Золото апачей

В глубине души Джедедайя Симпсон был настоящим поэтом. Он больше не боялся звезд, как это было в его первом путешествии с профессором. Теперь они были его друзьями, хотя и не такими близкими, как те, кто спал сейчас рядом с ним, — но все же друзьями: старина Юп, Сатурн, с его ярким ожерельем, Нептун и Уран, Венера и "маленький нахальный Меркурий". Все они были там, на своих местах, на своих орбитах, верные, надежные парни, и Джед с интересом наблюдал за ними.

Но вскоре его взгляд переместился с небес на землю и обежал лагерь и прилегающую к нему маленькую область северной Аризоны — Джед вовсе не был нерадивым дозорным.

Они все еще находились в каньоне, хотя его стены стали намного ниже, и Джед уставился на черную базальтовую скалу, справа от себя, на расстоянии двухсот ярдов. В лунном свете был виден кустарник в расселине, и, мельком взглянув на него, он отчетливо увидел там какое-то движение. Он был в этом уверен. И почти сразу же заметил вспышку света. Мимо уха Джедедайи Симпсона просвистела пуля и вонзилась в землю. Он вскочил на ноги и выстрелил в направлении кустарника, но там было темно и тихо.

Услышав звуки двух выстрелов, поднялись остальные и окружили Джеда, спрашивая, что случилось. Тот в двух словах объяснил.

— Идемте! — воскликнул он. — Нужно осмотреть этот кустарник!

— Нет, — твердо сказал профессор. — Если там кто-то прячется, то мы просто потеряем свое преимущество и угодим в засаду. Нам нужно быть крайне осторожными. Не сомневаюсь, это тот самый друг или друзья, навещавшие нас прошлой ночью.

Лагерь был перенесен подальше от базальтовой скалы, и в оставшееся до рассвета время никто не сомкнул глаз. Это было долгое и утомительное бодрствование. Даже тишина казалось чем-то ужасным. Наконец, с первыми лучами рассвета они встали и продолжили путь.

Все утро они выглядели подавленными и молчали. Никаких сомнений не оставалось: они в опасности, их преследует враг. Невидимая угроза холодила кровь, профессор чувствовал напряжение, поскольку не мог понять, откуда она исходит.

— Мне совершенно не хочется играть никаких мелодий на маленьком аккордеоне, — сказал Джед.

— Буду рад, когда мы доберемся до пустыни, — сказал Чарльз. — Там меньше возможностей устроить засаду. Хотелось бы мне поскорее увидеть ее серые пески.

Когда они расположились лагерем в полдень, из небольшого каньона, в двухстах или трехстах ярдах от них, прилетела пуля. Она бросились к каньону, но никого там не увидели; лишь после тщательных поисков профессор обнаружил два следа. После длительного изучения их через увеличительное стекло, он заявил, что, без сомнения, если судить по сапогам, человек, стрелявший в них, был тем же самым, которого Чарльз видел в первую ночь.

— Фу! — сказал Джед, потирая лоб. — Мне это не нравится. Если мы не сможем остановить этого парня, кто бы он ни был, у нас будет много проблем.

— Да, но мы не можем тратить время на его поиски, — отозвался профессор. — Наша задача — добраться с золотом до Феникса как можно быстрее.

Ночью они расположились на открытом участке. В течение нескольких часов все было спокойно, и им казалось, что они, наконец, избавились от своего врага, но незадолго до рассвета была предпринята попытка убить их животных. Когда все четверо вскочили на ноги, два силуэта, а не один, как прежде, скользнули в темноту, а когда они выстрелили вслед скрывавшимся, им в ответ также прозвучали два выстрела. К счастью, пули никого не задели, но они снова ничего не нашли, кроме следа, виденного прежде, и вернулись к костру, встревоженные больше, чем когда-либо.

— Мы, по крайней мере, знаем, — сказал профессор, — что имеем дело по крайней мере с двумя нападавшими, которые преследуют нас с вполне определенной целью.

Он взглянул на мешки с золотом. Его товарищи поняли смысл его взгляда и были с ним согласны.

— Пока что, кем бы они ни были, нам удавалось отбиться от них, — сказал Джед.

Они продолжали свой путь, невидимые преследователи не отставали. Они предпринимали попытки убить животных, стреляли из засад, но никто не пострадал, и в ответ также открывался огонь.

В таком поведении профессор видел ужасную изобретательность. Постоянные засады и ночные нападения выматывали. Нервы не выдерживали; это было хорошо заметно по Чарльзу и Герберту, но сам он старался этого не показывать, хотя, конечно, чувствовал усталость. Но больше всего его беспокоило — кто были эти невидимые нападавшие.

Сосны стали ниже ростом и встречались реже, пока совсем не исчезли; река затерялась в песках; зато в изобилии появились колючие уродливые кактусы, а возле горизонта они снова видели танцующих "песчаных дьяволов". Люди редко приветствуют пустыню, но сейчас все четверо были ей рады.

— Наконец-то мы избавимся от наших врагов, — сказал Герберт.

ГЛАВА XXI. В ПУСТЫНЕ

Два дня они двигались через пески и кактусы; таинственные преследователи больше не беспокоили их, но запасы воды вызывали у профессора тревогу.

— Для четырех человек этого вполне хватило бы, — сказал он. — Но у нас есть восемь лошадей и мулов, которым воды требуется много. Мне не хотелось бы бросать их ни при каких обстоятельствах, и, конечно же, без них нам ни за что не доставить наше золото в обитаемые места.

— Верблюды могли бы преодолеть пустыню, не требуя воды, — сказал Герберт. — Я слышал, они могут не пить по восемь-десять дней. Как было бы здорово, если бы у нас были верблюды! Почему их не развели на юго-западе, профессор?

— Возможно, потому, что наша пустыня слишком маленькая, и поэтому в них не оказалось достаточной нужды, которая привела бы к необходимости их разведения, — ответил тот. — На самом деле, наши пустыни не могут сравниться размерами с пустынями Африки, Азии и Австралии. Возможно также, наши суровые зимы им не подходят. Верблюды были привезены в Австралию, и там акклиматизировались. Австралийский верблюд превосходит своих азиатских и африканских собратьев. Перед Гражданской войной, Джефферсон Дэвис, тогдашний военный министр, привез верблюдов, и отправил их на юго-запад, для использования армией в пустыне. Но его нововведение не имело успеха, и верблюды разбрелись, кто куда.

— И что с ними стало? — поинтересовался Герберт.

— Их, время от времени, видели, но не думаю, чтобы у них были шансы выжить. Они представляли собой слишком соблазнительную приманку для охотников, и большинство верблюдов были ими убиты. Может быть, где-нибудь в предгорьях, еще блуждают их потомки. Поговаривают, что их видели, но я не могу ручаться за достоверность этих рассказов.

— Мне кажется, это правда, — сказал Герберт, будучи неисправимым романтиком.

Разговор прекратился. Было слишком жарко, они очень устали и пропылились; им совершенно не хотелось тратить силы на разговоры.

— Может быть, наши пустыни не такие большие, как в Африке, Азии и Австралии, — сказал Джедедайя Симпсон, — но они вполне достаточного размера, чтобы причинить кучу неприятностей. Видите вон того стервятника? Он наверняка полагает меня своей будущей добычей, и это меня сильно беспокоит.

— Ты ему не достанешься, Джедедайя, — успокоил его профессор. — Мы не отдадим тебя; ты нам еще очень нужен.

— Надеюсь, что так, — отозвался Джед и добавил: — Ну, что тут у нас происходит?

Он указал на далекий песчаный холм на горизонте, где виднелись две темные фигуры.

— Возможно, это мираж, — сказал он, — а может быть, я вижу песчинки, попавшие мне в глаз, но в любом случае, это любопытно и интересно.

Профессор взглянул туда, куда указывал палец Джеда, и пришел в необычайное волнение.

— Животные! — воскликнул он. — И большие! Это не могут быть бизоны, потому что они вымерли, за исключением немногих, сохранившихся в горах. Лоси и олени не бродят по этим песчаным равнинам; они слишком велики, чтобы быть антилопами. Исчерпав все возможные объяснения, я делаю единственно возможный вывод, и надеюсь, он окажется истинным. Джед, немедленно мой полевой бинокль!

Джед немедленно подал ему мощный бинокль, и профессор долго всматривался вдаль. После чего несколько раз подпрыгнул от радости.

— Я прав! Я прав! — воскликнул он. — Это верблюды, пара верблюдов, возможно, единственные выжившие потомки привезенных Джефферсоном Дэвисом. Какое необычное открытие! Мне необходимо сообщить о нем Географическому и Зоологическому обществам. Я вижу их отчетливо: копыта, тела, головы, хвосты, а также то, что это самец и самка. Значит, некоторым все-таки удалось выжить. Какой переполох поднимется в научном сообществе, когда я выступлю с докладом. Но мне нужны надежные свидетели. Чарльз, возьми бинокль и взгляни!

Чарльз отчетливо видел верблюдов. Эти необычные формы нельзя было спутать ни с какими другими. Они стояли рядом, неподвижно, глядя на пустыню. Чарльз задавался вопросом, ощущают они себя последними выжившими, или знают, что у них есть братья, живущие на других континентах.

Герберт и Джед также долго рассмативали животных, и теперь у профессора имелось трое свидетелей, на тот случай, если кто-нибудь из ученого сообщества решит оспорить его слова.

— Хотелось бы мне понаблюдать за ними, или даже поймать, — сказал профессор. — Можно было бы обнаружить изменения в их развитии, под влиянием нового климата и условий. Это очень важный вопрос: могли ли произойти такие изменения по сравнению с их предками? Но нам нужно продолжать путь. Золото требует повышенного внимания.

— Да, мы должны вернуть обществу испанское золото, — согласился Чарльз.

— Испанским оно было когда-то, — сказал профессор Лонгворт, — но лучшее название для него сейчас — золото апачей. Это с апачами мы должны бороться за него, и если бы апачи не заставили двух мальчиков искать спасения в каньоне, а затем в скальной деревне, оно, вероятно, никогда бы не было найдено.

— Это справедливо. Это — золото апачей, и нам следует называть его именно так, — согласились его товарищи.

И с этого времени, они говорили о нем, только как о золоте апачей.

Профессор, бросив еще один взгляд на верблюдов, глубоко вздохнул, и дал себе слово, вернуться сюда. Они продолжили путь по песку, но все время оглядывались; верблюды неподвижно стояли на холме, пока не исчезли из поля зрения.

Было далеко за полдень, мальчикам казалось, что сейчас жара сильнее, чем когда-либо прежде. Солнце, по-видимому, зависло прямо над ними, в миле-двух, и обжигало их. То тут, то там, возникали "пыльные дьяволы", и быстро двигались по пустыне. Песок, попадавший им на кожу, был горячим, словно угли. Мальчики с тоской смотрели на мешки с водой. Животные тяжело дышали и стали беспокойными.

Профессор, шедший во главе маленького отряда, после полудня ослабел; местность изменилась, он осматривал ее проницательными глазами за большими стеклами очков. Холмы здесь были выше, но, подобно всем прочим в этой местности, голые и безжизненные.

— До наступления темноты осталось часа три, — сказал он. — Но мы остановимся здесь и пополним запасы пресной воды.

— Пополним запасы пресной воды! — воскликнул Чарльз. — Ее нет, по крайней мере, в радиусе двадцати миль от нас!

— Думаю, в радиусе миллиона миль, — отозвался Джед.

— Как я уже сказал, мы остановимся здесь и пополним наши запасы пресной воды, — спокойно повторил профессор. — Она не в двадцати милях отсюда, и ее много. Поможете ли вы мне как можно быстрее разгрузить наших животных? У них был длинный переход по жаре, им требуется отдых.

Профессор говорил решительно, и никто из них не подумал усомниться в его словах. Мешки, в том числе с золотом, были сняты. Из вещей достали две кирки и две лопаты.

— Идите за мной, — сказал он.

Он привел их в углубление между двумя холмами, такое же голове и сухое, как и сами холмы.

— Начинай копать, Джед, — сказал он, указывая на центр углубления.

Джед, не говоря ни слова, принялся копать, — его вера профессору была абсолютной, — оба мальчика ему помогали изо всех сил. Они быстро выбрасывали песок и грязь, копая яму так, чтобы ее стенки не обрушивались, и, когда прошли около десяти футов, Чарльз внезапно почувствовал, что его ноги намокли.

— Здесь и в самом деле есть вода! — воскликнул он.

— Разумется, — спокойно ответил профессор. — А ты как думал, почему мы здесь копаем?

Они еще некоторое время выбрасывали грязь и песок, когда появилась вода, довольно прохладная и чистая. Они прекратили свой труд и вылезли, причем Джед бормотал, пока выбирался из ямы:

— Он величайший человек в мире. Это бесспорно. Он смотрит вниз, на песок, и там, повинуясь его призыву, появляется вода.

— Все очень просто, — сказал профессор Лонгворт. — Для объяснения всего существует наука. Человек не может создать что-то из ничего. Но он может обнаружить то, что существовало всегда, и, время от времени, объединяя, он создает нечто новое, или, по крайней мере, то, чего не видел прежде. Наши изобретения, на самом деле, именно такие объединения. То, что мы нашли воду, явилось результатом простого наблюдения. Все пустыни содержат много воды, хотя она скрыта под песком. Я заметил, что мы выходим на низину, несмотря на обилие холмов. Это место показалось мне самым низким в этой местности, и, естественно, подземные воды собираются здесь. Как только мы прокопали достаточно глубоко, вода начала выступать и просачиваться в изобилии. Это просто детская забава, если у вас есть нужные инструменты. Многие умерли от жажды, хотя, чтобы добраться до воды, им потребовалось бы не более часа.

— Мы живем и учимся, — сказал Чарльз.

— Учимся, — сказал профессор с ударением. — Потому что даже самый мудрый из людей все равно остается младенцем, когда речь заходит о знаниях. Ах, если бы я только мог хоть ненадолго увидеть, что будут знать люди через десять тысяч лет!

Они наполнили водой свои мешки и напоили лошадей и мулов. Ночевали они возле вырытой ямы, и пустились в путь на рассвете, освеженные и отдохнувшие. Мальчики и Джед теперь обрели уверенность, что, если не смогут найти воду в пустыне среди песка, они наверняка отыщут ее под ним.

Их путешествие в тот день привело их в менее унылую местность. Здесь в изобилии росли гигантские кактусы, время от времени встречались небольшие болотца, поросшие травой. Но вода была слишком горькой, чтобы ее можно было пить, и, попробовав ее, Джедедайя Симпсон сплюнул с отвращением.

— Мне кажется, — сказал он, — что соленой воде самое место в океане. Ее там вполне достаточно, и нет необходимости ей появляться на суше, где нужна чистая пресная воды.

Вечером они разбили лагерь на песчаном холме, и Герберт решил немного пройтись, чтобы осмотреться. Он пошел вокруг песчаного холма, так что ни товарищей, ни животных ему видно не было, и в слабом свете надвигающихся сумерек увидел красивое озеро, окруженное зеленой травой и деревьями, с самой чистой, серебристой водой, какую ему когда-либо приходилось видеть, — самую приятную картину для глаза, утомленного ежедневным зрелищем горячего песка.

Герберт прекрасно знал, что это мираж, но ему было приятно смотреть на это мистическое зрелище, пока оно не исчезло. Оно держалось не более трех минут, а затем развеялось. Снова показались пески и кактусы, а кроме того, болото, с казавшимися ядовитыми испарениями.