— О, Миэ! Слава Арасу! Повернись, пожалуйста...
Чуть помедлив, он развернулся ко мне, раздвинувшему ему ноги и плотно прижавшемуся к его груди. Когда он второй раз по-разному пряданул обоими ушами, я вспомнил, как улыбаться:
— Эх, Миэ... — вздыхая. — Именно сейчас и нужно приласкать, успокоить... Вспомни, как я...
И тут корка на его раненом сердце рассыпалась слезами и сполями на мою макушку, позволив мне смазать его лечебным бальзамом. Наши руки беспорядочно шарили по плечам друг друга, спине, затылку, в волосах. Пусть и в молчаливом образе, но Лейо присоединился к нам, углубляя воздействие, ускоряя врачевание.
— Миэ, пойдем ужинать? — спросил я, когда наши слезные железы, руки и сердца успокоились.
— Идем, Эль.
Пока он поглощал гостинцы от Фрицау, я рассказывал ему. Все по порядку, поясняя необходимые детали про семью брата.
— Мы постепенно построим духовный мост, Миэ. Он много богаче, теснее и возвышеннее магической связи. Все что ни делается — все к лучшему, любимый... — завершил я свой рассказ, взяв его за руку на столе, потянувшуюся на встречу.
Его любящая и счастливая улыбка осмыслившего и понявшего произошедшее стала для меня высшей наградой и прощением.
— Эль, я... — тут он смутился, но продолжил, — не умею так же контролировать свое тело, как ты. И... Лейо показал ту комнату... Он проследит, если вдруг во сне... неосознанно... — с таким просительным посылом во взгляде. — И ты говорил, что... Пожалуйста, давай переберемся туда вместе, сегодня?...
— Да.
— Спасибо... — не сдержался и расплылся в мокрой улыбке счастья.
— Миэ, как бы не было страшно, но нам надо спуститься туда. Я должен поправить болтающийся канал, благо ты не применял инфэо, делая все по старинке!
— Я не боюсь. Лейо помог избавиться от этого страха.
— Придется носить вторую серьгу, функции ОСМО распределим между ними, освободив печать, — завершив полный осмотр лежащего на воде тела.
Результаты получились неутешительные, но поправимые. Теперь поправимые.
— Хорошо.
— Йом. Боль или еще раз то мгновение наедине с собой?
— Настолько плохо, да? Боль тоже может лечить... Ты ведь будешь рядом!
— Да. Понял.
А потом наклонился к самому его уху, зашептав:
— Мы оба зодчие и строители моста, Миэ. Но в твоих силах объединить наши усилия, дабы получилось нечто прекрасное изначально. Мой берег очищен от старого, твой я сейчас буду править. Ищи, ищи меня на своем берегу, сквозь боль и пепел пожарища. Найди и не отпускай, как бы не жглось! Помни свои же слова!
И, будучи в объятьях его рук, начал с первого позвонка. Йом не стал раздирать мне спину ногтями от боли, отталкивать или вырываться. Он выгнулся и со всей силы сжал объятья, закусил специальную вставку во рту, глухо застонав.
Только после поясничного отдела его скрюченные пальцы догадались точно найти на моей спине аналогичный по счету позвонок, и дальше уже наши руки двигались синхронно. Лейо сам вызвался держать его ноги, взбрыкнувшиеся при синхронизации, став лентой, не давшей связи лопнуть на финальном аккорде.
Больше не было необходимости использовать его энергию для наполнения библиотеки. Наоборот, возникла насущная необходимость питать программу, запущенную в Храме Сущности, шлифующую все его грани. Мучительно задание лицевой грани-образца, а растянутое по времени изменение остальных пройдет незаметно.
— Молодец! — медленно усиливая волосяную нить до каната обратным проходом. — Все правильно, вот и такое знакомое новое чувство, Миэ. Дыши! Надо закрепить на переносице, Миэ, тяни выше, вот так, медленно, но верно. И боль уходит! Ее нет, ее не было, ее не будет!
Первый поцелуй должен быть только со мной! Да! Его средний палец, уже не в болевом состоянии, находился на моей переносица, а мой на его, все еще не разрывая контакта. Лейо убрал прикус изо рта, и мы слились в первом нашем настоящем поцелуе. Страстно нежным, долгим, сладким.
— Вся боль ничто в сравнении с этим, Эль!
— Да, Миэ! А теперь засыпай, любимый, сон скрепит успех лучше цемента... — целуя в нос, в скулы, в лоб, плавно вводя в сон хрупкий бриллиант моего сердца.
Подхватив на руки, переместился в нашу комнату. Нашу... Еще необжитую, девственную.
— Лейо, ты меня сегодня потряс...
— Разве не для и ради вас двоих ты меня создал?
— Я только позвал и воплотил тебя, ботик.
— Хи-хи, я помню твои фантазии про эту кровать!
— Мелкий еще, паршивец!
— Ты теперь можешь нормально засыпать и просыпаться?
— Да, Лейо. Но ты все равно блюди, хорошо?
— Даже не обсуждается, кэп!
Достаточно одного жеста, и вот шкафы уже с нашими вещами. Переместил пижаму Йоми прямо на него, плавно опускающегося на кровать, облачился сам, прилег рядышком, но не касаясь. Сон давно стал для меня неким рудиментом, ненужным, но привычным. Те двое дождутся нас, да и в городе, по данным Лейо, восстановившего связь с банком памяти после деактивации Башен Защиты, все хорошо складывается.
Глава 17. Движение навстречу
Лейо педантично следил за нами, держа на середине своих половин. Сон стал для меня иным состоянием, сродни созерцательному трансу. Я ощущал себя и мир тоньше, шире. Обнаружил и свидетельства деятельности других сущностей, способных выходить на этот уровень бытия. Умиротворенность и расслабленность девизом приземлили возвышенность чувств.
Воспринимал Миэ маленьким пушистым комочком, к утру уже ластящимся ко мне, а не испуганно трепещущимся в замкнутости одиночества. Какие бы расстояния и препятствия нас не разделяли, мы не потеряем друг друга, очень надеялся на то, что еще при жизни Йома смогу перевести его на энергетический уровень существования, что мы обретем память своих бессмертных душ и вместе продолжим путь к вечности на качественно новом уровне.
Этот мост должен возводиться одновременно с двух сторон, как бы мне не хотелось погладить комок, прижать ближе, поиграть с ним, нельзя, ибо только вместе, без перекосов, вызывающих натяжение на разрыв. Грубая магическая связь, так и не раскрывшая своего потенциала, полностью и навсегда удалена, однако рожденные ею страхи до конца не исчезли и все еще нуждались в развенчании.
На протяжении первой половины ночи Йом сворачивался в калачик, а потом так же не спеша разворачивался, изнутри согреваемый моими чувствами к нему, удаляющими рубец, последний след трагедии.
— Какой ты теплый! — жарко прошептал лежащий на животе, обняв подушку, медово улыбаясь, разлепляя сонные веки.
Струящаяся ткань пижамы, выглядывающая из-под простынки, спустившейся до талии, соблазнительно очерчивала его стройный стан, заботливо прикрытый копной волос, раскиданных на плечах и по подушке.
— А ты пушистый, — улыбнулся я в ответ, лежа на боку, подперев ухо ладонью через подушку.
— Давно я не просыпался таким... счастливым, Эль, — елозя по подушке, зарываясь в ее мягкость, закрывая глаза.
— Да ты пьян мною!
— Жарче! — жмурясь, прижимая подушку. — Еще! — волоски его комка во мне мелко заволновались, залоснились.
— Зарядку пропустишь.
— И ты.
— Тебе она нужнее, вставай.
— Неа!
— Чем сильнее задержишься, тем меньше вкусностей на завтрак! — вскакивая и бросаясь в сторону двери, ведущий на главную лестницу, по которой весело побежал вниз, перепрыгивая по несколько ступенек за раз.
Йом сообразил, как обхитрить, слетая по центральной лифтовой шахте, внизу которой был подхвачен Лейо. Перемахнул следом через перила, обгоняя у самого зала, в котором продолжили марафон по периметру, то ускоряясь, то замедляясь. Прыжки, растяжки, отжимания, приседания, подтягивания завершились заплывом на длинную дистанцию вольным стилем.
Лейо уже сделал опись доставленного мной с Раженя, и нас ждал роскошный завтрак на лучшем сервизе.
— Лео, я был серьезен тогда... И хочу начать уже сегодня!
— Такие темы и на завтрак, аппетит вот весь испортил, — на что он, растерянный, поочередно хлопнул ушами. — Ты раньше так неумел, — хитро пригубляя чай.
Его брови взлетели домиком, а потом уши встали в стойку.
— Хорошо, Йом, — доводя их до мелкого трепета. — Помнишь, в академии со мной ходила охрана?
— А... да, помню.
— Вот по пути к роще Раледо, где двое дурней застряли, и... Или в Грузде?
— Нет, только не туда...
— Придется подправить наш образ, Йом, — будучи уже в оранжерее напротив стенного аквариума с разросшимися водорослями, которых поедали рачки и рыбы с улитками.
— Стать темным?
— Почти. Внешность чистокровного сольфа хочешь?
— А ты?
— А я хочу рыженького люфсика...
— А что мешает и мне быть дома естественным?
— Значит, согласен?
— Да!
Общими усилиями слепили иллюзию: чуть удлинили уши, сделали глаза цвета зеленой молодой листвы, волосы окрасили в блеклое золото, добились нужной ауры. Пока занимались этим, я продумал необходимое инфэо, изменяющее тело не просто иллюзорно, ведь образ может поплыть в самый пикантный момент, да и учителя легко распознают фальшивку, возникнут недоразумения. ОСМО пополнилась новым функционалом.
— Привет, я атс Азур.
— Привет, я Асаэль.
Я тоже изменился, став стройнее, моложе, с пучком черных волос на макушке, горбинкой на носу, без ямочек на щеках, смуглее, с лихой челкой и серьгой в виде якоря, повторяющего носовой Лейо. Типа бесшабашный сынок и слуга, осваивающиеся в новых местах, присматривающиеся к возможным наемникам и проводникам, интересующимися картой Эжзасза или ее отдельных районов.
— Йом, — когда уже был подобран гардероб, Чебро превращен в строгий ошейник и браслет на моей правой руке, на левой руке красовались фирменные часы. — Остался один нюанс.
— Какой? — вытекая в рыженького ангелочка вслед за моим изменением в люфа.
— Фантом ты не ощущаешь, верно? — создавая в другом углу нашей комнаты атс Азура.
— Ммм, угу.
— А так? — меняя его на аватару Бета.
Йом застыл, уши встали торчком. Он медленно переводил взгляд с меня на меня. Потом я заставил их оттопыриться, проявив в тварном мире и аватару Гамма в образе этрас Арье.
— Как...
— Умею так, вот как. Прислушивайся к себе, Йом.
— Я пойду на этаж с бассейнами.
— А я прогуляюсь по прихожей.
— А я буду рядом с тобой, Йом. Собери глаза в кучу и сосредоточься!
— Это все действительно ты!?
— Не надо паниковать, Миэ... Мы строим мост, не забыл? — он тут же отрицательно мотнул головой с прижатыми ушами. — Сопоставляй все через ОСМО, милый, не теряй меня.
— Кажется... у меня что-то получается! Это так необычно, Эль... — после продолжительных метаний.
— Молодец. А теперь я буду телепортироваться по Эжзасза.
— Ой! Щекотно!
— Хех, интересная реакция. А теперь давай ты. Полетай на диске Плинга по комнате, пожалуйста. Здорово! Поприменяй Воздушные Руки, поиграй с водой, метни в стену разные стрелы.
— Ух ты! Я понял! Ты тоже применял эти инфэо, да?
— Ага. Ну все, достаточно. Теперь ты будешь знать о том, где любая из моих аватар, Йом
— Аватар?
— Да. Перед тобой аватара Альфа, на востоке Бета, на западе Гамма. Как научишься их различать, продолжим стройку.
— Эм... Лео, а разве это само не придет... ну, после того, как...
— Все должно происходить только осознанно. И опасность растворения никуда не делась, Йом.
— Ясно. Я тебя люблю, Эль...
— Аргхм... Я тоже тебя люблю, Миэ, — отвечая на объятья.
— У нас все получится! — решительно отлипая и бодро начиная наводить порядок.
— Молодец, мой рыженький оптимист, — ушки были рады принимать похвалу. — Покажешь свои творения?
— А то!
Был сторицей вознагражден за сдерживание своего любопытства. Йом так увлеченно все показывал и рассказывал о придуманном с Лейо внутреннем устройстве часов, что было любо-дорого смотреть. Счастье било из него мощным ключом не переставая. И он был обласкан лучами моего внимания и поддержки. Эти совместные минуты легли в копилку самых дорогих и бережно хранимых.
Йом чутко реагировал на все перемещения моей аватары Бета, составляющей программу маршрута. Пока мы были в мастерской и обедали, Лейо изменил внешний облик, избавляясь от лишней пространственной магии, делаясь более естественным и соответствующим нашему положению. Регалия мэтрата была расшифрована, поэтому мы мимикрировали под более распространенных здесь каперов. Начинающих, из Груздя, младший сын из дрехлеющего рода, с многочисленными родственниками, ищущие свою удачу в прибарьерных водах. На носу руль и Лейо, ставший уже повидавшим виды седым слугой, помнящим лихую молодость, с инфэо, искусно выставляющих его фантомность результатом действия редкого амулета защиты.
Был и повод, чтобы подняться после обеда на палубу, обзаведшуюся одиноким парусом наипростейшего устройства. Нарастили сальный слой, с помощью моих аватар натаскали редкости с восточной стороны. Йом уже вполне сносно пользовался ОСМО, да проблем с выбором не было — ему все было интересно, а я затаривался, обгоняя конкурентов.
Наше достаточно быстрое движение по запутанному лабиринту мангровых в сторону города не вызывало вопросов. Несколько встреченных лодок, занимавшихся ловлей рыбы, сбором плодов, сока и зелени приветственно махали рукой, интересовались добычей, советовали, предостерегали.
Архитектура была намного богаче рептовской. Специальным образом вымоченная и пропитанная лаками древесина лучше камня держалась во влажном климате болот. Она была повсюду: и лепнины, и статуэтки на крышах, и флюгера, капители деревянных колонн, поддерживающих балкончики над входом, отделка дверей, оконные рамы с натянутой полупрозрачной кожей какого-то животного в бедных районах и стеклом в остальных.
Камень люди, строившие город Вчарк, употребили на укрепление острова и пристаней, поэтому только мэрия, портовая администрация и городская управы хвастались каменностью стен, весь остальной город был деревянным. Улицы тоже были укрыты камнем, но у домов имели канализационные стоки, прикрытые дощатым настилом. Было много фонтанов, вдоль одной из набережных шел ряд водяных мельниц, питающих городские гидросооружения, прогоняющих воду по канализации, не давая застаиваться. Слишком дорого было прятать все под землю.
Рядом с мельницами были давильни и мыльни, где получали сок для питья или других нужд, делали мыло. Вот и стоял на улицах аромат жмыха и мыла, приправленный сточными водами, сальными испарениями множества тел, многочисленными пряностями, рыбным душком.
Сабир наверняка уже обратил внимание на мою транзакцию, я взял из хранилища достаточную сумму под текущие расходы и не счел нужным скрывать от подчиненных сей незамысловатый факт.
Асаэль — эмоциональный и очень молодой эльф. Йом легко справлялся с ролью, больше не сдерживая эмоции, выпучивая глаза, раззявливая рот на очередного ура, вздрагивая и пугаясь громких звуков, крутя любопытными ушами-локаторами во все стороны, морща изысканный носик.
Здесь в ходу были набедренники из выделанной кожи. Многие уры только в них и были, имея собственную плотную кожу, они страдали от жары и влаги. Их украшали блестючими клепками из серебра или золота, кольцами, бахромой, каемками, на что фантазии хватит. Поверх были перевязи с саблями, ножами, пояса, цепи. Люд попроще носил поверх них сутаны или туники, часто с короткими рукавами и длинной до колен, приталенные или подпоясанные. Даже женщины такие носили. Иногда подолы от пояса разрезали, оставляя полоски болтаться, открывая соблазнительные части тела. Часто встречались пончо из аналога льна. Такая открытость была насущной необходимостью, ведь в Грузде тень от Баца и Фтаца разгоняла жару, а здесь сам воздух был пропитан жарой. Богатые носили кафтаны, зачарованные на поддержание комфортной температуры.
