Кей 018

И Вилрих принял решение. Он достал свой нож, скорее, кинжал, заметив, как удивились его противники. Впрочем, удивление было мимолетным, зато теперь парни вышли из расслабленного состояния, да и старший, Рихерд, быстро поднялся с земли, потянув руку к ножнам. Там у него кинжал, Вилрих это знал. Значит, будет помогать — трое на одного. Ну-ну.

Вилрих решился и, подняв руку с оружием, полоснул острием по внешней стороне своей левой руки. Полыхнула боль, которую он постарался унять. Вся троица его врагов застыла, удивленно смотря, как из резаной раны льется струйкой кровь.

— Еще? — зло спросил Вилрих и, не дождавшись ответа, вновь полоснул ножом по раненой руке. Боль усилилась, но тут же опала, видимо, организм принял защитные меры.

Шли мгновения, кровь лилась уже с двух ран, пока немного, маленькими струйками, но это не надолго. Вилрих презрительно скривился лицо:

— Еще?

Правая рука вновь поднялась в замахе.

— Хватит, — с хрипотой в горле остановил его Рихерд. — Хватит. Уберите ножи, — приказал старший парням. — А ты ничего, молодец, хоть и не тьют, — сказал он уже Вилриху, который после сильнейшего нервного напряжения медленно разжимал хватку правой ладони, но успел в последний момент спохватиться, и нож вместо того, чтобы упасть на землю, отправился в кожаные ножны, висящие у него на поясе.

— Тебя надо перевязать. Не бойся, — добавил Рихерд.

— А я и не боюсь, — тихо, но с вызовом ответил Вилрих.

— Ну и не бойся, — хмыкнул Рихерд, подходя к нему и вытаскивая из ножен кинжал.

Вилрих напрягся, ожидая подлянки, на что старший хмыкнул:

— Рукава не жалко? Или у тебя есть чем перевязать?

— Нет. Не жалко.

— А вы оба быстро травку поищите. Любую, какую сможете найти, заодно воды принесите, ту, что еще осталась.

Уверенными движениями Рихерд спорол под корень левый рукав рубахи, на что Вилмар тяжело вздохнул: мама будет ругать. Потом ему сполоснули раненую руку, наложили найденные листы травы и туго забинтовали раны.

— А чего не сбежал? — задал вопрос Рихерд, когда закончил заниматься его рукой. — Ладно, понял я уже, — добавил старший, заметив вспышку гнева у раненого. — И твой Атаульф тоже ничего, хороший мечник. А чего это вы сюда пришли? Что, в самом деле, было от чего уходить?

Вилрих не смог сразу ответить. Пусть прошло целых четыре года, как они покинули родные места, но события того утра он до сих пор отчетливо помнит. И что сказать в ответ? Наставник не велел слишком много болтать о произошедшем. Но ведь и полностью не запрещал, ведь так?

— На наш поселок напали, вырезали всех, только мы с мамой и наставником остались в живых.

— А кто напал-то?

— Охотники за головами, — так назывались люди, которые захватывали людей, а потом продавали тех в рабство.

— Не ври, — сказал Рихерд.

— А я и не вру.

— Да? Не сходится. Если им нужны рабы, то зачем весь поселок вырезать? Мертвецов в рабство не продать.

— Не вру я. Охотники так и хотели, да только нарвались на нас. На Атаульфа, — поправился Вилрих.

— И они испугались и стали пленников резать? Всех-всех? — не унимался старший из парней.

— Нет. Не так. Просто наши сопротивляться стали, да и поселок маленький был.

— Ну тогда ладно. А ты куда собрался?

— К песчаной балке. Наставник сказал.

— Нам-то нужно немного поближе. Проводим тебя туда, много времени не займет, чай не крюк, а затем обратно в поселок уйдем. Там нас скоро не ждут.

— Зачем вам это? — удивился и одновременно насторожился Вилрих, ведь у него были совсем другие планы, и к песчаной балке он собирался идти лишь на обратном пути.

— Порезался ты, — кивнул на раненую руку Рихерд. — Мало ли, мы тоже здесь виноваты.

— Да я дойду и сам.

— Обратно пойдешь один, рука начнет заживать, а то мало ли, вон сколько крови натекло. Да и хищники на запах крови могут пожаловать.

— Ладно, — согласился Вилрих. В принципе, на заветную полянку он может прийти на полдня позже. Зато парней наверняка рядом не окажется, и никто не помешает.

Рихерд, действительно, его не обманул, довел Вилриха до конечной точки. Довел, конечно, громко сказано, он и сам может ходить, раны-то плевые. Ну, почти плевые, вот только разболелись они сильно, из-за чего свою вторую ночь в походе он почти не спал, находясь по большей части времени в какой-то дымке дремы.

На рассвете парни ушли обратно в поселок, а он двинулся на север, желая разыскать странную полянку. Почему странную? Не только из-за наличия схрона Ушедших. Вилрих до сих пор отчетливо помнил тот ужас, что он испытал во время грозы. Ливень, шедший сплошной стеной. Страшные раскаты грома, от которых закладывало уши, сердце уходило в пятки, а ноги готовы были подломиться. Молнии с постоянным упорством бившие в дальнюю часть поляны. Именно из-за них, наверное, земля чуть раскрылась, показав верхний край тайника.

Расставшись на рассвете со спутниками, он отправился дальше по намеченному маршруту. Нужное место искал долго. Во-первых, прошло три года. Во-вторых, он во время грозы оказался сильно напуган, а на обратном пути, уходя с той полянки, пребывал в какой-то эйфории от факта находки древнего схрона, но в то же время в замешательстве тоже был. Почему и дорогу особо не замечал. Ну и в третьих, попали они в тот район, когда шли более ближней от берега Болотона дороге. Сейчас же он заходил с восточного направления, что мешало ориентироваться на местности, тем более такой неровной.

Тем временем день клонился к закату, а значит, у него оставалось в запасе только двое суток, чтобы разыскать полянку, покопаться на ней и успеть вернуться домой к назначенному сроку. А тут еще и рука сильно разболелась. Как же ему не везет. Но, видимо, боги сжалились над ним, на нужное ему место он выбрался в наступающих сумерках. Да, это та самая полянка, где на дальнем конце открылась поверхность древнего схрона. Сейчас ее не видно, три года назад они вместе с наставником засыпали верхушку сооружения землей, которая за три прошедших года основательно заросла травой.

Не желая тратить драгоценные минуты уходящего дня, Вилрих, вытащив нож, начал с остервенением раскапывать землю, пока острие ножа не уперлось в поверхность схрона. Теперь он действовал осторожней, боясь сломать лезвие ножа, старательно раскапывая поверхность вокруг крыши схрона, а то, что это именно крыша, догадаться не сложно.

Между тем сгущалась темнота и, опасаясь не успеть основательно очистить поверхность от земли и корней, Вилрих принялся яростно работать ножом, здесь главное не задеть острием поверхности крыши. Даже раненой рукой помогал, отгребая раскопанную землю, забыв на время о тягучей боли. И как следствие неосторожности, задел повязкой об угол сооружения. Конечно, повязка и без того расшатанная активными действиями слетела, а оголенная рука прошлась по поверхности.

Саму кровь, что потекла из открывшихся ран, Вилрих по причине темноты почти и не видел, зато почувствовал начавшееся кровотечение. Негромко выругавшись, он зашарил в поисках слетевшей повязки, нашел ее, и пока думал, как лучше закрепить на раненой руке, произошло необъяснимое.

Земля задрожала, раздался скрежет, как будто кто-то вырывал нечто большое и мощное. Он даже упал на колени, а когда поднялся на ноги, внизу появился свет. Немного тусклый, но совсем не такой, какой бывает при ясном солнечном дне или при отблеске костра. Совсем незнакомые оттенки света! А затем он увидел ступеньки, что тянулись вниз древнего сооружения. Схрон раскрылся!

Глава 3

448 год. Пустоши. У схрона.

От неожиданности у Вилриха даже перехватило дыхание. Знать бы, что делать дальше. Наставник за прошедшие три года ни разу не заговорил о находке. И как теперь ему понять, что же сейчас произошло? Ясно же, что не он раскопал этот проем. За пару ударов сердца? Такого не бывает. Значит, схрон сам пожелал раскрыться и теперь приглашает его к себе. Только вопрос в том, в каком качестве? Может статься, что, спустившись вниз, схрон захлопнется, а он останется в ловушке.

Съедят? Кто — здесь не важно. Дядя Атаульф рассказывал о странных тварях, живущих в Пустошах на болезненных землях. О существах о двух головах, о тварях, меняющих внешний вид, подстраиваясь под окружающую их местность, о полуживотных-полуцветках, что ловили ничего не подозревающих путников, захлопывая свои ненасытные утробы вместе с людьми. Там даже косточек не оставалось от неудачников.

Может быть, и здесь так же? Только вместо живых тварей твари каменные. Вот спустится он вниз, каменная утроба захлопнется, и его съедят заживо. Вилриха даже передернуло от такой перспективы. Так и не решившись, он перешел на другой край поляны, по-быстрому перекусил нехитрой снедью и устроился на ночлег. То ли от усталости и почти бессонной прошлой ночи, то ли от того, что раненая рука стала не так сильно ныть, но он быстро уснул. И как только первые лучи солнца проклюнулись сквозь кроны деревьев, окружающих полянку, он моментально проснулся и бросился к своей находке, опасаясь, что распахнувшееся зево схрона ему попросту приснилось.

А вот и нет. При дневном свете увиденная картина заставила сердце учащенно забиться. Да! Схрон был открыт, вниз вели ступеньки, скрывающиеся в глуби за поворотом лестницы.

Решившись, он осторожно ступил на ближайшую ступеньку, не спеша двинувшись дальше, при этом постоянно опасаясь, что оставшаяся верхняя часть сооружения захлопнется. Но пока ничего не происходило. Дойдя до поворота, осторожно заглянул внутрь. А дальше ничего не было. Почти сразу за углом стены буквально в паре футов от него все заканчивалось: путь упирался в монолитное каменное препятствие.

И это все! Для чего тогда нужен этот схрон? Не просто же ради ступенек? Если верхняя часть сооружения вчера вечером открылась, то, наверное, может обнаружиться и дальнейший проход. Он должен быть за этой поверхностью! Но как Вилрих ни пытался пробиться сквозь стену, ничего не получалось: та стояла как заговоренная, даже нож затупился, а стене хоть бы что. Как будто из металла она.

По тем крохам информации, что слышал он в свои юные года, Ушедшие были великими мастерами, поэтому и неудивительно, что каменная стена оказалась столь крепкой.

Когда солнце поднялось к зениту, Вилрих понял, что открыть ход дальше ему никак не удастся. Он поднялся наверх, огляделся и чуть не застонал от досады. Как же ему сейчас поступить? Завтра к вечеру должен вернуться домой, а значит, если сейчас выходить в обратный путь, то, пожалуй, он успеет. Но что делать со схроном? Теперь его не закопать, да и где столько земли найти, чтобы засыпать открывшуюся лестницу? Было бы время — несколько дней, то проблему решить можно, натаскав со всей поляны земли и разного мусора, но времени уже нет. Придется уходить, оставив древний тайник. И пусть тот не до конца открылся, но его же видно! Теперь любой первый случайно забредший сюда человек получит во владение этот схрон. Его схрон! Сейчас остается только уповать на милость богов и... нужно скорее уходить, чтобы не навлечь недовольство наставника.

Обратная дорога ничем не запомнилась, мысли Вилриха были только о своей неудаче, хотя внимания он не ослаблял — места здесь хоть и не обжитые, но нарваться на опасного чужака вполне возможно.

На пятый, последний день своего пути, когда до дома оставалось пару часов, Вилрих, подходя к опушке леса, через который лежала его дорога, насторожился. Что-то его смутило. Запах? Да, ноздри уловили еле заметный запах костра. Будь у него хорошие отношения со всеми жителями поселка, то рванул бы вперед, посмотрев, кто это там что-то жарит на огне. Но со многими ребятами отношения у него так и не заладились, ведь он чужак, верих. А раз так, то можно и нарваться. Он, конечно, не трусит, но опять драться желания не было — ведь и так припозднился.

Поэтому Вилрих взял немного в сторону, досадуя, что кто-то расположился на его пути. И надо же где костер запалили! В этом месте местным делать нечего — путь к поселку лежал в полумиле в сторону, это только здесь прямая дорога до его дома, стоящего на отшибе. И кого же это сюда принесло?

Любопытство перевесило над будущим наказанием от наставника за опоздание, и Вилрих осторожно направился в сторону невидимого им костра. Не иначе, в вырытой ямке жгут. Картина, которую он увидел, заставила сердце учащенно забиться. Там расположились чужаки, не меньше пятерых, двое из которых, замаскировавшись ветками, лежали и смотрели в сторону, где всегда ходят тьюты, когда направляются в обход озера. Это с той стороны спрятавшихся наблюдателей не заметишь, но он зашел с тыла, вот и увидел врагов. А то, что перед ним враги, гадать не приходилось: ребята, что третьего дня провожали его до конечной точки задания, данного наставником, лежали чуть в сторонке в окружении еще троих чужаков.

И не просто лежали. Двое, Вицент и Лигон, были связаны, а Рихерд убит. Да, убит, по тому, как тот лежал, полускрючившись, с неестественно вывернутой рукой, и в отличие от младших никаких пут на нем не было, ясно, что не живой. Охотники за головами! Явно не вары или унны. Ромульцы. По крайней мере, одежда была схожа с той, что носили приезжавшие несколько лет назад Дарех и Конрид. Надо же, в какую глубь Пустошей забрались охотники! Три года назад гостившие в их доме тоже хотели поохотиться за рабами. Тогда Вилрих отреагировал на их желание как на интересное приключение, сам же был с ними и с наставником. Подумаешь — вары. Он же терманец. А эти? Рихерда убили, двоих схватили — своих же! Хотя какие свои? Терманцы давно друг с другом в мире не живут, к тому же эти чужаки, наверное, и не терманцы. В Ромуле много всяких людей живет, в первую очередь природных ромульцев.

Что делать дальше он знал. Надо срочно домой, к Атаульфу. Встав на четвереньки и двигаясь в обход места, где засели враги, Вилрих, стараясь не производить шума и прикрываясь от случайных взглядов кустами, почти наткнулся еще на двух незнакомцев. Хорошо, что хоть двигался по траве, где нет предательских сучков. Оба чужака о чем-то тихо и увлеченно разговаривали. Наверное, это и спасло его, раз не заметили и не услышали. Пришлось делать новый круг, уже удаляясь и от этих врагов. Теперь он двигался совсем медленно, кто знает, может в округе есть и другие чужаки.

Наконец, обойдя далеко стороной всех обнаруженных врагов, Вилрих смог распрямиться. Теперь куда? Домой, к наставнику? А вот и нет. Те двое последних незнакомцев уж больно удачное место выбрали. Их не видно, зато у тех прекрасный обзор, в центре которого располагался его дом. Пойди сейчас он туда, ведь увидят. Может быть, даже догадаются, что он их заметил. Чего доброго налетят на дом, а там мама. И наставник, он, конечно, воин знатный, но Атаульф один, а врагов семеро.

И Вилрих бросился к поселку. Найти дом пэйяра труда не составило, а вот пробиться к нему оказалось нелегко. Не успел Вилрих подойти к воротам, как был схвачен чей-то сильной рукой и, уже будучи в полете, смог увидеть своего обидчика — здоровенного парня, любителя померяться силой с себе подобными. Беофул — так звали здоровяка, радостно гыкнул и продолжил свой путь, а Вилрих, поднявшись на ноги, с досадой разглядел порванные на колене штаны. "Вначале рубаха, а теперь еще и штаны, — с грустью констатировал он, — взбучка дома будет большая".