Твой силуэт как иллюзия

— Вот об этом ты с ней и поговоришь. Собирайся.

— Куда?

— Я заказал столик в ресторане. У тебя полчаса на сборы.

— Ты мог бы посоветоваться…

— Ой, не начинай! Ты найдёшь тысячу отмазок, чтобы отменить встречу. Хватит, не в детском саду.

— Деспот.

Сабина немного задержалась. Опальский весь издёргался, хотя старался не подать вида, что нервничает.

— Всем привет! — девушка поцеловала брата в щёку и то же проделала с Тарасом, очаровательно улыбнувшись ему.

— Как в школе? — Динияр расслабленно откинулся на стуле.

— Отлично, как и всегда.

— Слышал, что твой женишок лохматый вернулся? — мужчина усмехнулся. Он помнил Егора совсем ещё мальчишкой.

— Не знаю, чей он женишок, — передразнила его сестра, — но точно не мой.

— У неё же кавалер имелся несколько лет назад, — Хайруллин повернулся к любовнику, продолжая ехидно усмехаться. — Ты должен знать его. Сын Татьяны.

— Да, мы знакомы. Хороший парень.

— Чучело лохматое, — хмыкнул Динияр, но без злобы, а чтобы просто подразнить сестру.

— Вероятно, вы давно не виделись.

— Ну а вы? — Хайруллина решила сменить тему. — Встречаетесь?

— Ну… — замялся Опальский.

— Нам же не по пятнадцать, чтобы встречаться. Мы просто вместе.

— Диня, я как бы не тебя спрашивала.

— Поверь, у него лучше ничего подобного не спрашивать. Не добьёшься нормального ответа. Стеснительный.

— Я просто не люблю спешить, — Тарас уставился в свою тарелку.

— Диня, ты бываешь очень противным, — Сабина поморщилась. — Но у тебя хороший вкус, — она мягко улыбнулась, взглянув на любовника брата. Сразу чувствовалось, что он замечательный человек.

Опальскому было комфортно. Девушка была весёлой, разговорчивой и внимательной. Она, казалось, была везде, обволакивая собой всё пространство вокруг.

За соседним столиком устроилась пара с двумя весьма шумными дочками. Опальский даже обернулся от неожиданности, когда одна из девочек, возясь с сестрой, уронила столовые приборы. И вдруг он замер. Тот самый случай, когда рушится мир. Мать неугомонных девчушек смотрела прямо на него, не в силах отвести взгляд, полный изумления и какой-то отчаянной тоски и боли.

— Лика… — выдохнул Тарас. И жизнь понеслась перед его глазами пёстрой кинолентой, перематываемой назад, в прошлое, в тот день, который он хотел бы забыть, да не мог.

Она рыдала, заламывала руки и умоляла. Её мать, бледная, превратившаяся за несколько дней в живой труп со стеклянными впалыми глазами, держала его за руку и молча просила сказать твёрдое «Нет».

— Лика, нельзя. Ты убьёшь себя, — выдавил он с трудом, боясь посмотреть в глаза той, которую любил больше жизни.

— Это же наш ребёнок… Мне всё равно… Пусть он живёт, пусть только… — Анжелика захлёбывалась слезами.

— Нет. Всё уже кончено, понимаешь? Он не выживет!

— Он жив, жив! — она повалилась на пол и завыла, накрывая руками выпуклый живот.

— Лика, перестань, прошу. Ты… мы должны сделать это. Ты сама знаешь, что нужно.

Её крики, полные боли, отчаяния и ненависти, по сей день гремели в его ушах. Она ненавидела его так, будто это он убил их дитя. В этой грёбаной жизни слишком много несправедливости.

Искусственные роды. Ожидание. Нервозность. Боль. Страх. Отчаяние. Опальскому казалось, что не его ребёнок умер, так и не увидев свет, а он сам. Последнее, что он услышал от Анжелики — это измученное, выстраданное «Ненавижу».

Он приходил в больницу и топтался под дверью. Мать Лики не пускала его, потому что психическое состояние девушки было нестабильно и любое вмешательство из вне могло вызвать срыв.

Тарас чувствовал вину. Его слово стало решающим. Он знал, что она сделает всё, что он скажет. Этот ребёнок не мог выжить. Если бы Лика родила, увидела его и тут же потеряла… Если сейчас это так тяжело, то как после? Посмотрев на своего ребёнка, увидев его, тут же потерять… Врачи не гарантировали, что и сама девушка будет в порядке, если не проведут искусственные роды.

Опальский не видел её с того самого дня. Слышал тихий голос из палаты, говорил с её матерью, но Лике на глаза не попадался. Она не могла его видеть. Потом, уже после всего этого ада, сообщили, что шанс забеременеть у неё всё-таки есть. Ей было семнадцать, как и ему. А потом была армия и новая жизнь, через которую он тянул бремя своего греха перед этой девушкой. И вот теперь, спустя столько лет, она смотрит ему в глаза с неменьшим удивлением, чем он сам.

— Я отойду, — Тарас поднялся на дрожащих ногах и вышел на улицу. Сердце громко лупило в грудной клетке, вырываясь наружу.

— Здравствуй, — она стояла сзади, кончиками пальцев касаясь его спины.

Опальский обернулся: такая же симпатичная, круглолицая, румяная, как когда-то давно, кажется, в прошлой жизни.

— Лика, — он мог лишь назвать её по имени.

— Столько лет прошло… — она улыбнулась. — Как ты жил?

— Не спрашивай. А ты?

— Теперь всё хорошо. Прости меня, Тарас.

— Как ты можешь просить прощения у меня? — он порывисто обнял её, целуя в светлую макушку. — Я искал тебя. А потом перестал.

— Мы с мамой уезжали. Вернулись в Москву лет пять назад — Лика обняла его в ответ, стискивая в пальцах рубашку.

— Это… твои дети? — Опальский замер в ожидании ответа.

— Да. Это мои дочки. Но если ты хочешь спросить о… Я родила младшую. Сама. Старшая от первого брака мужа.

— Спасибо, Лика, спасибо, — Тарас плакал. Плакал по-настоящему. Так, как плакал в тот день, когда умер его ребёнок. — Я люблю тебя, маленькая. Люблю.

— И я тебя.

— И снова рыжий? — немного отстранившись, через всхлип, с улыбкой спросил мужчина.

— Это моя слабость, — открыто рассмеялась Анжелика. — Он хороший. Как и ты. Он всё знает. Я рассказала ему о тебе.

— Значит, будут мне сейчас морду бить? — Опальский хохотнул.

— Нет, у него и характер такой же, как у тебя.

Они улыбались, глядя друг на друга. То, что уже казалось невозможным, случилось спустя много лет. Камень рухнул с плеч, рассыпавшись на мелкие куски. Камень, который не давал дышать.

— Как дедуля? — Лика и не думала разжимать объятий.

— Умер.

— Мне жаль. Ты остался совсем один… Или женился?

— Маленькая, в этом мире была лишь одна девушка, на которой я хотел жениться. Другой такой нет и не будет.

— Не зарекайся.

— Это то, в чём я готов поклясться.

— Может… зайдёшь к нам как-нибудь? Навестим маму вместе. Она будет рада.

— С удовольствием, честно. Я и не надеялся, Лик…

— Всё прошло. Никто не виноват. Я поздно осознала это.

Они обменялись номерами телефонов и вернулись в ресторан. Муж Анжелики приветливо кивнул Тарасу и снова переключил внимание на шебутных дочек.

— Знакомая? — спросил Динияр, с подозрением косясь на скалящегося во все тридцать два любовника.

— Да.

Когда они собирались уходить, Лика окликнула его:

— Тар!

Он обернулся, вздрогнув. Как же давно никто не называл его так…

— М?

— Позвони, Тар. Обязательно позвони.

— Обещаю.

И что-то тёплое растеклось в душе. Мягкое, обволакивающее. Боль отступила. Жизнь всё-таки сжалилась над ним.

Глава 30

не бечено

Вернувшись с мачехой из её родного города, Никита окончательно поверил, что человек сам творец своей судьбы. К чёрту отцовские деньги, к чёрту всё.

Родители Лизы за пару дней подарили ему столько тепла, сколько отец не смог за все годы. Чего стоят деньги в сравнении с тем, что осознал он? Они были из другого мира, даже на свадьбу дочери не приехали. Нет, они верили в её выбор, но всё же… Как Лиза ни упрашивала, как ни упрашивал сам Артамасов, они, сославшись на плохое самочувствие матери женщины, не приехали. Никита узнал от них, что отец поддерживал с ними общение, даже после ухода жены он звонил им, спрашивая о ней. Потерял игрушку? Найдёт новую. Забавно, что пропажа была у него под носом, но в его голове не могла даже зародиться мысль, что жена и сын строят собственные планы у него за спиной.

Лиза подала документы на развод. Никиту разбирал смех, стоило ему представить лицо отца в момент оповещения об этом. Ни одна женщина прежде не смела повернуться спиной к великому и ужасному Семёну Георгиевичу. И откровенно хохотал он, когда ему позвонила Нина, сестра Лизы, и рассказала, что сразу после их отъезда снова звонил Артамасов-старший, пытавшийся выяснить, где его супруга, и был послан в задницу. Да, от Нины стоило ожидать… Острая на язык, бойкая, она покорила Никиту. О такой тётке можно только мечтать.

Едва они приехали, Лиза активно взялась за поиски работы. Эта женщина явно не привыкла пускать всё на самотёк. Она постоянно сидела в интернете, звонила кому-то, куда-то ездила.

Никита вплотную занялся переводом на заочное. Это было не так проблематично, как казалось сначала. С работой дела обстояли сложнее: в реальности с образованием-то проблематично найти хорошее место, а без него и без опыта…

Он сбился с ног. Но, задавшись целью, не желал отступать. Впервые он делал что-то сам.

В очередной раз отправившись на какое-то собеседование, Лиза порядком задержалась. Никита беспокоился. Он боялся, что она встретится с отцом. В жизни бывает всякое.

Вернулась женщина удивительно довольной.

— Ну как? — он кинулся к ней, как только она вошла.

— Мы завтра выходим на работу!

— Мы?

— Ага. Ты говорил, что тебе всё равно, лишь бы платили и без криминала?

— Да.

— Поработаешь пока официантом?

— Эм… Лиз…

— Платят отлично. Ты нигде больше не найдёшь такого! И место приличное, а не забегаловка придорожная.

— Думаю, мы должны поговорить. Я подожду, пока ты переоденешься.

Лиза летала как на крыльях. Зайдя перекусить в ресторанчик, о котором среди жён друзей её мужа разве что ленивая не говорила, она была очарована этим местом: чисто, уютно, по-домашнему тепло. К ней за столик подсел мужчина. Он был невозмутим, не обращал внимания на её растерянность, говорил что-то, шутил. Лиза беспомощно оглядывалась вокруг, а потом и сама не заметила, как начала отвечать ему. Они разговорились. Он оказался хозяином этого заведения. И он знал её. Вот так просто назвал по имени и сказал, что в курсе, чьей женой она является. Почему-то совсем не было страшно. Было что-то в этом мужчине притягивающее. Но самым удивительным для неё стало собственное признание. Она рассказала ему всё. Он слушал молча, задумчиво глядя на неё, с какой-то тёплой улыбкой, полной понимания и сочувствия. А после того, как она закончила говорить, подозвал администратора и сказал, что с завтрашнего дня в их ресторане новый помощник повара и официант. Вот так просто. Он не спрашивал. Он решил всё за неё. И Лиза была благодарна ему, потому что на самом деле, как бы она ни крепилась, становилось труднее с каждым днём. Помощник повара? Да плевать. За деньги, которые предлагал ей этот мужчина, она готова была на время забыть о своём образовании. Жизнь учит не выделываться. А ещё она редко даёт второй шанс.

Никита же, выслушав мачеху, крепко задумался: уж больно подозрительной казалась ему щедрость неизвестного мужика. Согласился он лишь для того, чтобы лично встретиться с ним и всё прояснить.

А когда он увидел незнакомца на следующий день, то и вовсе потерял дар речи. Как это возможно?

— Приветствую.

— Здравствуйте, — Лиза пожала протянутую мужчиной руку. — Это Никита, мой сын.

— Привет.

— Здравствуйте, — процедил сквозь зубы Артамасов, отвечая на рукопожатие. — Ничего объяснить не желаете, Леонид?

— Объяснять тебе что-то не моя обязанность. Администратор всё покажет, — Костенко усмехнулся.

— Лиз, ты хоть знаешь кто это?

— Человек, который даёт тебе работу, нет? — женщина пихнула его локтем в бок.

— Елизавета, вас проводит на кухню администратор. Там вам выдадут форму и всё покажут. А с вашим сыном я поговорю в своём кабинете. Пошли, — Лёнечка кивнул Никите. — Пообщаемся.

Его трясло. Почему в этой чёртовой жизни именно этот человек протянул руку помощи его мачехе? И рука ли помощи это? Какие цели он преследует?

— Проходи, садись, — Костенко сел за стол. Надо сказать, что помещение, оборудованное под кабинет, было небольшим, но обставленным со вкусом и комфортом.

Никита буквально рухнул на стул напротив.

— Будем молчать? — Лёня лениво потянулся и облокотился на стол, разделяющий его с собеседником.

— Что вы задумали?

— Мы так хорошо знакомы, что ты уже делаешь какие-то выводы?

— Нет. Я знаю кто вы. И не понимаю…

— Грёбаный педик? — Костенко усмехнулся.

— А это тут при чём? — парень искренне удивился. — Хоть муравьёв на член сажайте.

— Удивил, — мужчина рассмеялся.

— Муж вашей сестры приятель отца. Откровенно говоря, вы не в лучших отношениях.

— Мы вообще ни в каких отношениях не состоим.

— Тем более я не понимаю, почему вы вдруг предлагаете работу нам с Лизой. Месть отцу с помощью нас?

— Малыш, так низко я не паду, даже если однажды мне придётся торговать своей шикарной задницей, чтобы заработать на жизнь. У меня есть определённые принципы. Но, не скрою, видеть удивлённую рожу твоего отца — бесценно.

— Слышал кое-что из разговоров отца и дяди Валеры…. Сомневаюсь, что такой день придёт.

— И что же ты слышал?

— Не обижайтесь, я процитирую…

— Ну давай.

— У этого педика талант вкладывать деньги. Всё, к чему он прикасается, превращается в золото, даже дерьмо.

— Не сомневаюсь в авторе цитаты. Муж моей сестры от зависти вот-вот облысеет. Но в целом он прав.

— Отец уважает вас за деловую хватку, но сам бы не стал иметь с вами дел. Говорит, что или вы его облапошите, или закопаете.

— Возможно. А ты неглупый, — Костенко задумчиво посмотрел на Никиту. — Поверишь, если я скажу, что пожалел твою мать? И, кстати, твою родную маму я знал. Не особо близко, но знал. Хорошая она была. И Елизавета мне её напоминает. За что Сёмку, этого говнюка, такие женщины любят?

— Вы знали маму?