в порядке. И самочувствие утреннее гораздо лучше, чем можно было бы ожидать. Вот что значит — спать на свежем воздухе! И в карманах по-прежнему — сигареты, ключи, сотовый телефон и денежная мелочь.

Вышел я на ближайшую остановку, дождался первого автобуса, и поехал домой.

Но — каково! Каково безрассудство! В высшей степени неблагоразумно поступил я этой ночью!

Куда качусь я, куда падаю? Что ждет меня, если это мое падение продолжится в таком же темпе?

Я закрываю глаза.

Мечта. Бомж.

Хорошее время года — лето! Летом жить можно прямо на улице, в каких-нибудь запущенных городских зеленых насаждениях. Где почти не бывает прохожих, а главное — милиционеров. Здесь, в тополиных зарослях, ветви больших деревьев образуют над головой густой навес, который худо ли, хорошо ли, но укрывает тебя от дождя. Здесь густые заросли кустов скрывают тебя от посторонних взглядов, зато для твоего созерцания мир практически полностью открыт. И проходящим мимо людям совершенно невдомек, что они проходят в двух шагах от самого настоящего человеческого обиталища.

Я просыпаюсь от нежного шелеста ярко-зеленой летней листвы, от веселого беспечного пения беззаботных утренних птиц. Свежий и легкий, утренний ветер овевает мое лицо, и вся природа, им побуждаемая, уже готовится достойно встретить восход солнца.

Да, сон на свежем воздухе придает человеку бодрости и сил! Теплые ночи стоят нынче, и тело, привыкшее к жесткому ложу, почти не тревожит по утрам ломотой в суставах. Я приподнимаюсь на своей "постели", которая состоит из картонного основания, — бывших коробок, с какими-то яркими надписями на неведомых мне языках. Сверху меня прикрывает дырявое тонкое одеяло, обгорелое с одного краю. У этого одеяла судьба такая же точно, как и у меня самого — служило оно людям, преданно и беззаветно, служило долгие годы. А потом, пострадав из-за их же, людской, небрежности, пришло в негодность, и по этой причине безжалостно выброшено на помойку. А еще потом — найдено мной, подобрано и обогрето. И теперь мы вместе с ним сносим все превратности нашей общей судьбы.

Если проснуться где-то за час до восхода солнца — от утренней свежести, и по причине вчерашней вынужденной трезвости — можно наблюдать городскую природу во всем ее великолепии. Тих и безмолвен город в этот предрассветный час. Последние ночные гуляки уже спят, а первые "ранние пташки" еще не проснулись. Или, по крайней мере, еще не выползли из своих каменных нор. Они, не обращая никакого внимания на прелесть раннего утра, увлеченно занимаются сложной процедурой напяливания на себя личины, без которой не мыслят своего появления на просторах цивилизованного мира.

Как много человек может принести в жертву ради своей свободы! Но еще больше жертв он готов принести ради собственного рабства.

Что важнее для человека — та куча правил и условностей, в которой он живет, или свободное время и полная свобода действий? Стоит ли человеческое общество того, чтобы выполнять все его условия?

Общественные ценности — они похожи на одеколон. Чем изысканнее запах, тем гадостнее вкус. Чем приятнее снаружи, тем меньше желания употреблять вовнутрь.

Вот я — свободен. В полном смысле этого слова. Для меня не существует государства, у меня нет семьи, нет религии, нет идеологии, нет денег, нет собственности, нет социального статуса. Это все мне и не нужно. И я такой не один.

Мы одеваемся, как хотим, и не стараемся выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Мы — такие, какие мы есть, в отличие от остального населения этого города. У нас даже имен нет. Ведь имя человека — такая же условность, как и все остальное. Мы, в отличие от других людей, можем выбирать себе имена произвольно. У нас нет календаря, нет рабочих и выходных дней. Все дни похожи один на другой. И время мы отмечаем лишь по движению солнца и людей.

Я никуда не спешу. Я просто лежу в своей "постели", внимая утренней свежести и слушая невнятный птичий гомон, а окружающий меня цивилизованный людской мир уже понемногу начинает приходить в движение. И я просто наблюдаю со стороны, как этот мир оживает утром. Сначала незаметно, а потом все явственнее раскручивая маховик своего ежедневного движения. Наблюдаю за тем, как цивилизованное общество пробуждается от спячки и уже готово снова возобновить свою ежедневную суету.

Дворники гремят мусорными баками, освобождая мусоропроводы подъездов жилых домов от гор отходов бурной человеческой деятельности. Готовя их для новых порций мусора, процесс производства которого не прекращается ни на секунду.

Жильцы близлежащих домов начинают шевелиться, выбегают на улицу со своими собаками. Собаки, захваченные общей суетой, в скоростном темпе выполняют программу своего утреннего моциона. Прежде чем хозяева утащат их обратно, чтобы запереть до вечера в благоустроенной трехкомнатной конуре.

Немного погодя, люди появляются из подъездов целыми порциями. Они провели ночь в соседстве с облаками, но теперь лифт спускает их с небес на твердь земную, чтобы ввергнуть в нескончаемую суету рабочих будней. Они спешат — кто на остановку автобуса, кто деловито звенит многочисленными ключами от дверей своего капитального гаража. Еще пару часов — и все они разъедутся кто куда, по каким-то своим, только им ведомым делам. Устремившись туда, где они кому-то нужны, кто-то нужен им. Туда, где и проходит большая часть их осмысленного существования.

Неведомы мне ни цели, ни конкретные результаты этой суеты. Для меня очевидно лишь ее присутствие, а о результатах этого бурного процесса я могу судить только по его отходам. С моей точки зрения, все культурное человечество только тем и занято с утра до вечера, что наполняет мусорные баки.

Пока не улеглась эта утренняя людская толчея, мне нечего делать на широких просторах цивилизованного мира. Не хочу я лишний раз попадаться людям на глаза. Не люблю я этого, да и они тоже. Так зачем же с самого утра портить друг другу настроение? Пусть они бегут себе по своим делам, преисполненным великим смыслом и значением. Эти дела ежедневно побуждают их к шевелению, в то самое время, как я полностью распоряжаюсь своим временем и своими обстоятельствами.

Я не буду мешать людям, и хочу от них лишь одного — чтобы и они мне не мешали.

Но вот утренняя суета улеглась, и спальный район опустел. Теперь можно и мне отправляться на промысел. Дворники уже сделали свое дело, выгрузив отходы цивилизованной жизнедеятельности в мусорные ящики. И у меня есть примерно два часа на увлекательнейшее занятие — порыться в этом хламе, в надежде обнаружить там мало-мальски ценные вещи. Нужно успеть проверить все мусорные баки в округе, до прибытия мусоровозов. Расписание их движения по окрестным дворам мне досконально известно.

Сколько чудных открытий можно совершить в ходе исследования помойных баков! Сколько тайн и загадок таится там! Сколько бесценных сокровищ может скрываться в их глубинах!

Первый и самый главный объект моих поисков — конечно же, пища. Ее бывает много в мусорных баках, иной раз там можно обнаружить чуть ли не мешок проросшей мягкой картошки — едва унесешь! В помойке иногда даже шоколад можно найти — мне удавалось! А вот, к примеру, простой хлеб — большая ценность. Ржаной хлебной корки в мусорном баке не сыщешь. Поэтому радуешься любой заплесневелой коврижке. А засохшую до окаменелости булку можно размочить в воде. И ею же можно голубей приманивать. Мясо у голубя вкусное — деликатес!

Еще ценны мусорные баки тем, что в них нередко можно обнаружить всяческие предметы бытовой необходимости. К примеру, еще вполне годный к употреблению так называемый, "одноразовый" бритвенный станок. А сколько одежки люди выкидывают! Иной раз еще и выбираешь — то надеть, или это. Фасоны разные примеряешь.

С обувкой гораздо хуже дело обстоит. Обувь выбрасывают гораздо реже, да еще в таком состоянии, прямо скажем, плачевном. Надолго такой обувки не хватает. Да и с размерами здесь дело похуже, чем с одежкой. Потому и получается, что обувь свою бомж бережет пуще другой своей скромной собственности.

Плохо с элементами, так сказать, нижнего белья. Хотя, если посмотреть на эту проблему несколько шире, без вздорных предрассудков, если у человека штаны имеются, то трусы можно считать уже роскошью. Да и носки тоже. Летом вполне можно и без носков по улицам ходить, а зимой на эту роль может претендовать любая подходящая тряпица.

Вот чего в мусорных баках действительно навалом, так это газет. Когда-то я даже читал газеты, которые находил в мусорных баках или просто на улице. Среди них редко попадались свежие, но все же они давали мне возможность узнать, что же делается там, на бескрайних просторах большого мира. А потом я их читать перестал. Пропал интерес. Какое мне дело до большого мира, и так ли уж важно знать, какие такие грандиозные события происходят в нем? Тем более, что эти события не имеют ко мне ровным счетом никакого отношения? И я не хочу иметь никакого отношения к происходящему в мире. Мой мир сузился до размеров микрорайона, места моего ежедневного обитания. Для меня это и есть настоящий мир, а все остальное — фикция.

Еще полно в мусорных баках различного рода рекламных объявлений. Иногда читаешь их — больше для смеха. К примеру, такое: "Посетите наш салон красоты! Широкий набор услуг, доступные цены! В утренние часы — скидки!".

Процесс изыскания в городских помойках по-своему опасен, потому что здесь не обходится без конкуренции. И не только среди людей — бродячие собаки тоже любят проверить мусорные баки на предмет чего-нибудь съестного. Собаки, как правило, опасны. Не люблю я собак. Они, как будто постигнув все тонкости социальной стратификации современного человеческого общества, лают на нас с вызывающим видом и каким-то внутренним чувством собственного превосходства.

Нет, пожалуй, сегодня не пойду шарить по бакам. Неохота, да еще со вчерашнего вечера остались помидоры, которые моя Нинка с овощной базы принесла.

Да, у меня есть своя Нинка! Кто-то может сказать — страшная ведь баба, грязная, нечесаная, и зубов у нее почти нет. Но ведь — баба, что ни говори! Я ведь тоже, между прочим, не красавец. Конечно, и без бабы обойтись можно, ведь сексуальных потребностей у меня практически нет. Они бы были, если бы я был сыт и обогрет. Когда первейшие потребности человека полностью удовлетворены, вот тогда он и начинает думать о других своих желаниях и прихотях.

Но вот, бывает, примешь грамм сто, и весь мир начинает казаться таким родным и уютным. Душа рвется куда-то ввысь, и хочется чего-то... А тут и Нинка рядом!

Ценит меня моя Нинка. Известное дело — я ведь мужик, ее защитник. А защитника надо холить и лелеять. Кормить, конечно, тоже. Поэтому пусть она идет на свой промысел, а я здесь еще полежу.

Нинка "работает" на овощной базе. В компании таких же оборванок, некоторые из которых даже с детьми на промысел ходят. Сидят они там у самых ворот, и бдительно стерегут момент, когда в мусорный бак очередную партию лежалых каких-нибудь овощей вываливать станут. И вот тогда всей толпой они ринутся к этому ящику, чтобы там, под ленивые окрики местных охранников, с трудом отвоевывая свое место у мусорного бака от многочисленных конкурентов, набить сумку этим добром. Вполне еще съедобными витаминами, которые, видите ли, своим внешним видом не нравятся взыскательному цивилизованному потребителю.

При этом нужно стараться не мусорить, не раскидывать вокруг бака всякую дрянь. Ибо в противном случае можно вызвать гнев охраны, и тогда овощная база будет "закрыта" для промысла, по крайней мере, до следующего дня. Поэтому стычки между конкурентами, хотя и происходят, но в рамках приличия и экологической чистоты.

Нинка ворчит на меня, конечно, для порядка, но все-таки идет жратву добывать. А я, пожалуй, торопиться вставать не буду. Потом пройдусь, конечно, по окрестностям, посмотрю, где что плохо лежит.

А плохо лежит нынче много чего ценного. Сколько денег просто валяется под ногами! В буквальном смысле. Народ, видать, жить стал лучше — мелочь с асфальта уже не подбирает. За один день, если задаться этой целью, можно насобирать целую пригоршню мелких монет.

За несколько дней так можно накопить на полулитровую бутылку технического спирта. Спиртом торгует одна бойкая бабенка, здесь неподалеку. У дверей ее квартиры всегда толпится страждущий народ, и ее бизнес, основанный на воровстве, вовсю процветает. Правда, вечные хождения бомжей и прочих синяков вызывают живейшее неудовольствие других жителей дома. Того и гляди, точку эту прикроют. Ненадолго, правда, да и взамен ей всегда что-нибудь другое появится.

Еще можно, к примеру, насобирать окурков. Сейчас их много, особенно у автобусных остановок.

А самая твердая, самая звонкая в мире валюта — это, конечно, бутылочки! Жалко, что не все из них принимают. Принимали бы все — глядишь, и на улицах было бы чище. Мы ведь народ такой, навроде тех же дворников — санитары города.

А самая почетная среди нас должность — эти самые бутылки принимать. От своих же коллег — бомжей. Такой человек сразу же становится кем-то навроде начальника местного масштаба, и таких наш брат не очень-то любит, однако по-своему уважает. Сколько друзей у такого видного деятеля!

Настоящая мужская работа — это добыча металла. Опасный это промысел, и конкуренция в нем очень даже жестокая. Поговаривают, правда, что эти самые пункты приема металлического лома закрывать будут. Вот это будет настоящей трагедией!

Да мало ли других способов снискать себе пропитание!

Одно только попрошайство имеет сколько разновидностей!

Можно отираться в каком-нибудь проходном месте и, в наглую, клянчить "на проезд". Таким образом, можно за полчаса собрать приличную сумму. Цивилизованные люди склонны оказывать мелкие благодеяния, расставаясь со своей мелочью, бесполезно звенящей в карманах. С чувством своей значительности и превосходства милостиво одаривая ничтожной толикой своей наличности униженного и оскорбленного.

Только, главное, чтобы конкурентов и охранников поблизости не было. Один из наших рассказывал мне, как промышлял этим делом у казино. И имел неплохой барыш, ибо посетители казино чуть ли не специально всучали ему свои мелкие деньги. Вероятно, на удачу, на везение. Потом, правда, после того, как охрана этого самого казино несколько раз прогоняла его, этого деятеля так избили, что он забыл туда дорогу. Должно быть, примета срабатывала.